Не забывай и не прощай

Если у него здесь все фотки с моей странички «ВК», значит, он их скачивал себе на телефон, чтобы было «проще искать их».

Черт!

Пальцы похолодели. Руки тряслись. На лбу застыли капли пота. Я просто не могла поверить в этот кошмар!

Какого хрена он творит?

Как же я его тогда ненавидела. Всем сердцем!

А потом… я наткнулась на видеозапись. Мое внимание привлек голый живот Токарева на картинке. Я включила видеозапись.

На ней Токарев лежит у себя дома на диване с голым животом и снимает сам себя на телефон. Словно… видео-дневник или что-то в этом роде.

– Как же я люблю свою крестницу, – говорит он.

И все во мне сжалось.

Токарев на видео берет в левую руку мою фотографию, распечатанную на фотобумаге. На фото – стою я в купальнике на пляже у озера. Это было лет пять назад!

– Юленька, – говорит он на видео, – такая красивая девочка…

А потом он откладывает телефон в сторону на кровать. Камера снимает его с боку. Он положил левую руку с моей фотографией себе на живот, а правую отправил к ногам, за пределы кадра.

И начал дергаться.

Я видела быстрые ритмичные движения правой руки. Он не сводил взгляда с моей фотографии в купальнике.

Я все поняла.

И мне стало страшно.

Впервые страшно так, как еще никогда прежде не было.

В ужасе я выключила запись, не желая досматривать ее до конца. Одним нажатием кнопки вышла из «Галереи» и бросила телефон в ящик, с силой захлопнув его.

Я уже хотела расплакаться прямо на месте, но он вернулся.

Печально улыбаясь, Токарев стоял в дверях кабинета. Прихрамывая, он направился ко мне и спросил:

– Ты как?

А я… А я…

– Мне пора.

Я вскочила с места и без оглядки скорым шагом покинула кабинет, не слушая, что он говорил мне вслед.

* * *

КОМНАТА ЮЛИ. ИЮЛЬ, 2020 ГОД

– Сволочь, – произнесла шепотом Вика.

В моей голове крутились те жуткие картинки: свернутые прокладки в зеленой коробочке, сток моих фотографий в его телефоне, то видео, на котором он…

– Подонок! – рявкнула Вика, прервав цепочку моих мучительных воспоминаний.

На этот раз я не плакала.

За все эти месяцы я выплакала достаточно.

– И он еще твой крестный? Вот же гнида… я даже представить себе не могла подобное! Черт…

Вика бросилась меня обнимать снова. Она чувствовала, как мне этого не хватало.

И чем крепче она меня прижимала к себе, тем сильнее мне этого хотелось снова и снова.

У меня в принципе появилось отторжение к мужскому телу.

– А родителям ты рассказывала? Говорила с ними?

– О да… говорила. Лучше бы даже не начинала…

– В каком это смысле? Что случилось?

Еще одно неприятное воспоминание.

– Ну…

* * *

КВАРТИРА ЮЛИ. ФЕВРАЛЬ, 2020 ГОД

Вернувшись со школы, я встретила родителей на кухне. Папа уже доедал борщ, а мама накладывала ему плов из большой кастрюли. От плова и я бы не отказалась.

– Милая, мой ручки и садись кушать, пока горячее.

– Да, мам!

– В школе все хорошо?

– Да! Сейчас расскажу.

Я оставила свои вещи в комнате, переоделась в домашнюю одежду, помыла руки и присоединилась к родителям на кухне.

Папа уже расправлялся с пловом, закусывая черным хлебом.

– Садись. Борщ пока горячий.

Меня уже ждала тарелка борща.

– Сметану будешь?

– Я без нее поем.

– Как скажешь.

Пришлось ждать, пока немного остынет.

– Как в школе дела? – спросил отец.

– Вы слышали, что дядю Славу уволили?

Я завела эту тему в спокойном тоне. Будто невзначай так, словно обычный разговор.

Отец прекратил есть и даже отложил вилку. Он переглянулся с мамой, и двое смотрели на меня.

– Это омерзительно, – выругался отец.

– Что именно?

– Так оклеветать честного человека! Он же твой крестный! Я не верю.

– Ты же его не знаешь…

– Ты его обвиняешь? Мы служили вместе. Юля, не будь, как они. Дядя Слава – член нашей семьи. Он – мой сослуживец. Я лично через многое с ним прошел. Он не раз выручал меня в беде. Да, после армии у него случилась эта неприятность с глазами, а потом добавился артрит. Поэтому он и хромает.

Тогда я и узнала, почему Токарев хромал.

– Но это гадкое, мерзкое, несправедливое обвинение… головы бы им всем оторвал за клевету на такого человека! Он – твой учитель. Я надеюсь, ты не думаешь, что он мог.

Отец был готов до конца защищать своего армейского товарища.

– Если это случилось, ты не думаешь, что это не просто так.

– Ты это к чему?

– Дыма без огня не бывает, пап.

– Да причем здесь это?! Юля! Я тебя не узнаю! Одумайся! Дядя Слава был с тобой с раннего детства. Вспомни как вы с ним хорошо общались и играли. Он всегда к тебе относился с теплом и лаской. Он очень любит тебя.

Ага, не то слово…

– А ты не находишь его привязанность ко мне навязчивой?

– Это ты сейчас к чему клонишь? Ты тоже хочешь обвинить своего крестного в этой гадости, Юля? Не в моем доме!

Отец стукнул кулаком и встал из-за стола.

– Прекрати, – шикнула на него мать.

Но отец и бровью не повел.

– Что он такого сделал? Что?

Я не могла ему ответить.

Я не могла рассказать ему обо всем, что происходило на самом деле. Он бы все равно не понял – посчитал бы за ложь. Взрослых людей вообще сложно в чем-то переубедить.

Он с армии знает Токарева. Они – лучшие друзья. Папа сделал Токарева моим крестным. Конечно, он будет защищать друга до конца.

О чем я только думала, говоря ему все это?!

– Может, Юля права, Саш? – встряла мама.

– В чем права? Лен, ты серьезно думаешь, что он способен на такое?

– Мы же не знаем, как он ведет себя при других. Никто бы не стал обвинять человека в таком грязном деле. Ты прав. Значит, был повод…

Отец сорвался:

– Он. Не. Педофил. Он не мог домогаться. Не мог и все тут! Кому вы верите? Тем тварям, которым по жизни заняться нечем, чем обвинять людей в домогательствах? Или другу семьи. Или мне.

– Саш…

– Я его знаю. Понимаешь? Я его знаю всю свою жизнь. Он не может оказаться таким человеком. Если бы это было так, то оно бы все вскрылось уже давно! Подобные вещи оставляют свои знаки, сигналы. Это дает о себе знать! А не вот так, как вы это преподносите!

Знаков было предостаточно, но отец закрывал на них глаза.

Он ничего не видел.

– Все это чушь собачья! Мы должны защищать честь семьи. Я не позволю делать из моего друга последнего подонка и гниду! Не в этом доме, ясно вам?!

Я вообще никогда не видела отца в такой ярости. Он просто рвал и метал! Он пыхтел, как бык.

И совершенно не желал меня слушать.

– Но папа…

Я пыталась его образумить.

– Хватит!

– Но…

Он ткнул в меня пальцем и процедил снова:

– Хватит. Юля. Я больше не желаю ничего об этом слышать.