Как стать орангутангом

Тебе, Бенни, не приходится покупать дорогие колготки и уже на второй день их зашивать, зацепившись за угловатый стул на работе… Тебе этого не понять, Бенни.

Она вытерла слезы и поднялась.

— Но все равно спасибо, что выслушал. Извини, что я пролила твой суп. Ничего, я принесу тебе в Понедельник кусок торта, пальчики оближешь, Бенни, я их хорошо делаю.

Спокойной ночи… — Она еще на секунду задержалась, заперев клетку и посмотрела на меня. — Наверное, Бенни, только ты меня и понимаешь.

Вот те на. Где же логика, я вас спрашиваю? Вообще-то, казалось, вот уж у кого беззаботная жизнь. А оказывается и у стрекозы есть свои проблемы. Я даже не обиделся на нее за «безмозглое существо».

В понедельник она действительно принесла мне торт, и я показал свой восторг, поколотив себя кулаками по животу, как полагалось по инструкции поведения орангутангов. Она осталась довольна.

Во вторник в моей клетке установили телик и поставили диван, так что теперь время от времени я располагался на диване и просматривал программы, забавляясь с помощью пульта. Публика была в восторге и аплодировала как в цирке. Удивительно — раньше я делал это каждый вечер и всем было наплевать, а стоило мне надеть шкуру, и все приходили в восторг. Зоопарк стал обязательным местом паломничества туристов. Сборы росли.

— О, ты становишься телезвездой, Бенни. — шутила Марина.

Шеф навещал меня чуть ли не каждый день и втихаря приносил сигареты. Он даже разрешил мне читать свежую прессу, но только при том обязательном условии, что я буду держать газеты вверх ногами. Публика визжала при этом от восторга, а у меня была только одна проблема — разбирать перевернутые буквы.

ГЛАВА 3

Марина пронаблюдала, как я в очередной раз уплетаю ее пирог.

— Я читала про тебя в «Жизни животных». Вы такие сильные.

Вот если бы ты встретил Степана, ты бы ему показал!

Смотри, что он мне вчера сделал — она закатала рукав платья, обнажая пару огромнейших синяков. Я чуть не подавился куском.

— Что ты, Бенни? Ты не подавился? Господи, у тебя такой вид, как будто ты понимаешь, о чем я говорю!

Я доел ее угощение, но на душе у меня было премуторно. Сижу тут, уплетаю ее пироги, а там какая-то скотина отравляет человеку жизнь.

А на следующий день она вообще не пришла. Кормежку мне припер шеф.

— А где Марина?

— Марина заболела. Позвонила, сказала, что ударилась, не сможет ходить дня три.

— Шеф, я сегодня дома ночую.

Я переоделся в кабинете у шефа. Нутром чувствую, что- то не то у нее.

Я забрал из холодильника шефа бананы и апельсины, которые мне причитались. Пойду навещу больную. По профсоюзной линии.

Мне открыла женщина лет тридцати, похожая на Марину но только более худая.

— Добрый вечер, меня прислали с работы навестить Вашу сестру.

Она вышла в комнату и, отворив дверь в спальню, коротко сообщила:

— К тебе с работы.

Запахивая халат в дверях появилась Марина. Когда она увидела меня, глаза ее стали сначала круглыми, а потом квадратными.

— Здравствуйте. — скромно сказал я.

— Здравствуй. Какими это судьбами?

— Вот прислали навестить с работы. — я протянул апельсины — По профсоюзной линии.

Она посмотрела на сетку с таким чувством, что там должны были быть маленькие живые крокодильчики.

— Ну проходи.

Я зашел в ее комнату. К моему удивлению, здесь все было очень чисто и аккуратно.

— Садись, я сейчас, я заварю кофе.

Она вышла на кухню. Я посмотрел на обложку книги, лежавшей в изголовье ее кровати — это была книга Уоллеса о поведении орангутангов на воле.

— Я пойду. — услышал я голос ее сестры — сними через час кастрюлю с плиты…

— Через пять минут кофе будет готов — сообщила Марина, вернувшись и садясь напротив.

— Только не думай, что я особенно хотел идти. Мне просто поручили.

— А я и не сомневаюсь.

— Некому больше было. У одной ребенок в садике, у другой…

И тут я увидел то, что не разглядел с самого начала. Под правым глазом, скрытый лишь отчасти тональным кремом, проявлялся синяк.

— Я упала с лестницы. — быстро сказала она.

Настроение у меня совсем испортилось.

— Давно ты вернулся из командировки? — попыталась она меня отвлечь.

— Вчера.

— Ну и как?

— Нормально. С завтрашнего дня уматываю в новую командировку.

Тут хлопнула входная дверь. Марина вздрогнула. По тому, как она сжала свои губы, я понял, что ей не очень-то сейчас хочется идти за кофе.

— Я принесу кофе. — сказал я. И, не дав ей возразить, вышел на кухню.

Он уже сидел за кухонным столом, сразу напротив тарелки с борщом. С первого же взгляда все было ясно — мы в разных весовых категориях. По типу своей внешности он относился скорее к животному миру и, несмотря на некоторое внешнее сходство с гориллой, был ближе, скорее, к простейшим. Он исподлобья пронаблюдал за тем, как я беру кофейник и медленно выливаю кофе в его борщ. Потом ставлю его на место и сажусь напротив.

— Надо же как-то завязать разговор, ведь правда?

— Я тебя по стенке размажу. — тихо пообещал он, поднявшись и опершись гиреообразными кулаками о стол, навис надо мной.

Он стоял в классической стойке партера, с переносом центра тяжести на руки, что предоставляло возможность сбив руки, сбросить его на пол, эту возможность я и не упустил и закрепил ее болевым приемом на удушение. Не совсем дзю-до, но для провинциального города сойдет.

Животное стало хватать ртом воздух.

— Веди себя спокойно, — посоветовал я, поднимая его за адамово яблоко и прижимая к стенке. И добавил уже на весьма приближенном к оригиналу языке:

— Если ты еще хоть раз, хотя бы пальцем Марину тронешь — я тебя закопаю. Все.

— Что тут происходит? — в дверях стояла Марина.

— Мы просто болеем за разные футбольные команды. — пояснил я, опуская потихоньку в задний карман его брюк кипятильник. — Самое страшное, что я еще и Кашпировский, — прошептал я приблизив губы к его уху. — Я тебе по ночам сниться буду. — И я воткнул кипятильник в розетку.

— Извините — сказал я Марине — Мне пора. До свидания. — Я захлопнул дверь.

— А-А-А-А-А-А-А!!! — раздался рев за дверью. — А! А! А!

Сначала я подумал, что это Марина так расстроилась, что я ушел. Но потом подумал, что вряд ли. Скорее всего это Степан не мог догадаться отключить себя от розетки и поэтому просто колотил себя по заднице. Прошло еще несколько секунд, прежде чем он, видимо, случайно этого добился.

Я решил пройтись немного пешком по вечернему городу.

Среди прохожих было столько приятных лиц, что казалось маловероятным, что среди них могут быть такие уроды вроде Степана.

Я не льстил себя надеждой. Сегодня мне просто повезло — сработало преимущество первого удара и эффект внезапности. Следущая наша встреча со Степаном может окончиться менее успешно. Нужно придумать что-нибудь новенькое. Я уже сделал один шаг в этом направлении, когда сказал ему про Кашпировского. В этом что-то есть…

ГЛАВА 4

Меня разбудил будильник. Я долго гонялся за нм по комнате, пытаясь выключить. В конце концов он уселся на подоконник и хитро уставился на меня одним глазом, переступая с ноги на ногу.

— Козел. — сказал я. — Я просил разбудить меня в семь, а не в половине седьмого.

Вообще-то он, конечно не козел, а петух гамбургский по кличке Гребень. Чтобы он прекрати кукарекать, я дал ему проса. Будильник барахлил.

Я дотянулся до телефонного аппарата и набрал номер.

— Алло, это морг? К вам не поступал вчера труп Фролова Виктора Игоревича?

— Поступал.

— Спасибо.

Значит можно спокойно поспать. Сегодня хорошее утро. Я провалялся в постели еще полтора часа, после чего поехал на работу, сделав скорбное лицо.

Шеф рвал и метал.

— Ты опоздал на целый час!!! Сейчас уже народ в зоопарк попрет! Что ты на меня так вылупился.?!!!

— Шеф, вы же скончались.

— С чего ты взял?

— Мне это в морге сказали. Я туда каждое утро звоню.

Значит, они меня сегодня разыграли. Праздник был испорчен.

Шеф гнался за мной до самой клетки. Я заперся изнутри и, скорчив ему рожу, одел на себя шкуру Бенни и включил телик, где показывали гонки «Формулы 1».

Шеф пытался дотянуться до меня через решетки и, брызжа слюной, ругался. Я повернулся к нему и спросил.

— Шеф, где справедливость? Сборы есть?

Шеф вздохнул и несколько успокоился.

— В пять раз больше обычного. Звери жиреют. Раньше тигры со львами так и ели посетителей глазами, а теперь смотрят на них добродушно, как Дед Морозы на утреннике.

Неинтересно.

— Но шеф, я не только за полноценное питание животных, но и за более просторные вольеры, против тесных клеток в которых держат лисиц, волков и пантер. Я за более приближенные к природным условия их содержания. Нужно создавать условия для размножения редких видов животных, с последующим возвращением их на историческую родину.

Шеф вздохнул.

— Мечтатель. Я раньше тоже был таким. Ну ладно, мне пора, Бенни. Пока.

Утром следующего дня ко мне в клетку вошла Марина, Я сделал вид, что обрадовался. А она, по-моему, соскучилась по-настоящему. Оставив без внимания завтрак, я принялся выискивать блох у нее в волосах — так все приматы, кроме человека изъявляют свою симпатию.

Меня так и подмывало спросить, как же там дела с этим ублюдком и выдернул он себя наконец из розетки или так и стоит, орет, но мне кажется, Марина была бы несколько смущена таким нескромным вопросом от говорящего орангутанга. Однако настроение у нее было прекрасное.

Вечером она принесла ужин и, как обычно, осталась посидеть со мной после закрытия зоопарка. Обычно она сама изливала мне свою душу в длиннющих монологах. Так вышло и на этот раз.

Расчесывая мне гриву, (я только не позволял ей расчесывать затылок и шею, где была спрятана молния, чтобы не вызывать лишних вопросов), она сказала нечто такое, что меня даже растрогало:

— Ну вот, скоро выйдет на работу твой непосредственный начальник Петров, и ты меня забудешь, Бенни. Знаешь, Бенни, люди не такие уж испорченные существа, — в каждом из них есть что-то хорошее. Даже, казалось бы, такая стопроцентная сволочь как Петров, тоже имеет в себе чтото хорошее. Ты мне не поверишь, Бенни, но он — настоящий мужчина.

Меня это тронуло. Она, что, интересно, думала, что игрушечный, что ли?

Ища одной лапой блох в ее локонах, другой я залез в ее сумочку и стибрил ключи.

Она попрощалась со мной и ушла.

Сегодня мне предстояло поработать ночным Кошмаровским. Но еще раньше я оказался вовлеченным в Иракский конфликт…

Саддам Хуссейн приоткрыл один глаз, посмотрел на меня своим злым бездонным зрачком и снова плюхнулся мордой в лужу. Хуссейн был самым противным аллигатором в нашем зверинце. Был еще кайман по прозвищу Данди и нильский крокодил по имени Гена. Их содержали в полуоткрытом бассейне напротив обезьянника.

Женщина у барьера бассейна подняла на руки котенка и интенсивно гладила его против шерсти.

Я отвернулся и принялся делать вид, что вылавливаю своих блох, тем более, что у моей клетки набралось около шести посетителей. Я чувствовал себя актером Малого театра на малой сцене. Один из зрителей стал корчить мне рожи, я взглянул на него, как на идиота и перевел взгляд на женщину у бассейна. В этот момент задняя лапа котенка соскользнула, он коротко мяукнул и полетел вниз. Саддам Хуссейн приподнял веко, увидел цель и медленно, как линкор тронулся с места. Нильский крокодил раскрыл зубы в улыбке. Данди вообще никак не отреагировал на такой маленький кусок.