Сага о предпринимателе

Но конец света, как ни странно, в тот день так и не наступил. Был вечер, потом ночь, а утром я стала искать выход. При всей своей предпринимательской девственности я стала понимать, что муж мне не помощник, он и так «вложил в меня деньги», как было сказано ранее. У него было свое достаточно прибыльное новое дело, которое он, как оказалось, и не собирался бросать. Я в тот момент увидела для себя две возможности, чтобы как-то оплатить аренду и долги: первое – идти самой к клиенту, с сумочкой, предлагать свой товар; второе – искать хорошего бухгалтера, финансиста. Оба варианта были крайне трудновыполнимыми. Я начала с более легкого – первого. Закрыла миниатюрными ключиками свои стеклянные, чисто вымытые витрины, собрала часть товара в пакет и пошла в поликлинику, к зубным техникам в лабораторию.

…Было очень страшно, коленки противно тряслись, ладони потели, несмотря на пронизывающий холод на улице. Как сказать о себе? Что сказать? Не помню, как это получилось, но переступив порог лаборатории, я что-то сдавленно пропищала и открыла свой помятый кулёк. Как ни странно, техники отнеслись благосклонно. Видно, пожалели. Я стала продавать им какую-то копеечную мелочь. И тут неожиданно в лабораторию зашла супруга моего бывшего соучредителя Владислава Олеговича, с которым мы расстались десять лет назад, известная всей поликлинике своим склочным характером. Владислав Олегович на данный момент уже процветал – купил помещение, открыл собственный магазин, какое-то маленькое производство, ремонтную базу для медицинского оборудования. В этой поликлинике у него был филиал магазина. Увидев меня, супруга бывшего соучредителя громко, склочно высказалась: «Лучше бы ты стихи писала, нечего лезть не в свое дело!». Все повернулись в ее сторону, мое сердце ухнуло в пятки. В какие-то полминуты, завязавшийся было разговор свернулся, словно молоко, в которое попал уксус. Техники незаметно рассредоточились по своим рабочим столам, а я сгребла со стола свои нехитрые сокровища и пулей вылетела из лаборатории. Сказать, что я испугалась – значит, ничего не сказать. Я неслась к своим витринам, будто за мной гнались бешеные собаки, сердце колотилось, в ушах шумело. И только плюхнувшись на стул, я стала понемногу успокаиваться.

…Когда прошел первый шок, я вернулась к техникам снова. Пошла, потому что, несмотря на все мои страхи и неприятности, мне удалось тогда что-то продать. Пусть немного, но продать! И во второй, и в третий раз я шла со страхом в душе, но делала это снова и снова. Я заставляла себя идти и знакомиться с разными людьми, я стала к ним привыкать, я начала учиться общаться. Мой страх – огромный склизкий прут гигантских размеров – скоро стал мне привычен. Я смирилась с его присутствием и всегда видела его размеренно дышащий, скользкий темно-серый бок. Он превратился в моего постоянного спутника. Забегая вперед, скажу, что спустя годы он постепенно преобразуется в легкую полоску серых облаков над горизонтом, слегка нарушающую совершенство безупречного неба. А потом и вовсе растает. Но это спустя годы. И сейчас, оглядываясь в то время, я понимаю, что чувство страха, на самом деле, – это хорошее чувство. Это тот самый личный надзиратель, который дышит в спину и гонит вперед, не дает расслабиться, всегда держит в тонусе, наполняет тело адреналином – до тех пор, пока не привыкнешь идти сам. Поэтому сейчас, испытывая страх, я его отделяю от себя. Он сам по себе, а я сама по себе. И он, этот страх, учит меня искать выход даже в самой сложной ситуации – не выключать мотор в машине, когда идет неестественный для лета град, регистрировать предприятие, когда все говорят, что это невыгодно, покупать новый товар, о котором никто ничего не знает, писать о себе в блоге – откровенно и спокойно, как будто это не моя жизнь.

Раньше я часто задавала себе вопрос о том, кому принадлежит мое прошлое? Если оно моё, то что делать с памятью о людях, которые прошли через мою жизнь, оставили свой след и растворились? Если вспоминать, тогда получается, что я до сих пор имею к ним отношение. Честно говоря, мне этого не хотелось бы. Поэтому, наталкиваясь на их взгляды в своей памяти, прошлое уже давно не считаю своим. Оно тоже само по себе, как и мой страх. И если где-то и когда-то что-то происходило со мной и рядом со мной, то почему бы мне не быть просто свидетелем своего собственного пути?.. Люди из моей памяти смотрят не на меня, потому что меня там уже нет. Я – здесь, в настоящем.

Завтра – не существует. Путь лесом всегда тяжелый, но…

…21 июня, 2013 г. Я часто читаю книги о бизнесе. Их пишут умные предприниматели, в большинстве своем, американские. У них там вообще модно штамповать бестселлеры, как цыплят в инкубаторе. Попадаются иногда книги руководителей российских консалтинговых компаний, постоянно обучающих за огромные деньги всевозможный персонал (почему-то в общей массе тупой до невозможности). Я также получаю массу рассылок, где меня учат поднимать энергию внутренних чакр, разговаривать с клиентом, нанимать или увольнять работника и всякой другой ерунде. Но никто не учит, как с бизнесом жить. Поразительно то, что все успешные бизнесмены-учителя, добившиеся своего благополучия, просто кричат в один голос: бизнес – это прибыль. Если прибыли нет – это благотворительность или хобби. Насчет благотворительности согласна, работать за других не стоит. А вот насчет хобби…

Можно ли считать хобби работу человека, который только на третий год стал получать выгодные контракты, а до этого бился, как рыба об лед, зарабатывая себе имя и репутацию? Можно ли считать хобби работу предпринимателя, который на фоне всеобщей безработицы сам себе придумал занятие, платит непомерные налоги, зарабатывает гроши в силу обостренной конкуренции? Ведь таких много! Просто у него есть гордость, он хочет сохранить самоуважение и поэтому борется до конца. Он не хочет опускать руки. Можно ли считать хобби работу женщины предпенсионного возраста, вышедшей на рынок только из-за того, что еще много сил, что не хочется хоронить себя в четырех стенах, все еще тянет к людям? И таких – тоже много. И конкуренция огромная, и бизнес убыточный. Такой, как у нее, товар – везде, нет ничего нового. Но она уже не думает о прибыли, ей просто хочется самой управлять своими скромными ресурсами, быть независимой, общаться.

Я часто думаю об этих людях. По сути, все они толкут воду в ступе. И удачливые бизнесмены смотрят на них презрительно: с их точки зрения, такой труд уныл и бесперспективен. Но это их путь, он не хорош и не плох, он просто есть. И такие люди – настоящие воины духа в нашем жутком, депрессивном мире затянувшегося кризиса. Они платят налоги, соглашаются на все поборы, часто не умеют себя защитить от стервятников из налоговой или пожарной. Они просто труженики. Это та серая масса, которая находится между бандитами и правительством и кормит и тех, и других. Я не говорю о нечистоплотных предпринимателях, которые переклеивают отметки со сроком годности, вымачивают мясо в химикатах, чтоб не пропало, добавляют химию в продукты. Как-то один знакомый психолог сказал мне очень хорошую вещь: «Настоящий бизнес – это когда не делаешь вреда людям. Все остальное – мошенничество».

Да, многим неудержимо хочется наверх, чтобы отхватить свой кусок бюджетного пирога, формируемый налогами и поборами. И если это кому-либо удается, происходит феноменальная вещь: они начинают презирать тех, кто остался внизу – пресловутого простого труженика. Называют их бизнес благотворительностью или хобби. Но позвольте, а зарплата, роскошь общения с людьми, самоуважение, умение решать сложные задачи, постоянное обучение – разве это не прибыль? Да, формально прибыль – это дополнительные средства, полученные после уплаты всех затрат (аренда, топливо, зарплата, налоги, товар…). Но ведь средства, идущие на закупку нового товара, на расширение бизнеса – тоже из прибыли! И настоящий бизнесмен их в руках не держит, он их сразу использует по назначению, а не на покупку дорогих машин и домов. А возможность получить банковский кредит – это что, не прибыль? Формально – нет, виртуально – да. Кстати, в американских бестселлерах очень часто преподносится исключительная бережливость известных миллионеров и миллиардеров как пример бережного сохранения ресурсов. Питался овсянкой, спал на стульях, торговал газетами… Конечно, верится с трудом. Большой бизнес формируется, скорее всего, на большом наследстве, финансовых аферах и растаскивании государственного бюджета. Бережливость – сказки для бедных, людей из другого мира, где небольшой банковский кредит на машину уже счастье.

Наверное, в мире большого бизнеса только большие средства могут считаться прибылью. Там свои категории. Но почему я должна подводить под эти категории себя – предпринимателя с одним наемным работником, который только начал свою работу и пытается удержаться на плаву? Я хорошо знаю, что такое сезонность в продажах: это одинаково плохо у всех. И в такой момент часто сложно удержаться от отчаяния. А если на все это накладываются экономическая нестабильность, кризис, дефолт, инфляция, несуразные законы, тяжело вдвойне. Конечно, в такие моменты начинаешь задумываться о смысле своего бизнеса: а нужен ли он вообще? Что ждет завтра?

Для меня сейчас непреложным стал один интересный закон: завтра – не существует. Есть только сейчас. И в это самое время под названием «сейчас» можно сделать только одно: взять себя в руки и шаг за шагом преодолевать свой личный кризис. Путь лесом крайне тяжел, но любой лес когда-нибудь заканчивается.

Труп моего врага. Первые переговоры…

…26 июня 2013 года, среда. Давление жизни часто становится невыносимым. Иногда оно становится настолько невыносимым, что нужно что-то сделать, иначе оно тебя погубит. Каждый день наполнен ожиданием близкой катастрофы, и эта катастрофа – в сердце. Я в такие минуты начинаю писать книги. Как, например, эту, о бизнесе. Изо дня в день я по крупицам собираю свое мужество, чтобы окончательно не отчаяться. Иногда кажется, что тонкая нить порвется буквально в следующую секунду и отчаяние нахлынет, будто штормовой вал, и захлестнет, и погубит… И вдруг наступает момент, когда невыносимое давление – страхов, обстоятельств, необоснованных тревог – исчезает. Как будто мое сердце, несмотря ни на что, оказалось сильнее – работало в своем режиме, жило с болью и не поддалось ей.

Сегодня утром я поняла, что такой момент наступил. Голова стала ясной, исчез страх потери денег и неприбыльности бизнеса. Исчезло и мое чудовище, ставшее таким привычным, – огромный спрут с черными скользкими боками. Я оказалась сильнее: не сбежала в домохозяйки, не испугалась опасностей, выдержала свой постоянный страх. И наступил, наконец, момент, когда пугающие моменты потеряли свою значимость, а многие проблемы решились сами собой. Пришло несколько абстрактное понимание цикличности бизнеса, естественности борьбы за выживание. Пришла уверенность в том, что всё произошло правильно: будто я долго удерживала стену, грозящуюся обвалиться на меня грудой булыжников, и вдруг она в одну секунду осыпалась трухой. А за ней – далекий чистый горизонт, облака, лес на склоне горы, цветущий луг.

Наверное, надо уметь ждать, как снайпер в засаде. Ждать, даже если невыносимо затекли мышцы, и глаза уже не видят цель. Главное – сохранять цель в собственном представлении. У меня часто создается впечатление, будто некая сила испытывает меня на терпение, как и каждого из нас. Наиболее нетерпеливые делают ошибки и сдаются. Дождаться момента истины, собственного выстрела – крайне тяжело, потому что никто не знает своего часа: завтра или через год. Но именно сегодня я поняла, что этого момента надо ждать изо всех сил, потому что он обязательно наступит.

Мне очень нравится китайская поговорка: «Если долго сидеть на берегу реки, мимо проплывет труп моего врага». Давление жизни – это самый яростный враг. Иногда надо ждать очень терпеливо, чтобы он превратился в «труп». Выходит, время – мой самый лучший помощник? Получается, что да. Время – на моей стороне. Несмотря на конечность этой жизни, мне, на самом деле, торопиться уже некуда. Не имеет смысла. Я пришла. Торопиться нужно только тогда, когда об этом просит собственное сердце. Голова, разум – часто ошибаются, доводы разума оказываются навязанными привычными предрассудками. Как, например: «Бизнес – это реальная прибыль». Когда? В какой момент жизни? В чем она выражается? В деньгах? Я не верю в такие простые категории. Жизнь слишком многогранна, чтобы ее мерить так однобоко и чтобы такое замечательное явление, как прибыль, выражалось только в денежном эквиваленте.

Не так давно у меня произошел разговор с одним достаточно успешным, но уже соскучившимся от жизни бизнесменом, который мне сказал, что моя работа – это бесполезная трата времени с высоты его доходов.

– …Вот если бы ты ежедневно откладывала себе в карман хотя бы тысячу гривен, твой бизнес можно было бы считать рентабельным. А так – слезы.

– Ну, хорошо, – ответила я, – ты откладываешь себе в карман по тысяче и больше в день. Но с точки зрения бизнесмена и известного тебе депутата, у которого каждый вечер «капает» на счет в десять раз больше, и не в карман, а сразу в швейцарский банк, твоя тысяча – это тоже «кошкины слезы». Курам на смех. Разве не так?

– М-мм, да, пожалуй… – он неприязненно посмотрел на меня, будто я его обидела.

– Так ведь можно договориться и до бессмысленности жизни вообще? Так стоит ли сравнивать понятия несравнимые? Каждая рыба плавает на своей глубине…

Снова возвращаюсь к прошлому, вспоминаю начало своего коммерческого пути.

…Прошло около полутора месяцев с тех пор, как я заполнила витрины товаром. Начались какие-никакие продажи. Было бы несправедливым сказать, что мой муж мне совсем не помогал. Связи, наработанные в крупной корпорации, он задействовал напрямую, и эта помощь была значительной. Одним из таких его поступков был договор с его знакомой из торгового отдела конкурента-монополиста о десятипроцентной скидке и отсрочке платежа на одни сутки. Это были хорошие условия. И скоро я протоптала дорожку в этот отдел за товаром. Завотделом замечательно относилась к мужу, стала хорошо относиться и ко мне. В принципе, с ее стороны никакого криминала не было: многим постоянным клиентами этот отдел давал такую скидку. Но мы, к моему изумлению, оказались в категории далеко не клиентов, и через некоторое время нас с мужем вызвал к себе хозяин этой фирмы: мужа пригласил на работу менеджером, а мне как частному предпринимателю в скидке отказал:

– На своей территории буду работать только я, мне конкуренты не нужны.

Я тогда задрожала от обиды, голос сорвался:

– Так что, ваша задача на корню задавить всех, кто мельче и незначительнее вас?

Он прямо не ответил, отвел глаза, потом начал пространно рассуждать о том, как ему это невыгодно. Я не поверила. Миллионные обороты и мои несколько тысяч в месяц были несравнимы. Видимо, решил задавить конкурента в начале его деятельности. Конечно, это было его право. Что уж тут обижаться? Муж отказался, зарплата была мизерной, а условия работы – жесткими. А я осталась без скидки и решила искать новых поставщиков. Первым делом, через несколько дней выехала во Львов, на одну крупную известную фирму, поговорить с директором. О чем говорить, я не знала. Но жажда нового гнала меня вперед, я не хотела оставаться на месте и страстно искала выход.

Не буду описывать детально саму поездку. Помню унылые, покрытые снегом пейзажи под низкими тучами, хорошо обозреваемые со второй полки расхлябанного холодного вагона, и вечно жующее семейство на двух нижних с туесками, сковородками и пластиковыми контейнерами для салатов. Их тотальное обжорство вызвало у меня тогда острое чувство голода, и бороться с ним было также бесполезно, как и с неспешным движением старенького поезда. Приехала в три часа дня, в четыре была на месте. Обычный двухэтажный офис, небольшой, огороженный чугунным литым забором. Меня долго держали в холле, правда, принесли кофе. Потом подошла девушка-менеджер и довольно настойчиво стала предлагать стать дилером их кампании без права самостоятельной работы. Таковы условия их сотрудничества, и никак иначе. Как раз на тот момент они нуждались в региональном менеджере в моем регионе, и мой приезд был им кстати: на ловца и зверь…

Прежде чем согласиться, мне нужно было все очень тщательно взвесить и просчитать. Я не совсем понимала, выгодно это или нет, поэтому не соглашалась. Все, что мне нужно было (как я думала) – договориться о небольших партиях товара с дилерским процентом. По большому счету, я на тот момент мало что понимала в бизнесе, просто кивала с умным видом и периодически говорила «нет, я не закрою свое ЧП». Второй этап переговоров начался через полтора часа. Меня пригласили в кабинет директора. Молодой, небольшого роста бритоголовый, с серьгой в мочке уха, он был крайне подвижен и красноречив. Сначала он пытался произвести на меня впечатление роскошью кабинета. Этого не случилось, поскольку я раньше в таких кабинетах не была. Мне не с чем было сравнивать, мои глаза не загорелись завистливо при виде пепельницы из натурального малахита (сейчас бы загорелись).

После первой атаки тяжелой артиллерией – роскошью и благополучием – он стал убеждать меня в бессмысленности моей собственной работы: «Видите ли, у вас совершенно нет шансов. Рынок давно поделен на сегменты, у каждого своя доля импортных закупок. Тем более нет шансов в конкурентной борьбе, кругом прочно обосновались монополисты. Вам никогда не достичь благополучия», – и он широко развел руками, намекая, видимо, на свой бизнес. Если бы он тогда расписал подробно и в красках, какое оно, это благополучие, а не показывал свои кабинетные декорации, я, наверное, согласилась бы на его условия. Но он не знал, насколько низкими были мои потребности. Пепельница из малахита в их число не входила. Его пламенная речь обескуражила, но не убедила. Возникла неловкая пауза. Я не знала, что ответить, чтобы не выглядеть глупо, поэтому молчала.

Говорят, молчание красноречивее слов. Видимо, я произвела на него впечатление, потому что он не выдержал первый и, чтобы заполнить паузу, перешел на описание счастливых будней региональных дилеров, которые работали на десять процентов оборота. Чувствовалось, что он уже устал говорить, выдохся, но не останавливался. Напор его уменьшился, речь стала не такой гладкой. А я, в силу своего умения подмечать детали, обратила внимание на смерть одного из дилеров в автокатастрофе с пышными похоронами за счет компании, и на маленькие суммы выплат, помеченные в сносках ведомостей, и большие суммы затрат. Ведомости прокручивались передо мной на экране в быстром темпе с целью показать объем проданного товара. Что-что, а после своего аптечного бизнеса я четко научилась читать документы даже в быстром темпе. После этого я окончательно успокоилась, напряжение ушло.

Мой собеседник устал, паузы стали более заметными. Чтобы как-то завершить беседу, я снова спросила, сможет ли он со мной работать как поставщик с независимым покупателем. Он равнодушно махнул рукой:

– Семь процентов.

Вот так, в силу своего тугодумия и недостаточных знаний я одержала первую победу. Конечно, это была случайная победа, никакого расчета с моей стороны не было. Было введение в заблуждение: мой потенциальный партнер подумал обо мне лучше, чем было на самом деле. Он рассчитывал на беседу со специалистом, а перед ним сидел даже не дилетант, а напуганная женщина, которую в такой сложный бизнес вытолкнули сложные жизненные обстоятельства. Потом мне показали склад, потом пригласили на службу в католическую церковь, потом я уехала на столичном поезде, чтобы пересесть на поезд домой. В Киеве мне сказали, что я чуть не полезла, сама того не понимая, к тигру в пасть: директор этой фирмы обучался за границей, имел навыки гипнотического воздействия, слыл опасным. Говорят, все эти приемы хорошо работают в случае с умными и амбициозными личностями. Глупым они нипочем. Вот и меня в тот раз спасла моя безграмотность и полное отсутствие опыта. Сейчас, столько всего зная о своем бизнесе, я бы однозначно попалась на крючок его соблазнов. Но именно сейчас я на такие встречи не езжу.

Мой друг – мой конкурент. Об эмоциях, холодном сердце и одиночестве…

…23 июля, понедельник, 2013 год. Сегодня с утра огромное количество дел и командировка. Вчера вечером снова пошел дождь, ночью он был небольшим, а утром стал просто обложной. Я проспала на работу. В такие моменты я будто попадаю в узкий коридор: время катастрофически уплывает, не могу сообразить, что нужно делать, лихорадочно смотрю записи – чтобы что-то не упустить. Тяжело переключиться от домашних уютных забот на необходимости сложной рабочей недели. О конкурентах, долгах, прибыли и прочих издержках бизнеса уже не думаю. И это хорошее состояние. Я снова бросаюсь в холодную воду, надо плыть. И есть только одна реальность – моя личная. Остальное не в счёт.

Одной из главных проблем начинающих предпринимателей является острое, практически неистребимое желание «завести себе друга» – партнера, соучредителя и так далее. Почему-то кажется, что этот «друг» будет охранять, соблюдать, помогать и заботиться только об интересах того, кто его «заводит». Какое заблуждение! «Друг» не альтруист, он, в первую очередь, соблюдает свои личные интересы. Ему также нужны деньги, твердое положение, авторитет в бизнесе. И самое главное – чтобы не раскручивать этот тяжелый моток самому, а прийти на готовое. Он же лучший друг! И вот какой получается парадокс! Частный предприниматель начинает бизнес, зарабатывает деньги сам – своими нервами, связями, бессонными ночами. А потом просто так отдает половину «другу» – лишь бы рядом кто-то был. Неравный обмен, ох, какой неравный… Но предприниматель, донельзя издерганный своими проблемами борьбы за «нишу» уже не думает о будущих проблемах. Включаются эмоции: «мне тяжело, я столько времени один, хоть бы кто-то поддержал добрым словом…». Результат плачевен, часто приводит к полному краху и неверию в себя. И в редком количестве случаев – к победе над собой.

Так что же такое «друг» в бизнесе?

Вернусь на десять лет назад, к началу своей предпринимательской карьеры. Я тогда искренне считала главным выходом из кризиса помощь грамотного финансиста, поскольку сама на тот момент не понимала, как можно сложить дважды два. Но зато я понимала, что бухгалтер захочет денег, а их у меня не было. Оставался один выход: предложить долю в будущем бизнесе. И это было большой ошибкой. Вместо того, чтобы самой изучать финансы, не торопиться, следовать шаг за шагом – медленно и верно – я выбрала более легкий путь. Виктория оказалась хваткой и самоуверенной особой. Красивая девица, выросшая в деревне и всего добившаяся сама, за мое предложение ухватилась сразу, быстро уволилась с фирмы, где работала главным бухгалтером, и закрепила свое соучредительство покупкой оргтехники и установкой лицензионной бухгалтерской программы 1С, которой владела очень хорошо. Дальнейшие шесть лет совместной работы развивались по классическому сценарию.

Первый раздел имущества произошел через два года. Это был мой развод с супругом, который в отместку организовал такой же собственный бизнес и стал моим прямым конкурентом. При этом шел неуклонный рост продаж, наращивание клиентуры, увеличение склада, наём сотрудников. Виктория знала свое дело, она сразу поняла, что мой бывший супруг был ее конкурентом за влияние в фирме. Мы трое не уживались на одной территории. Если я даже в подчиненном положении чувствовала себя неплохо, она с этим мириться не хотела. Она так же, как и мой супруг, неплохо разбиралась в бизнесе: была жесткой, когда нужно, и мягкой, если перегибала палку. Я попала к ней в зависимость и долго находилась в иллюзиях по поводу ее профессионализма и незаменимости. Хорошо помню их последний скандал, когда оба кричали друг другу одинаковые слова: «Это мой бизнес, а ты здесь никто! Это я больше всех сделал(а)! Это мои заслуги!». Я тогда сидела в соседнем кабинете и молча переживала свое бессилие. Жизнь с мужем была уже невозможной, сотрудничество с Викторией оставалось в силе. Выбора не было.

К четвертому году своей деятельности я вдруг стала осознавать, что главное в бизнесе – это не главный бухгалтер, а количество продаж, деньги. Без финансовых поступлений считать будет нечего. А отчеты, сверки, договора, 1С, итоги и прогнозы – достаточно второстепенные вещи. Да, значимые, но не настолько, чтобы стать во главе всего. Всё, чем занималась она и чего так опасалась я, на самом деле оказалось второстепенным. До меня эта истина доходила долго, но за это время я научилась бухгалтерии. Виктория была ленива, и большую часть работы мне приходилось брать на себя. Впрочем, времени она даром не теряла и за это время открыла свое собственное ЧП, юридическую фирму, потом постепенно перетянула на себя все договора и обязательства. Мое ЧП прикрыли, чтобы не платить двойные налоги. Осталось только директорство на совместной фирме – обязанность подписывать платежки и отвечать не за свои действия: всеми финансами распоряжалась она – правда, с моего согласия и с правом полного контроля. Если я на что-то не соглашалась, она была крайне недовольной. Постепенно разлад между нами, как мы обе ни старались его скрывать, стал невыносим. Я скатилась до уровня обычного менеджера на разъездах. Виктория так никуда и не выезжала, разве что на подписание договоров, как коммерческий директор. На продажи – категорически нет. Это казалось ей унизительным.

Проработав семь лет в крупной строительной фирме, Виктория хорошо уяснила несколько важных для нее вещей: «Людьми легко управлять, если их сталкивать между собой», «Самое выгодное положение у руководителя: деньги и свобода действий», «Работники нуждаются в наказании, иначе они работать не будут», «Путь наверх всегда идет «по трупам» других». Именно эту программу действий Виктория методично претворяла в жизнь. Мне как директору приходилось постоянно улаживать конфликты между ней и работниками, искать новых, увольнять старых. Я научилась находить клиентов и договариваться с ними. Я тщательно изучила юридическую основу частного бизнеса, стала читать специальную литературу. Я все больше вникала во все нюансы программы 1С и бухгалтерии вообще и постепенно начала разбираться в движении финансовых потоков. Со временем накопленные знания выкристаллизовались в твердое убеждение в том, что все величие Виктории – дутое, наигранное, наполненное страхом разоблачения и оттого яростно защищаемое. И в этот момент – спустя шесть лет после начала нашей совместной работы – мы расстались.

Это был такой же тяжелый разрыв, как и развод с мужем. Я ушла в который раз ни с чем: ни денег, ни товара, ни моей доли… Виктория правда, «благородно» обязалась выплачивать мне по частям достаточно мизерную оговоренную сумму, но, забегая вперед, скажу, что через полгода ее энтузиазм иссяк. Я оставила все ей, потому что формально все и так уже принадлежало ей. Я не боролась, ушла в пустоту и с пустыми руками. Но я забрала у нее главное – себя. Я ушла с пути, который стал для меня тупиком, хоть мне это и стоило потери налаженного бизнеса.

Последние год работы с Викторией, когда я утверждалась в осознании собственной ценности и ее пустоты, был практически невыносимым. Но он мне понадобился, чтобы понять, что я ухожу не на пенсию, не книги писать, как хотелось бы ей, а в новый бизнес. То есть, я становлюсь ее прямым конкурентом, как в свое время стал конкурентом мне мой бывший муж. Для Виктории это был большой удар, она очень надеялась, что я уйду в сторону. Да и я ей неоднократно об этом говорила. Мне думалось, тогда, что это так просто. Но к моменту осознания своих возможностей я вдруг поняла, что этот бизнес – моя жизнь. Я его начинала с полного нуля, у меня не было причин дарить его просто так. У меня оказались великолепные навыки менеджера, финансиста, директора. И мне не хотелось такое богатство в себе хоронить. Оно бы меня убило. Самое страшное, что может случиться с человеком – это его нереализованные возможности.

…Мой стартовый капитал составил 4000 долларов – беспроцентный кредит, который я потом отдавала ровно двенадцать месяцев. На эти деньги я купила немного товара. Мой нынешний, горячо любимый муж очень сомневался, смогу ли я заниматься бизнесом. Но у меня была жесткая убежденность в том, что этот бизнес – единственное, что я знаю в совершенстве. Самым тяжелым оказалось поставить в известность о нашем партнерском разрыве поставщиков и клиентов. На это ушел почти год. И это был первый в моей жизни год осознания себя как самостоятельной, ни от кого не зависящей личности – изнурительный, наполненный сомнениями и депрессией, ежедневным подсчетом несуществующей прибыли, распределения прав и обязанностей, борьбы с сотрудниками и за сотрудников.

Все мои предыдущие годы я частенько слышала от окружающих, что Виктория – прирожденный бизнесмен, а я нет, что мне лучше оставаться в тени. Поэтому весь этот первый год я занималась тем, что ломала сложившееся убеждение – прежде всего в своем сознании, и потом в сознании окружающих. Мне не верили. Мне не доверяли. И я это делала снова и снова. Методично, часто из последних моральных сил. И сейчас, спустя время, вдруг оказалось, что я не хуже других, а в чем-то даже и лучше. Стратегия и тактика, активы и пассивы, финансы, прибыли и убытки, клиенты и поставщики, конкуренты, сотрудники – весь этот сложный конгломерат проблем оказался для меня легче теннисного шарика. Это была моя стихия, я давно и мастерски плавала в бурном море бизнеса. Единственной проблемой была проблема уверенности в себе. Мне казалось, что мои конкуренты процветают, и только я работаю не за деньги, а за совесть. И сейчас я думаю, а проблема ли это вообще?

Я часто задумываюсь о психологической подоплеке того, что со мной происходило до сих пор. Владислав Олегович, бывший муж, Виктория, как мне думалось, крайне плохо со мной обошлись. Но сейчас я понимаю, что это неправда. Хамство бывает там, где ему дозволено быть, и, если кто-то готов подставить под палку спину, человек с палкой найдется всегда. Если кому-то предлагают половину бизнеса, он ее возьмет, а потом заберет всё. Мои бывшие партнеры поступили так, как и должны были поступить: в силу своей натуры взяли то, что я готова была отдать взамен на хорошее отношение. В бизнесе нет жалости и сочувствия. Есть только достаточно жесткие и справедливые законы взаимного сотрудничества. И если я неспособна была потребовать свою долю, кто в этом виноват, кроме меня? Мир пустоты не терпит. Сейчас все они – милые, нормальные люди со своими проблемами и радостями, со своим уровнем миропонимания. С бывшим соучредителем я при встрече здороваюсь, мы обмениваемся комплиментами, он мне даже предлагает товар. С бывшим мужем сотрудничаем. С Викторией при встрече улыбаемся и мило болтаем о всякой всячине – всё же много было общего. Главное для меня то, что их проблемы – уже не мои проблемы. У меня наконец-то есть свои проблемы – осознанные мной, а не навязанные извне. И я сейчас искренне благодарю их всех – за обучение.

Сизифов труд победителя. Один день – это уже большая жизнь…

…24 мая 2012 года, четверг. Господи, дай мне мужества и силы! Каждый день – это новое преодоление, новая победа над собой. Иногда в душе поднимается волна злости на, как кажется, процветающих и радующихся высокой прибыли конкурентов. Умом понимаю, что они, как и я, тоже мечтают о мужестве и силе. Этого категорически не хватает, чтобы прожить каждый день с полной ответственностью. Время становится врагом, усталость валит с ног. Я живу давно и хорошо знаю, что именно из таких тяжелых минут складывается вся жизнь. И выбор, совершаемый ежеминутно, определяет дальнейшее течение всего дня. Даже контроль над злыми мыслями – это уже выбор. От него зависит, будешь ли ты и дальше бесполезно злиться на конкурентов или займешься делом.

Я часто думаю о своем последнем жизненном выборе – партнере по бизнесу Виктории. Надеюсь, что эта болезненная привязанность со временем исчезнет совсем. О зависимости написано много книг. Любая зависимость формируется в детстве. Человек, вырастая, ищет в окружающих подобие своих родителей, сам устанавливает правила, формирует похожие модели поведения, пытаясь остаться в привычных отношениях – получить одобрение, поддержку помощь или хотя бы не быть одному. В результате он постоянно страдает и не понимает причин своего страдания. Горько сознавать, что мой бизнес начался с формирования привычных мне комплексных моделей поведения, где я раз за разом находилась в позиции зависимого человека, упорно ищущего поддержки и утешения. Но еще горше осознавать, что я могла бы никогда не выйти из этой позиции. Именно сейчас я по-настоящему поняла слова великого Антона Павловича Чехова, который честно сказал: «Я всю жизнь выдавливал из себя по капле раба». И я, которая посмела бороться с собственным рабством, сейчас по этому короткому высказыванию могу понять Чехова и всю его жизнь. Это действительно смертельная борьба, потому что для многих из нас психологическое рабство – единственный способ выжить.

…Сегодня идет мелкий дождь. Погода осенняя, теплая. Хочется спать. Двигаться не хочется. После майских праздников крайне тяжело включиться в работу. По сути, продаж не планировалось, но день длинный. Я в очередной раз нашла в себе силы объехать всех своих клиентов по намеченному плану. Несмотря на многочисленные отказы, я неожиданно встретила и понимание, получила предложения, у меня состоялись продажи. Каждый день работы – это борьба со своим нежеланием преодолевать препятствия. Закон энтропии достаточно жесток: универсум стремится к умиранию как к естественному отбору. Человек как его часть – тоже. Но человеку, в отличие от остального мира, приходится все это осознавать и помнить, накапливая негативный опыт. И этот негативный опыт порождает неверие в собственные силы. Я иногда думаю, что успешный бизнес может быть у тех людей, которые способны при всех своих «ничего из этого не выйдет» абстрагироваться и делать то, что иногда заведомо невыгодно. Мне сегодня было очень невыгодно гнать машину в другой город, потому что заказов не было вообще. При предварительном расчете – убыток. Но оказалось другое: я в который раз увидела много разных людей, я почувствовала, что они так же, как и я, боятся завтрашнего дня. Я видела среди них тех, кто просто работает, без оглядки на завтрашний и вчерашний день. Видела и тех, кто совсем упал духом. И я понимаю, что среди последних лучше не находиться.

Каждый день – это маленькая состоявшаяся жизнь, в которой каждую минуту что-то происходит. Я сейчас еду по сухой дороге, а слева – клубящиеся тучи, видно, как стеной идет дождь. События меняются быстро, но время – при всей его быстротечности – странная штука. День, на самом деле, очень длинный, емкий. Нет пустых минут. И я в нем присутствую, его проживаю и запоминаю. Эта осознанность дается крайне тяжело. Часто, когда приходишь на работу, хочется закрыть глаза и открыть их только вечером. Искушение промчаться мимо своего рабочего дня на сверкающей машине развлечений очень велико. Но каково же удовольствие, когда в конце пройденного дня можно похвалить себя за выполненный труд. И это удовольствие победителя. Из таких маленьких побед складывается одна большая победа над энтропией и над собой.

Люди часто задумываются над смыслом жизни: зачем стремиться к чему-то, если невозможно раз и навсегда закрепить достигнутое, если надо достигать и достигать? По большому счету, это какой-то сизифов труд. Вода в ступе. Но, возможно, смысл в эмоциях и впечатлениях. Они, как бисер, нанизываются на нить жизни и наполняют ее смыслом и красотой. Сизифов труд победителя оказывается единственной дорогой к себе.

Пятница, тринадцатое… Игры со смертью: а нужно ли?..

…13 сентября, пятница, 2013 года. Я – состоявшийся литератор. Это факт. Поэтому время от времени мне нужно встречаться со своими коллегами: выезжать на фестивали, проводить творческие вечера, издавать книги. Последняя книга «В Небесном Городе» увидела свет благодаря моему давнему другу и клиенту, человеку умному, чувствительному и любящему жизнь. Он пережил потерю близкого человека, затяжную депрессию. А когда прошло время, научился ценить то, что вокруг, рядом, сейчас и здесь. «Когда новую книгу издашь?», – спрашивал меня каждый раз, подшучивал над местными графоманами, которые издавались с регулярностью движения поездов. И так из месяца в месяц, и постоянно с улыбкой. Встречались-то часто! Я сделала книгу. Спасибо ему за то, что подтолкнул. И у меня постоянно возникал вопрос: а надо ли переживать смерть близких, чтобы так полюбить жизнь, как он? Кому или чему это выгодно? Бизнес и личные творческие предпочтения – что весомее? И следует ли то, что став продавцом (читайте: торгашом, спекулянтом, обманщиком и т.д.), творческий человек теряет себя как личность? Пожалуй, на этот последний вопрос я смогла ответить только сегодня, в пятницу, тринадцатого числа, тринадцатого года…

Все началось, когда я стала собираться на поэтический фестиваль, куда меня пригласили в качестве гостя и участника собственной программы. Я давно отстала от жизни, новомодные веяния современной поэзии не осознала, как следует, и поехала в надежде на добрые встречи, человечные стихи, интеллигентное общение. Только вот незадача – перед моим отъездом стала ломаться рабочая машина – как-то подергивалась, теряла скорость. Отправляя сотрудников в командировку вместо себя, я не пожалела денег, и мы купили дорогущую запасную деталь – на тот случай, если машина станет в степи. Водитель – человек грамотный, болты открутить и прикрутить сможет, штекера подсоединит, и дальше поедут, как и положено. Это меня успокоило, я уехала в другой город, но было предчувствие, что мой отъезд совпадет с неприятностями. Откуда предчувствие? Не знаю.

Как раз в этот день мы с моей подругой должны были выступать в фестивальной программе, и наше выступление было последним. Поэтому приехали рано, чтобы послушать столичных «звезд». Очень хотелось увидеть и услышать, что происходит сейчас в современной литературе. Пока добирались до зала, позвонила сотрудница: «Ира, не хочу тебя расстраивать, но мы встали в степи». Я опешила: «Трамблер? Дай мне водителя!». Оказалось, что лопнул ремень, который мы поменяли несколько месяцев назад, погнулись клапана, мотор вышел из строя. Как ни странно, это не было для меня новостью – я была готова, хотя поломка оказалась непредсказуемой и по-настоящему катастрофичной: предстоял дорогой ремонт двигателя. Предчувствие не обмануло. Время до выступления еще было, и я договорилась с мужем, чтобы тот поехал на своей машине за сто километров и вытащил моих ребят вместе с товаром на тросе. Спасибо ему, он бросил все дела и поехал. И все время звонил, и спрашивал дорогу. И до места доехал, и взял их на буксир…

А потом стали выступать поэты. И мне почему-то не понравилась эта новая манера – очень качественное словотворчество, почему-то называемое талантом, с выворачиванием изнанки сущего и чувств: грязь улиц, умирающие в онкологии люди, уродство лиц и душ, эмоциональный «смрад» – и все это с телесными «танцами», харизматично, навязывающе, громко и уверенно. Видимо, я действительно отстала от жизни – так хотелось теплых и человечных стихов. Но они потерялись на фоне эмоциональной агрессии. В психологии давно доказан тот факт, что отрицательные эмоции намного сильнее положительных, а мат и оскорбления воспринимаются на уровне заклинаний: действуют сногсшибательно. И на меня подействовало также. А потом позвонила сотрудница: «Ира, мы такую аварию видели… Страшно… Где стела, на повороте… Кажется, все погибли». Я тогда ее слова восприняла плохо, с раздражением – «таланты» столичных знаменитостей наполнили мою душу омерзением, грязью, недоумением, отторжением. Отрицательные эмоции можно перечислять бесконечно. Будто хлынул водопад застоявшейся грязи из вонючего болота.

Потом был наш выход: теплое, человечное чтение о любви и грусти, о женской душе и уюте дома, о сопротивлении злу. Мои стихи даже в подметки не годились новомодным авангардным перфомансам. Они были слишком просты. Подруга, выступавшая со мной в одной программе, была намного моложе, ее творчество оказалось современнее, сложнее и непонятнее. В любом случае, подобранные в одном тематическом ключе, стихи разных жанров хорошо дополнили друг друга в одной программе. Наш номер поставили последним, выступление далось тяжело. Зал устал. В течение сорока минут мы держали внимание зрителей, и у меня были моменты, когда хотелось замолчать и опустить руки с текстом. Но я этого не сделала. Дочитала до конца. Потом подходили зрители, благодарили за хорошее настроение.

И вдруг, словно испугавшись наступившего благодушия, расслабленных улыбок и внимания к нам, провинциалам, главная столичная знаменитость начала громким, хорошо поставленным голосом снова читать свои стихи. Просто так, чтобы привлечь внимание и разбить вдребезги новое настроение спокойствия. Ей это удалось блестяще, любители эпатажа захлопали и почти завизжали. Настроение в один миг стало нервным, наэлектризованным. Но мне всё было уже безразлично, я пошла переодеваться. В конце концов, каждый талант должен получить или силой взять то, что ему причитается. Особенно столичный. Зря, что ли, она тащилась в этот приморский город?

Сегодня, спустя восемь дней после того вечера, я поехала в очередную плановую командировку. И снова встречи, и смех, и мое хвастовство незначительными литературными достижениями, и гордость клиентов мной и особенно – собой, что я, литератор, с ними общаюсь, и люблю их, и желаю им добра. И всё – взаимно. Последней клиенткой по графику оказалась восточная женщина, крымская татарка, которую я знаю много лет: труженица, умница, человек добрый и абсолютно беззлобный. И моя русская тетка, живущая в этой деревне – ее близкая подружка, почти сестра. Всё перемешалось в нашем Крыму.

Но меня внезапно в пути по телефону предупредили, что в ее семье кто-то погиб. У крымских татар большие семьи. И такие события переживаются коллективно. У моей клиентки – была одна интересная особенность, к которой я относилась с пониманием: она всегда хорошо платила, без задержек, но «боролась» за каждую копейку, выторговывала скидки, горестно вздыхала, соглашалась с суммой, отдавала деньги и тут же забывала об этом. Это был ритуал, и он соблюдался из года в год. И каждый раз она шутила, и говорила, что вот бы много денег заработать, и сожалела, что так много у меня конкурентов. А в этот раз купила необходимый товар и деньги отдала молча, и не торговалась, и двух гривен сдачи не потребовала. Глаза ее были пусты, лицо черно. Будто душа исчезла, и осталось тело с отработанными навыками. А потом произнесла как бы между делом: «Горе у нас. Племяшка моя умерла, еще тридцати нет…». Я стала спрашивать, и она также безэмоционально ответила: «Разбились на стеле, где поворот крутой на трассе. Дядьку током убило, мы на похороны не ездили, так они на три поминальные дня поехали. У нас так положено. И вот…». Глаза сухие, смотрят куда-то передо мной, и меня она не видит. «На стеле? Когда?!». «Пятого сентября, в четверг…». Я оторопела, ноги как-то подогнулись, захотелось схватиться за перила лестницы. «Так мы же мимо ехали, вернее, моя сотрудница! Мы – видели!».

Я не погрешила против истины, когда сказала «мы». Моя сотрудница видела военных с автосваркой, которые разрезали смятое о каменный столб железо, чтобы достать то, что осталось от людей, а я в этот момент слушала вычурные стихи о моральной и физической смерти в комфортном зале музейной галереи, в другом городе. И моя клиентка, которую я знаю много лет, и которую так любит моя русская тетка, вдруг зарыдала. Я обняла ее, стала успокаивать тем, что ребенок вылетел в окно машины и остался жив, и она также внезапно рыдать перестала, и глаза ее моментально высохли. Вдруг она пожаловалась: «Ирание, я всё время плачу. Как же на работу выйти, а?». А я подумала о невероятном узле событий, закрутивших в одном временном промежутке мои предчувствия, эмоции, действия моих сотрудников и близкого человека. Словно мастерски разыгранная шахматная партия. Там, на небесах.

Игры со смертью. Зачем молодым творческим людям так это нужно? Чтобы их запомнили? Я давно заметила, что люди, повидавшие жизнь, со смертью не заигрывают, потому что знают: она рядом всегда, в любой момент. Возможно, даже за левым плечом. И она не любит шутить. Зачем описывать в качественном словотворчестве телесные страдания или ужасную любовь, или жуткое одиночество и тому подобное? Чтобы поразить воображение читателя? А вот если написать талантливо о добром? Как у Александра Пушкина «На холмах Грузии лежит ночная мгла…»? Мне кажется, что не хватает у современных молодых поэтов сознания и осознания вот этого самого добра. И в угоду дешевой популярности бросается под ноги неразборчивым слушателям боль и грязь – как в новостях. Какие же новости без смерти и трупов? Их тогда и смотреть никто не будет. Новости – обывателям. Выходит, и игры со смертью выгодны обывателям – тому серому малограмотному большинству, которое с таким наслаждением смотрит «горячие новости»? Возможно, я перегнула палку, но больно душе. Я отказываюсь слушать и воспринимать такую современную поэзию: боли хватает и в жизни. Каждый день. И мой ответ на главный вопрос о выборе между торгашеством и поэзией однозначен: а выбора-то нет! Есть просто жизнь. И она ждет от поэзии добра. У ангела смерти тоже когда-то заканчивается терпение.

Бизнес – не война. Честность с самим собой…

…7 октября 2013 года, понедельник. Сегодня один из тех дней, когда никто и ничего не покупает: дождливая погода, нет продаж, люди измученные, уставшие. Как и вчера. Но, будучи предпринимателем, я осознала одну интересную, даже несколько мистическую закономерность. Очень часто, независимо от обстоятельств, я получаю то, что хочу всем сердцем, как будто включаются некие высокие силы, помогающие в этом устремлении. Я сделала заказ, который нужно оплатить в понедельник, через два дня. Материал крайне необходим, поэтому решила деньги занимать. Но к концу пятницы каким-то непостижимым образом я умудрилась собрать точно необходимую сумму – копейка в копейку. Такое происходит уже не первый раз, и именно в минуты, близкие к отчаянию. Говорят, Бог тружеников любит. Нельзя опускать руки. День складывается из маленьких отрезков времени, и каждый из них очень важен. Если в душе нет ненависти и злости, каждый такой отрезок наполнен счастьем жизни.

Сегодня обложной дождь – с утра. Погода недобрая. Мы с мужем выезжали рано на работу, спускались с горы по проселочной дороге, выехали на асфальт, пропустили автобус и легковую машину. И у меня вдруг возникло странное чувство: «Как хорошо, что сейчас мирное время, ходят рейсовые автобусы и частные легковые машины!». И вслед за этой мыслью вдруг пришло четкое осознание того, что все свои сознательные годы жизни, начиная с детства, я панически боялась войны. Это очень странно, потому что мое поколение в целом войны не видело, если не брать в расчет боевые действия в Афганистане, Чечне и других горячих точках. Мой страх тем более странен, если учесть понимание происходящего вокруг меня и в мире. Возможно, страх мой совершенно иррационален. Возможно, пришло время понять его причины.

Я стала писать о войне не напрасно. В бизнесе главное не война, а стратегия: разведка новых территорий, дипломатический талант, опережение во времени, умение доверять и вызывать доверие. Настоящие боевые действия происходят в собственной душе. Это сражение со страхами и сомнениями, когда нужно сдвинуться с места и реализовать новую идею. И в этом сражении позиция предпринимателя очень похожа на путь воина в японском Кодексе самурая. Ты рискуешь каждый день. Бизнес – это, отнюдь, не покой и благополучие. Приходится настолько часто ходить по лезвию своего меча, рискуя финансами, будущими возможностями и настоящими активами, что лучше себя не обманывать. Честность с самим собой – главное оружие воина. Нельзя задвигать нерешенные вопросы за ширму каждодневных рабочих проблем. Они, накопившись, вырастут в снежный ком и в один момент снесут весь бизнес. Честность с самим собой клиенты оценивают в первую очередь, они сразу чувствуют фальшь. Ложь самому себе – это не ложь во спасение, это страус с головой в песке.

Долгие годы, работая с так называемыми партнерами, я себе лгала. Сначала – эйфория, общие проекты, совместные дни рождения и прочие атрибуты дружбы и радости общения. А потом откуда-то из глубин подсознания рождалась и начинала жить параллельно смутная тревога: что-то пошло не так. Временами она исчезала, снова появлялась, и каждый раз с новой силой. Снежный ком нарастал. Ночные мысли не давали уснуть, бессонница становилась постоянным спутником. Происходили неприятные события, приправленные отвратительно горьким соусом недоверия. А потом наступал кризис – неважно, через год или десять лет. Разрыв, развод, потери…

В собственном бизнесе, работая только на себя, тем более нельзя пропустить этот момент. Точка невозврата может стать последним перевалом, откуда начнется неудержимый спуск вниз. Моя последняя тревога была связана со слишком дорогой арендой офиса, где я проработала полтора года. Огромный, теплый, с шестью окнами, белым линолеумом и шикарной оранжереей цветов – он очень всем нравился. Я рассчитывала, что в будущем, когда появятся финансовые возможности, смогу использовать его для выставки образцов нового товара. Но моя тревога подсказывала: «Помещение слишком велико для тебя, оно уничтожает твои ресурсы, тебе не нужно столько места, ты оплачиваешь воздух, это нерационально…». Сначала я бросилась искать предпринимателя для совместной аренды. И даже почти договорилась. Но, обдумав невозможность сохранения дорогого товара на складе в свое отсутствие, отказалась от этой идеи. Слишком хорошо врезалось в память, какие огромные недостачи были у нас при совместной работе с Вики, и как они исчезли, когда я стала работать сама. Я начала всерьез задумываться о новом офисе и сокращении расходов на аренду. А потом помог случай.

Напротив, дверь в дверь, освободился небольшой кабинет, умер его арендатор. Новых претендентов не было. Конечно, я привыкла к своей комфортной оранжерее и светлым окнам, переезжать категорически не хотелось. Но я честно задала себе вопрос, и ответ был один: «Да, переезжать». Слишком ощутимой оказалась разница в затратах на аренду. Сегодня утром я за пять минут решила этот вопрос с хозяевами помещения, и тревога исчезла в один момент. Конечно, мои шикарные цветы придется раздать. Но это небольшая потеря. Если ради благополучия своего бизнеса и людей, работающих со мной, придётся пожертвовать внешней презентабельностью, я это сделаю, не раздумывая, еще и еще раз.

А потом, когда придет настоящая война, мне также честно придется ответить на самый главный вопрос. И я на него отвечу. Жаль только, что это случится так скоро.

Экстремальная реальность. Бизнес изменил всё…

…14 октября 2013 года, понедельник. За руль машины я первый раз села в шесть лет. Это была зеленая «Победа», которой мой дед очень гордился: постоянно ее чинил, чистил и полировал ее железное нутро в своем гараже. Мы ехали тогда в Краснолесье по узкой асфальтированной петляющей дороге. С одной стороны, были небольшие холмы, с другой – поросшие травой глубокие канавы. Я сидела у деда на коленях, крепко держалась за руль, и сама вела машину. Мне было страшно, захватывало дух. И огромная, как мне тогда казалось, тяжелая машина слушалась моих детских ручонок, словно домашний слон маленького погонщика. Как же они меня любили – мои давно ушедшие дедушка и бабушка!

Права я получила в двадцать шесть лет, но машину водила плохо, от случая к случаю. Было непривычно и безумно страшно, будто вот-вот что-то случится. И все последующие годы мне постоянно снилось, как я еду за рулем среди холмов и канав, по петляющей дороге, на высокой скорости, – как тогда. Все мои самые яркие сны были связаны с машиной, а наяву я понимала, что машины у меня никогда не будет. Слишком унылой и однообразной была моя жизнь, целиком посвященная детям и бывшему супругу. Бизнес изменил все, бизнес – это экстремальная реальность, в которой осуществимы самые невероятные предположения. В бизнесе возможно всё.

Свою первую машину я купила в сорок лет. Произошло это внезапно. Просто наступил момент, когда я окончательно решила, что машина мне жизненно необходима. Мои клиенты находились в разных городах, нужно было самой к ним приезжать, чтобы продать свой товар. Это оказалась малюсенькая темно-синяя «Ока». В техпаспорте ее цвет именовался очень романтично: «Океан». Когда я приняла решение, я пошла в банк, поговорила с директором – молодой и деловой женщиной, честно объяснила ей свою финансовую ситуацию. Кредит был небольшой, машина стоила недорого. И все же деньги на первый взнос и страховые платежи пришлось поискать. Близкие родственники мне отказали сразу и безоговорочно. Почему-то они были уверены, что для меня это долговая яма, из которой я не выберусь никогда. И страх, в случае неудачи, спасать мое финансовое положение был на тот момент сильнее обычного человеческого доверия. Максимальную сумму собрали из выручки на фирме в счет будущей зарплаты. Небольшой остаток мне заняла моя знакомая, с которой я почти не общалась. Просто дала деньги и всё. Как раз она мне почему-то поверила.

Очень хорошо помню, как я забирала «Оку» из салона. Бензина мне не хватило, заправиться я не сообразила и застряла на крупном перекрестке. Объезжая мою «неудачницу», царапнула по бамперу золотистая иномарка, водитель обругал меня последними словами по поводу моего женского пола вперемешку с тупостью и уехал сразу – он был сам виноват. Каким-то чудом я завелась, проехала еще двести метров и мёртво встала за тридцать метров до заправки. К бензоколонке с шутками и прибаутками меня толкали два мужика – водитель заправляющейся машины и оператор колонки. Мне же было не смешно.

Впрочем, все это, хоть и неприятные, но довольно незначительные детали. Удивительным оказалось другое. В то время кредиты были не очень популярны, особенно среди таких мелких предпринимателей, как я. Предпринимателю это было страшно, неуютно, непонятно, непостижимо. Пугал размер переплат – проценты, страховки, нотариальное оформление. Но лично для меня машина была тогда даже не просто средством работы, это был мой первый шаг от собственной неуверенности и безысходности в будущем к полной независимости. Моя машинка, видимо, чувствовала мою неуверенность и все время ломалась. Это была очень слабая и ненадежная машина, при этом юркая и быстрая, словно мышонок. Я на ней ездила по всему Крыму. За год я окупила и кредит, и проценты. За два года рассчиталась по всем обязательствам. Со временем я стала хорошим водителем, завела знакомства среди автослесарей, научилась отстаивать свои интересы на перекрестках и кольцах, уживаться с соседями в пробках – и все это благодаря миниатюрности и подвижности своей машины.

Было много проблем с ремонтом. Эти проблемы закалили мой слабый женский дух. Я научилась относиться к машине, при всем моем желании ее одушевить – «ну, моя маленькая, ну давай…» – как к куску железа, который всегда можно отремонтировать. И это меня спасло от ненужных эмоций. Мои давние клиенты до сих пор вспоминают синюю «Оку» с романтическим названием цвета «Океан». Потом на ней два года ездил менеджер моей фирмы – также, как и я, с товаром, а потом тот же менеджер у меня ее купил.

Надо сказать, что с «одушевлением» и «не одушевлением» «Оки» происходили странные вещи. Сейчас я понимаю, что часть души в свою машину я все же вложила, иначе как объяснить два случая, в результате которых я едва осталась жива? Первый случай произошел, когда отремонтировали карбюратор, вечно ломающийся, чихающий, барахлящий своими скромными двумя цилиндрами. У них слесарей было правило: после ремонта прогнать машину на трассе на разных скоростях. Мы поехали – я за рулем, слесарь Леша рядом. Когда скорость по прямой трассе достигла ста километров в час, неожиданно открылся капот. Его замковое крепление находится впереди, в районе радиатора. Эти секунды я запомнила, как в замедленной съемке. Вот что-то щелкнуло, дорога впереди вдруг стала цвета капота – синей, он стремительно налетел на лобовое стекло и плотно лег, приняв его форму. Металл на такой скорости оказался мягким, словно горячая пластмасса. Внизу стекла осталось маленькое обозреваемое пространство – между капотом и самой машиной, где я еще видела полотно дороги. Я настолько оторопела, что ничего не предприняла, только убрала ногу с педали газа. Машина летела прямо и стала сбрасывать скорость. Я начала притормаживать. И вот так, не сворачивая ни на сантиметр со своего направления, мы – я, слесарь и машина – через сто или двести метров остановились. Капот лежал на стекле, намертво прилепленный мощным потоком воздуха, в нас никто не врезался сзади, мы никуда не свернули и не перевернулись. И осознавать это было непостижимо. После минуты молчания Леша сказал: «М-да-а». Я спросила его: «Леша, как это могло случиться?», на что Леша молча пожал плечами, с трудом выполз из машины и пошел ставить капот на место. Думаю, у него дрожали колени. Мы приехали обратно, привязав капот веревкой, закрыться он уже не мог. Гадать, закрыли капот слесаря после ремонта или не закрыли, было бесполезно: в таких машинах было запасное крепление, которое дублировало замок, оно должно было сработать. Почему не сработало, неизвестно. Это была не их вина. Все были обескуражены – особенно Леша. По странной случайности ничего не случилось. А если бы случилось, страшно подумать, чем бы все закончилось. Возможно, я оказалась неплохим водителем и среагировала правильно. Возможно, машина не подвела. Кто знает? Ремонтировала свой капот я потом долго. Пока нашла недорогих мастеров… Во всяком случае, больше такого не повторялось.

Второй случай произошел после развода с мужем, когда я жила на даче, в горах. Я тогда ехала достаточно быстро, машину подбрасывало на ухабах. Видимо, оторвалось от корпуса крепление аккумулятора, упало на плюсовую клемму, замкнуло, аккумулятор загорелся еще в дороге. Я тогда не могла понять, почему стали гаснуть фары, и что за свет с правой стороны из-под капота. Доехала домой, выключила двигатель, открыла капот, и оттуда столбом рвануло пламя. Конечно, я сделал единственное, что могла сделать в такой ситуации: сорвала с заднего сиденья плотное покрывало, стала сбивать пламя с горящего металла, а потом весь ком покрывала заткнула в расплавленную горящую дыру в аккумуляторе. Пламя угасло, только потрескивал плюсовой контакт, пока на нем еще лежала замкнувшая его железка. Железку я сбросила веткой, которую обломала с дерева. Треск исчез. Хорошо помню этот апрельский поздний вечер, даже ночь. Где-то далеко в деревне горели огоньки домов, было холодно, пахло распускающимися почками. Темно и одиноко было на моем холме, никого не было, только я и моя маленькая «Ока» – едва не сгоревшая в одночасье. Позже я узнала, что загоревшиеся аккумуляторы имеют обыкновение взрываться. Мой – не взорвался. Я настолько любила свою машину, что поставила на нее самый качественный и дорогой аккумулятор. Этим и спасла себе жизнь.

Призрак, пришедший с дождем. Он тоже любил дорогу и хорошую музыку…

…18 октября 2013 года, пятница. …Мы оба любили одиночество, хорошую музыку и дорогу. Мы оба отчаянно нуждались в любви и заботе близких нам людей. У нас было много общего. Когда я жила одна в своих горах, Ромка приезжал по первой просьбе: забивался ли дымоход, надо ли было перетаскать уголь, ломалась ли машина. И всегда шутил: «Эх, Ирина Викторовна! Опять вы что-то натворили!..» – он всегда говорил мне «вы», с нежностью и заботой, и только в крайне редких случаях, когда откровенность была предельной, «ты»: «Ты не справишься одна…».

Сегодня холодный, пасмурный день. Пышно цветут осенние розы, георгины, чернобривцы. Листва – сочно-желтая, медно-коричневая, местами еще зеленая, – замерла перед близким дождем. Странный день. Низкие тучи принесли сумерки среди бела дня, а сумерки часто похожи на стену между параллельными мирами. В такое время приходят люди, которых рядом давно нет. Как призраки – вместе с дождем.

Со своим братом моя соучредительница Виктория познакомила на второй год совместной работы. Роман колесил по дорогам на большом белом фургоне – продавал электрические бойлеры и всякую бытовую всячину в магазины домашней техники. Почему-то Вики (буду звать ее Вики – так короче) пренебрежительно называла своего брата «балбесом», хотя и очень любила его. Наверное, ей и ее семье было виднее, но мне в будущем, по мере знакомства с ним, так не показалось.

В тот день я собиралась в другой город на переговоры с клиентами, и Вики попросила Рому взять меня с собой. Его нельзя было назвать красавцем. Но был он чувственный, обаятельный, обходительный, сразу стал относиться ко мне по-дружески, несмотря на разницу в возрасте. Как-то сразу угадывалась ранимая душа, совсем немужская мягкость, легкость, вероятная внушаемость. На обратном пути было жарко, и я обмолвилась, что хорошо бы выпить холодного пива. Роман остановился возле ближайшего магазина и купил мне действительно холодного пива. Тогда я подумала, что с таким человеком было бы приятно работать.

Через полгода у Ромы случился крах его любви, следом закончилась карьера продавца бойлеров, и он после тяжелейшей депрессии, – подавленный и ничего не желающий, – пришел на нашу фирму работать менеджером. Знакомство с Ромкой продолжалось несколько лет, потом мы расстались. Долго еще радовались друг другу при случайных встречах. И чем больше проходило времени, тем больше крепла уверенность, что я его никогда не увижу. Странное, щемящее чувство потери. Как будто он ушел и забрал то хорошее, что подарили мне те годы.

Первое время, находясь под влиянием сестры, Ромка меня сильно обижал: его приход усилил ее позиции, она почувствовала себя хозяйкой положения, и ее отношение ко мне стало злобно-снисходительным. Рома это отношение просто копировал, поскольку всегда был на ее стороне. Он тонко издевался надо мной, позволял себе неуместные шутки, иногда просто не замечал, отдавая предпочтение сестре. Такое противостояние продолжалось несколько месяцев. Со временем Ромка заменил меня как менеджер, стал ездить на моей «оке» вместо меня, и, благодаря своей коммуникабельности, быстро договорился с моими клиентами, особенно с клиентками. Я как бы осталась не удел, поскольку именно он теперь привозил выручку, а не я. Началась травля: пока я была в командировках, Вики привыкла обходиться без меня, и моё присутствие в офисе стало ей в тягость. В конце концов, я сделала ей выволочку по поводу брата, обратила внимание на разницу в возрасте. Кто он и кто я? Не знаю, возымели ли действие мои угрозы, но он стал вести себя корректно. А чуть позже, благодаря Ромкиной незлобивости, наши отношения стали по-настоящему приятельскими. Особенно нравилось нам с ним устраивать перекуры на воздухе. Мы оставались одни и могли посплетничать и посекретничать. И все же противостояние не утихало.

Сейчас вспоминаю один яркий случай, хорошо показывающий наши «треугольные» перипетии. Когда я в очередной раз приехала забирать Вики из ее дома на машине (у нее тогда машины еще не было, а я зачем-то любезно ее забирала по дороге на работу), в доме находился Ромка. Он обрадовался мне, и взбалмошная неуравновешенная Вики тут же устроила мне скандал – какой-то базарный, непонятный и неприятный. Возможно, она себя плохо чувствовала, возможно, ей не нравились наши новые добрые отношения с Ромкой. Я тогда очень обиделась, швырнула техпаспорт на стол и ушла по обледеневшей дороге пешком, бросив свою собственную машину у калитки. Они догнали меня внизу, на повороте. Ромка, сидя за рулем, притормозил и открыл дверцу. Я села и, надувшись, отвернулась в окно. Сегодня вспоминаю этот случай с великим стыдом. Именно сейчас, спустя столько лет, я не дала бы себя обидеть – спокойно уехала бы, оставив их вдвоем спускаться по гололеду вниз. Пишу сейчас эти слова и понимаю, что я тогда, будучи несчастливой в своей личной жизни, от них обоих эмоционально зависела! Даже мороз по коже. Бр-р-р… Отсюда, наверное, и такая больная привязанность, и постоянное всепрощение. Как в дурной семье.

Следующий скандал был ужасным. Хуже всего оказалось то, что Ромка и все сотрудники при этом присутствовали. Я тогда откровенно высказалась по поводу того, что не желаю больше видеть и воспитывать малолетнего ребенка Вики, что я создавала фирму не для того, чтобы мне указывали, как жить. В общем, устроила бурю в стакане воды. Внутренняя, глубинная причина сейчас для меня очевидна: непримиримая конкуренция с Вики за право главенства в совместном бизнесе. А внешняя причина было достаточно проста. Не давая мне возможность работать в полную силу и умаляя мои достижения, она мастерски превозносила свои, постоянно сравнивала нас и упрекала меня в лености и бездеятельности. Впрочем, это было несложно. Моя работа по привлечению клиентов всегда была на виду: есть клиенты – есть приход денег. Ее же бухгалтерская деятельность на тот момент оставалась для меня тайной за семью печатями. Особенно пугали непостижимые для меня отчеты во всевозможные налоговые конторы.

Как всегда, она в тот день сидела за своим рабочим столом и то перебирала ворох бумаг, то что-то смотрела в компьютере – мне проверить было трудно, я все равно ничего в этом не понимала. Я должна была искать новых клиентов, давать задания менеджерам и заниматься продажами. Клиентов в тот день не было, бухгалтерии, как я понимаю, тоже. Ничего не было, кроме злости Вики на меня. Мне стало душно рядом с ней, и я уехала домой, чтобы выспаться: от постоянных переживаний по поводу наших с ней отношений я давно плохо спала. Но Вики не успокоилась, через время мне позвонила и язвительно упрекнула в том, что я ее бросила с массой работы, что она сама катастрофически не управляется, а я – пустое место, хотя зарплату получаем поровну. Я тогда вспыхнула, словно сухой хворост, кое-как оделась, выскочила из дому, прыгнула в машину, за самое короткое время домчалась до офиса и устроила жуткий, грязный и громогласный скандал.