Помоги проекту - поделись книгой:
На полуострове Ямал каждый год происходят чудеса. Одни объяснимы, а некоторые остаются неразгаданными. Здесь огромнейшее количество озер больших и маленьких, самое большое — озеро Яррото. Я находился в Сургуте. Начальник экспедиции И.Д. Вицан вручил мне радиограмму: «Срочно нужна помощь! На озере Яррото появились гигантские чудовища вроде ихтиозавров. Опрокинули рыбацкий баркас…». Вот такая тревожная радиограмма пришла с Ямала на Большую землю.
Яррото значит занесенное песком. В озеро впадает извилистая речка Юрибей, что означает забытая. Говорят, здесь сети у рыбаков иногда так порвет-запутает, что их приходится выбрасывать. А однажды будто видели рыбаки, как поднялись волны и какое-то чудовище… утащило олененка. С тех пор перестали здесь появляться стойбища ненцев.
На Яррото вылетел вертолет.
Летим над бескрайними просторами полуострова Ямал. Сверху эта суровая земля кажется пестрой: белые плешины ягеля перемежевываются с разноцветными болотами, то тут то там виднеются озера — большие и совсем маленькие, одни — темно-синие, некоторые — серо-стальные, и всюду — речки, ручьи, ручейки…
Наконец подлетаем.
…Рыбаки серьезно напуганы. Старший посмотрел на озеро:
— Вон там.
Озеро подернулось мелкой рябью, вода тихо плескалась о песчаные берега. Но вдруг покатились волны — разом проснулось озеро.
— Вот, точно так же было… — сказал один рыбак.
А волны все больше, больше — настоящий шторм начинался.
Взяты на изготовку винтовки. Несколько длинных белых полос приближались к берегу. Уже можно было разглядеть, что это спины огромных чудовищ, метров пяти-шести длиной. Волны выплеснули на берег мелких рыбешек. Раздались выстрелы. Белый гигант показался из воды, в предсмертной агонии приподнялся над озером, словно веслами, дернул плавниками и, неловко повернувшись, рухнул в воду. Когда брызги улеглись, мы увидели, что остальные белые полосы удаляются…
Мы убили какую-то огромную морскую рыбу. Какую? Забрав рыбаков, мы улетели с озера Яррото, чтобы через некоторое время вернуться сюда снова со специалистами. С превеликим трудом удалось нам вытащить добычу на берег. Ихтиолог сразу определил: это белуха — млекопитающее из семейства дельфиновых, подотряд зубатых китов.
Длина белух бывает до 6 м, масса — до 1,5 т. Обитают они в арктических и прилежащих к ним морях, живут стадами, в погоне за пищей нередко входят в большие реки. Наша белуха оказалась взрослой: у молодых рыб окраска черная, а эта была белой, да и размер ее — гигантский. На голове у нее была толстая жировая подушка. Говорят, что белуха головой может пробивать даже толстый арктический лед.
Откуда же взялась белуха в озере Яррото? Не могла же она заплыть сюда по небольшой речушке Юрибей? Специалисты нашли убедительный ответ и на этот вопрос. Стадо белух заплыло сюда во время огромного прошлогоднего половодья, когда Юрибей разливался на многие километры. В озере белухам стало тесно, им и питаться здесь нечем — вот они и «бесятся», мутят воду, пугают рыбаков…
Конечно, и в былые времена таким же путем попадали в Яррото белые «ихтиозавры».
Рыбаки сказали нам, что местные оленеводы очень часто бывают свидетелями различных происшествий на загадочном озере Яррото. Мы облетели на вертолете вокруг озера.
Местные оленеводы многое поведали нам о чудесах Яррото.
В другой оленеводческой бригаде нам сообщили о поразительных курьезах, происходящих в зимний период. Полярная ночь окутывает полуостров белой пеленой, а озеро Яррото излучает огненные лучи. А женщина из рыболовецкой бригады считала нас виновниками чудес Яррото.
Произошел такой случай. Очень опытный старший техник-геодезист Л.В. Гехнер, долгие годы проработавший на Севере, возглавлявший бригады по строительству сигналов, закладке нивелирных реперов и пунктов полигонометрии, остался навечно в этом озере.
Бригада, состоявшая из старшего техника Л.В. Гехнера, техника-строителя геодезических знаков С.Е. Пинчука, младшего техника И.Ю. Белицкого, водителей вездеходов И.М. Дубинина и П.И. Голикова, рабочих В.Е. Петраша и В.П. Иванова, производила рекогносцировку и постройку полигонометрии I класса на полуострове Ямал. В бригаде имелись: вездеход ГАЗ-47, буровая установка УБР-1В на базе вездехода ГАЗ-47, необходимое оборудование, снаряжение, две радиостанции типа РБМ, запасы продовольствия, топлива и горючего. Кроме того, на участке работ бригады были заранее организованы базы с горючим для вездеходов. Выполнив месячное задание, бригада направилась к озеру Яррото, чтобы здесь разделиться на две самостоятельные бригады: старший техник Л.В. Гехнер, его помощник И.Ю. Белицкий на вездеходе ГАЗ-47 с водителем И.М. Дубининым направлялись на наблюдение сети триангуляции II класса, а техник-строитель С.Е. Пинчук с бригадой должны были производить самостоятельно рекогносцировку и постройку пунктов полигонометрии II класса. В пути следования впереди шел вездеход ГАЗ-47, в котором находились: Л.В. Гехнер, И.Ю. Белицкий, В.Е. Петраш, В.П. Иванов, водитель И.М. Дубинин. Следом на расстоянии 1 км двигалась буровая установка. На ней ехали С.Е. Пинчук и водитель П.И. Голиков. Путь следования указывал Л.В. Гехнер, сидевший вместе с водителем в передней машине. Заранее разработанного маршрута движения в бригаде не было.
3 июня 1967 г. в 22 ч 00 мин московского времени, переезжая по заснеженному льду озеро Яррото, вездеход Гехнера попал в продушину неизвестного происхождения, с ходу накренился и затонул на глубине 19 м, в 2 км от берега. Второй вездеход с установкой УБР-1В в это время двигался по льду озера, на расстоянии около 1 км от машины Гехнера, и ехавшие на нем Пинчук и Голиков видели, как исчез вездеход.
В момент погружения вездехода в воду водитель И.М. Дубинин и рабочий В.П. Иванов, сидевший в кабине между Дубининым и Гехнером, выскочили в левую открытую дверцу кабины. Гехнер, сидевший у второй закрытой дверцы кабины, И.Ю. Белицкий, В.Е. Петраш, находившиеся в кузове вездехода, утонули.
С тех пор вокруг этого озера появилось очень много различных легенд.
Нам предстояло лететь на северную окраину полуострова. Здесь, на берегу Северного Ледовитого океана, мы с начальником экспедиции И.Д. Вицаном и начальником предприятия А.А. Шляховым произвели измерения теодолитом и полетели в следующую партию. Вскоре пришлось приземлиться, чтобы проверить место складирования продуктов для следующего экспедиционного сезона на берегу океана. Мы использовали гидросамолет Ан-2.
Распрощавшись с нашими руководителями в Тюменском регионе, мы отправились на Большую Землю.
МЕДВЕЖЬИ ПРОКАЗЫ
Я прилетел вертолетом из Игарки на базу партии, которая находилась на берегу озера Агата. Начальник партии Б.Б. Сахаров вызвал меня по рации на помощь, объяснив, что нужно организовать охрану на геодезическом знаке Виви, высадив прилетевших на вертолете людей с собакой. Каждый день, точнее, каждую ночь кто-то ломал визирный цилиндр на пункте триангуляции. Дважды геодезист В.И. Гетманов отправлял бригаду восстанавливать знак, до которого приходилось идти через горные ручьи и по каменистой тундре 10 км, а утром он снова был разрушен.
Этот знак еще зимой, когда камеральщики мучаются от безделья в ожидании начала экспедиционных работ, назвали «Пуп земли», а прозвище этому пункту триангуляции I класса, который 20 лет назад заложил опытнейший геодезист В.В. Полевцев, дали фотограмметристы, с помощью пантографа измерившие и установившие, что центр России находится здесь, на берегу озера Виви, а точнее, на геодезическом знаке Виви.
Я зашел в радиорубку с Б.Б. Сахаровым, чтобы связаться с бригадами перед вылетом к ним, и застал хохочущего радиста А. Худякова. Хохотал он, как оказалось, слушая про медвежьи проказы.
Он нам и сообщил только что полученную им информацию от А. Исакова. Рано утром Исаков стал наблюдать знак Виви. Вдруг в тридцатикратном увеличении теодолита он увидел карабкавшегося на визирный цилиндр медвежонка. Медведица, встав на задние лапы, ухватилась за цилиндр, сломала его, и медвежонку пришлось спрыгнуть. Исаков был очень опытный геодезист, но такое чудо увидел впервые.
Две геодезические бригады, находясь в 8—15 км от знака Виви, простаивали из-за медвежьих проказ.
Мы с Б.Б. Сахаровым полетели на вертолете по бригадам собирать людей. В некоторых бригадах осталось по одному геодезисту. Всех, умеющих хорошо стрелять, брали с собой на охрану знака.
Вертолет с людьми и собаками взял курс на многострадальный знак. Пролетев залесенный ручей, он вдруг начал разворачиваться. Я пошел в кабину, и командир показал мне медведицу с медвежонком, направлявшихся в сторону геодезического знака. Вертолет снизился на предельную высоту и стал летать над медведицей. Скорость была немалая — медвежонок стал отставать, разрыв увеличивался все больше и больше. Когда медведица убежала очень далеко, решили взять медвежонка в заложники.
Вертолет завис у земли, двое геодезистов выпрыгнули с собаками и, быстро настигнув проказника, забрали его с собой.
Затем мы залетели на разрушенный знак, отремонтировали его, развезли людей по бригадам и на вертолете вернулись на базу партии на озеро Агата. Мерщика Колю Савинкина с медвежонком тоже привезли на базу партии. Николаю два раза пришлось пешком ходить за 10 км восстанавливать знак, поэтому он твердо решил отпустить проказника только дня через четыре, как только все бригады закончат измерения. Мы с экипажем заночевали у Б.Б. Сахарова. Мне нравилось бывать у него. На базе порядок, чистота, каждый занят делом.
Вечером моторист П.А. Широков включил движок, в помещениях стало светло, и мы пошли в приготовленную баню париться.
Находясь в бане, мы услышали рев и выскочили. Совсем рядом, в лесу, угрожающе ревела медведица, заглушая тарахтение нашего электродвижка.
П.А. Широков с Николаем быстренько спрятали разбушевавшегося медвежонка, услышавшего громкие призывы матери, в надежное помещение склада. Затем выстрелили из ракетниц, спустили собак, и медведица удалилась. Ее уход снял напряженность, воцарившуюся на базе партии.
Рано утром мне пришлось лететь в другую партию: заканчивался месяц — нужно было забрать отчеты во всех партиях и доставить их в Игарку, где главный бухгалтер С.А. Смертин обрабатывал все месячные начисления, подтверждал их правильность по рации и отправлял документацию на центральную базу экспедиции в Минусинск.
Через две недели мне пришлось срочно вылететь на базу партии, расположенную на берегу озера Тембенчи. Пролетая над озером Агата, летчики, заметив сигнальные ракеты, решили приземлиться на базе партии. Сахаров сообщил нам, что, по-видимому, геодезический знак Виви вновь разрушен, хотя медвежонка держали в заложниках целую неделю.
Ему очень понравилось сгущенное молоко, и было похоже, что он стал привыкать к условиям жизни геодезистов. Собак попрятали, чтобы они не раздражали всеобщего любимца, и мишка свободно разгуливал на длинном капроновом шнуре. По натуре он, очевидно, действительно был проказником. Однажды все всполошились, увидев отплывшую от берега лодку, а в ней стоявшего посреди медвежонка; потом, взобравшись на высокую лиственницу, он пытался сдернуть антенную мачту, закрепленную на дереве.
С большим трудом удалось снять его с дерева. Сделал он и подкоп под склад с продуктами, пытаясь стащить внеочередную порцию сгущенного молока. За неделю много проделок совершил безобидный на вид буренький проказник.
Однажды, при наступлении темноты, взревела медведица. Медвежонок вначале притих, лег, прижавшись к стене бани, а как только рев призывно раздался во второй раз, проказник вскочил, насторожился. Петр Широков разрезал ошейник — медвежонок умчался в лес, на рев матери.
Мы полетели с Сахаровым вновь на геодезический знак Виви. Увы! Знак опять был сломан.
Сахаров стоял и раздумывал, что же еще можно предпринять, чтобы избавиться от этих медвежьих проказ. Я успокоил начальника партии, сказав, что в этом году измерения закончены и знак нам не понадобится, пусть проказничают, тем более что скоро медведи лягут в берлогу, зима здесь длинная, а на будущий год медвежонок станет взрослым и едва ли ему захочется заниматься этими проказами.
На следующий год нам предстояло работать на других объектах: на эту территорию карту закончили, поэтому о дальнейших медвежьих проказах ничего не известно.
КУБИНЕЦ
Обычно в летний период на базе экспедиции пустынно: все на полевых работах. Так было и в этот раз. На базу экспедиции, в Игарку, прилетел с Хантайского озера начальник партии В.Ф. Колесняк, опытнейший руководитель. Его не только уважали, но и любили за деловые и человеческие качества. Если Василий Федорович сердился и пытался кого-то отчитать, то все улыбались: у него ничего не получалось — это был главный его недостаток. Как правило, инженеры и техники понимали его с полуслова. Партия была лучшей не только в экспедиции, но и лучшей в предприятии из 80 партий, работающих в поле. Мы сидели с В.Ф. Колесняком вдвоем, рассматривая новое задание и подводя итоги прошедшего месяца.
В дверь заглянула наша радистка Маша Головина, вымолвив: «Срочно». Маша сказала, что связь очень неустойчивая (на севере это часто бывает с радиосвязью), но смысл она уловила: в бригаде нашего лучшего нивелировщика Николая Калабина потерялся мерщик 3-го разряда Юрий Лемешко.
Мы с В.Ф. Колесняком вылетели на вертолете на реку Курейку, где работала бригада Калабина. Надо сказать, что в нивелирных бригадах такие случаи редки.
Бригада из шести человек медленно передвигается по тайге, прорубая просеки-визирки для измерения нивелиром до передней и задней рейки, определяя наклон рельефа и расстояние. Н.Г. Калабин был очень опытным специалистом, качество его работ ставилось в пример остальным нивелировщикам.
Перво- и второклассные нивелирные трассы, проложенные Н.Г. Калабиным, легли в основу фундаментальных геодезических работ, осуществленных по берегам рек и магистральным дорогам центральной части Сибири и Крайнего Севера.
Сделав несколько кругов над палаточным лагерем, командир вертолета В.И. Новиков объяснил мне, что густая залесенность не позволяет ему приземлиться у палаток, единственное возможное место посадки — длинная песчаная коса на противоположном берегу реки. Калабин приплыл к вертолету на резиновой лодке. По его словам, вчера после обеда они, работая, продвигались по берегу реки к лагерю, оставалось 2 км, поэтому решили Юру, как самого бывалого и старшего по возрасту, отправить в лагерь — готовить ужин.
Вечером уставшие члены бригады пришли к палаткам, и к их удивлению, не было ни костра, ни ужина. Оказалось, что Юрий в лагерь не приходил, хотя заблудиться он тоже не мог: палатки были установлены на высоком берегу реки — пройти мимо нельзя.
Долго стреляли, кричали, прочесали кругом местность, строили разные предположения. Оставалась одна-единственная загадка — исчезла резиновая лодка, которая была накачана и находилась на песчаном берегу против палаток.
Несколько дней велись поиски пропавшего мерщика с помощью вертолетов, гидросамолета, наземного прочесывания залесенных берегов Курейки, но никаких признаков его обнаружить не удалось.
Через два месяца после этого события позвонил мне друг детства Гавриил Чеботаев. В то время он занимал большую должность в КГБ, еще в школе мы звали Гаврюшу «Дом Советов» за феноменальную память и богатырскую силищу. Гавр (так звали его в КГБ) интересовался, когда я приеду на перевалочную базу в Игарку, и просил встретиться с куратором КГБ. Оказалось, они не могут встретиться со мной уже месяц. Летом у меня работало 35 бригад, разбросанных по обширной территории (северная часть Монголии, Тува, Хакасия, Тофалария, Саяны, Таймыр вплоть до берегов Северного Ледовитого океана), поэтому найти меня было, действительно, трудно, да и всегда после подобных встреч происходили неприятности.
Не прошло и месяца, как я получил выговор, а потом еще из-за одного случая меня лишили премии, чему активно содействовали работники КГБ.
Первый случай был такой.
9 мая в Игарке на площади происходило открытие памятника «Воинам, погибшим в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.». Когда белое полотнище стало сползать с воздвигнутого памятника, заиграл гимн и огромнейшая толпа умолкла, сняв головные уборы, хотя валил сильный снег. Работники КГБ заметили, что один, стоявший поодаль, седовласый здоровяк шапку не снял. Проследили за ним — оказалось, что это работник из нашей экспедиции.
Месяц они наводили о нем справки, а потом приехали в экспедицию показать мне фотографии этого человека. Я достал учетную карточку, трудовую книжку, медицинское освидетельствование. Иван Иванович Ремарчук работал у нас всего один год. Оказалось, он находился в розыске (его настоящая фамилия была иная). Будучи во время Великой Отечественной войны старостой у немцев в Белоруссии, он зверски расправлялся с мирными жителями. Нам предстояло очень аккуратно провести операцию его ареста. Еще когда я принимал его на работу, мой главный бухгалтер
А.С. Смертин, человек с огромным жизненным опытом, участник и инвалид войны, уговаривал меня не делать этого. Очевидно, он имел какое-то предчувствие. Однако оснований отказать ему у меня не было, хотя и были сомнения, почему человек в столь солидном возрасте идет работать в экспедицию.
Арест планировали провести на базе партии у А.А. Широкова, по рации я все объяснил начальнику партии. Но когда мы с работниками КГБ и милиции прилетели на вертолете, то увидели странную картину: окровавленный измученный А.А. Широков сидел за столом, а на полу, связанный, лежал Ремарчук. В бане обнаружили моториста Н.П. Киргинцева, связанного, с кляпом во рту.
Очевидно, изменник почувствовал, что его настигает расплата, поэтому он связал моториста, затем, войдя в помещение, хотел убить начальника партии, завладеть оружием и скрыться, но Широков отличался богатырской силой, и хотя долго длилась их схватка, закончилось все удачно. Мне вынесли выговор за недостаточную бдительность при приеме на работу: паспорт и трудовая книжка мнимого Ремарчука оказались поддельными, хотя установить это смогли специалисты только с помощью специального оборудования.
Второе наказание я получил за утерю карабина В.Ф. Рожковым.
В разгар полевых работ к нам приехал на летний полевой сезон из института аспирант В.Ф. Рожков. Крепкий физически, он произвел на меня приятное впечатление. Я предложил ему отнаблюдать четыре первоклассных пункта триангуляции самых высоких вершин в Саянах. Уже несколько бригад два года пытались произвести измерения, чтобы закончить этот проклятый угол в Саянах, причем две самые высокие вершины находились в состоянии вечного оледенения.
Я очень обрадовался, когда мне сообщили, что Рожков отнаблюдал все пункты и пешком выводит бригаду по правому берегу Казыра на базу экспедиции.
И вот однажды, обросший огромнейшей бородой, опечаленный, заходит в кабинет Владимир и докладывает, что трехмесячное задание выполнено успешно, но он потерял карабин, забыв его в тайге на одной из стоянок. Спохватившись, вернулись обратно, но без тропы, среди густозаросшей буреломной тайги, оставленный, прислоненный к дереву карабин найти было практически невозможно.
Много, много раз ходил в КГБ В.Ф. Рожков, объясняя потерю карабина, а я получил наказание за ослабление дисциплины при хранении и содержании оружия.
На этот раз работники КГБ привезли в экспедицию материалы под шифром «Кубинец» на пропавшего в тайге мерщика Юрия Лемешко.
Оказывается, Ю. Лемешко, придя в палаточный лагерь, взял необходимые вещи, продукты, сел в резиновую лодку и уплыл вниз по течению, по Курейке, а затем по Енисею до Игарки.
В Игарке он проник на погрузочную стоянку. Здесь каждое лето более 100 кораблей загружали стандартным пиломатериалом и увозили про давать его в разные страны мира. Спрятавшись между штабелями досок, Лемешко уплыл на корабле на Кубу. В Гаване он закурил во время стоянки — сработала сигнализация на задымление. В конце концов с помощью собаки нарушителя нашли и передали в соответствующие органы.
Выяснилось, что Ю.И. Лемешко работал по особому заданию зарубежного государства, у него были изъяты микропленки наших секретных топографических карт и других экспедиционных материалов ограниченного пользования, а также с грифом «секретно». Каждый полевой сезон поражал нас все новыми и новыми происшествиями, часто непохожими одно на другое. А мы день за днем шли по тайге, по тундре, по болотам, создавая топографические карты, необходимые нашей стране, а иногда выяснялось, что нашими картами очень интересовались и многие зарубежные государства.
КРАСНЫЕ КРЕСТЫ
Мне пришлось 10 лет работать в Сибири, создавать топографические карты, начиная от южных окраин — это Монголия, Тува, Хакасия, Тофалария, Саяны и кончая берегами Северного Ледовитого океана.
Каждый экспедиционный сезон мои дневники пополнялись новыми историями. У меня экспедиционный сезон начинался в феврале-месяце: я улетал на вертолете в самые дальние уголки создавать новые базы партии. Именно от своевременной и качественной подготовки зависит успех летних экспедиционных работ.
На новых объектах, удаленных от населенных пунктов, строили базы партии в марте, апреле и мае, сооружали лабазы с продуктами, завозили самолетами горючее для вертолетов, продукты, цемент, металл и многое другое.
Очередной экспедиционный сезон я начал в Игарке, отправившись на вертолете за 350 км на восток — никаких сел и факторий там нет, пустынная, дикая тундра. Склоны гор, долины рек и озер покрыты лесом, в основном лиственницей; вершины гор здесь плоские, каменистые, тянутся на десятки километров. Зимой все это покрыто метровым, а иногда и двухметровым слоем снега.
Каждый год, каждый экспедиционный сезон мы продвигались на 50—100 км на север, оставляя выстроенные базы партии, осваивали и картографировали все новые и новые участки, как совсем неизведанные, так и частично или поверхностно изученные.
Первую посадку мы наметили на северном берегу озера Кулюмбинское. В прошлом году начальником партии на озере был Н.А. Покакаев, руководитель с большим опытом, строгий, давно работавший в геодезии, участник войны. О таких раньше говорили — руководитель старшего поколения, что означало безукоризненный порядок и приоритет работы.
Поделиться книгой: