Помоги проекту - поделись книгой:
Тем не менее, когда большинство людей задумываются о том, как подготовить детей к жизни в цифровом мире, они редко говорят об изменении самих часов. Они не признают, что наша версия хронометража является результатом ряда технологических достижений, произошедших за последние несколько столетий. Это печально, потому что с пониманием современного подхода ко времени станет гораздо легче понять, какие изменения сегодня нужны школьным кабинетам.
Монастырская модель образования
Люди тысячелетиями отслеживали время, даже создавали специальные устройства для этого. Солнечные, песочные и водяные часы – те самые старомодные технологии, которые измеряют продолжительность действия. Они показывают, как проходит время; они артикулируют его течение. Однако они не отслеживают синхронизацию. Люди до XIX века не координировали часы в сутках, это инновация, которая появилась вместе с механическими часами. Более высокая точность стала возможной благодаря технологии «спускового механизма». По сути, это прокручивание внутреннего механизма на четкие крошечные отрезки. Вспомните, как работает маятник напольных часов: каждый раз, когда он качается из стороны в сторону, он перемещает шестеренку ровно на один зубец. Выверенное расстояние между элементами механизма позволяет спуску двигать стрелки часов равными интервалами и таким образом показывать время.
Самые ранние спуски были созданы монахами европейских монастырей примерно в XIII веке. Истовые верующие, запертые в высоких каменных стенах, придерживались неизменного графика молитв и ритуалов. Они создали первые механические часы, чтобы четкий религиозный план аббатства ежедневно соблюдался. В те дни упорядоченность считалась благочестивой, а механика часового механизма гарантировала недостижимый ранее уровень регламентации.
Но часы в средневековых монастырях не были похожи на те, с которыми мы знакомы. У них не было минутных стрелок. Монахи хотели отмерять только семь интервалов в течение дня – так называемые канонические часы. Это отдельные периоды молитвы, предписанные Ватиканом, определяющие, когда и сколько времени нужно молиться перед работой или сном. Настоятели, приоры и монахи выстраивали свою жизнь с учетом этих мероприятий и использовали колокола или куранты, чтобы точно знать, когда настанет время сменить вид деятельности. Именно это явление стало прообразом современного школьного звонка, сообщающего ученикам, что настала пора сменить кабинет, пообедать, поиграть на улице, отправиться домой. Забудьте о том, что вы слышали до этого: ваши дети обучаются не по «фабричной модели» образования, а по «монастырской модели».
Сегодня звонок – одна из самых распространенных образовательных технологий. Он разделяет школьные дни на отрезки по всему миру. Для учителей это сигнал о перерыве в занятиях. Ученики считают его верным признаком того, что пора бежать. У меня же другая точка зрения.
Я преподаю в Университете Темпл и отношусь к звонкам как к возможности совершить кое-что приятное. Я привожу в кампус тибетские чаши-колокола тингша. Две маленькие тяжелые круглые тарелки, связанные коричневым кожаным ремешком. Когда они ударяются друг о друга, то резонируют и мирно поют, как гонг.
Гармонично. Мелодично. Умиротворяюще.
Колокола тингша изначально были предназначены для буддийских молитвенных ритуалов, поэтому в них больше достоинства, чем в дребезжании школьного звонка. Я звоню в них в начале каждого занятия, когда ученики уже заняли свои места, но еще не совсем настроились на рабочий лад. Тингша выполняют в моем классе ту же функцию, что и колокола в монастырях. Звук говорит моим ученикам, что пора переключить внимание. Это позволяет им понять, что мы погружаемся в священное, почти молитвенное метакогнитивное пространство. Я хочу, чтобы студенты забыли на время о своей социальной жизни и призвали свою врожденную способность к глубокому, сфокусированному критическому мышлению. Пройдет всего пара недель, прежде чем они поймут мои ожидания. На самом деле в этом есть что-то павловское, инстинктивное. Целая комната, полная подростков 18–19 лет, моментально и непроизвольно реагирует на звуковой сигнал. Звон заставляет их понизить голос и повернуться ко мне лицом. Мы устанавливаем зрительный контакт. Они готовы участвовать в процессе.
Забудьте о том, что вы слышали до этого: ваши дети обучаются не по «фабричной модели» образования, а по «монастырской модели».
Идея не моя, я позаимствовал подобную практику у профессора, который преподавал курс психотерапии и психологии, когда я учился в аспирантуре. А сам он позаимствовал ее, осознанно или нет, у средневековых монахов.
На самом деле к XIV или XV веку ей пользовались все, кто мог. Вся городская жизнь в Европе, даже за пределами монастырских стен, регулировалась сигналами церковных колоколов, каждый город строил свою колокольню. Это была не часовая башня, потому что циферблат – визуальное представление циклического двадцатичетырехчасового ограничения времени – еще не был изобретен.
Идея «определения» времени не так традиционна, как вы думаете. Первые механические часы лишь говорили звонарю о том, что пора исполнять свой рабочий долг. Все остальные просто реагировали на упорядоченные звуки колоколов Квазимодо. Как говорил историк Льюис Мамфорд: «Человек ел не из-за чувства голода, а по указанию часов; он спал не тогда, когда уставал, а когда часы разрешали».
Можете представить себе жизнь в ту эпоху? Первый звон колокола – знак, что на рынке начинают собираться люди, второй – что пришло время платить налоги. Один звон означал начало церковной службы, другой – начало рабочего дня. Так или иначе, вы бы чувствовали разницу между всеми этими отчетливыми звуками, расшифровывая их на слух. Вы бы знали, что представляет собой определенный бой, и понимали, как реагировать на различные мелодии. Такой набор навыков был необходим, от него зависела способность человека придерживаться установившихся социальных порядков.
Но в конечном итоге мелодий стало слишком много. Люди признали необходимость стандартизации часов в сутках. Время превратилось в валюту: подобно тому как монета объединяет разрозненный набор обмениваемых товаров и услуг одной символической системой оценивания, так и назначение определенных часов дня стандартизирует продолжительность ритуальных действий и создает единый график для всего сообщества. Вместо отдельного боя на каждый вид деятельности появилась система четкого количества ударов колокола на каждый час. Действия распределились по определенным часам, а не наоборот.
Люди сделали выбор в пользу 24-часового формата. Два раза по 12 часов. Почему? Вероятно, они позаимствовали этот подход у астрономов, которые веками сегментировали космос в соответствии с двенадцатью знаками зодиака. Либо у них, либо у древних египтян, которые, как принято считать, пользовались водяными часами – керамическим сосудом с равномерно капающей в нижнюю чашу жидкостью. Но планета не движется по часам. День на самом деле не делится на минуты и секунды. Это люди приняли такое решение – расписать жизнь в соответствии с цифрой двенадцать, соответствующей знакам зодиака, вместо, допустим, канонической семерки. Мы могли бы сделать это с любой цифрой, с любой системой счисления. Оставалось только приучить будущие поколения следовать этому решению.
Именно это происходило, когда мои дети пошли в школу. Каждое утро они садились на ковер и обсуждали распорядок дня. Что произойдет в 10 утра? Когда перерыв? Когда обед? Когда математика? Когда свободное время? Они учились жить согласно двадцатичетырехчасовому восприятию времени. Подобно монахам, они придерживались практики деления дня на периоды. Как и мои студенты, они учились переключать внимание с одного занятия на другое.
После обсуждения дневного расписания они всегда смотрели на календарь. Сверяться с ним их научила учительница. Она с энтузиазмом рассказывала о праздниках и временах года, и мои дети научились делить свою жизнь на школьные дни, семестры, весенние каникулы и летние каникулы. Ежедневный распорядок научил их мыслить в гармонии с инструментами времени, и к настоящему времени они успели достаточно попрактиковаться, чтобы воспринимать свою жизнь в соответствии с шагами часового спуска.
Люди оставили в сутках 24 часа. Почему? Точно не известно; они просто вдруг решили расписать жизнь в соответствии с цифрой двенадцать.
Но эта средневековая версия восприятия времени устаревает. Поэтому, по мере того как цифровые технологии меняют наше понимание, школьные условности должны будут трансформироваться вместе с ним.
Новая хронометрия
Microsoft Outlook и Google Calendar уже повлияли на то, как я воспринимаю свою повестку дня. Весь день уведомления конкурируют за мое внимание. Текстовые сообщения, твиты и посты в Instagram разрывают мой смартфон, как церковные колокола. Кроме того, я редко участвую в каких-то развлечениях, которые надо планировать заранее (например, походы в кино): стриминговые сервисы вроде Netflix и Hulu теперь предоставляют шоу по требованию. Я не привязан к часам, как монах, чей день был разделен на отдельные периоды преданного служения.
Система измерения времени поменялась, но монастырская модель образования осталась прежней. Обучение остается привязанным к часовому спуску. Школьный день по-прежнему состоит из набора «часовых» процедур. Эти обычаи кажутся фундаментальными аспектами самой школы, хотя на самом деле они были разработаны, чтобы помочь детям думать в соответствии с определенным набором технологических и экономических норм. Эти нормы меняются, и школьные классы тоже должны быть переработаны с учетом условий новой эры.
Рассмотрим периодику занятий. Она корнями уходит в те самые канонические часы, призванные упорядочить молельные практики аббатств. С каждым звонком вы переключаете свое внимание на новую тему, уподобляясь монаху. Урок истории с 8:30 до 9:15. Урок математики с 9:30 до 10:15. В этом, кажется, есть смысл, особенно для взрослых, которые сами когда-то были обучены соблюдать правила монастырской модели образования. Но если задуматься, идея о том, что каждая задача должна вписываться в заданный период, является абсурдной – особенно в цифровом, нелинейном, сетевом мире. Конечно, умение сосредоточиться важно. И школа – это именно то место, где дети должны научиться распределять свое внимание. Но действительно ли внимание должно быть связано с часами?
В XXI веке интерактивное взаимодействие происходит абсолютно случайно, и уведомления постоянно требуют нашего ответа. Поэтому дети должны научиться жить продуктивной, этичной и полноценной жизнью – даже когда их внимание рассеянно. Им нужно освоить так называемое «капельное вовлечение».
Термин «капельное вовлечение» описывает процесс привлечения внимания к мелочам по мере их возникновения. Представьте себе, что идеи – капли, падающие из протекающего крана. Академические знания также получаются постепенно, как если бы они были каплями дождя, а не мощным потоком воды. Однако классическая модель образования буквально «наводняет» детей информацией в фиксированные сроки. У моего младшего сына в начальной школе этот период составляет 35–40 минут, у старшего в средней школе – 60–75 минут. Студенты, как правило, должны быть сфокусированы на период от 90 до 180 минут. Предполагается, что по мере перехода из класса в класс дети приспосабливаются к проведению большего количества времени в неподвижном и сконцентрированном состоянии. Это похоже на преклонение колен в молитве или причастие – чем дольше выдержишь, тем лучше для тебя. Скоро вы будете так же спокойно целый день сидеть за рабочим столом. Это одна из первых вещей, к которым дети приучаются в школьном возрасте. Они приспосабливаются к тому, что значит быть «на рабочем месте».
Мы уже с детства готовим малышей к работе. Но работа также меняется. Популярность платформ обмена сообщениями, таких как Slack и Microsoft Teams, предполагает, что капельное вовлечение будет одним из основных требований профессий будущего. Вместо старомодной модели офисной работы с девяти до шести – с долгими совещаниями и фиксированной рабочей сменой, к которой нас готовит текущее школьное расписание, – сотрудники смогут выполнять свои задачи из любой точки мира в любое время.
Многие уже это практикуют; возможно, и вы уже получили и ответили на пару рабочих сообщений, читая эту главу. В 2016 году опрос Института общественного мнения Гэллапа показал, что 43 % работников в США выполняют хотя бы часть своих обязанностей на дому. А CNN сообщила, что в 2017 году 3,9 миллиона американских рабочих более половины рабочего времени вовлечены дистанционно. Эти цифры будут только увеличиваться. Так что сообразительные люди с капельным восприятием реальности скоро будут обладать конкурентным преимуществом. Поэтому школы должны применять аналогичный подход к обучению. Точно так же, как монастырская модель готовила нас к ежедневным разграничениям задач индустриальной эпохи, обновленный подход к рутинам в школе поможет детям практиковаться для будущих условий рабочего места.
Мы уже с детства готовим малышей к работе. Школьный распорядок дня приучает детей к графику традиционного рабочего места.
Я позаимствовал концепт капельного восприятия у онлайн-маркетологов, которые используют термин «капельный маркетинг», чтобы описать, как автоматизированный рекламный процесс может вести клиента от просмотра веб-страниц до оплаты покупки. Вспомните любую ситуацию, когда вы искали что-то в интернете, добавляли этот предмет в корзину, но по какой-то причине не нажимали на кнопку «Купить». Через несколько дней вам с огромной долей вероятности пришло электронное письмо с предложением все-таки совершить покупку. Вскоре рекламный контент появится в потоке новостей и на мобильном устройстве, напоминая о лучших характеристиках продукта. Вы недавно забивали в поисковик «роботы-пылесосы»? Если да, то контекстная реклама теперь будет регулярно подсовывать вам статьи, выпавшие в первой пятерке. Вы потенциальный клиент, и ритейлер с помощью поисковых систем и социальных платформ направляет вас к оформлению заказа, последовательно закидывая удочку в вашу онлайн-жизнь на протяжении нескольких дней, а может, и недель. Это необязательно происходит намеренно, но стоит вам хоть раз показать свою заинтересованность и воспользоваться поиском, как реклама начнет всплывать в любой момент – чтобы провести вас до конца этого пути. Из-за электронной коммерции, файлов cookie, прогностических алгоритмов и роя информационных продуктов мы все привыкли к такого рода капельным кампаниям.
Социальные сети также сделали капельное вовлечение регулярной частью нашей жизни. Это вполне может повлиять на то, как дети учатся. К сожалению, взрослые часто отвергают подобные изменения как что-то легкомысленное. Они ошибочно приравнивают краткость высказывания к отсутствию внимания и думают, что твит из 280 символов представляет собой поверхностное отвлечение. Но любой подросток скажет вам, что ничто не заканчивается одним сообщением: интернет-сообщество может оставаться вовлеченным в одну и ту же тему в течение нескольких дней, а иногда и недель. Внимание людей распространяется, а не ограничивается.
Snapchat, к примеру, признала капельную вовлеченность пользователей и добавила смайлик «Snapstreak». Это значок, который отмечает количество дней беспрерывного контакта внутри определенной группы пользователей. Что характерно, иконка Snapstreak представляет собой яркое оранжево-желтое пламя – похожее на талисман римской богини Весты и ту непрерывность, которую символизирует ее огонь. Snapchat начиналась как платформа, фишка которой как раз заключалась в недолговечности контента. Изначально это был способ обменяться селфи или любыми кадрами, которые стирались сразу после просмотра. Приложение как бы предлагало жить настоящим моментом. Но теперь статус человека на этой платформе зависит от длины «стрика», демонстрации вовлеченности, продолжительности капельного участия.
Представьте, как будет выглядеть школа, когда учителя примут модель капельного времени, внимания и непрерывности, которую цифровые технологии уже и так внедрили в нашу жизнь. Твит будет восприниматься как полноценное предложение – небольшая часть глубокого контекстуального взаимодействия со сложной идеей. Учебные пособия будут пользоваться тем, что внимание школьников рассеянно. Преподаватели научат учеников рассматривать паузу между высказываниями как пространство для изучения новых концепций, рассмотрения различных точек зрения, проведения исследований и включения новых данных.
Социальные сети сделали капельное вовлечение регулярной частью нашей жизни. Это вполне может повлиять на то, как дети учатся.
Осталось изменить наше понимания внимания.
Фокус, внимание и концентрация
Сегодня мы связываем фокус с отмеренными периодами внимания, не осознавая, что в изначальном концепте разделения внимания на отрезки виновато появление часового механизма. Церковные колокола первыми прервали наше мышление, потребовав от монахов переключить свое внимание на молитву, даже если их мысли на тот момент блуждали где-то еще.
Капельное вовлечение требует медленного, устойчивого, постоянного внимания к разбросанному набору последовательных стимулов. За одиночным эпизодом должны следовать разделение и перерыв – непрерывность становится рядом смежных моментов. Когда-то нам и правда нужно было научить детей делить свое время на отдельные моменты, чтобы они были готовы к работе в индустриальную эпоху. Разделение на уроки в школе работало, потому что этот принцип опирался на ту же логику, что и разделение рабочей и домашней сфер: подобный разрыв – символ благочестия, расставляющий все по своим местам. Но исторически и культурно монастырская модель эпизодического внимания не всегда была предпочтительным выбором.
Сравните прерванное «часовое» мышление с глубокой интеллектуальной вовлеченностью, которую Платон представляет в диалогах Сократа. От древних греков мы узнаем о длительных философских дискуссиях с особым фокусом. Капельное вовлечение является нормой.
Кроме того, многие коренные народы участвуют в неэпизодических моделях фокуса. Они больше практикуют вовлечение в идеи, основанные на локации, а не на времени. Например, поэт-битник Гэри Снайдер однажды написал эссе о своем опыте путешествия по Большой Песчаной пустыне Австралии в пикапе с аборигеном – старейшиной племени пинтуби. Старик рассказывает невероятные истории о холмах и горах с такой скоростью, что Снайдер едва успевает воспринимать этот поток информации. В конце концов он понимает, что проблема не в темпе речи собеседника, а в работе двигателя грузовика. «Эти истории обычно рассказываются во время пешего пути», – пишет Снайдер. Автомобиль вынудил подстроить логику повествования под свою скорость. Но пинтуби доносят свою мудрость и знания по-другому, учатся по-другому. Они делают это через циклы песен о путешествиях, рассказы об особых местах и «точках знаний». Они используют пространство, а не временные промежутки для организации образования. Старейшины гуляют с молодежью, передавая соответствующие знания по мере прохождения очередной природной достопримечательности. Конечно, им не нужно все время говорить. Они могут даже остановиться по пути – возможно, пособирать ягоды, пополнить припасы, заняться своими делами или поговорить с друзьями и знакомыми. Это своего рода капельное вовлечение: фокус рассеивается, а концепции увязываются с меняющимся ландшафтом по мере того, как сама планета отправляет реальные «уведомления».
Обратите внимание на то, что, несмотря на все опасения по поводу цифровых технологий, удерживающих детей в помещении, логика капельной онлайн-жизни куда лучше согласована с биологическими ритмами. Добавьте сюда устройства с поддержкой GPS, отправляющие уведомления согласно местоположениям, и EdTech[15] внезапно приобретет потенциал для большего взаимодействия с локацией, что напоминает подход пинтуби. Конечно, это сработает только в том случае, если взрослые пересмотрят свое понимание слова «присутствовать». Поскольку наша концепция фокуса проистекает из жизни монахов, мы по-прежнему считаем эпизодическое внимание идеалом. Популярная критика многозадачности является частью средневековой сказки, остатки которой глубоко осели в нашей психике, говоря нам о том, что мы все должны пытаться походить на монахов. Считается, что они были людьми, морально превосходящими других. Теперь мы пытаемся научить наших детей фокусироваться так, как это делали люди Средневековья.
Но современным школьникам нужно не это. Мы должны поощрять их новый формат вовлечения, помогая развивать навыки фокусирования на новых экономических и технологических условиях.
Капельное вовлечение на практике
Капельное вовлечение – это один из способов участия школьников в том, что преподаватели сегодня называют асинхронным обучением. Этот термин описывает действия, которые не требуют присутствия участников в определенное время в определенном месте. Большинство концептов смешанного обучения, таких как «перевернутый класс» (когда ученик занимается дома по объясняющим видео, но практикуется непосредственно в школе с участием учителя), охватывают асинхронную модель. Люди называют это смешанным обучением, потому что оно включает онлайн- и офлайн-деятельность. Оно также объединяет синхронный и асинхронный режимы внимания: у учеников все еще есть традиционные уроки, но они дополняются цифровым компонентом, который позволяет им выполнять часть работы в своем собственном темпе.
В теории смешанное обучение звучит неплохо. Кажется, это именно то, что нужно современным школьникам для подготовки к будущему, которое требует как личного, так и цифрового взаимодействия. Но, к сожалению, хорошо подготовленные учителя, которые в настоящее время пытаются включить эту модель в свои классы, часто приходят к тому, что на самом деле вообще не является гибридным обучением. Вместо этого возникают две разные парадигмы, сваленные в кучу. Ученики по-прежнему вынуждены заниматься всей рутиной по монастырской модели, а затем дома им приходится выполнять еще и задания асинхронного курса. Это может быть одной из причин, почему, по словам исследователя Малкольма Харриса, сегодняшние дети проводят в классе на 20 % больше времени, чем их родители, и втрое дольше учатся. Часто можно услышать, что нынешние ученики много ленятся, имеют слишком много прав и вечно отвлекаются на смартфоны, но правда в том, что они работают в два, а то и в три раза больше, чем предыдущие поколения. Все из-за того, что, по сути, они получают двойное образование – в процедурной риторике двух разных экономических эпох.
Более современная модель школьного образования необязательно должна быть каталогом различных педагогических причуд. Вместо этого стоит сконцентрироваться на введении новых норм фокуса и внимания. Меньше лекций и демонстраций – меньше средневековых практик, которые мы часто рассматриваем как «традиционное» занятие. Например, можно отказаться от концепта, при котором учитель решает на доске уравнения, а ученики старательно копируют формулы в тетради. Это не потому, что учитель неэффективен: система на самом деле работает отлично, если учитель – специалист в своей области. Просто процедурная риторика этого стиля преподавания сегодня стала излишней. В настоящее время информация децентрализована и извлекается по запросу. И, как я уже объяснил, новое рабочее место требует капельного вовлечения. Поэтому учебные программы должны быть структурированы таким образом, чтобы имитировать навыки, необходимые для полноценной и продуктивной взрослой жизни в цифровом мире.
Логика капельной онлайн-жизни куда лучше согласована с биологическими ритмами.
Частично версия новой модели образования реализована в Стране Басков – регионе, который охватывает приграничную территорию между Францией и Испанией. Баскский народ является одним из старейших коренных жителей Западной Европы. Они живут там уже около 7000 лет и говорят на уникальном языке, который не имеет отношения к индоевропейской группе. У них сохранилось сильное чувство культурной идентичности, которое пережило трансформацию окружающего мира новыми технологическими и экономическими контекстами.
Я посетил их школы в 2017 году, потому что хотел увидеть, как они готовят детей к цифровому будущему, одновременно сохраняя историческую и культурную базу. То, что я увидел, поразило меня. В начальных и средних школах все предметы преподаются на баскском. Даже шутки и сплетни среди сверстников слышны только на традиционном языке. Но учебное взаимодействие далеко от старых устоев.
В гигантских школьных зданиях, построенных в XX веке, я видел коридоры, перестроенные в суперсовременные пространства. Они выглядели так же, как могло бы выглядеть помещение какого-нибудь стартапа в Силиконовой долине или любого из международных офисов WeWork[16]. На полу большими буквами было написано «Пространство коворкинга». Разнообразные посадочные места – кресла-мешки, конференц-столы, укромные уголки и высокие стойки – облегчали различные виды интеллектуального и социального взаимодействия. Казалось, что большинство детей проводило свое время именно здесь. Пара семилетних мальчиков в ярко-синих наушниках вместе играли в математическую игру на общем iPad. Четыре девочки постарше окружили 3D-принтер, наблюдая, как он ровными рядами укладывает расплавленную пластиковую нить. Некоторые дети читали в одиночестве. Другие бездельничали или просто разговаривали.
Та же атмосфера царила среди молодых людей в университетах Мондрагона и Деусто. Учащиеся по программе «Лидерство и инновации в предпринимательстве» люди были организованы в «компании» и «команды», а не в «классы» или «секции» – так студенческие кооперативы имитировали демократический подход корпораций Мондрагона. Молодые люди сидели за конференц-столами. Полные энтузиазма и решительности, они обменивались друг с другом идеями и ресурсами.
Их учебная программа требует работы со сверстниками, чтобы научить студентов самостоятельно управлять бизнесом: от этапа формирования концепции до окончательного исполнения. Это то, что венчурные капиталисты называют
Современная модель школьного образования не обязательно должна быть каталогом различных педагогических причуд.
Критерии и вехи
Представьте себе типичное помещение в детском саду. В наши дни оно по-прежнему напоминает пространство настоящего сада, которое Фребель продвигал более века назад. Картинки, нарисованные пальцами, висят на леске или веревке, протянутой через всю комнату. Кубики для строительства в одном углу, клетка морской свинки – в другом. На стенах приклеены яркие буквы и цифры. Цветной картон и материалы для творчества разложены по маленьким пластмассовым лоткам. Повсюду книги.
Воспитательница – та самая, которая научила моих детей определять время, – однажды утром заходит и жалуется, что ковер на полу грязный и в пятнах.
Взрослые не всегда осознают, что для детей пяти-шести лет ковры – это целый мир. Помните, что дети большую часть времени проводят на полу. Их учебный день, может, и проходит среди столов и погремушек, игровых площадок, блоков и песочниц. Но в течение дня они периодически собираются вместе, чтобы посидеть в кругу на полу. Ковер – это домашняя база, центр их мира. Поэтому, когда воспитательница жалуется на его загрязненность, дети обращают внимание.
Она садится, скрестив ноги, хмуро смотрит в пол, разочарованно покачивая головой. Затем достает из кармана мобильный телефон и делает вид, что набирает номер.
– Выбери зеленый! – кричит один ребенок.
– В горошек! – кричит другой.
– Нет, красный! Мне нравится красный.
– Почему это он выбирает? Это несправедливо. Я хочу выбрать! Я хочу синий!
Она подносит к губам указательный палец и делает знак, чтобы дети успокоились. Они моментально слушаются. Она отличный воспитатель, а дети уже знают, чего от них ждут.
Как только дети замолкают, она говорит в трубку:
– Там просто пятна и следы от пролитой жидкости. – Она указывает на ковер, как будто человек на другом конце провода видит ее пальцы. – Боюсь, чистка нам уже не поможет. Нужен новый ковер.
Вдруг она хмурит брови, и дети догадываются, что она озадачена ответом. Может быть, она в замешательстве. Или, что еще хуже, волнуется. Она пожимает плечами, смотрит на детей и шепчет:
– Он хочет знать размер – насколько большой? Что мне ему сказать?
Пустые взгляды. Озадаченные лица пяти-шестилетних детей.
Дети пытаются понять, как донести информацию о ширине и длине по телефону.
Какие единицы измерения использовать? Кроссовки? Карандаши? Мелки? Кубики? Какая символическая единица может стать эквивалентом для комнаты в детском саду и для магазина ковров?
Проходит всего несколько мгновений, и идея приходит как по волшебству.
Они вспоминают, как на уроке труда узнали о необходимости использовать стандартизированные единицы измерения. Воспитательница вручает им линейки, и они посвящаются в определенный образ бытия и мышления. Они взволнованно начинают все измерять. Им только что открылось новое философское мировоззрение, новый мыслительный инструмент для организации и восприятия окружающего физического мира. Теперь можно заниматься умножением, делением, алгеброй и геометрией, физикой и химией, инженерией – много чем еще. В конце концов, ковры – это не единственное, что можно измерить. Мы измеряем все, включая время. Через распорядок в классе ученики даже учатся измерять чувство собственного «я», оценивая свои успехи и неудачи в определенных интервалах.
Это происходит весьма хитроумными способами. Например, когда мои дети были маленькими, я всегда пек кексы, которые они могли взять в школу на день рождения. Со временем я узнал, что лучше использовать больше глазури и вдобавок украшать верхушку конфетой. Это заставляло моих мальчиков восторженно улыбаться, пока они раздавали угощения своим одноклассникам. Мне никогда не приходило в голову, что кондитерские изделия представляют собой способ восприятия мира.
Верьте или нет, празднование дней рождения – это своего рода техническая грамотность. Когда я был в их возрасте, я тоже ей овладел. Но моей бабушке, к примеру, пришлось адаптироваться. Для нее дни рождения были таким же чужеродным явлением, как радио, телевизор и самолет. На самом деле всю свою жизнь она даже не знала, когда ее настоящий день рождения: она просто угадывала свой возраст. Она выросла на границе Польши и Литвы еще до того, как централизованная правительственная бюрократия пробралась в сельские деревни; ее родители не имели доступа к ближайшей канцелярии, где можно было получить свидетельство о рождении. Они не дошли до города – пешком, – пока не родились все дети. А это значит, что у моей бабушки и ее сестер была одинаковая дата рождения.
Когда я был ребенком, мне это казалось просто безумным. Такое не укладывалось в голове. Социализированный начиная с детского сада в концепцию времени индустриальной эпохи, я считал невообразимым тот факт, что кто-то мог не знать свою настоящую дату рождения. Мне никогда не приходило в голову, что всего несколько поколений назад люди думали о процессе старения совершенно по-другому!
Средняя продолжительность жизни – то, как мы ее воспринимаем, – стала абсолютно новой концепцией в XIX веке. Помните, что на протяжении большей части истории человечества смерть ребенка была обычным явлением. А когда ребенок может скончаться так же внезапно, как и взрослый, возраст становится менее значимым. Почему? Потому что нет стандартной продолжительности жизни. Моя бабушка не могла знать наверняка, как мы сейчас, что, если не случится какой-то непредвиденной трагедии, у нее есть шанс жить до ста лет. Это не потому что она жила в бедной деревне в глуши. На самом деле никто даже не мечтал прожить до семидесяти, восьмидесяти, девяноста лет, пока современная медицина не сделала это реальным и почти что обыденным. Конечно, люди иногда доживали до старости. Но в целом они смирялись с тем, что можно с одинаковой вероятностью умереть как в четырнадцать, так и в сорок девять. Поэтому люди не воспринимали детство как период времени, в ходе которого вы готовитесь ко взрослой жизни.
Празднование дней рождения – это своего рода техническая грамотность.
Можете ли вы представить себе мир, в котором возраст не имеет большого значения? Попробуйте осознать, что все вундеркинды в истории и короли-подростки являются продуктом этого мышления. Нам обычно говорят, что молодежь в прошлом делала больше, потому что их жизни были короче; это не совсем так. Просто взрослость не была столь значимой. Сама идея полового созревания и подросткового возраста как переходных периодов на пути ко взрослой, адаптированной жизни является своеобразной частью нынешней эпохи. Все этапы развития – стандартные шаги и периоды, которыми мы измеряем наше существование на планете, – являются продуктами XIX и XX веков. Но точно так же, как с делением часов на двадцать четыре часа и шестьдесят минут, здесь Вселенная не со всем согласна. Эти шаги и стадии не прописаны в клетках нашего тела. Это просто полезные категории, с помощью которых можно посчитать продолжительность и прогрессию.
В настоящее время, возможно, имеет смысл организовывать нашу реальность вокруг классов, дней рождения, совершеннолетий и кризисов среднего возраста. Но крупные вехи наших жизней – это в конечном счете просто элементы умения определять время по часам. Возрасты и стадии не существовали до тех пор, пока не появилась причина регулировать полученный опыт механическим спуском часов. Все случилось благодаря паровому двигателю в 1820-х годах. Железнодорожное расписание заставило нас установить колокольни так, чтобы они были синхронизированы с часами в отдаленных местах. У нас внезапно появились часовые пояса, минутные стрелки и новое чувство одновременности. У людей были свои карманные часы и будильники. И детям пришлось научиться жить прямо сейчас, действовать в мире, измеряющем продолжительность в секундах, понимать, что жизнь размеренно проходит. Им пришлось взглянуть на мир с точки зрения преобладающей технологии. Но эта технология меняется.
Теперь наша задача – сделать так, чтобы дети могли мыслить за пределами восприятия часового механизма индустриального века. Мы активно передаем хронологическое мышление на аутсорсинг интеллектуальным машинам. Поэтому успех, счастье и самореализация скоро будут зависеть от способности думать вне линейного графика. Школам придется соответствующим образом изменить свой распорядок дня.
Выводы
Время вышло!
В настоящее время жизнь наших детей оценивается количественно, а их прогресс определяется вехами в развитии. Дни рождения подчеркивают, что наше существование подстроено под конкретный график. И наша преданность часовой концепции Вселенной проявляется как приверженность стандартизации.
Привычки и распорядок дня в школе усиливают наше следование специфической технологической парадигме. Мы учим детей соответствовать эпизодической реальности, в которой продолжительность измеряется секундами. Минутные стрелки, часовые пояса и чувство одновременности XX века формируют наши теории обучения и наше определение идентичности.
Такой взгляд на жизнь в свое время имел смысл. Эпохи и этапы идеально вписывались в мир монастырских башен с часами и железнодорожным расписанием. Но теперь набор инструментов меняется. На самом деле он уже изменился. Итак, наша текущая задача – подготовить следующее поколение к мышлению вне часового восприятия.
Успех, счастье и самореализация детей будут зависеть от их способности действовать за рамками хронологического графика. Нужно отказаться от текущей преданности оценкам, запланированным достижениям и эпизодическому вниманию. Время для такого мышления пришло – и ушло. Вскоре появятся новые процедуры, которые будут поддерживать нелинейное представление о росте и управлении настоящим. Старайтесь быть непредвзятыми.
Реорганизуйте классы, чтобы отразить новое измерение времени
Взрослые постоянно учат детей видеть свою жизнь поэтапно, встраивать свое существование в «часовую» логику технологической парадигмы индустриального века. Например, наша преданность хорошим оценкам и жестко регламентированным этапам развития готовит детей к оценке собственных успехов и неудач таким образом, чтобы их самоощущение оставалось совместимым с текущей практикой управления временем. Мы учим детей считать, сколько времени требуется для выполнения задачи. Мы хвалим их за качественный тайм-менеджмент. Мы следим за выполнением тестов с секундомером. Мы подключаем школьный звонок в конце каждого занятия.
Монастырская модель образования состоит из ежедневного набора эпизодических занятий, в течение которых даже самые маленькие дети готовятся к будущей работе. Они учатся определять приоритеты пунктуальности и находиться «на рабочем месте». Между тем экономическая ценность времени меняется. Успех Uber, Airbnb, Etsy и Udemy – все это индикаторы того, что фрилансеры экономики краткосрочных контрактов быстро заменяют профессионалов с карточками для фиксации рабочего времени. В отчете 2016 года Глобального института МакКинзи говорится, что от 20 до 30 процентов работоспособного населения в США и Европе сейчас занимаются «подрядной работой». Согласно прогнозам, в течение следующего десятилетия это число значительно возрастет.
Онлайн-календари уже изменили наши представления о расписании. Уведомления смартфона – новые церковные колокола. Даже в привычных рабочих местах популярность мессенджеров вроде Slack и Microsoft Teams намекает, что в будущем кабинеты и конференц-залы старой офисной модели работы с девяти до шести заменятся на более свободный график рабочего дня.
В ответ на эти изменения учителям необходимо будет заменить монастырскую модель капельным подходом, который побуждает учеников воплощать условия цифрового рабочего места. Внедрите социальные онлайн-платформы. Познакомьте детей с тем, как смешанные и нелинейные фрагменты информации могут быть тщательно собраны в последовательный и всесторонний продукт со сложной идеей. Разработайте учебные мероприятия, требующие постоянного, но рассредоточенного внимания.
Подготовка к будущему – это не столько о навыках, необходимых для работы с новыми технологиями, сколько о приобщении учащихся к новым способам мышления.
Учите детей тому, что информация и знания – продукты общества
Одна из важнейших задач школы сегодня – научить детей быть добрыми и отзывчивыми участниками изменяющейся социальной структуры. Эпизодические периоды занятий и педагогические практики «распинающегося наставника» всегда готовили детей к иерархическому миру. Поскольку от них требовалось сидеть неподвижно, смотреть вперед и слушать лекции в течение определенного времени, дети учились подчиняться опыту главного лица. Сложная система вознаграждений и наказаний учила их, что успех зависит от способности определить централизованную власть, а затем соблюдать ее условия. В спортивных командах были свои тренеры и капитаны. В компаниях водились «заводилы» и «терпилы».
Школа помогла детям привыкнуть к организационным условностям индустриальной эпохи. Их готовили к миру корпоративных руководителей, раввинов, министров, мэров, прорабов и боссов. Они наблюдали, как старосты обращаются к учителям для одобрения своих инициатив, как учителя принимают мнение чванливых директоров как экспертное, как директора во всем поддакивают высшему руководству.
Дети поняли, что информация и знания передаются через пирамидообразную схему – вниз и наружу из одной точки власти. Они научились признавать социально-экономический статус и профессиональные достижения как показатели лучших человеческих качеств и мудрости. Интеллект стал чем-то, что вы копите как богатство. Идеи начали принадлежать кому-то как собственность. Возможно, когда-то эта модель и была уместна. Но в мире поисковика Google, форумов Reddit, сообщений в блогах и социальных новостных потоках старая стойкая преданность интеллектуальной иерархии становится обременительной.
Современные учебные программы должны быть структурированы горизонтально, чтобы имитировать навыки, требуемые для полноценной и продуктивной взрослой жизни в цифровом мире. Школьные кабинеты лучше переделать так, чтобы они напоминали коворкинговое пространство. Группы сверстников должны быть оценены в совокупности, их способность к открытому обмену знаниями и навыками должна иметь приоритет относительно индивидуальных достижений. Учителя должны стать координаторами, которые могут направлять студентов в их самостоятельной учебной деятельности на основе выполненных проектов.
Новые преподаватели являются не экспертами, а скорее кураторами капельного подхода и общего интеллектуального восприятия.
Поделиться книгой: