Песни и пляски смерти имени МПМ

ДИРИЖЕР. Требуется, срочно требуется! К исповеди я не хожу. А сейчас мне как-то особенно не по себе. Выговориться нужно. А вы – удачный случай. Давайте считать, что у нас купейный разговор, как между случайными попутчиками. Мы ведь с вами больше никогда не увидимся. Значит, можем быть предельно откровенны.

ПРОГРАММИСТ. Очень надеюсь, что мы придем к правильному решению.

ДИРИЖЕР. Вы упомянули будущее. Представьте, мне сейчас даже страшно думать о будущем. Может, я старею… устал… Мне кажется, уже не может быть никакого будущего. Все в прошлом…

ПРОГРАММИСТ. От чего вы устали? (Возмущенно) От успехов? От удачи?!

ДИРИЖЕР. К сорока пяти годам я добился всего, о чем мечтал и что запланировал в двадцать.

ПРОГРАММИСТ. Self-made man. Мыслите, как технарь.

ДИРИЖЕР. (Флегматично) Хотя мне хотелось иметь всё это к тридцати. Спешил жить, боялся не успеть. И в тридцать я думал, что ещё ничего не сделал. Сейчас я понимаю, что в тридцать у меня было уже гораздо больше того, на что я мог рассчитывать. Мне действительно везло, но не надо забывать, что я все силы и все время отдавал работе. Я всегда верил, что могу сделать что-то совершенно необыкновенное, чего никто до меня не сделал.

ПРОГРАММИСТ. Ну так сделайте.

ДИРИЖЕР. Мне что-то мешает. Во мне нарастает апатия… Я       ощущаю физически, как она прорастает во мне.

ПРОГРАММИСТ. Давно это началось?

ДИРИЖЕР. Точно не помню. Кажется, недавно.

ПРОГРАММИСТ. Апатия… В интернете серьёзные люди пишут о загадочном вирусе, который убивает импульс к жизни. В один прекрасный день человек просыпается и понимает, что ему не хочется больше работать, любить родину, близких, ему безразлична слава, мнение окружающих, пропал азарт, драйва нет…

ДИРИЖЕР. Всё так, как вы говорите…

ПРОГРАММИСТ. Пишут, что этот вирус сродни компьютерному, он парализует целые сообщества.

ДИРИЖЕР. Что делать, не пишут?

ПРОГРАММИСТ. Пожалуй, слишком русский вопрос.

ДИРИЖЕР. Пожалуй… (Резко) А жену я вам не отдам. Когда рушится привычный порядок вещей, нужно, чтобы оставалось что-то незыблемое. Наша семья – бетонный монолит, и вам его не разрушить. Вы, конечно, пересекли океан, но я-то… В общем, я уверен, она снова выберет меня. Привет, Америке! Бай-бай! (Встает и уходит)

Картина 2

ДИРИЖЕР ВХОДИТ В КАФЕ, САДИТСЯ ЗА СТОЛИК, ДЕЛАЕТ ЗНАК ОФИЦИАНТУ, КЛАДЕТ ПЕРЕД СОБОЙ ПАПКУ.

УВЕРЕННОЙ ПОХОДКОЙ К НЕМУ ПОДХОДИТ И ПОДСАЖИВАЕТСЯ С ИГОЛОЧКИ ОДЕТАЯ ЖЕНЩИНА (ШЕФ) В ЗЕЛЕНОМ КЛУБНОМ ПИДЖАКЕ, СИДЕВШАЯ ЗА СТОЛИКОМ В ДАЛЬНЕМ УГЛУ.

ШЕФ. Мне нужен Мусоргский. И вы мне поможете.

ДИРИЖЕР. (Опешив) Простите… Почему так бесцеремонно? Я вас не знаю.

ШЕФ. Главное, что я вас знаю.

ДИРИЖЕР. Это вполне возможно. Но я вас за свой стол не приглашал.

ШЕФ. Послушайте, церемонии не по моей части. У меня работа оперативная, нервная.

(ДИРИЖЕР не отвечает. ОФИЦИАНТ приносит кофе, сигареты, проч.)

ШЕФ. Короче, мне нужен Мусоргский. Вы с ним в близких отношениях. И – знаю – хотите быть еще ближе. (Похлопывает ладонью по папке)

ДИРИЖЕР. Гм… В некотором смысле действительно хочу.

ШЕФ. В самом прямом. Это доподлинно известно.

ДИРИЖЕР. (С раздражением) Позвольте узнать, а вам какое дело?

ШЕФ. Он должен занять свое место.

ДИРИЖЕР. (Смягчается) Значит, вы тоже считаете, что мы уделяем ему мало внимания? Нужно раскрыть его гений через произведения, которые считались утерянными или неоконченными. Я хочу показать его людям как можно полнее…

НЕИЗВЕСТНАЯ. Показать-то вам хочется себя, в соавторы метите. А вот раскрыть его – это то, что мне нужно.

ДИРИЖЕР. Вам не кажется…

ШЕФ. Мне никогда ничего не кажется. По моим сведениям, он засветился тут, в консерватории.

ДИРИЖЕР. (Медленно) Если вы о том, что я разбираю его неизвестные вещи, то…

ШЕФ. На ловца и зверь бежит!

ДИРИЖЕР. Боюсь, я вас не понимаю…

ШЕФ. А что тут понимать: вы разбираете, ему послушать охота. Он у нас известный мазохист. (Хохочет)

ДИРИЖЕР. Так… (Поднимается с места) Я вижу, вы особа нервическая и говорить с вами – только время терять.

ШЕФ. Сидеть! Короче: мне срочно требуется Мусоргский Модест Петрович. И считай это самым важным поручением в своей жизни. Найдёшь его, расколешь и сдашь мне на руки. Здесь, вот на этом самом месте. (Стучит ладонью по столу) Ты меня понял?

(ДИРИЖЕР тяжело опускается на стул. ЖЕНЩИНА закуривает из его пачки, медленно пускает дым, изящно наклонив голову, говорит доверительно)

ШЕФ. Вообще-то у нас с увольнительными строго. По правилам, не больше двух часов в пятьдесят лет, по вашему времени. А некоторые… типа Мусора… сбегают на несколько дней. В прошлый раз он тут всего полчаса продержался – нормальная страна была, все на виду, под контролем. Теперь легко затеряться в бездушной толпе. А нам – дополнительная нагрузка, без доплаты, между прочим.

ДИРИЖЕР. Причём здесь я? От вас бегают…

ШЕФ. Не поверишь, как бегают! Недавно в Англии Кафка объявился, а в прошлом году – страшно вспомнить! – три дня по сибирской тайге за Малевичем охотились.

ДИРИЖЕР. (Тупо смотрит на женщину) Кафка в Англии? Зачем?

ШЕФ. Навигатора нет – промахнулся. Один из самых проблемных клиентов. Его лучший друг нарушил завещание, опубликовал рукописи, которые Кафка печатать запретил.

ДИРИЖЕР. Это известный факт.

ШЕФ. Вот! Поэтому он собственноручно пытается уничтожить все написанное. Уже в который раз сбегает. Смешные люди. А Малевич обижен сильно и долгов не признаёт, справедливости требует. Я, говорит, художник многогранный, а меня до черного квадрата низвели. Тот ещё экземпляр! Сам всё своими руками натворил, а теперь всех обвиняет. Кто, спрашивается, чёрный квадрат в красном углу вместо иконы повесил?

(ДИРИЖЕР, слушает, застыв)

ШЕФ. Вопрос риторический, ответа не требует. Вольно!

(ДИРИЖЕР реагирует)

ШЕФ. (Меняет тон) Соберись, пошевели мозгами. Если он крутится возле тебя, значит, и объявился тут из-за тебя. И потом, мне нужно убедиться, что это не имитация. У нас клиенты в бестелесном состоянии содержатся, в лицо не узнать. А ты встретишься с ним, туда-сюда, побеседуешь…

ДИРИЖЕР. Вот запросто так – встречусь и побеседую?

ШЕФ. Легко. Ради того, чтобы выпить рюмку водки с любимым композитором, и сыщиком побыть не западло.

ДИРИЖЕР. (Встает) Счастливо оставаться.

ШЕФ. Я тоже пойду. Дел водоворот. Игра в жмурики становится популярнее с каждым днем. Это вам не виртуальным пальцем в гробах копаться. Это ходячие мертвецы в реале.

(ШЕФ поднимается с места, поправляет прическу, наклонив голову вбок.

ДИРИЖЕР внимательно наблюдает за ней)

ШЕФ. Нравлюсь? Может, встретимся на досуге?

ДИРИЖЕР. Вы напоминаете мне одну девушку…

ШЕФ. В мире есть только одна девушка, как говорил один наш клиент.

ДИРИЖЕР. Она так же наклоняет голову… но совсем, совсем другая…

ШЕФ. (Строго) Работаем согласно обстановки, по фактической погоде. Отражаем, так сказать, субъективную реальность. Фильтруем ваш базар, короче. Работа сложная, но интересная. (Улыбается)

ШЕФ УХОДИТ ПОХОДКОЙ ИСТИННОЙ ЛЕДИ

Картина 3

ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР. ШУМ ПРОЛИВНОГО ДОЖДЯ.

КОМНАТА ДЕВУШКИ (всё просто: стол, лампа, тахта, полка с книгами, музыкальный центр, проч.)

ОНА СЛУШАЕТ МУЗЫКУ, СМОТРИТ В ОКНО, ДВИГАЕТСЯ ПО КОМНАТЕ В ТАКТ МУЗЫКЕ

ЗВОНЯТ В ДВЕРЬ. ОНА ОТКРЫВАЕТ И ВИДИТ ДИРИЖЕРА.

ДИРИЖЕР. Простите, ради Бога, что так поздно. Но это важно.

(ОНА смотрит на него в изумлении, кутается в халат)

ДИРИЖЕР. Я могу войти?

ОНА. (Приглашает рукой) Проходите. Извините… (Показывает на халат)

ДИРИЖЕР. Это вы меня извините. Посеял где-то телефон…

ОНА. Случилось что-нибудь?

ДИРИЖЕР. Нет-нет, просто захотелось посмотреть, где вы живете.

ОНА. Стоило ехать через полгорода, чтобы смотреть на это…

ДИРИЖЕР. Я в этом квартале лет двадцать назад комнату снимал.

(Достает из-за пазухи билеты) На самом деле, вот что. Приходите на концерт. Послезавтра. Вы знаете, юбилейный. Вот билеты. Места хорошие, восьмой ред. Держите.

ОНА. Спасибо! Даже не знаю, что и подумать… Такое внимание… (Принимает билеты. Пауза) Да вы промокли!

ДИРИЖЕР. На автобусе приехал.

ОНА. Вы шутите. На автобусе?

ДИРИЖЕР. А что такого? Очень удобно. От Моховой сюда ходит автобус экспресс. Помню его со студенческих лет, даже номер не изменился. Сто сорок четвертый. Как мой любимый квартет Шостаковича, опус 144, последний.

ОНА. Раздевайтесь. Снимайте пальто. (Помогает ему раздеться) Садитесь. Я сейчас.

(Уходит. ДИРИЖЕР оглядывает комнату. ОНА приносит фарфоровый чайник и чашки.)

ОНА. Как раз перед вашим приходом заварила. Вот, горячий ещё.

(ДИРИЖЕР садится на тахту, покорно пьет)

ОНА. У вас неприятности? Не думайте ни о чём, отдыхайте.

ДИРИЖЕР. (Берет её за руку, притягивает к себе) Посидите рядом со мной.

ОНА. Всё будет хорошо, вот увидите. Если, конечно, вы… снова полюбите… жизнь.

ДИРИЖЕР. (Внимательно смотрит на неё) Я неплохо отношусь к жизни. Но бывают ситуации… Не могу понять, что происходит. Я попал в тупик. Упёрся в глухую стену.

ОНА. Почему так?

ДИРИЖЕР. С годами убеждаешься, как много в жизни придуманного, наносного. Не только того, что у всех на виду, но и того что скрыто.

ОНА. Не совсем понятно…

ДИРИЖЕР. Это потому что вы ещё молоды.

ОНА. Жаль, что не чувствую себя молодой.

ДИРИЖЕР. Речь не о том, что человек о себе воображает. Я не говорю о несчастье в расхожем понимании.