Филипп в беде

И они тронулись с места, добивая на двоих чудный португальский портвейн, только на прошлой неделе купленный через Internet Фон Виттеном.

К тому времени как они оказались на пляже, они два раза чуть не перевернули машину, три раза чуть не въехали в других автолюбителей, и один раз слегка поцеловали фонарь. Если кто-нибудь после этого станет утверждать, что можно пить за рулем- покажите ему эту статистику, и вы в его глазах увидите нового человека, полного надежд на счастливое будущее, отныне и навсегда.

Когда они прибыли на пляж, то увидели, что, не смотря на шикарную погоду, там не было почти никого.

Алексей постелил большое полотенце на песок, они разделись и сели играть в переводного дурака “на drink”. То есть теряющий взятку должен был хлебнуть глоток, а потерявший партию три глотка. Игра затянулась, и они уже плохо соображали, что делали.

– Будь матросом, Фон Виттен, отпусти меня в море, – пролепетал пьяный от портвейна и солнца Филипп.

– Ступай себе с Богом, – ответствовал ему юный барон и даже похлопал ладошкой Филиппа по голове в знак благословения.

– Ну, как бы в общем… – пролепетал Навродский и бросился в воды озера.

Проплыв чуть-чуть Филипп понял, что тонет, он повернулся к берегу, и просто сказав «Тону!» пошел под воду. Последним, что он увидел, была Настя, бросающая свой велосипед на землю и кидающаяся в коротком платье от Givenchy в воду, с криком: «Вы совсем охренели здесь!»

Следующим моментом, который отразился в его памяти, было то, что он лежит на шатающемся колене Фон Виттена и Настя откачивает из него Сенежские воды.

– Я был не прав, – разрешился Филипп от уз молчания.

– Филиппушка, ну разве так можно, – Настино лицо изображало страдание и растерянность девушки, чуть не потерявшей любимого.

– То есть.

– Я понимаю, сделав мне предложение, ты сделал серьезный шаг. У тебя стресс. Но ведь тебе же не отказали.

– Я не понимаю, о чем она говорит, – Навродский метнул честный и полный пьяного благородства взгляд на Алексея.

– Ну и ну, – пробормотал Фон Виттен и взялся руками за голову. И тут он увидел ее.

Марта Санмартинадо, или Марфушка для подружек по клиросу из местной церкви, пришла на пляж, чтобы успокоиться, после шквала фантастических оскорблений, которыми ее осыпал сутра Сантьяго Хулиович. Она сначала, было, решила поплакать в своей комнате, но потом хорошая погода взяла свое и она пошла купаться.

– Я ее уже где-то видел, – выпалил Леша, хлопнув ладошкой Навродского по голому животу.

– Да, как-то вообще-то… – юный князь хотел сказать что-то в ответ, но это было выше его сил.

– Это Марта, племянница папиного клиента, – прояснила ситуацию Настя, глядя в пьяные глаза Фон Виттена.

– Это судьба, – продекламировал Алесей и пал лицом на полотенце. Он тут же захрапел, потом к нему присоединился Филипп. И Настя, видя, что все счастливы, и никаких добрых дел уже не предвидится, села на велосипед и поехала домой.

7.1

После ужина, когда все разбрелись по дому, Филипп остался с Настей в гостиной. Она села к роялю, развернула партитуру Инвенций Баха и стала репетировать номер к какому-то очередному благотворительному вечеру.

– Прости, я был не прав, – сказал Филипп, присев в кресло возле нее.

– Ты бы сегодня уж не давил на коктейли, – кивком головы Настя показала ему на стакан в его руках и титановый шейкер у его ног.

– Я только немножко – там бурбон, лаймовый сок и кубинский ром. Такая жуткая смесь. Я дома такого не пью.

– Попроси прислугу – тебе еще сделают.

– У меня нет прислуги. То есть, конечно, у меня убираются, но это не прислуга, я просто подписался на этот сервис в одной компании.

– Дешевле держать горничную.

– Они все пристают.

– Тогда денщика или как ты это называешь.

– Нет, прислуга мне не нужна, – Филипп потер ладошкой лоб, и Настя заиграла.

– Можно я посижу и послушаю? – спросил ее он.

– Тебя никто не гонит, – ответила она. И через десять минут Филипп уснул с пустым шейкером у его ног.

Когда он проснулся глубоко за полночь, то увидел Ираклия Домиташвили, выходящего из библиотеки со стопкой CD в руках.

– Который час? – спросил его Филипп.

– Что-то около двух, – нервно ответил ему Ираклий.

Филипп посмотрел ему в след, за тем, заглянув напоследок в шейкер, и поняв, что он окончательно пуст, пошел в свою комнату спать.

7.2

На следующий день после обеда Филипп заехал за Фон Виттеном и они опять отправились на озеро. Но решили сегодня не купаться. Хотя Илья Пророк был еще далеко и вода была теплая, они решили не рисковать, и почти молча раскладывали пасьянс под радио. DJ откалывал какие-то шуточки, потом снова была музыка, потом опять шуточки. Radio “Monte Carlo” было в своем обычном репертуаре. Linkin Park менял Sade и так далее.

Филипп и Леша раскладывали пасьянс. Они не гадали на что-то определенное, а просто убивали время. Дама червей испортила партию. И они снова тасовали карты.

Вскоре к ним присоединилась Настя. Она села рядом с ними и давала ценные советы. И пасьянсы стали сходиться один за одним.

– Вот что такое женский глаз, – пошутил Фон Виттен.

– И женская интуиция, – добавил от себя Филипп.

– Вы, просто, два идиота, – Настя была на высоте, и без ее одобрения ни одна карта не двигалась с места. В воздухе витало ощущение, что день удался. И все было хорошо. Пока вдали не замелькала пижама с Микки-Маусами, это был Сантьяго Хулиович собственной персоной.

Он приблизился и остановился над ними.

– Вы поступили со мной бесчестно, – обратился он к Насте.

– Что случилось, дорогой? – Леша напрягся, так как почувствовал неладное.

– Вы предпочли меня этому убожеству, – показал он Насте на Филиппа. – Не отпирайтесь! Я был у вашего отца и знаю все.

– Дядя, катись отсюда, – Фон Виттен был настроен на боевой лад. И хотя драться он не умел, он уже прикидывал в своей простой голове, как отделаться от чокнутого испанца.

– Я вам не дядя, молодой человек, – взвизгнул Хулиович.

– Я не люблю вас, Сантьяго! – протянула Настя с томной улыбкой полной самой недвусмысленной иронии.

– Вы предали меня, – Хулиович был неумолим.

– Вы как хотите, мальчики. А я домой, – вздохнула Настя, и сев на велосипед покатила оттуда, день был испорчен.

– Честь имею, – каркнул Сантьяго и пошел прочь.

– Поехали ко мне на шампанское? – спросил Алексей Филиппа, когда они остались одни.

– Советский Брют? – поинтересовался юный князь.

– Есть еще предложения?

– Поехали.

7.3

Вскоре они уже открывали вторую бутылку. И, ставя в DVD-player диск с Easter Parade27, старым американским мюзиклом с Джуди Гарланд, Фон Виттен сказал, тыкая пальцем вверх.

– Звезды все решили за нас.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Филипп, не отрываясь от экрана.

– Я должен покорить сердце этой девушки с пляжа. Настя сказала мне сегодня, где живет Марта.

– Ты с ума сошел. Ее дядя тебя съест или пустит на сосиски.

– Не будем преувеличивать опасность, – Алексей был неумолим.

– Я бы так не рисковал своей жизнью.

– Чихал я на такую жизнь.

– Тебе виднее, – Филипп покорился судьбе своего приятеля, и, чокнувшись, они еще выпили. Вдруг Филипп вспомнил. – Мне пора бежать. Через час ужин у Вереславских.

– Да и черт с ними.

– Сам понимаешь, я без пяти минут член семьи. И все такое.

– Я бы на твоем месте сказал профессору, что по ночам тебе является Наполеон и призывает тебя совершить монархический переворот и захватить власть в стране.

– Это тянет на год одиночного заключения в палате обитой войлоком. Я еще не готов на такие жертвы.

– Жаль.

– Ничего не поделаешь. Все равно спасибо, – Филипп пожал Алексею руку и потопал к машине.

8.1

Ужин уже шел полным ходом, когда вдруг профессор спросил Филиппа:

– Ты уверен в серьезности своих чувств к Насте.

– Нет проблем, – Филипп был еще под сильным впечатлением от выпитого шампанского. – Я думаю, что буду в состоянии составить ее счастье.

– Для этого нужно много трудиться, – подхватила тему Клавдия Николаевна.

– О, труд! Ты – мир! И так далее, и так далее, и так далее. Я все понимаю, – Филипп улыбался всем.

– Труд сам по себе делает нас счастливыми не менее, чем его плоды, – протянул философски профессор, проглотив кусок форели из супа.

– Бесспорно. Плоды есть плоды. Труд есть труд, – выпалил Филипп, и, пытаясь сделать широкий жест, рукой перевернул на себя тарелку с супом.

– Слава Богу, ты не в смокинге, – воскликнула Настя.

– Вы пили сегодня? – спросил строго профессор.

– Только шампанское, – поспешно ответил ему Филипп.

– Вот. Вот. Так начинают рушиться все хорошие семьи. С шампанского, – подала свой голос Клавдия Николаевна.

– Когда Соболев из «Auto-Love» делал мне предложение, и услышал отказ, он тоже облился. Только у него было вино, а не суп, – вставила Настя.

Ираклий Домиташвили, который всегда сидел тихо за столом, и здесь не проронил ни звука. Просто он понял, для чего он потребовался, Соболеву. Мстить женщинам за их слабости низко, подумал Ираклий. И он решил про себя вернуть все деньги, что ему навязали, и послать подальше этого мерзавца, который решил, что все можно купить. «Грузины не продаются» – таков был финальный аккорд его рассуждений. Он встал, извинился, и вышел из-за стола, чтобы успеть пока все ужинают положить диски с архивами на место.

8.2