Они создавали карты с грифом «Секретно»

Виктор Ященко

Они создавали карты с грифом «Секретно»

Виктор Романович Ященко более 40 лет отдал любимой профессии геодезиста. Много пройдено таежных маршрутов — пешком с рюкзаком и инструментами, на лошадях, оленях и собачьих упряжках.

В 1983 году Виктор Романович был назначен заместителем, а в 1986 году начальником Главного управления геодезии и картографии при Совете Министров СССР, в 1991 году назначен на должность председателя Комитета геодезии и картографии (Госгеодезия СССР). С 1992 года четыре года выполнял геодезические работы в Африке по контракту “Союзкарты”.

Виктор Романович Ященко — Заслуженный работник геодезии и картографии, кандидат географических наук, член Союза писателей России.

В 1990 году издательство “Недра” напечатало книгу рассказов В.Р. Ященко “По геодезическим маршрутам”, в 1991 году книга была переведена на китайский язык и издана в Китае.

Предисловие

Автор очень рано соприкоснулся с таежной жизнью. Инженер-геодезист по образованию, он многие годы проработал в Сибири, исследуя Саяны, регионы Заполярья, тюменские болота и горные массивы Закавказья.

В сибирских газетах и журналах было опубликовано немало экспедиционных фотографий и таежных рассказов, в которых автором запечатлены судьбы людей, которыми щедра Сибирь.

В Красноярском журнале «Енисей» в 1966 году автор дебютировал в рубрике "молодые писатели Сибири" подборкой из восьми таежных рассказов.

Автор не затушевывает трагические исходы, происходящие в сложных природных условиях, одновременно показывает сохранившиеся вековые устои у местных жителей, порою опутанные суевериями и национальными традициями.

Наибольшее место в рассказах уделено людям суровой профессии, которые постоянно испытывают тягости экспедиционной жизни, проявляя выносливость, стойкость, мужество, вырабатывая в себе характерные черты непоколебимости, настойчивости, готовые противостоять своей храбростью возникающим в маршрутах природным преградам, а иногда с крайне опасными таежными обитателями.

В книге имеются рассказы о специалистах, которые, оттачивая свое профессиональное мастерство, добивались наивысшего совершенствования в производстве топографо-геодезических работ, некоторые из них были направлены в другие страны для оказания помощи в картографировании. Советскими специалистами выполнены огромнейшие объемы топографо-геодезических работ в Анголе, Афганистане, Вьетнаме, Кубе, Никарагуа и др. К великому сожалению, некоторые из походов не вернулись, трагически погибли, а часть специалистов навечно осталась в местах их последних маршрутов.

В глубоком забвении остаются имена геодезистов, которые первыми исследовали необозримые пространства тайги, тундры, болот, степей, горных перевалов, составляя топографические карты с грифом «СЕКРЕТНО».

Автором пройдено много таежных троп в 60-х и 70-х годах прошлого столетия. Тогда в экспедициях мало было вертолетного транспорта, и успех работы зависел от вьючных лошадей и конюха, каравана оленей и каюра, иногда собачьей упряжки. Но чаще всего топографы и геодезисты, облепленные мошкой и комарами, с тяжеленными рюкзаками, теодолитами, нивелирами, рейками брели пешком, а вечером у костра подводили итоги проделанных дневных измерений. Вместе с необходимыми для составления карт наблюдениями автор стал вести дневник, в котором поначалу отмечал лишь поражавшие воображение неожиданные встречи с таежным зверем, а затем — и человеческие судьбы. Кроме дневниковых записей и материалов расследования несчастных случаев, автор приводит большое количество воспоминаний бывалых первопроходцев, которые восстанавливают картину всего происходящего разнообразия экспедиционной жизни.

В экспедиционных маршрутах люди проходят испытание на прочность человеческого характера. Некоторые не выдерживают чрезмерных нагрузок, поэтому ежегодно происходит естественный отбор, то есть в очередной маршрут уходят в поход люди более выносливые, стойкие, мужественные, готовые встречаться с тяжелыми природными невзгодами, быть уживчивыми и оставаться порядочными, попадая в ситуацию самых сложных экстремальных условий.

Эти люди стали участниками великой эпопеи топографо-геодезического изучения территории страны, особенно таежных глубинок Сибири и Дальнего Востока. Они прошли там, где не ступала нога человека, закрывая белые пятна. В последующем эти профессионалы стали маститыми руководителями, большинство из них и сейчас занимают ответственные посты.

Это А.А. Алябьев, Б.П. Карпенко, А.Н. Краюхин, проводя геодезические и маркшейдерские работы на Урале, добились превосходных результатов, работая в суровых условиях этого региона. А.О. Беренгаров, П.Ю. Бурбан, П.И. Пахольчук оттачивали свой профессионализм в краях Забайкалья. В.Н. Гнатишин, Ю.В. Попов, И.И. Серова занимались картографированием Дальневосточных просторов. С.Ф. Мазуров, С.С. Титов, В.Н. Шаламов, изучая Прибайкалье, вложили максимальные усилия в геодезическое исследование региона. Много раз подвергались опасности В.Ф. Рожков, Ш.Х. Искандяров, П.В. Трофимов на Алтае и в Саянах; В.К. Шляхова в Тюмени, В.А. Пискулин на Чукотке и т.д. Все эти специалисты были удостоены высокого звания «Заслуженный работник геодезии и картографии Российской Федерации».

Путешествуя по звериным тропам, непролазным болотам и вечномерзлотной тундре, переправляясь через затерявшиеся в горных кручах и лесных чащобах ручьи и реки, топографы нередко встречаются с местными жителями. Мужество, доброта, щедрость, удивительная интуиция, смекалка и сноровка и, конечно же, гостеприимство — вот черты, присущие коренному населению сибирского народа, с которым довелось познакомиться автору. Путешествуя, автор не расставался с фотоаппаратом, поэтому многое в этих маршрутах запечатлено на фотографиях.

Долгая жизнь

Заслуженный работник геодезии и картографии Российской Федерации Василий Васильевич Полевцев 30 лет проработал в Сибири, половину из этих лет непосредственно занимался наблюдениями триангуляции I и II классов. Самые ответственные работы обычно поручали Полевцеву, так ему пришлось замыкать первоклассное звено Туруханск—Дудинка. На него были возложены измерения триангуляционных рядов в Кузбассе, в Кузнецком Алатау, в Саянах, на Алтае.

На Алтае первоклассное триангуляционное звено оставалось разомкнутым несколько лет, нужно было произвести измерения на пункте триангуляции "Куркуре", расположенном на одноименной горе высотой около 3200 м. В далекий маршрут отправились втроем на лошадях в конце сентября. На подступах к горе оставили конюха Якова с лошадьми. Молодой инженер Василий с помощником Петром Долгушиным отправились на ледниковую вершину, никакого альпинистского снаряжения не было. С собой взяли теодолит, минимум одежды, продуктов и хвороста для костра. Кирзовые сапоги скользили по обледеневшему снегу. Вершина горы оказалась очень узкой, в виде утеса, с нагромождением огромных камней в виде валунов. Дул сильный ветер со снегом, словно он пытался сбросить пришельцев с острого обрыва в пропасть, установилась настоящая морозная, ветреная зима. Геодезисты находились в ожидании хорошей погоды, но она не улучшалась, а ухудшалась. На второй день сделали попытку спуститься хотя бы на перевал, к лесу. Снежная пурга сбивала с ног, идти было опасно, метель пронизывала всю одежду. Василий с Петром нашли укрытие между громадными камнями, закрывшись тентом из плащ-палатки. Дни шли, мороз крепчал, продукты заканчивались. Прошла неделя. Белая снежная пурга держала геодезистов в страхе. Спуститься было невозможно. Закончились последние сухари. За ночь заносило так снегом, что утром кое-как вылазили из-под сугробов.

Снежный ураган с каждым днем усиливался. Геодезисты оказались в плену непогоды.

На восьмой день снежный буран прекратился, установилась морозная погода. Василий с Петром ползком стали пробираться к знаку, идти было опасно, острая наклонная скала, словно лезвие ножа, с одной стороны засыпана снежным сугробом, уходящим в бездну, с другой — пропасть. Измерения удалось выполнить сравнительно быстро. У Петра появилась галлюцинация, он начал бредить, головокружение становилось опасным. Полевцев с теодолитом уполз по снегу в свое лежбище, затем приполз с брезентом, закатал в брезент помощника и ползком потащил его к стоянке.

В это время появился конюх, он проявил героический поступок, карабкаясь по снежной крутизне, принес продукты и дрова. Подкрепившись и напившись горячего чая первый раз за восемь дней, Василий с Яковом потащили по снегу Петра. На второй день после спуска со снежных гор недомогание у помощника прошло.

Много раз Полевцева прихватывала болезнь в маршрутах. Однажды Полевцев возглавлял отряд, состоящий из 16 работников. На лошадях, завьюченных экспедиционным грузом, вышли 28 февраля с работой из Усть Кута, продвигались по замерзшей реке Лене, затем через Бодайбо, по реке Витим выполняли работу, направляясь в сторону Улан Удэ. Маршрут был рассчитан на два месяца, общей протяженностью более двух тысяч километров. Маршрут заканчивался на перевале с отметкой 950 м, в районе скопления высокогорных озер. Полевцев ехал верхом на лошади впереди, за ним весь экспедиционный караван. Вдруг его лошадь на озере Еравное провалилась, попав в полынью, ушла под лед. Геодезист, слетев с лошади, оказался подо льдом. С детства Василий привык нырять в воду с открытыми глазами — это ему сейчас помогло. Затылок и спина были прижаты ко льду. Увидев просвет полыньи, Полевцев нырнул и оказался в открытом пространстве полыньи.

Лошадь громко ржала, пыталась выскочить, скользя копытами по ломающемуся льду. Мороз стоял около 20°. Рабочие срезали с вьюков веревки, штатив и с помощью такого приспособления удалось вытащить замерзающего геодезиста. Лошадь сумела самостоятельно одолеть ледяной барьер, но в кровь разбила о лед свои губы и зубы.

На берегу быстро разожгли огромный костер. Одежда замерзла, пришлось в рукавах ее разрезать и сдирать. Одевшись в сухую одежду, Полевцев пил и пил горячий чай и всю ночь прогревал ноги, держа их в ведре с горячей водой. Лошадь тоже сушили у костра, протирая ее сухими тряпками. Утром Полевцев уехал в г. Читу и там пролежал в больнице более месяца. Простудную болезнь удалось вылечить, врачи сказали, что положительного результата удалось достигнуть за счет того, что сразу же приняли меры, сменив одежду, и прогревали ноги. Выписавшись из больницы, Полевцев приехал в свое предприятие, в Новосибирск, и ему вручили Почетную грамоту, в которой записано: награжден за то, что "полностью сохранил вверенное ему конское поголовье".

Василий Васильевич показывал мне эту Почетную грамоту с величайшей гордостью.

Еще один случай, происшедший на реке Подкаменная Тунгуска, врезался геодезисту в памяти на всю жизнь. Плыли на моторной лодке вниз по течению реки очень быстро вдвоем, лодкой управлял моторист Иван Кротов, надежный парень. Ваню Полевцев знал с детства, родом он из деревни Ерема, которая затерялась в далекой сибирской тайге, в верховьях реки Нижняя Тунгуска. В тех местах Полевцев работал лет десять назад. Вблизи этой деревни имеется коварный порог под названием «Ждановский», на этом пороге произошло знакомство геодезиста с отцом Ивана, Еремеем, которого на Нижней Тунгуске звали Ерёма из Ерёмы. Тогда Полевцев на плоту сплавлялся с бригадой, плот на пороге разбило, все остались в живых. На лодке с веслами проплывал бородатый рыбак с мальчишкой лет пятнадцати. Это были Еремей с сыном Ваней. Они помогли вытащить из реки инструменты, снаряжение, консервы. Отличился тогда Ваня, он виртуозно нырял, доставая со дна снаряжение, банки с консервами, даже топоры сумел обнаружить и вытащить. После этого приплыли в деревню на лодке и разместились у гостеприимного Еремея.

Впоследствии Еремей работал у Полевцева два года рабочим в бригаде. Опытный таежник был незаменимым работником в экспедиционных условиях. Один год Еремей уговорил бригадира взять на сезон Ваню. Потом Ваню забрали в армию, возвратившись, разыскал Полевцева и работал постоянно в экспедиции, поступил учиться на заочное отделение в техникум.

В этом году Полевцева назначили начальником геодезической партии, Иван работал на базе партии мотористом, совмещая работу радиста. Полевой сезон подходил к концу. Иногда пробрасывал снег, деревья оголились, тайга была тоскливою, птицы улетели из этих суровых мест, поэтому в лесу установилась унылая тишина.

Последняя бригада закончила работу и вышла на берег реки, попросив по радиостанции вывезти их на базу партии. Встречный ветер обдавал леденистой прохладой. На реке возвышалось большое количество валунов, некоторые из них достигали очень значительных размеров. Иван, умело лавируя, искусно обходил препятствия, даже не снижая скорость, зная, что там ждут уставшие и промокшие люди. Иван был любимцем для всех бригад, на базе партии всем помогал, кому отремонтировать обувь, быстро вылечить мозоль, напомнить и отправить поздравительную радиограмму, пришить к рюкзаку оторвавшиеся лямки, зарядить патроны к ружью и т.д. Иван вырос в таежной деревне, рано умерла мать, старшие братья и сестры разъехались, вот и жили они с отцом вдвоем, осваивая все хозяйственные дела не только мужские, но и женские.

Вдруг лодка с грохотом ударилась, заполняя железным скрежетом притихшую утреннюю тайгу, перевернулась, Василий с Иваном вылетели в разные стороны.

Бурное, стремительное течение подхватило перевернутую лодку, яркие оранжевые спасательные жилеты и понесло все это вниз по течению. Полевцев поплыл к Ивану, его жилет, то всплывал, то уходил под воду. Василий схватил моториста за густую шевелюру — из раздробленного затылка текла кровь, глаза остекленели. Геодезист вытянул Ивана на берег, начал делать искусственное дыхание, в кармане всегда находился бинт, попытался стянуть разорванную рану, но вмятина в голове оказалась очень глубокой. Кровь остановить практически было невозможно. Сердце Ивана остановилось, Полевцев предпринимал попытки реанимировать, оживить организм. Удалось остановить кровь, стянув рану бинтом. Геодезист продолжал делать искусственное дыхание. Полевцев имел опыт восстанавливать дыхание, у него была отработана система разных приемов. Он однажды спас двух человек, находящихся в фазе клинической смерти, которые задохнулись в вездеходе, уснув ночью с работающим двигателем.

Начальник партии не терял надежды, он не мог поверить, что Иван мертв, поэтому боролся за жизнь, продолжал делать искусственное дыхание, добиваясь оживления организма.

Полевцев не заметил, как подъехала моторная лодка с соседней партии, начали общими усилиями делать искусственное дыхание, но так и не удалось реанимировать организм Ивана.

После этого Полевцев слег. Врачи длительное время боролись за восстановление здоровья Василия Васильевича. Легкие подверглись сильному охлаждению. После этого случая геодезист прекратил курение. К следующему полевому экспедиционному сезону геодезист вылечился полностью и вновь ушел в очередной таежный маршрут выполнять геодезические измерения, создавая топографические карты с грифом «СЕКРЕТНО».

Долгую и сложную жизнь прожил Василий Васильевич Полевцев, работая в суровых условиях Сибирской тайги. Прожил В.В. Полевцев 90 лет, скончался в 2007 году.

Топографы в Анголе

В 1979 году Вячеслав Алексеевич Пискулин был отправлен в Африку для создания экспедиции по выполнению топографо-геодезических работ в Анголе.

Пришлось начинать с нуля. За плечами у геодезиста был большой опыт производственных работ в разных уголках страны. Начинал он на северном Урале, затем работал исполнителем, потом начальником партии на Чукотке и северных окраинах Дальнего Востока, вскоре Пискулина выдвинули на должность главного инженера экспедиции Пятигорского предприятия, но недолго дали поработать в Краснодаре, отправили в Ташкент, назначив на должность главного инженера огромнейшего предприятия.

В Анголе совсем не было топографических карт, а военное положение с каждым годом осложнялось все сильнее и сильнее, поэтому срочно требовались топографические карты. Разворот полевых экспедиционных работ пришлось осуществлять в сжатые сроки. Калейдоскоп производственных событий не укладывался в дневные параметры. Здесь световой день начинается быстро в 6 часов утра и заканчивается тоже мгновенно в 6 часов вечера, и так весь год, т.к. экватор рядом. Ежедневно приезжали специалисты из Москвы с семьями, их нужно было разместить и отправить на полевые работы, на кораблях поступали контейнеры с экспедиционным оборудованием, инструментами, прецизионными приборами. Вскоре прилетел главный инженер, затем заместитель по хозяйственной части, появились переводчики, врачи для обслуживания работников экспедиции и их семей. На кораблях поступали грузовые, легковые автомашины и вертолет Ми-8 для перевозки полевых бригад и аэровизуального дешифрирования. Прилетели из Москвы два специальных самолета Ан-30 для выполнения аэрофотосъемочных работ с оборудованием для обработки аэрозалетов. В короткий промежуток времени в Анголе сосредоточилось более ста специалистов, и большинство из них прилетели с семьями.

Контрактом было предусмотрено создать в Луанде (столице) топографическую школу-техникум для обучения специалистов. Кроме того, было записано, что в процессе полевых и камеральных работ постоянно обучать специалистов из числа местных жителей. Некоторые из них быстро изучили русский язык, освоили азы профессии, а потом поехали в Москву и получили высшее образование в МИИГАиКе. Полевые топографо-геодезические работы выполнялись одновременно на всей территории Анголы. Очень трудно продвигались полевые работы в зарослях джунглей. В таких регионах старались применять технологию с использованием аэрофотосъемочного самолета, а затем по изготовленным аэроснимкам на вертолете осуществляли аэровизуальное дешифрирование.

Военно-политическая обстановка в Анголе долгие годы оставалась очень сложной, но наши специалисты продолжали работать, создавая топографические карты, передавая их в Министерство обороны страны.

При выполнении полевых работ в особо опасных районах наши топографические бригады сопровождались солдатами Министерства обороны Анголы. Кульминационная военно-политическая обстановка произошла в 1992 году, мне в этот период пришлось работать в Анголе, возглавлять группу консультантов топографо-геодезического направления, которая находилась в ведении Министерства обороны Анголы. Наше посольство располагало сведениями остроты военных действий, поэтому все члены семей были отправлены из Анголы. Даже школа при посольстве прекратила занятия. 25 октября оппозиционные войска УНИТА ворвались в столицу. День и ночь не прекращалась стрельба. Десять дней на улицах было пусто. Ни единой души, даже дети притихли в квартирах своих домов. От сильной канонады, частой стрельбы из многих орудий постоянно срабатывала сигнализация легковых автомашин, оставленных на улицах и в гаражах, и этот вой периодически разносился по всем улицам. Так получилось, что я в этот момент был в Торгпредстве, главный инженер группы В.Н. Шалимов оказался в нижнем здании Торгпредства, их там было всего три человека, и им пришлось там жить неделю. Наш главный специалист В.Г. Медведев был дома, в десятиэтажном жилом здании с названием «Арарат», который располагался близко с аэропортом. На десятом этаже все десять квартир были нашей группы. Медведев забаррикадировался и один охранял наши квартиры, а в это время в аэропорту горели склады со снарядами, которые взрывались и летели по всему городу, несколько попало и в наш дом. Инженер нашей группы Ш.Б. Кутушев в этот момент оказался в гостинице.

Через неделю на улицах появились танки, после этого стрельба уменьшилась.

Кое-где раздавались одиночные выстрелы. Мы с Шалимовым решили ехать к Медведеву, связи никакой не было, каждый про себя думал, жив ли он. На улицах валялись трупы, жара здесь постоянная, под колесами машины хрустели гильзы от автоматов и пулеметов, по обочинам улиц множество сгоревших легковых машин. На участке дороги, которую здесь называют серпантин, я увидел большое скопление автомашин и военных с автоматами. Я понял, что среди них проехать будет трудно, поэтому вышел из машины, передав руль Шаламову, он гораздо лучше меня в таких случаях справлялся. Обходя машину спереди, мы вздрогнули: снайперская пуля просвистела перед глазами и прострелила лобовое стекло нашему УАЗ-469. Кто-то из нас должен быть здесь остаться навсегда. Долгое время мы ездили со сквозной дыркой и мелкими радужными трещинками в центре лобового стекла. Через неделю на этом же месте специалисту «Сельхозпромэкспорт» П.Л. Типаеву в машине прострелили ногу.

Но, благодаря высокому профессионализму наших врачей, рану быстро залечили. Нужно отдать должное российским врачам, которые здесь работают по контракту, они спасли многих наших специалистов, притом, они работают не только в столице, но и по всем городам и селам Анголы и работают до настоящего времени. Организацией огромнейшей группы российских врачей занимается до сих пор А.О. Васильев, в совершенстве знающий португальский язык и местный, который в последнее время активно возрождается.

С Медведевым в то время нам тоже помогли врачи, он в этот период разболелся малярией, а из за этой коварной болезни в Анголе умерло несколько специалистов, если вовремя не принять соответствующие лекарства. Но все обошлось.

За многолетний период картографировании Анголы, территория которой составляет 1247 тысяч квадратных километров, приняло участие в процессах топографо-геодезических, картографических и гравиметрических работ более семисот высококвалифицированных специалистов. Карты, созданные геодезистами, топографами и картографами «Союзкарты», используются в Анголе и в настоящее время. Других топографических карт в стране нет. Эти работы выполнялись в Анголе почти тридцать лет, применяя современные методы картографирования, используя технологию аэрофотограмметрических процессов и материалов дистанционного зондирования Земли из космоса.

Берлога людоеда

Около 20 лет назад мне удалось опубликовать фотографию Михаила Гигиняка с медведем, пойманным в петлю, и короткое сообщение об этом таежном приключении. После этого мы встретились с Михаилом, и он упрекнул меня, что я прокомментировал этот случай очень коротко.

А случилось это так. Ранней весной на вертолете Ми-4 мы прилетели в Восточные Саяны в поисках места для создания базы партии для выполнения топографо-геодезических работ. В то время я работал начальником Минусинской комплексной экспедиции № 150. Летели над замерзшей рекой Кизир, подбирая удобное место для строительства новой базы партии. Сверху хорошо просматривались просторы густой мрачной тайги с проблесками белого снега между деревьями. Пролетев Третий порог, начальник партии Н.А. Покакаев, прильнувший к окну, увидел на правом берегу реки охотничью избушку. Сделали несколько кругов над заброшенной избой и приземлились на льду просторной реки Кизир. Место для базы партии оказалось удачным.

Первые дни можно было переночевать в охотничьей избе. Радист Михаил Гигиняк ходил, утопая в снегу, выискивал высокие деревья, чтобы установить антенну для радиостанции. Тайга в данном месте была очень густая. Снег на открытых местах подтаял, покрывшись твердой ледяной коркой, а среди деревьев был рыхлым, мокрым, передвигаться было сложно. Мы с начальником партии и экипажем вертолета поднялись на вторую береговую террасу и подобрали место для вертолетной площадки. Обозначили размеры взлетно-посадочной площадки, на которой предстояло выпилить лес и расчистить земельный покров для посадки вертолета. Из вырубленного леса планировалось построить базу партии: помещение для конторы, склад, баню и бревенчатые каркасы с нарами под стационарные палатки для ночлега полевых бригад. Я собрался с экипажем улетать, а начальник партии с группой рабочих оставался строить базу партии.

Озираясь по сторонам, ко мне подошел радист и шепотом стал объяснять, что он обнаружил около избушки следы медведя, не хотел разглашать, иначе рабочие струсят остаться, и попросил отправить завтрашним рейсом его собаку Найду. Только теперь я понял излишнее хождение радиста вокруг избы. Михаила я знал хорошо, он много лет работал в экспедиции и каждый год просился в самые отделенные, глухие таежные места. Ему много раз приходилось встречаться с медведями, на его счету более двух десятков убитых медведей, притом мирных хозяев тайги он не уничтожал.

Вспомнилось, как прошлым летом вывозили из тайги радиста, изодранного медведем, в тот год база партии находилась в верховьях реки Агул. Приспособился тогда медведь разорять продуктовые лабазы экспедиционных бригад. Гигиняк вблизи одного опустошенного лабаза, на медвежьей тропе, соорудил приспособление, подвесил на капроновом фале, на высоте двух метров, между деревьями, банки сгущенного молока, проткнув их тонким гвоздем, лакомство тончайшими струйками повисло над тропой. Над сооружением, на тропе, был установлен медвежий капкан. Недолго пришлось ждать похитителя. Рев разразился на всю таежную глухомань, радист с Найдой примчался и увидел разъяренного не очень крупного топтыгина, попавшего одной задней лапой в капкан. Гигиняку стало жалко рыдающего пестуна, и он разжал скобы капкана, увидев, что нога была не повреждена, высвободил лапу и отпустил медведя. Но «грабитель», развернувшись, напал на Михаила, подмяв его под себя. Спасла Найда, опытная медвежатница, ухватилась за медвежье мужское достоинство, «грабитель» взревел от ужасной боли и мгновенно бросился в густые заросли тайги. У радиста оказались искусанными грудь, плечо, шея и повреждено лицо. Врачам удалось восстановить здоровье, и Михаил вновь отправился в экспедиционное мытарство, на этот раз на реку Кизир, овеянную трагическими событиями, как и соседняя река Казыр, на которой трагически погибли изыскатели Кошурников, Стофато, Журавлев, занимаясь поисками железнодорожной трассы Абакан—Тайшет.

К каждому экспедиционному сезону Гигиняк готовился основательно. В зимний период он съездил в с. Курагино, расположенное на реке Тубе, в которую впадает река Казыр, предварительно забрав в свои объятия реку Кизир. Повстречался с местными рыбаками и охотниками. Выяснил, что за Третий порог редко кто из охотников пробирался, хотя были смельчаки, бывавшие и на Четвертом пороге. Эти гигантские пороги много проглотили туристов и рыбаков, разрушая плоты и лодки в щепки. Год назад не возвратились с осенне-зимней охоты братья Афанасьевы, которые отправились охотиться в октябре за Третий порог на белку и соболя с опытной собакой, но с охоты не вернулись. Места эти дикие и очень далеко находятся от деревень и сел.

Гигиняк, войдя в охотничью избу, понял, что это изба Афанасьевых, было такое впечатление, что хозяева только что вышли из избы. На столе стояли алюминиевые чашки, ложки, туески, на полках охотничьи припасы, дробь, порох, патроны, но за зимний период чувствовалось, что грызуны здесь поработали основательно, видно было много шкурок соболей и белок, которые превращены в шерстяной пух, устеливший толстым слоем пол избушки и нары. Радиста мучила таинственная загадка, куда подевались охотники. Необъяснимы были медвежьи следы около избы. Гигиняку рассказывали охотники в Курагино, что в этих местах водится большое количество медведей, и они наделали много трагедий, но из берлоги медведи должны выйти недели через 2—3. И обычно, после зимней спячки, хозяева тайги устремляются на оголенные поляны собирать сохранившуюся бруснику, упавшие кедровые орехи, которых в этих местах очень много. Порывистые весенние ветры, раскачивая громадные кроны деревьев, срывают переспевшие кедровые шишки, устилая землю толстым слоем самым любимым кормом бурых обитателей, которые пригоршнями сгребают шишки, съедая их, восстанавливают свои силы после долгой зимней спячки.

На следующий день на Кизир вертолет привез экспедиционное снаряжение и Найду, стосковавшуюся по таежным просторам. Выскочив из вертолета, Найда проделала рекогносцировочное обследование местности, оставляя свои пометки, затем сосредоточилась на втоптанных медвежьих следах вокруг избушки.

Михаил внимательно следил за взволнованной собакой, которая пронюхивала снег, фыркала, раскапывала лапами снежную массу, словно хотела докопаться до истины происшедшего. Затем неугомонная Найда пыталась увлечь хозяина пойти за ней в тайгу, оцепеневший радист пришел в смятение, понимая, что для такого похода необходимо основательно подготовиться. Снег с каждым днем сильно таял, появились весенние проталины. Тайга после длинной зимней спячки оживала. Пахло затхлой плесенью, но через день другой запахи из под снежного гниения улетучивались, наполняя лесные просторы свежим опьяняющим таежным воздухом.

В выходной день Гигиняк отработал с экспедицией утренний радиосеанс, отправился с Найдой в тайгу. Собака увлеченно бегала по сторонам, совершая огромнейшие зигзагообразные маршруты, скрупулезно обнюхивая все деревья, кусты, постоянно перепрыгивая через стволы валежин. Звериная тропа, проложенная вдоль берега реки, оказалась хорошо натоптана, очевидно, по тропе прогуливаются часто крупные звери. Тропа часто уводила Михаила в глубь тайги, огибая большие завалы, густые заросли, затем выводила к самой кромке реки, ближе к речному берегу тропа проходила по низкой выщипанной густой травянистой местности, удаляясь в лесную даль, на моховой тропе очень часто можно было увидеть значительные кучки, похожие на плоды крупного продолговатого шиповника или темного винограда, испражненных сохатыми, изюбрами и оленями. Собака вдруг тявкнула, сосредоточившись на огромную лиственницу, радист увидел свежеразодранную кору на уровне человеческого роста — это бурый хозяин тайги совсем недавно сделал когтями отметину своих владений. Таинственная тревога охватила отчаянного таежника. До базы партии было всего 2 км, косолапый, оказывается, обитает совсем рядом, не уходит даже от оглушительного грохота вертолета, дребезжащего завывания бензопил, громыхания спиленных деревьев. Найда скрылась в густую чащу, и вскоре вдали разразился тревожный воющий лай. Хозяин распознавал по интонации и напористости лая о степени тревоги и опасности своей собаки и понял, что Найда обнаружила кого-то в тайге, но это не медведь и не крупный зверь, хотя в непрерывном лае прослушивается озабоченность и настойчивость присутствия хозяина. Радист пробирался к четвероногой через густые еловые заросли, настороженно раздвигая колючие сучья поросли, вглядываясь в мрачную глушь тайги.

Перед взором Михаила предстали вывороченные с корнями два огромных дерева, образовав грандиозную берлогу. Найда, увидев хозяина, замолкла, стала обнюхивать скопившиеся кости вокруг берлоги. Кости около берлоги — это явление очень редкое, подумал радист, некоторые были втоптаны в мох. Затем Гигиняк влез в берлогу, устланную толстым слоем сухого, мягкого мха. На обочине логовища Михаил увидел череп человеческой головы, затем еще один, волосы на голове поднялись, тело покрылось мурашками, таежник поспешил из берлоги и увидел среди кустарника остатки черепа собачьей головы и искореженные остатки ружьев.

Охваченный испугом, Михаил поспешил на базу партии. Несколько дней радист ломал свою голову, думая о берлоге людоеда, понимая, что медведь очень матерый и хитрый, коль сумел уничтожить профессиональных охотников вместе с собакой. Через несколько дней Гигиняк пошел в сторону берлоги и срубил меченную топтыгиным лиственницу, затем поставил на сваленное дерево банку сгущенного молока. Через три дня радист обнаружил сплюснутую банку, сладкое лакомство было до капельки съедено. Каждую неделю с экспедиционного склада Михаил уносил медведю сладкое угощенье. Приучив косолапого к подкормке, Гигиняк установил на сваленном дереве петлю с надеждой, что медведь полезет за очередной сгущенкой и поймается в поставленную петлю. До глубокой осени продолжался эксперимент таежника, топтыгин приспособился — молоко сгущенное съедает, а в петлю не залазит. За лето людоед съел более 20 банок сгущенки, не залазя в петлю.

За летний период людоед несколько раз нападал на экспедиционных работников. Однажды начальник партии Н.А. Покакаев повез на моторной лодке по реке продукты в бригаду. Через 4 км мотор заглох, долго мучились вместе с мотористом, потом обнаружили, что бензобак протекает, нет горючего, тогда Покакаев отправился на базу партии по тайге за бензином. Оставалось совсем близко, вдруг сзади, совсем близко, раздался рев, начальник партии вздрогнув, оглянулся, на задних лапах вплотную мчался разъяренный медведь. Геодезист взревел от страха, выхватил пистолет ТТ и начал ожесточенно стрелять в обезумевшую бурую громадину. Опустошил всю обойму. Медведь рассвирепел еще сильнее. На звериной тропе двое ревущих — здоровенный озлобленный топтыгин, лязгая зубами, и щупленький, небольшого роста Покакаев.

Спасли собаки, прибежавшие с базы партии на стрельбу и пронзительный рев. Медведь, учуяв приближение собак, умчался в таежную глушь. Людоед очень боялся собак, поэтому в каждую полевую бригаду завезли по собаке.

Однажды бортмеханик с вертолета ушел в тайгу собирать малину. Погода была пасмурная, накрапывал дождь, вертолет из-за непогодных условий второй день не летал, поэтому механик спокойно собирал созревшую крупную таежную ягоду. Неожиданно Алексей почувствовал, кто-то рядом тоже собирает малину. Увидев медведя, механик с ревом бросился на базу партии, косолапый вдогонку, Алексей бросил ведро в приближающегося медведя. Ведро загремело, ударившись о медведя, преследователь на мгновенье приостановился, затем вновь ринулся за человеком, в это время раздался собачий лай. Найда вовремя успела прибежать. Оставалось несколько секунд, и бортмеханик оказался бы настигнутым людоедом. После этих случаев привезли на вертолете из Каратузского двух опытных охотников с собаками.

Две недели бывалые профессионалы охотились, выслеживая людоеда, за это время застрелили двух росомах, рысь, которая набросилась с дерева на мальчика, сына охотника, недавно приехавшего. Собаки, загнав, загрызли двух оленей, пришлось застрелить. С помощью собак охотники застрелили очень крупного изюбра и сохатого.

Людоеда так и не удалось выследить, он даже в течение двух недель не приходил за сгущенным молоком, хотя радист даже разлил несколько банок лакомства, надеясь на заманчивый запах сгущенки. За приманкой тщательно следили охотники, соорудив вдали засаду на людоеда, который держал всю партию в страхе.

Как только охотники улетели, медведь в ту же ночь съел причитающуюся ему порцию сгущенного молока. Охотники заверили Гигиняка, что медведь никогда не поймается в петлю, так как животина эта умная, тем более этот гигант очень матерый, но самое главное, крайне опасный для человека, очевидно, сильную боль причинила ему собака, поэтому охотники посоветовали без собак в тайгу не ходить.

Полевой экспедиционный сезон подходил к концу, бригады геодезистов, которые проводили измерительные работы на пунктах триангуляции в Саянах, вывозили вертолетами. На вершинах гор свыше 2000 м работать было невозможно из за сильных морозов и холодных порывистых ветров, поэтому все бригады спускались к лесу. Затяжные дожди, а в горах со снегом, приостановили работу вертолетов. По всем партиям была дана циркулярная радиограмма: "По возможности, бригадам пешим путем добираться до баз партий". При появлении минимальной видимости вертолетчики вывозили бригады с баз партий в Курагино, Каратузское и Абакан. Иногда за неделю не удавалось сделать ни одного рейса. На базах партий скопилось большое количество бригад. Две бригады оказались заблокированными снежными завалами в районе пика Грандиозный.

В этот сложный затянувшийся дождливый период погоды мне удалось договориться с начальником Абаканского объединенного авиаотряда В.Ф. Брындиковым вылететь с ним в Кизирскую партию для вывоза бригад с пика Грандиозного. Дело в том, что начальник отряда имел право летать по фактической погоде, на свое усмотрение. Прилетев в Кизирскую партию, мы забрали с горных хребтов бригады и вывезли их в партию. Синоптики на ближайшие дни не обещали хорошей погоды, поэтому решили вывезти с партии людей без груза, разрешили взять только личные вещи в рюкзаки и даже спальные мешки и инструменты запретили загружать в вертолет с целью, как можно больше вывезти с партии людей.

Неожиданно встревожено залаяли собаки, а их собралось в партии со всех бригад приличное количество. Тайга, словно содрогалась от громкоголосого пронзительного рева хозяина тайги. Гигиняк выскочил на крыльцо, свистнул Найду, а за ней вся свора устремилась в сторону разъяренного людоеда. Мы тоже направились, хотелось взглянуть на пойманного медведя, который все лето держал в страхе Кизирскую партию. Не верилось, что косолапый влез в петлю. Вечерело, становилось пасмурно, моросил мелкий дождь.

Картина была ошеломляющая. Огромный медведь находился в сидячем состоянии, обняв лапой ствол срубленного дерева, положив на лиственницу голову, так затянулись петли стального троса, поставленные Гигиняком в течение лета, медведь не мог даже повернуть головы. Я сфотографировал Михаила сидящим около медведя, и мы поспешили к вертолету.

Через две недели в экспедиции появился Гигиняк и рассказал, что при снятии шкуры с медведя он обнаружил под кожей несколько пуль пистолета и литые самодельные свинцовые жиганы 16-го калибра, очевидно, эти пули были охотников Афанасьевых. Но самое главное, у людоеда оказалась откусана мошонка с яичками, вероятно, собака Афанасьевых отгрызла медвежье достоинство, поплатившись своей жизнью, поэтому людоед очень боялся собак.

Афганские проблемы

В 1980 году я работал в Свердловске генеральным директором производственного объединения «Уралаэрогеодезия», из Москвы, из ГУГК, поступило письмо: подготовить одного опытного специалиста для топографических работ в Афганистане сроком на два года. Председатель нашего профсоюза В.С. Сысенко предложил отправить Геннадия Федоровича Таранова, объяснив, что Таранов признан лучшим специалистом года в экспедиции, овладел комплексом всех полевых работ, прекрасный семьянин и возраст подходящий — 32 года. В те времена топографо-геодезические работы ГУГК выполняло во многих странах мира. Отправляли лучших специалистов, отработав за рубежом два года, работник имел возможность купить легковую автомашину. Этот престиж отрабатывал создание в коллективе надежного кадрового резерва.

Проработав в Афганистане один год, Геннадий приехал в отпуск и в августе 1981 года вновь отправился в Кабул.

В сентябре месяце топограф Таранов выполнял нивелирование по берегу одного из магистральных арыков на севере Афганистана. Дни стояли очень жаркие, бригада передвигалась с работой медленно. Рядом с бровкой оросительного канала была проложена грунтовая дорога, по ней и прокладывали нивелирный ход, через каждые 500 м измеряли урез воды в арыке. Берега арыка заросли густым камышом, в зарослях которого водилось множество лягушек, а на береговых склонах царствовали черепахи и змеи. Бригада состояла из 5 человек, помощником у Геннадия работал молодой парень, житель Кабула, который закончил в этом году Киевский топографический техникум и владел русским языком, на рейках были рабочие из числа местных жителей, шофер тоже был местный житель. Автомашина ГАЗ-66, оборудованная для перевозки людей в виде закрытого фургона, медленно следовала за нивелирной бригадой. По обе стороны арыка вплотную примыкали засеянные поля, кое-где на меже возвышались деревья, укрывая своей тенью неказистые строения. Рабочий день заканчивался, требовалось засветло доехать до базы партии.

Неожиданно грянул выстрел из автомата, окровавленный топограф кубарем вместе с нивелиром скатился в арык, не подавая признаков жизни. Рабочие побросали рейки и, согнувшись, убежали, скрываясь за бруствером земляной насыпи, раненый помощник заскочил в кабину, и с шофером умчались под градом грохочущих выстрелов.

На следующий день к месту происшествия съехалось несколько машин. Перевязанный бинтами помощник, плача, указал начальнику экспедиции Л.М. Фомичеву последнюю стоянку. Вытащили из арыка нивелир, прикрепленный к штативу, у самой кромки воды измятый камыш был залит сгустками крови. Дно арыка оказалось илистым, в середине глубина канала достигала двух метров.

Поиски в первый день оказались безрезультатными. В последующие дни подключились работники посольства и воинские подразделения советских частей армии. Через несколько дней обнаружили в двух километрах от места происшествия, в камышах, вниз по течению, клочки окровавленной рубахи Таранова. Поиски продолжались несколько недель, труп топографа найти так и не удалось. Комиссия составила акт и отправила его в Москву. Приказом по экспедиции Таранов Г.Ф. был исключен из состава, как трагически погибший. В это время в Свердловск прилетел заместитель начальника ГУГК Л.В. Овчинников по делам строительства картфабрики и рассказал трагическую историю о нашем работнике Таранове. Через некоторое время в экспедиции все знали о гибели топографа, но никто не мог отважиться пойти и рассказать семье о случившемся горе.

Однажды мне позвонили из воинской части, которая находится на юге Узбекистана, в г. Термезе, представившийся полковник поинтересовался, работает ли у нас топограф Таранов? Я объяснил, что он командирован в Афганистан и что в настоящее время никаких сведений о нем нет. Полковник попросил встретить Таранова, который отправлен военным самолетом, на борту которого везут несколько гробов с погибшими солдатами в Афганистане. Я не верил, что такое чудо случилось, и не хотел об этом кому-либо сообщать, даже не поставил в известность жену топографа. Полковник также сказал, что Таранову трудно идти, он на костылях, поэтому нужно договориться в аэропорту и подъехать к борту, а самолет в Свердловске пролетом, везет траурный груз в Омск и Красноярск. Мы с моим заместителем Е.С. Перфильевым поехали в аэропорт заранее. На душе было тревожно. Охватывало чувство тягостно-беспокойного страха. А вдруг произошла какая-то ошибка, тем более везут траурный груз, одолевали жуткие мысли. Наконец, самолет приземлился, в ночной темноте трудно было что-то рассмотреть. В дверном проеме показался человек на костылях. Перфильев схватил исхудавшего топографа, обнял и потащил в машину. Не верилось, что Геннадий жив. Через несколько дней Таранов рассказал мне подробности, которые случились с ним в Афганистане.

Одна из первых пуль прицельной стрельбы попала в колено топографа, сбив его с ног. Геннадий вместе с нивелиром упал в воду арыка. Очнувшись, бедолага вылез из воды, ночной лягушачий рев заполонил всю долину, крикуньи старались перекричать друг друга. Топограф, превозмогая боль в ноге, стал продвигаться ползком рядом с камышами, не поднимаясь на бруствер арыка. Кровь не останавливалась, поэтому Геннадий разорвал рубаху и перевязал рану, перетянув ногу, старался остановить кровь. С такой проблемой топографу приходилось сталкиваться на Урале: однажды в маршруте неожиданно с дерева свалилась сухая вершина и просекла плечо у рабочего, Таранов тогда останавливал кровь, но это было днем, двое суток несли по тайге парня, врачам удалось спасти попавшего в беду рабочего. Таранов продолжал передвигаться на четвереньках, волоча раненую ногу, бригадир знал, что на повороте арыка приютилось несколько домов, нужно добраться до них до утра, пока его скрывает темнота. Колено ныло, нога распухала, Геннадий, успокаивал себя, продвигался вперед, иногда руки упирались в лягушачье месиво, но это не страшно, главное не наступить рукой на змею в темноте. Бригадир, вспоминая, сравнивал ночную темноту на Урале и в Афганистане, здесь ночи гораздо темнее. Кругом темным-темно, должен быть поворот арыка, скоро начнет светать. Нога распухала, становилась толстая, как бревно, тащить ее было совсем трудно. Изнемогая от боли, топограф отключился.

Утром местные жители увидели спящего русского измазанного кровью, сообщили в воинскую часть, поблизости располагалась Советская дивизия. Местные жители посчитали, что это русский солдат, так как одет в зеленую одежду и в кирзовые сапоги. Приехавшие военные забрали раненого русского, у которого не было никаких документов, находившегося в бессознательном состоянии, и доставили в свой госпиталь. В госпитале раненому сделали перевязку, поставили соответствующие уколы и вместе с остальными ранеными и больными солдатами погрузили в самолет и отправили в военный госпиталь в Узбекистан, в г. Термез. Прийти в себя Таранову помогли врачи. Вначале не мог понять топограф, где он находится, и долго не верил, что его вывезли из Афганистана. Опытные военные хирурги сделали Геннадию операцию, но высказали свое предположение, что пуля, возможно, была начинена каким-то химическим веществом, поэтому нужно в дальнейшем находиться под наблюдением врачей, возможно, придется вмешиваться в коленный сустав, т.е. выкачивать жидкость один раз через два-три месяца.

Через три недели Таранова стали выписывать из госпиталя и здесь столкнулись с проблемой: оказалось, что раненый не военный, обычно всех отправляют в свою воинскую часть на место постоянной дислокации. В это время Таранов узнал, что самолет с траурным грузом летит через Свердловск и уговорил начальника госпиталя отправить его домой.

Перед отправкой главный хирург сказал топографу, что афганские проблемы все впереди, но Геннадий не придал значения этим словам. Они начались, действительно, в первый же день посещения поликлиники. Врачи потребовали документ о пулевом огнестрельном ранении. Таранов объяснил о трагедии, случившейся с ним в Афганистане, но это врачей не убедило. Рана постепенно заживала, Геннадий бросил костыли, но пожизненно ходил с тростью. В объединении топографу предоставили хорошее место работы: в проектном бюро составлять технические проекты, работа очень интересная и ответственная, так как эти проекты проверялись и утверждались в Москве, в отделе экспертизы.

Через несколько месяцев у Геннадия разболелась нога, распух коленный сустав, нужно было откачивать скопившуюся жидкость, как и прогнозировали специалисты в военном госпитале, что это будет происходить через 2—3 месяца. В больнице потребовали документы о пулевом ранении. Мы вновь обратились в Москву, такого документа никто не мог дать. В конце концов, Министерство иностранных дел выдало справку, что Г.Ф. Таранов работал по контракту в Афганистане, но о пулевом ранении ничего не написали. Мы обратились в военный госпиталь, где делали операцию нашему топографу. Но там делают операции только военным, и его даже не зарегистрировали, так как гражданских им запрещено принимать в госпиталь.

Оказывается, что только два ведомства в то время могли давать такие справки — это Министерство обороны своим военным и подразделения МВД людям, которые попадали в какие-либо бандитские перестрелки. Пришлось действовать через партийные органы, которые убедили принять в больницу Таранова. Афганские проблемы оказались пожизненными. Документа о ранении так и не выдали топографу. В дальнейшем Геннадий приспособился, как только колено распухало, а это сопровождалось подъемом температуры, Таранов вызывал скорую помощь, и его с высокой температурой увозили в больницу, а из стационара не могли выбросить больного, поэтому в очередной раз вновь откачивали жидкость, подлечивали и отправляли домой.

В 1986 году Г.Ф. Таранову присвоено почетной звание «Отличник геодезии и картографии».

В дальнейшем мне пришлось побывать в Афганистане, в те времена геодезическая служба называлась — Главное управление геодезии и картографии (ГУГК) при Совете Министров Афганистана, возглавлял ГУГК Генеральный президент, доктор Бахаволь Дарвеш, который подчинялся Председателю Совета Министров Кештманду. Меня больше всего удивила опасность, в которой работали наши специалисты. Так, например, корпус нашего аэрофотосъемочного самолета Ан-30, который мне показали, был весь изрешечен снайперскими пулями. Специалисты нашей группы заклеивали эти дырки, закрашивали и вновь летали.

Наши специалисты работали в сложнейших условиях, порою попадали под обстрелы, залечивали раны и вновь со штативом и инструментом уходили в поле, выполнять миролюбивую миссию, создавая топографические карты для орошения земель, развития сельского хозяйства, строительства жилых домов и производственных сооружений. Параллельно с полевыми работами, осуществлялись камеральные. Национальной гордостью страны стал "Атлас провинций Афганистана", который начинал разрабатывать старший инженер-картограф Дмитрий Вадимович Черных. В атласе отображено состояние природных и трудовых ресурсов страны. Атлас издан в объеме 124 страниц, состоящий из серии карт каждой провинции. Наибольших результатов в картографировании страны было достигнуто в период, когда группы возглавляли: Заслуженный работник геодезии и картографии Вениамин Федорович Игнатьев и Заслуженный работник геодезии и картографии Александр Николаевич Краюхин.