Чётки времени

Моим детям и внукам посвящается.

Благодарю моих родственников

за помощь и участие в создании этой книги.

Предисловие

Много раз в своей жизни, перебирая в мыслях воспоминания детства и юности, я приходила к выводу, что мы непростительно мало по душам разговариваем со своими бабушками и дедушками и, как правило, ничего не успеваем узнать о своих истоках.

Когда мы молоды, то заняты познанием нового и так стремимся жить, что нам некогда, да и в голову не приходит мысль заниматься прошлым. Оно не тяготеет еще над нами. Нам кажется, что мы будем жить вечно. Во взрослом возрасте мы смотрим на прошлое по-другому. Оно уже не кажется таким далеким. Скорее наоборот, когда ты начинаешь в себе узнавать в себе свою бабушку и понимать, что она не только твоё прошлое. Она была гостем из твоего будущего.

Наши предки пытались нас чему–то научить, от чего–то оградить, о чем–то предупредить. Мы уходим из этой жизни внезапно. Откуда же наши дети, внуки будут знать, что мы чувствовали, о чем думали, если мы сами им об этом не расскажем и не позаботимся о том, чтобы ниточка семейных летописей не прервалась? История семьи и забота о том, чтобы потомки знали её из первых уст – это ответственность всех и каждого из нас. Кто–то захочет взять этот труд сообщить детям об их предках, а кто-то нет. Выбор у каждого свой.

Я решилась положить на бумагу яркие воспоминания своего детства и ранней юности. Мне захотелось рассказать своим потомках об эпохе, среде, в которых формировались души их предков. Эта книга задумывалась мною и ранее, но просьба дочери Даши оказать помощь в подготовке биографий близких родственников – участников Великой Отечественной войны послужила основным мотивом к ускорению реализации этих давних планов.

Даша и её семья с любовью собрали, оформили фотоколлаж из образов наших семейных героев для шествия «Бессмертный полк». Прочитав сведения, которые удалось добыть дочери, я дополняю этой книгой историями о тех, кого помню, кто вошел в жизнь нашей семьи добрым словом, своевременным мудрым советом, веселой шуткой.

Отдаю себе отчет в том, что на изложение моих детских впечатлений повлияли знания и опыт взрослого человека. Но не вижу в этом серьезного недостатка, напротив, считаю, что такой подход обеспечит необходимую глубину и широту повествования.

Исторические и биографические справки в настоящей книге подготовлены и написаны кандидатом исторических наук, почетным профессором Восточно–Казахстанского государственного университета им. С. Аманжолова Полтараниным Иваном Аникеевичем.

Часть 1. Дела давно минувших дней

Верх-Уба

Моя бабушка Евдокия Васильевна Полтаранина (урожденная Сергеева, 14.03.1902 г.р.) в своих рассказах о прошлом никогда не произносила слов «Польша» и «поляки». Тем не менее, ее далекие предки и предки ее мужа Аникея Федоровича Полтаранина действительно когда-то прибыли из Польши. История этого переселения уходит вглубь истории, о чем свидетельствуют архивные материалы.

Фото 1 Полтаранина Евдокия Васильевна, с.Верх-Уба 1949 г.

Справка: «…Великое множество торговых путей пролегало в Россию из Сибири. Иртыш являлся большой торговой дорогой, по которой ходили караваны из Средней Азии. Поводом для расширения русской границы вверх по Иртышу стал слух об обильных золотых россыпях близ джунгарского города Яркенд. Чтобы овладеть им по поручению Петра I была снаряжена экспедиция из Южной Сибири в Малую Бухарию.… В ходе этой экспедиции были основаны первые крепости на Иртыше: Ямышевская в 1715 году, Омская в 1716 году, Железинская в 1717 году, в 1718 году началось строительство Семипалатинской крепости. По приказу Петра I в 1720 году была отправлена в путь новая крупная экспедиция под началом гвардии майора Ивана Михайловича Лихарева. Отряд Лихарева достиг озера Зайсан, однако, подвергся здесь нападению джунгар и вынужден был отступить. На обратном пути, в том же 1720 году, при впадении реки Ульбы в Иртыш, в устье каменных гор, Лихарев заложил крепость, которую назвал Усть-Каменной (ныне – город Усть–Каменогорск). …От Усть-Каменной крепости на Алтай шла Колывано-Кузнецкая пограничная линия общей протяжённостью 852 километра. В пределах нашего края её опорными пунктами были Бобровский и Секисовский редуты, Верх-Убинский казачий форпост, возникший в 1737 году в устье реки Козлиха, в месте ее слияния с Убой. Его часто подтапливало, и по этой причине в 1747 году состоялась передислокация – форпост перенесли на левый берег реки Маралихи, впадавшей в реку Лосиху.

Необходимость создания пограничных линий и опорных пунктов вдоль границ с сопредельным государством определялась усилением агрессивных приготовлений со стороны последнего. В таких условиях чрезвычайно актуальную значимость приобретала задача хозяйственного освоения приграничных районов. А для начала эти районы надо было заселить.

…Семейства Полтараниных и Сергеевых, вместе с другими старообрядцами, прибыли на Алтай в XVIII веке на освоение окраин Российской империи. Архивные документы указывают даже точный год их прибытия – 1766 год.

Ранее они долго жили на острове Ветка (Река Сож, в границах современной Гомельской области, которая в XVII-XVIII вв. принадлежала Польше). Сюда они бежали, после раскола русской православной церкви в надежде сохранить свою старую веру. Царское правительство неоднократно пыталось «выкурить» их оттуда, применяя вооруженную силу. Но все попытки такого рода были малоуспешными.

Оптимальный выход из ситуации, когда решению вопроса заселения территории Прииртышья могли бы поспособствовать старообрядцы, нашла Екатерина II. В 1762 году она издала указ, предлагавший «ветковцам» (и не только им) поехать на Алтай. Им были обещаны налоговые послабления и другие льготы, в частности, по землепользованию.

«Поляки», приехавшие      на Алтай (одни добровольно, другие – по принуждению), согласно высочайшему рескрипту были расселены по семи деревням – Шемонаевской, Верхубинской, Секисовской, Бобровской, Красноярской, Екатерининке и Староалейской. География деревень и сел со старообрядческим населением постепенно расширялась. Появились деревни Малоубинка, Быструха, Александровка, Тарханка, Поперечное и другие.

Одновременно на Алтай ехали государственные (экономические) крестьяне из коренных губерний европейской России. На новых местах казаки, «поляки» и российские крестьяне селились порознь, не сливаясь. Крестьяне должны были кормить казаков, охранявших восточные рубежи империи и обслуживать потребности Колывано – Воскресенских заводов.

Заводы эти до 1747 года принадлежали Акинфию Демидову. Затем они были за большие деньги выкуплены Кабинетом ея Императорского Величества. Коронной собственностью (или кабинетской собственностью, или собственностью царской семьи) стали и земли Алтайского и Нерчинского округов (Забайкалье). Крестьяне, проживавшие здесь, были приписаны к заводам – отсюда их название: приписные. Они должны были выполнять ряд повинностей, самой тяжелой из которых была гужевая повинность. Зимой и летом на сереброплавильные заводы в Змеевке и Локте (ныне города Змеиногорск и Локоть соответственно) ехали сани и подводы, груженые «кормом» для этих заводов, то есть рудой.

Управление Коронными землями находилось в тесной связи с их административно–территориальной принадлежностью. До 1779 года алтайские земли входили в состав Тобольской провинции Сибирской губернии. В 1779 году была образована Колыванская область, которая через четыре года реорганизовалась в губернию. В 1796 она была упразднена, а земли её были приписаны к Тобольской губернии. В 1804 году учреждается Томская губерния, границы которой в дальнейшем подвергались корректировке. Менялись границы уездов и волостей, менялись и их названия. В 1894 году юго-западная часть Бийского уезда Томской губернии была реорганизована в Змеиногорский округ. В него вошли, наряду с другими, Александровская волость с центром в с. Шемонаиха и Владимирская волость с центром в с. Верх-Уба. Коронную собственность ликвидировала революция 1917 года.

Изначальное название деревни, где селились наши предки – Верхубинская, она же Лосиха. С обретением ею статуса села закрепилось чуть измененное название – с. Верхубинское, сохранялось и название Лосиха. Со временем обиходным стало название Верх-Уба.

Население села довольно быстро росло: за столетие (с конца XVIII и по конец XIX в.) оно выросло почти в 10 раз – до 4,5 тысяч человек. В советское время вплоть до 1959 года население Верх-Убы оставалось примерно на том же уровне, затем оно стало стремительно сокращаться. Этому в немалой степени способствовала утрата Верх-Убой статуса райцентра».

Семейные реликвии

Феодоровской иконой Божией Матери и восьмиконечным крестом встречали в семье Полтараниных каждого ребенка, благословляли молодых, провожали в последний путь.

…В 1966 году, летом, дядя Ваня работал в Государственном архиве Алтайского края (ГААК), имея в виду выбор темы кандидатской диссертации. Параллельно он изучал фонды, касающиеся истории с. Верх-Убы и рода Полтараниных. На основании документов ГААК им была составлена родословная семейства Полтараниных.

Говоря о наших реликвиях и родословной, уместно рассказать и об истории происхождения нашей фамилии. Сделать это, я думаю необходимо, поскольку все мы, ПолтАранины, нередко сталкиваемся с вопросом корректности её грамматического правописания: многие люди склонны неверно воспроизводить нашу фамилию на бумажных и электронных носителях с буквой «О» после «т», ассоциируя корень её происхождения от числительного «полтора».

Существует несколько версий истории происхождения фамилии «ПолтАранины». Одну из них поведал дяде Ване наш дальний родственник – Полтаранин Михаил Никифорович.1

Михаил Никифорович объясняет, что в России в период XVI – начала XX веков существовал способ сухопутной передислокации морских/речных судов методом «волока», с участием так называемых «полтаранов» – специально обученных людей, для выполнения определенных операций, в процессе волочения судов. Михаил Никифорович считает, что наша фамилия имеет корень, исходя из названия этой профессии, – «полтаран».

Углубляясь в тему этого вопроса, дополню, руководствуясь данными Википедии. Транспортировка судов/фрегатов сухопутным путем имела высокую себестоимость и потому к «волочению» прибегали только в определенных случаях, например, при подъеме небольших плоскодонных судов. Чаще всего «волочение» как способ передислокации судов, фрегатов использовался в период военных кампаний. Петр I, например, во время боевых походов, несколько раз прибегал к переброске кораблей к месту непосредственных действий сухопутным способом, методом волочения. Но постепенно, с ростом технического прогресса, профессия «полтараны» стала использоваться все меньше и меньше и, наконец, вовсе вышла из употребления, а вместе с ней, постепенно, утратило и значение слова «полтаран». Существует также интернет-версия, что наша фамилия произошла от слова «таран». Тараны – это часть орудий военных фрегатов, предназначенных для пробивания бортов судна врага. Таранами назывался и сам тактический приём атаки морского боя. Персонал кораблей, отвечающий за эффективность нанесения ударов в боковую или подводную часть вражеской флотилии с целью ее потопления или дальнейшего захвата, назывался «таранами» или «полтаранами», в зависимости от специфики выполняемых ими операций или действий.

«ПолтАранин(а)» – это исторически верно. В этой связи дядя Ваня всегда обращал внимание всех наших родственников на то, чтобы мы при получении документов проверяли их на соответствие. Но, несмотря на дядюшкины старания, у некоторых из нас в документах все-таки значится «ПолтОранин(а)».

Во избежание путаницы, вне зависимости от того, что значится в документах моих родственников, в этой книге я буду всех называть по фамилии «Полтаранин(а)».

Фото 4 Родословная семейства Полтараниных

Верхубинское общество

Справка: «В конфессиональном отношении, верхубинское общество (мир) было неоднородным. На протяжении длительного времени, вплоть до 1917 года, в Верх-Убе легально      действовали три православных церкви: официальная (синодальная) поповская, старообрядческая (беглопоповское согласие) и так называемая единоверческая. Последняя являла собой своеобразный мост между официальной церковью и старообрядцами.

У старообрядцев – сторонников беспоповского согласия были молельные дома, количество которых соответствовало числу толков. Таковых в Верх-Убе было с десяток, а то и более: федосеевцы, гусляковцы, филипповцы, австрийцы (белокриничане)…Толки могли какое-то время сосуществовать. Потом одни сходили со сцены, другие, наоборот, укреплялись – все зависело от авторитета вероучителей (наставников).

С конца XIX века господствующим у старообрядцев Верх-Убы стал поморский толк. Все требы у них выполнялись выборными (из числа мирян) людьми, грамотными в церковном отношении. За жесткость в требованиях по выполнению церковных установлений их прозвали самодуровцами.

Различия между синодальным православием и старообрядцами касались, прежде всего (и главным образом), обрядовой стороны. У старообрядцев, например, крест обязательно должен был быть восьмиконечным, у христиан-поповцев и единоверцев – четырех– или шестиконечным. Молились старообрядцы, используя двуперстие; православные-поповцы и единоверцы были «щепотниками», то есть использовали троеперстие. Были и другие различия.

В ходу у верхубинцев (и не только у них) были слова «кержак» и «чалдон». Они отражали принадлежность «поляков» к местам изначального выхода. Кержаки ассоциировались с бассейном р. Керженец, что в Нижегородской губернии. Чалдоны были выходцами из поселений, располагавшихся по берегам рек Чал и Дон.

Неверхубинцы, скажем, горожане, нередко придавали этим словам иронический или даже ругательный смысл: «У-у-у, чалдон (кержак) упрямый!», но сами старообрядцы носили звание кержаков или чалдонов с гордостью».

***

Папа мой – Полтаранин Трифон Аникеевич рассказывал, что кулачные бои на почве конфессиональной принадлежности были нормой вплоть до семидесятых годов прошлого века. Старообрядцы, казаки, официальные православные проживали своим «краем», занимая определенные улицы в селе.

Однажды приехал в Верх–Убу чей-то родственник, мастер спорта по боксу, и попал на массовое гуляние, посвященное Дню сельскохозяйственного работника. Суд да дело. Выпили и закусили. Начал боксер местных мужиков «задирать», что он всех их сильнее. Дошла очередь до моего папы. Он вынудил папу, как самого сильного в то время в селе, посостязаться с ним, но скоро был нокаутирован. Долго потом обижался и жаловался, что попал к народу темному, не имеющему уважения к профессиональным боксерам.

…Верхубинцы придерживались определенных правил, заложенных предками: девушка замуж не могла идти за представителя другой конфессии. Хоронили православных и старообрядцев на разных кладбищах.

Жизнь в нашем селе имела строгие правила человеческого общежития. В период до прихода Советской власти за соблюдением норм поведения сельчан следил Совет Старейшин. Силовой структурой села ведали казаки. Общественными, экономическими и политическими делами управлял староста – избираемый всем селом самый уважаемый человек.

Наказывали за провинности жестко – плетьми. Воровства не было. Но, тем не менее, бабушка Дуня рассказывала, что на ее памяти проворовавшегося сельчанина два раза предупреждали на суде Совета Старейшин, а на третий раз повесили на глазах у всех посредине площади. Доверие сельчан друг к другу было полным. Замков не было. В петельки дверных косяков вместо замков в мое еще детство земляки втыкали деревянные само соструганные колышки, привязанные к веревочке, чтобы двери «ветром не распахывало».

Отдельного внимания требует рассказ о деревенской «Помочи» в Верх-Убе. «Помочь» – это кержацкий обычай помогать всем родом попавшему в беду собрату: погорельцу, тому, кто пострадал во время половодья, или вследствие другой беды. Со временем помогать стали не только попавшим в беду, но и попросившим о помощи уважаемым сельчанам в строительстве дома, перестройке крыши и т.д. «Помочами» был построен и дом моего детства, когда папа обратился за помощью к сельчанам. Дни «Помочи» подгадывали так, чтобы они не совпали с посевными, уборочными работами, косьбой, праздниками. На «Помочь» шли всем селом и стар и млад. Всем находилась работа: кто готовил еду на всю «Помочь», кто с ребятней управлялся, кто плотничал, подносил, клал кирпичи, стругал доски. Дома ставили быстро. Я любила эти веселые и добрые дни, когда ребятня носилась по улице, а «Помочь» работала, готовила еду на улице, сооружала стол, играла гармонь до заката.

Старшина Владимирской волости

Семейство Полтараниных участвовало в управлении селом. Об одном из наших уважаемых предков мне когда–то давно рассказывали бабушка и папа. В период работы над этой книгой эту историю мне напомнил дядя Ваня, который, в свою очередь, узнал её от нашего односельчанина – Василия Мартыновича Полтаранина.

Справка: «…Родной дядя Аникея Федоровича Полтаранина – Прохор Васильевич Полтаранин (см. родословную семейства Полтараниных) был волостным старшиной – должность значительно более высокая, чем просто староста, поскольку включала в обязанности управление экономическими и политическими вопросами не только одного села – (Верх-Убы), но и дела всей Владимирской волости.

…Однажды (дело происходило в 1922 г.) в его дом нагрянули активисты из бедноты и начали грабить имущество. Делалось это в высшей степени бесцеремонно. Все происходило на глазах у Прохора, теперь уже бывшего волостного старшины, и его семьи. Сердце Прохора Васильевича не выдержало, горлом пошла кровь и его не стало.… Узнав, что хоронят бывшего волостного старшину, колчаковцы, которые на несколько дней задержались в окрестностях Верх-Убы, по дороге в Китай, отсалютовали залпами из ружей – стреляли вверх, как и положено: провожали в последний путь волостного старшину…»

Деревянный дом Прохора Васильевича Полтаранина, бывшего волостного старшины, до сих пор стоит в нашем селе, в нем живет Василий Мартынович Полтаранин – его славный потомок. На деревенских сходах слово Василия Полтаранина имеет значительный вес у сельчан и сегодня, к нему ходят за советом и помощью.

Фото 5 Полтаранины Иван Аникеевич и Василий Мартынович

Приход Советской власти

Справка: «Первого августа 1914 года Германия объявила войну России. Россия в союзе с Францией и Великобританией вступила в первую мировую войну против австро-германского блока. Вопреки желаниям правителей, развязавших войну, она приняла затяжной характер, длилась 4 года и 3,5 месяца (1914-1918 годы), в результате было убито и умерло от ран в 30 государствах-участниках войны 13,6 миллиона человек. В России были очень сильны антивоенные настроения. В действующую армию из Александровской и Владимирской волостей были мобилизованы сотни мужчин.

…Положение на фронтах и в тылу со временем всё более ухудшалось. В сёлах и деревнях нашего края, далёкого от фронта, война давала о себе знать: из-за недостатка рабочих рук, реквизиций– изъятия для нужд фронта в первую очередь лошадей, роста цен и спекуляции, подрывалось хозяйство не только бедноты, но и многих середняцких хозяйств. В деревнях углублялось имущественное неравенство, особенно между богатыми заимочниками («заимка» – в Сибири означает дом с пашней) и сельскими пролетариями, преимущественно из среды не имевших собственной пашни и самостоятельного хозяйства и обреченных батрачить на местных богатых старожилов…

Известие о свержении самодержавия и отречении от царского престола Николая II в сёлах и деревнях нашего края было встречено и с тревогой, и с надеждой. Кто-то жалел последнего царя из династии Романовых, кто-то страшился неизвестности и неразберихи. Были и такие, кто верил в светлое будущее. Но все хотели и ожидали одного – прекращения войны, надеялись на улучшение жизни. Поначалу никаких особых перемен в жизни крестьян не последовало. Но по мере возвращения с фронта солдат-земляков, жизнь забурлила. Они принесли с собой идеи большевиков, эсеров, меньшевиков о переустройстве жизни, где власть была бы народной – справедливой. Они – эти новоявленные «переустроители» – повели агитацию среди крестьян и распространяли листовки, призывающие к свержению самодержавия и установлению «народной демократической власти».

Октябрьская революция 1917 года открыла новый, советский, период в истории нашего края. С мая 1921 года он входил в состав Киргизской АССР. С декабря 1936 года – в состав Казахской ССР. Верх-Уба до сентября 1939 года были частью Шемонаихинского района. Затем она обрела статус центра одноименного района. Менялись границы и названия областей, куда входили Шемонаихинский и Верх-убинский районы. В 1932 году была создана Восточно-Казахстанская область с центром в Семипалатинске. В 1939 году центром Восточно-Казахстанской области стал город Усть-Каменогорск, а Семипалатинск оставался центром одноименной области».

По сибирским меркам на момент утверждения Советской власти семья Аникея Федоровича и Евдокии Васильевны богатой не считалась: несколько коров с приплодом, 3 лошади, энное количество свиней, гусей, кур, уток…Огород в 50 соток и своя заимка с пашней под пшеницу и овес. Словом, семья среднего достатка, по тогдашней классификации…

Когда на единоличные подворья распространилась политика коллективизации, Аникей Федорович сопротивляться ей не стал. Против власти не пошел. Они вместе с женой сдали скотину в колхоз и стали колхозниками. В партию большевиков не вступил. Так, в архивной справке (которую много лет позднее отыскал дядя Ваня в Москве, когда разыскивал сведения об отце, ушедшем на фронт) значится, что «пропал без вести Полтаранин Аникей Федорович, беспартийный, колхозник»… Из–за такой покорности новой власти многие кержаки моего деда не поняли. Произошел раскол и в семье. В отличие от Полтараниных другие наши кровные предки по линии бабушки Дуни – Сергеевы были богачами, их большевики раскулачили и выслали из Верх–Убы.

Справка: «Сергеев Василий Карпович и его жена Меланья – родители бабушки Дуни – оказались вместе с младшими детьми Капитолиной и Аверьяном в Риддере (4-й район, Ульбастрой; при Советской власти – Лениногорск, Восточно–Казахстанская область). Меланья умерла в 1944 году. Василий Карпович пережил ее на 12 лет».

На Советскую власть старшие Сергеевы работать не стали: для них оскорбительной была сама перспектива «работать в найме». Бабушка Дуня говорила, что «при единоличном хозяйстве» в нашей деревне «наймовались» только больные или немощные, которые не могли на пашне сами «робить». Таких людей в Верх–Убе жалели и «подавали» им на хлеб.

Папа рассказывал, что деда своего Василия Карповича Сергеева в сознательном возрасте видел только один раз, когда тот приехал из Лениногорска, а папа на бричке подкатил в пионерском галстуке, управляя лошадьми, по-молодецки, стоя. Прадед Василий назвал тогда моего папу «коммуняка», уехал и больше они не виделись никогда. Незадолго перед своей смертью, папа вдруг вспомнил про деда Василия и про то, что не поехал к нему похороны…

С Сергеевыми, ввиду их ссылки, мы мало общались. Иногда бабушкины племянники – Сергеевы приезжали, но погостить не оставались. В период работы над этой книгой дядя Ваня прислал мне единственное фото семейства Сергеевых.

Фото 6 в нижнем ряду, слева направо: родители бабушки Дуни – Василий Карпович и Меланья Сергеевы, с внуками и детьми (г. Лениногорск 1938 г.)

Уклад верхубинской жизни, обычаи и традиции не смогли уничтожить ни революция, ни война. На Пасху и Рождество пекли пироги. На Родительский день ходили на кладбище. Праздновали урожай всем селом на Покров. На «Красную горку» хором в селе игрались свадьбы. Новая власть и поддержавшая её беднота «экспроприировала» что хотела, в первые дни, помахали пистолетами, а дальше жизнь потекла своим чередом. «Лучше мир худой, чем война» – рассудили сельчане и стали жить дальше. Большевики, прибывшие в период Революции, постепенно начали понимать местных, принимать их обычаи и традиции.