Шаг вперёд, два шага назад

— Ну, не совсем. Я хочу купить коттедж для них в новой застройке, в Снежино, слышал, наверное? А самой остаться в квартире.

— Или жить там тоже, — усмехнулся, но уже по-доброму, Стас. — Снежино — это наша новая Рублёвка?

— Типа того, да, — улыбнулась я. — Горбушкино уже не катит, там всё-таки болото, и нет никакой инфраструктуры, а в Снежино обещают сделать всё по уму, да и направление хорошее.

Почему Горбушкино стало в девяностых годах местом для возведения богатыми своих коттеджей — это вообще непостижимо никакой логике. Тупиковое направление, болотистая местность, узкая дорога и невозможность создать удобную инфраструктуру для жилья. Просто когда-то там, на краю города, давали бесплатные садовые участки нашим местным деятелям искусства, и там же себе выбил участок городской глава и построил дом.

А рядом с ним захотел поселиться и проводить отдых по соседству руководитель завода, крупнейшего предприятия города. Оба гордились тем, что их там окружает интеллигенция, к которой причисляли и себя. Ну а за ними уже потянулись другие шишки, и в какой-то момент, из-за окружения, там стало престижно иметь дачу. А когда всё стало продаваться и покупаться, все начали застраиваться коттеджами. Но жить там было неудобно. Да и окружение сильно поменялось с того времени.

Строились и другие коттеджные поселки, но все они были без концепции, и целью было только срубить деньги. Людям же уже требовалось другое. Требования повысились, и рано или поздно такое вот Снежино должно было возникнуть. Там было всё продумано до мелочей ещё на начальном этапе. И до первого этапа строительства знающими людьми по сарафанному радио всё было скуплено почти на 70 %.

Мне сразу приглянулась мысль о коттедже для нашей семьи там, но возможности не было. Потихоньку я обдумывала эту идею и начала изыскивать средства.

— Я слышал от Андрюхи. Они, кажется, приобрели там дом.

— Да. Они не собирались туда пока переезжать, но, думаю, малыш внесёт в их планы коррективы, — улыбнулась я.

— Это точно. Может, и мне приобрести там дом?

— Приобрети. Хорошее вложение денег. Жить ты там вряд ли будешь.

— Почему? У меня будет отдельный кабинет, большая библиотека. Своя сауна с тренажёркой и бильярдным столом, тоже неплохо… О, бассейн! У меня будет личный бассейн. И вообще, я, может, скоро остепенюсь, и моим детям тоже вскоре понадобится лужайка, — подмигнул мне Стас.

— Да, Стас, ты прав, — согласилась я, — такой вариант нельзя исключить. Тем более, что предложений в Снежино остается всё меньше и меньше. Поторопись, обращайся ко мне как агенту, и я сделаю тебе хорошую скидку, — улыбнулась я заманчиво.

— Лучше бы ты за меня замуж вышла, — пробурчал он миролюбиво. — Хорошо, договорились, на днях подъеду, приготовь мне документы и участок получше.

— Конечно. А ты мне за это расскажи твои догадки насчёт Боровского.

— Опять про него! Нет, всё, я сказал последнее слово — если пойдёшь к нему со мной в качестве девушки. Без вариантов и категорично.

Стас сказал таким тоном, который я знала. Спорить уже бесполезно. Он упёрто будет стоять на своём. Я говорила, он очень упрямый?

— Позволь мне сделать один звонок, — попросила я и вышла из-за столика.

Потому что набрала номер Алекса Боровского.

Глава 15

— Позволь мне сделать один звонок, — попросила я и вышла из-за столика.

Потому что набрала номер Алекса Боровского.

— Ой, смотрите-ка кто звонит мне, находясь на свидании, — язвительно сказал Алекс, услышав мой голос. — Неужели со Стасом так скучно, что даже обо мне вспомнила?

— Откуда ты знаешь? Ты следишь за мной? — возмутилась я.

— Очень надо, — фыркнула трубка. — Мне Крекшин похвастался. У меня были планы на его общество в этот вечер, но он предпочёл твоё.

— Какая жалость, — съязвила я.

— Что, всё так плохо? — чудовищу нравилось надо мной издеваться.

— Нет, наоборот. Настолько хорошо, что он пригласил меня на твою вечеринку, к тебе в пентхаус. Я поэтому и звоню.

— В чём проблема? Дорогу ты знаешь. Пропуск тебе тоже не нужен.

— Вообще-то ты сам приказал мне держаться от тебя подальше. Да и я не настаиваю на своём обществе.

— Тогда откажись. Я не очень понимаю, чего ты хочешь?

— Ну, у меня возникла такая маленькая дилеммка, я не могу в данный момент отказать Стасу, но и согласиться я тоже не могу.

— Э-э-э… и что ты от меня хочешь? — не понял Алекс. — Чтобы я за тебя принял решение? Если ты переживаешь за меня, смогу ли я вынести твоё присутствие на своём вечере, то не переживай, там будут люди похуже и менее симпатичные. Так что если тебе нужно моё разрешение, я его даю.

— Вот видишь, иногда ты понимаешь всё правильно, — еле выдавила я от злости и нажала отбой. Нет, ну какова язва!

Еле справившись с возмущением, я вернулась к Стасу.

— Я иду с тобой, — воинственно произнесла я. — А теперь, догадки!

— Я думаю, что он чёрный археолог.

Стас сделал паузу и посмотрел на мою реакцию. Но поскольку я была обескуражена, потому что ждала чего-то другого, не знаю чего, он продолжил мысль.

— Чернокопатель, кладоискатель. В общем, охотник за сокровищами. Понимаешь?

— М-м, в общем-то да. То есть его увлечение старинными предметами и интерес к археологии сошлись в одной точке? Ты думаешь, что он действует в интересах наживы, а не науки, так?

— Так. Иначе как он мог сколотить своё состояние? Да, предметы антиквариата — это дорогое удовольствие, но чтобы заработать на этом, нужны выгодные сделки. Если бы у них были семейные реликвии или ещё что-то, на чём они могли сделать начальный капитал. Но ничего такого не было.

— И ты думаешь, пару находочек он заныкал и продал на чёрном рынке, да?

— Ну, один он бы не мог такое сделать, возможно, он входит в преступный синдикат. Но да, примерно так. Я думаю, что не все находки попали в музеи и на кафедру университета.

— Что ж, логично. А здесь какой у него интерес? Думаешь, он набрёл тут на что-то интересное?

— Да, я думаю, что у него появились зацепки ещё тогда, когда он учился. У нас же тут много древних находок, нам ли с тобой не знать. Сколько мы материала нарыли, который теперь пойдёт в «Непознанное», в рубрику «история нашего края». Одни развалины храма Солнца и Луны чего стоят.

Ну, развалины — это громко сказано. Развалины, это когда что-то остается от стен и крыши. В данном случае было лишь найдено местоположение этих храмов, в черте которых было несколько осколков камней с древними письменами и обозначено место то ли служившее алтарём для жертвоприношения, то ли там разводили священный костёр. Я особо не вникала, потому что чётко не было написано, и доказательства были какие-то косвенные и пространственные.

— А какие там сокровища? — усомнилась я. — К тому же там уже столько археологов потопталось. Что может найти он, чего не смогли другие?

— По всей видимости смог, раз решил вернуться.

Тут Стас сел на свой конёк и начал рассказывать мне всю историю, которую я уже читала, про раскопки и то, что обнаружили при них. Сколько у нас всего ещё неизведанного, никому ничего не надо, иначе придётся переписывать историю…

Я всё это слышала не раз, а потому заскучала. К чудовищу-то это не имеет никакого отношения, я-то это знала. Да и сокровища там всё-таки, судя по тому что я знала, сводились к сохранившимся в наших климатических условиях камнях с рунами или иероглифами, да фундаментам древних зданий.

Даже моя богатая фантазия не могла вообразить, какую выгоду из этого мог извлечь антиквар на чёрном рынке. Даже если откроют следы какой-то новой неизведанной цивилизации. Это могло принести ему славу как учёному. Но материально? Это же не золото, не древние предметы искусства. Даже если кому-то захочется заиметь кусок гранита с древней надписью «здесь был Вася», а древние надписи были приблизительно такого содержания, насколько я могла сделать выводы из всего прочитанного по этой теме, то вряд ли этот камень стоит большую цену.

Мне представилась картина стоящего чудовища на рынке с обломками фундамента и выкрикивающего: «Кому кусок фундамента за пять тысяч долларов? Ему три тысячи лет! Нет? А кому кусок фундамента за три тысячи долларов? Ему шесть тысяч лет! Налетай! Без внимания не оставляй! Если вы положите этот кусок в свой фундамент, обретёте древнее могущество расы новой открытой мной цивилизации древних нордовестопитеков! Скидка 10 %». Я чуть не захихикала. Но Стас так серьёзно в этот момент вещал о древней цивилизации, что я не рискнула отвлекать его внимание.

Потом я вообще представила чудовище на раскопках. Вот когда он в это ввязался, он представлял себе последствия? Как бы спросить его об этом, не нарываясь? Впрочем, если он научный руководитель, вряд ли самому есть надобность морозить свой нос в экспедиции. Имеет право только указания давать и заниматься одной научной работой. И что он в ней напишет? Я опять чуть не рассмеялась, представив его доклад.

Даже интересно, как он выпутается из этой истории? Снова сменит внешность? Интересно, существует ли всё-таки реальный Алекс Боровский? А если да, то что с ним сейчас и где он?

Закончив, но не дождавшись от меня какой-либо реакции, Стас снова перешёл к нашим отношениям. Он предложил мне ещё выпить, заболтал, потом ещё бокал и ещё. А потом предложил поехать к нему.

Но тут позвонила Нина и спросила, где я. Ей срочно нужна была информация по какому-то объекту недвижимости. Я очнулась от чар Стаса, которым начала поддаваться, протрезвела и сказала, что мне пора домой. У Стаса было такое перекошенное лицо при звонке Нины, что я поняла, за что он её не любит. В данном случае, она позвонила не вовремя для него и очень вовремя для меня. Надо будет ей занести тортик на днях.

Стас проводил меня на такси до дома и поцеловал на прощание. На поцелуй я ответила, но он увлёкся дальше, и мне пришлось напомнить ему, что мы расстались. Он не желал слушать, и мне пришлось просто позорно сбежать.

А ведь я ещё дала слово пойти с ним к Боровскому в качестве его девушки. Как бы это не дало ему ненужной надежды. А что будет, если узнает Нина! Я даже зажмурилась, представив её реакцию. Страшно!

И хотя догадки Стаса в отношении Боровского ничего не стоили, хотя может и были логичны с его стороны, забирать своё слово я не решилась. Когда понадобится помощь от него, если не сдержать слова сейчас, можно и не получить её потом. В конце концов, ничего страшного не случится, если схожу, там будет полно народу, полно знакомых, и нам со Стасом будет не до друг друга.

Глава 16

Дома спали только папа, да его брат, Пётр. Его жена Евгения и сестра моей мамы Светлана хлопотали на кухне. Вокруг них вертелась дочь тёти Светы, моя двоюродная пятнадцатилетняя сестра Варя, а сын тёти Жени и дяди Пети, мой двадцатидвухлетний брат Шурка щёлкал пультом в гостиной, одновременно служившей его спальней по ночам.

— О, смотрите-ка кто явился не запылился, — вскочил с места Шурик и присоединился ко всем встречающим меня на пороге. — Щёки-то горят как маков цвет, сразу видно чем свидание закончилось. А мы уже не знали, явишься ты домой или нет.

Запустив в братца курткой, которую только сняла, я обратилась к женскому полу:

— А чего не спим-то? — поразилась я.

Тётки переглянулись, замялись.

— Решили вот пирожков напечь, хочешь? — тётя Света засуетилась около меня, схватив мою обувь, и пошла её мыть в ванную.

— Второй час ночи! Ага, самое время! И печь и кушать!

Я вздохнула аромат свежеиспеченных пирожков с яблоками. Он сбивал ещё на подходе к квартире. Мы прошли на кухню. Варька махнула на Шурика, и тот, схватив пирожок с противня, смылся снова к телевизору.

— А ты чего не спишь? — спросила строго я Варю.

— Ага, все не спят, а я буду, — она возмущённо подпёрла руки в боки. — Я тоже хочу послушать про твоё свидание. Так вы со Стасом снова вместе?

И на меня уставились три пары любопытных глаз. Сдерживая смех, я протянула:

— Та-а-ак, это что ещё за женсовет?!

Тётки молчали, но сдавать позиции не собирались. Варя же озвучила за всех:

— Не томи уже, рассказывай! Вы помирились? — Варя смотрела строго. — Или нет? — надежда в голосе сменилась разочарованием. Лица тёток выражали ту же эмоцию.

— Нет, я и не собиралась.

Варя опустила руки, плечи, повесила голову, всем видом выражая своё отношение к моему поведению, схватила пирожок и вынесла вердикт перед уходом из кухни:

— Ну и дура!

Придав лицу гневный вид, я обернулась, но она уже ушла, оставив меня с тётями. Те сразу засуетились, стали накрывать на стол.

— Есть хочешь? — участливо спросила тётя Женя, пряча глаза.

— Я из ресторана! — напомнила я.

Но почувствовала себя неловко, словно в чём-то виновата. Живя в большой семье, не избежать излишней опеки и участия в своей жизни. Даже когда этого не хочется. Меня очень трогала забота близких, я её ценила и была благодарна судьбе за это. Я их всех сама любила до безумия. Но вот в такие моменты как сейчас меня не покидало ощущение нелепости происходящего.

Как-то хотелось оставить свою личную жизнь при себе, а не обсуждать её всем миром. Но, к сожалению, выбирать не приходилось. Всё шло в комплекте. И хотя мне очень хотелось иной раз сказать что-то резкое или попросить не совать нос в мои дела, я каждый раз себя сдерживала. Вспоминая, как много любви и заботы они мне дали, сколько нервов потратили, бессонных ночей провели у моей постели, сколько слёз пролили. Ведь воспитывать меня пришлось им.

Мама моя умерла, когда мне было восемь лет. И ухаживать пришлось не только за мной. Мой отец, безумно любивший маму, и до несчастья слыл чудаковатым человеком, большим ребёнком. А после её ухода, он полностью ушёл в какой-то параллельный мир. Его старались лишний раз не беспокоить, потому что возвращение в реальность приносило ему столько боли, что смотреть на это было невозможно.

Со стороны это был рассеянный человек, занятый своими делами, витавший где-то в облаках. Иногда возвращавшийся на землю. В редкие минуты он проявлял ко мне интерес, а потом снова уходил в себя. Я не была уверена, что он меня слышит и видит, когда я к нему обращалась. Самое странное, что на работе это не сказывалось. Он был художником-иллюстратором, вполне успешным — заказов у него было много, и заказчики оставались довольны его работой. Переговоры он мог провести внятно и понять что от него хотят.

А вот в быту и в семейственных отношениях, он был рассеян. Кроме того за ним надо было постоянно присматривать. Он мог поставить чайник и забыть про него, поставить на плиту сковородку и вдруг всё бросить и уйти рисовать. Поэтому первыми с нами поселились его брат с женой.

Дядя Петя был суровым и серьёзным мужчиной, в детстве я его даже побаивалась. Благо он мало бывал дома. Он работал в системе ЖКХ управленцем и всё время проводил на работе. Повзрослев, я поняла, что дядя Петя совсем не страшен, просто не умеет проявлять свои чувства. Безусловно, он любил всех своих домочадцев, но у него не было времени и желания это как-то показать. Он доказывал это делами. Всё наше благосостояние зиждилось на нём, он был нашим главным добытчиком, и эту небольшую, но четырёхкомнатную квартиру, что было важно при нашей численности семьи, выбил тоже он.

Тётя Женя, его жена, оставила работу и жертвенно посвятила себя неродным ей по крови родственникам, требующим заботы. Поэтому я никогда ей не грубила и была очень благодарна. Ладно я ребёнок, но она ещё получила и большого ребёнка в придачу. Но я не слышала, чтобы она хоть раз посетовала на это. Хотя, думаю, что ей было нелегко. Она была красавицей, любила праздники и светские выгулы в то время, пока ещё не случилась трагедия. И всё это ей пришлось оставить в момент, став нянькой двум детям и брату мужа.

Одна бы она не справилась, тётя Света приходила на помощь ежедневно, пока не забеременела Варей. Сразу же решили, что вместе жить будет проще. А потом уже никто никуда не собирался съезжать. Возможно, со стороны, как тому же Стасу, покажется, что мы жили тесно, и этим тяготились, кому-то не хватало личного пространства. Но на самом деле было не так. Взрослые сделали добровольный выбор. А мы, дети, наоборот, так привыкли быть в наполненном людьми доме, что другого не надо было, не было у нас желаний отделиться.

В своё время я поставила на повестке дня вопрос своего переезда, когда могла себе позволить снять квартиру и съехать. Спросила, хотят ли этого домочадцы. Все были против, один папа ничего не сказал, не услышал. И я осталась.

Сейчас мы делили комнаты так: самая маленькая спальня была папина, одновременно его рабочим кабинетом. Вторая спальня принадлежала дяде Пете с тётей Женей. В третьей, самой большой, спали мы: тётя Света, Варя и я. В проходной гостиной раскладывал диван на ночь Шурик. И никто при этом не испытывал неудобств.

Неудобно я чувствовала себя вот в такие моменты, как сейчас, когда обсуждали мою личную жизнь. Стас всем нравился, его сразу приняли как родного, и были уверены, что наши отношения приведут к браку. И даже то, что разрыв был с моей стороны, никого не успокоило. Все решили, что Стас меня чем-то обидел, и я очень переживаю. Я пыталась сказать, что всё не так, но почему-то никто не поверил. Вероятно, никому в голову не приходило, что можно добровольно отказаться от Стаса.

И когда я пошла с ним на свидание (несносный Шурик подслушал и всё растрепал), все обрадовались и зародили надежду, что дело идет к примирению. Как бы мне не хотелось их огорчать, но я не хотела давления со стороны в таком вопросе.

Поэтому решила внести ясность прямо сейчас, раз уж все даже спать не могли, ожидая новостей.

— Так, мои любимые тёти, давайте проясним этот вопрос раз и навсегда, — обратилась я к ним. — Я не хочу быть со Стасом. Я сама его бросила, я его разлюбила.

— Хорошо, — пожала плечами тётя Женя и взглянула на тётю Свету.

— Как скажешь, дорогая, — подтвердила та.

— Нет, я серьёзно, — не поверила я в их быструю капитуляцию. — Я понимаю вас, я правда понимаю. Стас хорошая партия, и у нас с ним долгое время были очень близкие отношения, и вы уже видели его моим мужем… Но неужели вы хотите, чтобы поэтому я вышла за него замуж, и была несчастна всю оставшуюся жизнь? Потому что я не люблю его. И он меня тоже не особо.

— Конечно, нет, — заявила тётя Света. — Просто ты ждёшь любви такой… неземной. Такой, какой не бывает…

— Бывает! — прервала я. — Вот сегодня пример видела, Андрю, друг Стаса…

— Хорошо, — тоже прервала меня Светлана, об Андрее они уже слышали от меня. — Единичные случаи бывают. Но что, если она не встретится? Ты знаешь кандидатов лучше Стаса?