Виктор Романович Ященко
Непредвиденные происшествия в экспедициях
Предисловие
Полвека автор проработал в отрасли геодезии, топографии, картографии. После окончания Новосибирского института инженеров геодезии, аэрофотосъёмки и картографии (НИИГАиК), который именуется Сибирской государственной геодезической академией (СГГА), автор работал в топографо-геодезических экспедициях Сибири в должностях бригадира, начальника партии, начальника отряда, начальника экспедиции. Затем несколько лет трудился на Кавказе. В годы интенсивных разработок нефти и газа в Тюменском регионе возглавил Уральское аэрогеодезическое объединение. В этот период требовались срочные топографические карты для проектирования и строительства городов, дорог, электростанций, прокладывания нефтяных и газовых трубопроводов. Затем был переведён в Москву на должность заместителя начальника Главного управления геодезии и картографии при Совете Министров СССР, а затем возглавил эту службу. Потом был назначен на должность председателя Комитета геодезии и картографии (Госгеодезия СССР). После развала Советского Союза четыре года проработал в Африке в должности руководителя консультантов геодезической группы в Министерстве обороны Анголы.
Во второй половине прошлого столетия перед геодезической службой нашей страны была поставлена задача, в целях обеспечения обороноспособности и безопасности государства, создать топографические карты в масштабе 1:25 000 на всю территорию Советского Союза. Потребовалось несколько десятилетий для выполнения столь грандиозной задачи. Тысячи геодезических, топографических, картографических бригад занимались этой трудоёмкой работой. Труднее всего создавались карты на таёжные регионы Сибири, Дальнего Востока, болот Васюганья и Заполярья. Отважным первопроходцам приходилось проникать в самые удалённые, необжитые уголки нашего государства. Для этих целей вначале была выполнена сплошная аэрофотосъёмка, но на фотоснимках не было видно таёжных избушек, троп, родников и т.д. Требовалось пройти по всем тропам, обследовать избушки, нанести их на карту и написать фамилию хозяина — рыбака или охотника, которому принадлежало это строение. При пересечении тропы через реки указывался на карте брод с оцифровкой: ширина реки, глубина и характеристика дна реки. В процессе обследования удалённых уголков тайги приходилось натыкаться на странных отшельников, староверов, загадочных золотоискателей, одиноких скитальцев, иногда опасных кочевников. Порой первопроходцы попадали в сложнейшие ситуации — грань между жизнью и смертью становилась неуловимой.
Фамилии героев книги не вымышлены, некоторые продолжают работать и в настоящее время. Не каждый мог выдержать тяжелейшие экспедиционные условия, особенно если хоть раз пришлось увидеть клыкастого медведя или услышать за палаткой вой волков: после этого некоторых охватывали испуг и разочарование, они сбегали, зачастую попадая в списки без вести пропавших. Работая в этих сложнейших условиях, первопроходцы внесли огромнейший вклад во всеобщее картографирование нашего государства, создав топографические карты с грифом «СЕКРЕТНО». Плодами этих работ теперь пользуются все страны, бывшие союзные республики. В результате этой трудоёмкой работы было подготовлено к изданию и напечатано 300 000 листов карт.
В силу политизированности не всегда объективно отражалась истинная картина прошедшего столетия, особенно умалчивалась трагическая гибель первопроходцев. В глубоком забвении остаются имена геодезистов, которые первыми обследовали необозримые просторы тайги, тундры, болот, степей, горных перевалов, составляя топографические карты. Всем известна эпопея про староверов Лыковых, проживающих в верховьях реки Абакана, якобы обнаруженных журналистами. У лётчиков вертолёта, доставивших журналиста к Лыковым, на карте была нанесена изба Лыковых.
Как и многие бывалые первопроходцы, автор, путешествуя, не расставался с фотоаппаратом. Поэтому многое увиденное в этом калейдоскопе таёжных встреч запечатлено на фотографиях.
Ложная тропа
Проводник Тюлюш Хуурак возвращался из экспедиционной бригады, работавшей в центральной части Саян. Так случилось, что инженер Альберт Бартер со своей бригадой остался без продуктов. Тюлюш доставил Бартеру продукты на двух вьючных лошадях, а обратно ехал верхом на одной из лошадей, вторая лошадь — следовала на привязи. Каждый раз я опасался, отправляя проводника с продуктами в бригаду, того, что он уходит в тайгу один. По правилам техники безопасности, категорически запрещено передвигаться по тайге одному. Я вновь и вновь предлагал проводнику забрать в маршрут одного рабочего с базы партии. Тюлюш, потомственный тувинский охотник, всю жизнь занимавшийся охотой в отдалённых уголках Саянских отрогов, мне доказывал, что на охоту он ходит только один, его никто никогда не сопровождает. Ему приходилось встречаться с медведями много-много раз, на его счету несколько десятков застреленных медведей; порой поединки с ними происходили в сложных условиях, иногда они были критическими. Каждую осень вплоть до январских морозов он охотился в одиночку, даже его девятилетний сын приходил к нему в охотничью избушку осенью, приносил продукты, притом в пути ему приходилось ночь коротать в тайге у костра одному.
На этот раз проводник попал в странную историю. Продукты в бригаду он доставил на лошадях по тропе за три дня, обратно решил сократить путь, поехав без тропы, для этого нужно было пересечь перевал. Его главная цель была изучить новые таёжные урочища, в которых он не бывал. Работая летом в нашей экспедиции, Тюлюш таким образом обследовал таёжные просторы, в некоторых охотился в осенне-зимний период. Обычно при доставке продуктов в бригады он брал в маршрут одну из своих охотничьих собак, на этот раз в бригаде работники уговорили проводника оставить им собаку до конца полевого сезона. Дело в том, что бригаду постоянно стал преследовать медведь, поэтому Баргер попросил проводника отдать им собаку для безопасности завершения полевого сезона. Проводник медленно ехал по затенённым таёжным зарослям. После пересечения небольшой горной реки вдруг появилась тропа, она оказалась широкой, даже имелись затёсы. Тувинец знал, что эти охотничьи угодья никому не принадлежат, поэтому тропа его удивила. Затёсы были трёх- или пятилетней давности. Охотник знал, что в тайге случайных троп не бывает, — обязательно она должна вывести к какому-нибудь строению или золотоносным приискам, возможно, кто-то «затеял» загадочное ремесло в таёжном ущелье. Таинственная тропа увлекла охотника, он удалялся всё дальше и дальше вглубь непроходимых лесных зарослей.
Неожиданно рядом раздался выстрел, просвистела пуля, — испуганная лошадь вздыбилась на задние ноги, с необыкновенной быстротой дёрнулась в сторону. Тюлюш вылетел из седла, лошади умчались по тропе в обратную сторону. Бывалый охотник в такую ситуацию никогда не попадал. Между деревьями проводник обнаружил самострел, непонятно на кого он был сооружён. Удачно не пострадали лошади, и седок тоже уцелел, пуля пролетела в нескольких сантиметрах от всадника. Самострел был сооружён из одноствольного старого ружья шестнадцатого калибра. Долго охотник рассматривал грозное устройство, зная, что эти сооружения категорически запрещено делать. Бывалый охотник почувствовал настороженность, он осмотрелся по сторонам, снял с плеча двустволку. Лошадей не было, положение становилось критическим. Нужно было отправляться за сбежавшими лошадьми. Теперь проводник вспомнил про свою собаку, которая сейчас бы помогла выйти из этой сложной ситуации. Где-то обязательно близко располагался хозяин этого бандитского сооружения. Тюлюш понимал, что он мог находиться в данный момент на прицельной оружейной мушке таёжного отшельника. Проводник постарался спокойно удалиться из густого ельника. Он удалялся по тропе, прижимаясь к одной стороне, а иногда шёл рядом с тропой по лесу, чтобы не находиться под прицелом пули. Лавируя между стволами деревьев, проводник спешил добраться до речного брода, надеясь, что в густых зарослях без тропы лошади запутаются: потому что вторая лошадь находилась на привязи, поэтому где-нибудь она пойдёт по другую сторону ствола и тогда они вынуждены будут остановиться.
После того как тропа закончилась, охотник успокоился, что пуля его не настигнет, теперь беспокоило, догонит ли он лошадей. Тюлюш постоянно останавливался, всматривался в землю, стараясь рассмотреть вдавленные отпечатки копыт. Следы местами рассмотреть становилось трудно, тогда проводник вставал на колени, ему удавалось восстанавливать путь движения своих лошадей. Он шёл, рассуждая про себя, что придется идти пешком пару дней без продуктов, оставшихся привязанными к седлу. Тюлюш шёл быстро, понимая, что, пока свежие силы, нужно успеть осилить большую часть расстояния.
Вдруг проводник увидел своих родненьких лошадок, которые смирно стояли около огромного кедра, они запутались и находились в раздражённом состоянии, отбиваясь от назойливых комаров и мошкары. Проводник, обрадовавшись, начал обнимать голову своей любимой лошадки, сгоняя с неё присосавшихся кровопийцев. Затем он наломал берёзовый веник и им обмёл лошадей, отогнав от них проклятых комаров и мошек. После этого он уселся на лошадь и отправился в путь.
Охотник обвинял себя в том, что начинал сдавать: в молодости сбросить его никогда лошадям не удавалось, дикие лошади даже умудрялись падать, чтобы освободиться от маленького наездника, но тувинец впивался как клещ. Об этом позоре решил никому не рассказывать, даже сыновьям, тем более об этом не должны знать члены экспедиции, которые знали его много лет как непревзойдённого умельца езды на лошадях.
Через несколько дней Тюлюш обратился ко мне с просьбой: дать ему лошадь на выходные дни, пояснив, что нужно навестить свои охотничьи угодья. Забрав своих лучших двух собак, умеющих брать след, охотник отправился к загадочному самострелу; вначале он хотел попросить ещё одну лошадь и забрать старшего сына, но в последний момент передумал, решил разобраться самостоятельно. Отправился на рассвете, чтобы засветло добраться до загадочной тропы. День выдался нежарким, поэтому Тюлюш продвигался быстрыми темпами. Подъехав к самострелу, охотник внимательно осмотрелся, собаки, как обычно, стремглав бегали вокруг, делая свои пометки. Тюлюш обнаружил, что кто-то у разрушенного самострела побывал. Охотник привязал лошадь к дереву и оставил на привязи одну собаку для охраны.
Зажав в руках двустволку, проводник с собакой отправился по тропе. Через полкилометра тропа привела к небольшой реке с редкостными для этих мест песчаными берегами. Река оказалась неглубокой, тропа продолжалась. Вскоре она закончилась, упёршись в дерево, на котором был сооружён лабаз, но он был пустым. Когда-то в лабазе хранились продукты, но теперь он находился в запущении. Тюлюш понимал, что тропа предназначена для других целей, но не мог разгадать таинственный замысел. Он возвратился к реке с песчаными берегами и стал подавать команды собаке, чтобы она взяла след: этот пёс, в отличие от остальных, славился своим непревзойдённым умением. Собака долго принюхивалась к следам на песке, а потом уходила в лес и там рыскала среди деревьев, в угрюмых лесных зарослях, обнюхивая редкую травку. Собака несколько раз фыркнула, обозначив свою находку, и отправилась по лесу, постоянно находясь вблизи берега реки. Она передвигалась быстро, уткнувшись носом в редкую травяную растительность. Охотник, не спуская глаз с собаки, едва успевал, но тропы никакой не было.
Вдруг над вершинами деревьев с оглушительным тревожным криком пролетела кукша. Тюлюш знал повадки этой громогласной лесной сплетницы, она давала знать всем присутствующим в тайге, что появилось двуногое существо. Суматошная птица своим каркающим криком трезвонила по всей ближайшей округе, создавая переполох среди обитателей леса. Этот внезапный крик подействовал и на охотника, он понимал, что приближается опасность. Собака устремилась вперёд, беспокойство нарастало. Она иногда приближалась к берегу, потом вновь углублялась в лес, но от реки далеко не убегала.
В тёмных кедровых зарослях показалась избушка. Собака суетливо продолжала бегать вблизи избушки. Поблизости был сооружён небольшой сарай, в котором хранились дрова, и возвышался маленький стол. На столе беспорядочно сгрудились рыбные кости, алюминиевая кружка с недопитым чаем с крошками берёзовой чаги, задымлённая сковорода и закопчённый котелок, в котором чай был ещё горячим. Тюлюш, озираясь по сторонам, увидел кострище, в котором догорали остатки головёшек.
В избушке никого не было, пол и нары были устланы шкурами, по всем признакам в избушке проживал человек, который вёл аскетический образ жизни. Проводнику стало ясно, что житель охотой не занимается. Оставалась неразгаданной тайна, чем занимается отшельник, зачем он проложил ложную тропу, оградив доступ к своей избушке грозным сооружением самострела. Странно, что хозяин сумел исчезнуть из своего жилья, что даже пёс не успел его учуять, иначе он бы залаял на таёжного незнакомца. Тюлюш понимал, что находиться в этой местности опасно, хотя собака ни разу не залаяла. Проводник перед уходом поставил на столике в избушке пустой патрон от ружья шестнадцатого калибра. По охотничьим законам это означало, что содержимое патрона находится в поисках хозяина избушки. Такой страшный приговор вынес тувинец за сооружённый злодейский самострел. Дверь избушки Тюлюш оставил открытой, подперев палкой; этим дал понять — расправы злодею не миновать, что вскоре он нагрянет ещё раз.
Уходя от избушки, вдруг охотник увидел на песчаном берегу изрытые ямы — теперь стало понятно, что хозяин занимается добычей золота, теперь тайна ложной тропы была расшифрована. Золотодобытчик создал ложную тропу, чтобы случайных посетителей тайги отправить по ложному пути и оградил своё «присутствие» самострелом.
Осенью, как только выпал первый снег, Тюлюш отправился в ущелье с ложной тропой, за ним следовали сыновья и свора собак. Избушка оказалась пустой, по всем признакам хозяин бросил свои владения давно.
Злобное предсказание шамана
В тот год инженер Николай Варфоломеев занимался рекогносцировкой геодезических знаков в Заполярье. До половины полевого сезона ему довелось выполнять эту работу в западной части Хантайского озера. В горной тундре этот вид работы продвигался очень быстро. На вершинах каменистых гор он устанавливал небольшие вешки с цветными флажками, составлял абрисы и оформлял все соответствующие документы. На одной вершине, которая в округе была господствующей, вдруг появились великовозрастные эвенки, хотя деревень поблизости никаких не было. До ближайшего посёлка Хантайское Озеро около сотни километров, в этом населённом пункте Варфоломеев пробыл с рабочими несколько дней, оттуда у него начинались маршруты по обследованию местности, но этих аксакалов в посёлке он не встречал. Жилой посёлок Хантайское Озеро расположился на высоком берегу одноимённого озера, в нём проживало совсем мало людей; дома построены все одинаковые, сооружали их, чтобы приучить местных людей к оседлому образу жизни. Рядом с некоторыми домами возвышались чумы: старые эвенки не могли привыкнуть к строениям из дерева, поэтому около домов возводили свои национальные жилища, но жили в них только в летний период.
Варфоломеев, увидев эвенков, был сильно удивлён их появлением. Среди трёх старцев один оказался шаманом, он резко отличался своей одеждой от сопровождавших его эвенков. Шаман стал интересоваться экспедиционной работой людей на вершине этой высочайшей горы. Николай подробно рассказал о процессе, который он выполнял, пояснив, что через пару месяцев сюда прибудет специальная бригада, которая по его абрисам выстроит на вершине горы геодезическую пирамиду, она будет невысокой, потому что обзор с горы во все стороны великолепный. Геодезист поведал, что об этих видах работ он поставил в известность председателя колхоза в посёлке Хантайское Озеро, но шаман к этому сообщению отнёсся пассивно. Варфоломеев понял, что шамана интересовали совсем другие вопросы.
Старцы заговорили между собой на эвенкийском языке. Тогда Николай установил буссоль на каменистом нагромождении, которое соорудили рабочие, и приступил к измерениям. Геодезист в бинокль увидел, что у основания горы, где начинается россыпь обомшелых камней, стояло несколько крупных рогатых оленей, на которых пожаловали аксакалы. Их появление оставалось загадочным. Эвенки отошли в сторону и несколько минут громко разговаривали, обсуждая какие-то важные вопросы. Они не делали попыток спускаться с вершины, продолжали дискутировать, иногда шаман отходил в сторону и долго стоял в раздумье.
Николай, закончив измерения и оформление материалов, обратился к шаману выяснить, что привело их сюда в эту безлюдную горную тундру. Геодезист пояснил, что две недели назад они наткнулись на эвенкийское стойбище, пастухи которого занимались поисками оленей. Жильцы стойбища рассказали, что стадо волков напало на их табун и большое количество оленей волки угнали в лесную зону к реке. Геодезист дал эвенкам бинокль на неделю для поиска потерявшихся олешек. На днях один из пастухов с десятилетним сыном вновь приезжал к геодезистам; он привёз свежего оленьего мяса, рассказав, что оленей найти пока не удаётся, поведал, что разболелась младшая дочь. Бригадир отправил больной дочери коробку сгущённого молока, вспомнив, что девочке очень понравилось это лакомство. Николай подумал, что появление аксакалов связано с исчезновением части стада оленей. Шаман сказал, что у них проблема гораздо серьёзнее.
С Ледовитого океана наплывали тёмные тучи, от них веяло прохладой. Геодезическая бригада готовилась к спуску. Аксакалы тоже развернулись в сторону своих оленей. Николай отправился первым, кирзовые сапоги скользили по крутому склону, покрытому замшелыми влажными камнями. Эвенки шли уверенно, их национальная обувь подходила для данной местности. Наконец добрались до палаточного лагеря, в котором оставался оленевод Миргачан, недалеко находились олени аксакалов и их каюр. Ожидавшие своих руководителей оленеводы познакомились, они сидели у костра, распивая чай. Миргачан рассказал бригадиру, что шаман приехал со своей свитой для осмотра горы. На днях они должны захоронить на ней именитого шамана, который завещал, чтобы его труп оставили на вершине этой самой высокой горы. По их обычаю, никто не должен знать место захоронения шамана. Аксакалов озадачило, что на горе встретили экспедиционных людей. Варфоломеев решил теперь действовать через своего оленевода, использовать его в качестве посыльного. Отправив оленевода к аксакалам, он просил передать им, что геодезическая бригада сейчас завьючит оленей и отправится в маршрут на следующую вершину, которая располагается почти в двадцати километрах от этой горы. В последующие дни экспедиционная группа удалится ещё дальше, поэтому аксакалы не должны беспокоиться о том, что здесь будут посторонние люди.
Через некоторое время Миргачан появился, он пояснил, что шаман просит, чтобы на эту гору не приходили экспедиционные люди и не строили здесь свои вышки. Он просил организовать строительство вышки на соседней горе, пояснив, что с момента захоронения шамана гора вносится в разряд святых вершин. Посыльный пояснил, что на вершине будет могила, а рядом будут разложены все необходимые принадлежности шамана, согласно существующему ритуалу. Варфоломеев вспомнил, что ему однажды приходилось видеть странное скопление упряжек, вещей на одной из вершин Заполярья. Оленевод тогда рассказал, что это захоронение какого-то местного национального руководителя. На горе стояли полуистлевшие нарты с огромным ящиком, а рядом была расставлена посуда, какие-то тряпки, гильзы, стрелы, оленьи шкуры.
Геодезист вновь делегировал оленевода, пояснив, что он не может изменить проект, не имеет права вносить такие глобальные перемещения. В любом случае на этой самой высокой горе в округе будет построен геодезический знак. Варфоломееву хотелось оказать помощь шаману, который попал в сложное положение, но отменить постройку пирамиды на этой горе он не мог. Несколько раз Миргачан отправлялся к шаману, который предлагал только один вариант: не строить вышку на этой горе и не приходить экспедиционным работникам на эту вершину.
В последний раз оленевод возвратился мрачный, пояснив, что шаман предупредил, если бригадир не изменит свой план, то на него свалится масса проклятий, постоянно будут преследовать неприятности. Миргачан сказал, что рассвирепевший шаман злобно заявил, что в день строительства вышки на этой горе у Николая случится большое горе. Варфоломеев улыбнулся, сказав, что во время строительства геодезической пирамиды он будет работать далеко от этих мест, в Туруханской тайге. После неприятных переговоров бригадир решил уйти скорее от этого места, поэтому срочно завьючили оленей и отправились в маршрут к следующей горе. Благодать, что в Заполярье в летний период ночей не бывает, поэтому бригада спокойно передвигалась по залесённому берегу небольшой реки. К полночи олени стали спотыкаться; оленевод предупредил, что олени устали, поэтому нужно сделать привал. В это время геодезист спохватился, что на плече нет полевой сумки, в которой хранились секретные топографические карты и все журналы полевых работ. Стал вспоминать, когда он последний раз открывал сумку, но только удалось припомнить, что он смотрел карту в процессе переговоров с шаманом через посыльного. Бригадир оставил оленевода с оленями на берегу небольшого озера, а сам с рабочими отправился в обратный путь на поиски сумки. Николай предполагал, что сумка слетела с плеча во время маршрута. Такое раз уже было, но это случилось у костра, разогнулось кольцо, с помощью которого ремень был прикреплён к сумке. В тот раз бригадир согнул металлическое кольцо и вновь стал пользоваться сумкой, хотя было желание укрепить кольцо или подстраховать его капроновым шпагатом.
Поиски осложнялись тем, что нужно было идти по следам оленьих копыт, тропы никакой не было, маршрут проходил по берегу реки, по густым зарослям леса. Между стволами деревьев рос непроходимый кустарник, при таком насыщенном сочетании травы и кустов трудно было увидеть полевую сумку. Передвигались медленно, рядом друг с другом, всматриваясь в кочковатую заросшую землю. В полночь от крон лиственниц в зарослях стало мрачно, поэтому было принято решение передохнуть до полного рассвета и потом продолжить маршрут. Варфоломеев переживал, боясь, что не найдёт сумку с документами, — по существующему положению, он будет отстранён от топографо-геодезических работ, а практически дисквалифицирован. Рабочие, уставшие за день, приткнулись к стволу дерева и заснули, Николай проклинал вчерашний день, когда повстречался с шаманом, теперь он вспомнил злобное предсказание эвенкийского аксакала.
Два дня длились поиски. Сумку удалось обнаружить в стороне от следов каравана оленей. Один из последних оленей во время маршрута оторвался от каравана и направился в сторону, Николай бросился за ним, в это время кольцо разогнулось и сумка оказалась в траве. Найдя своё секретное сокровище, геодезист схватил его обеими руками, прижал к груди и шёл долго в такой позе. Возвратившись в палаточный лагерь, все улеглись спать.
Утром оленевод доложил бригадиру, что начали действовать колдовские проклятия шамана. Один олень, очевидно, пытался напиться воды в озере, залез в заболоченную часть, теперь его нужно вытаскивать. Поднялись рабочие, стали спасать рогача, удалось вытащить его, но ноги у него оказались переломанными. Миргачан плакал: это был его олень — самый крупный, на котором он ездил. Три недели бригада испытывала неприятности. Через каждые три-четыре дня появлялось какое-нибудь происшествие, которое останавливало работу. Оленевод несколько раз отказывался работать, поясняя, что может произойти бедствие.
Наконец работа в Заполярье у Варфоломеева закончилась, оленевод с оленями отправился в своё стойбище, а Николай с рабочими переехал на новый объект, в туруханские таёжные просторы. Здесь совершенно другая местность, и вскоре про шамана забыли. Работать в этом регионе было гораздо сложнее. Вершины гор покрыты лесом, деревья высокие. Николаю ежедневно приходилось подниматься на деревья, прибивать жердь с флажком, чтобы её было видно с соседних гор. Остроконечные горные вершины отсутствовали, в основном горы были плоскоравнинные, поэтому на каждой горе приходилось залазить на деревья по несколько раз, чтобы отыскать самое высокое место. Рекогносцировка для строительства геодезических знаков в таёжной местности у экспедиционных специалистов считалась одной из самых сложных и ответственных процессов.
Однажды Варфоломеев установил веху на сорокаметровую лиственницу; уставший, он медленно стал спускаться. На половине пути рука сорвалась, и он с грохотом, ломая сучья, полетел вниз. Рабочие подбежали к бригадиру, он попытался подняться, но переломы костей не позволили ему сделать какие-либо движения. Начались проблемы доставки больного до ближайшей деревни. Тайга на сотни километров, нет дорог и троп. Двум рабочим с этой проблемой не справиться. Бригадир вспомнил, что на берегу безымянной реки в двадцати километрах живут в тайге кержаки. Инженер отправил одного рабочего в скит к кержакам. В осенний период у таёжных жителей своей работы полным-полно, поэтому уговорить их трудно, тем более нужно появиться в деревне, они там не бывали, а их родители, которые в далёкие времена ушли из деревни, давно в мире ином. Через несколько дней рабочий возвратился, с ним пришли два обросших, широкоплечих кержака. Бригадир находился в тяжёлом состоянии, он часто отключался, теряя сознание. Начался сложный процесс, нужно было нести бригадира по тайге до деревни. Бригадир был небольшого роста, но коренастый. Благодаря выносливым кержакам за неделю геодезиста доставили в деревню. В местной больнице сообщили, что ещё несколько часов, и они не смогли бы спасти больного.
Выздоровевшему Николаю главный инженер экспедиции А.Ф. Чепкасов рассказал, что его падение с дерева произошло в тот день, когда в Заполярье, на Шаманской горе, строительная бригада сооружала пирамиду. Николай вспомнил злобное предсказание шамана, что в день строительства геодезического знака на горе у Варфоломеева произойдёт большое горе.
В дальнейшем здоровье у Варфоломеева восстановилось полностью, он впоследствии возглавил Сибирскую государственную геодезическую инспекцию в городе Красноярске. Н.С. Варфоломееву было присвоено почётное звание «Заслуженный работник геодезии и картографии Российской Федерации».
Каменные идолы на картах
На севере Уральских хребтов застыли в вечном карауле каменные исполины высотой с четырнадцатиэтажный дом. Геодезисту Вячеславу Пискулину довелось обследовать эту местность, и весь полевой сезон он должен был заниматься геодезическими измерениями в этих сакральных местах Северного Урала. Бригада состояла из четырёх человек. Должность помощника выполнял студент Томского топографического техникума. Один из рабочих — молодой парень Альберт — с детских лет увлекался альпинизмом. Ему подсказали, что эта экспедиция постоянно работает на самых высоких вершинах, поэтому он поступил на работу к Пискулину. Второго рабочего прислал начальник партии, его звали Василием, по национальности — манси, ему тридцать лет, родился он и вырос в этих местах, прекрасно знал всю округу. Бригадира удивила шевелюра Василия — длинные волосы, заплетённые в косу. В оправдание рабочий пояснил, что, по мансийским обычаям, у мужчин волосы должны быть длинными. Такого обычая манси придерживаются с давних времён.
Бригада работала без транспорта, продукты хранились на метеостанции. После очередного похода за продуктами бригада переместилась в междуречье рек Печора, Ичотляга и Лягавож. Каменистые вершины гор в истоках этих рек предстали перед геодезистами в изумительной красоте. Многочисленные останцы один краше другого, в большинстве из них можно было уловить прообраз животных, птиц, людей, застывших в загадочной позе. Бригадир шёл впереди, он периодически останавливался, наслаждаясь красотами каменных нагромождений, от некоторых невозможно было оторвать взгляд. Пискулин рассматривал эти останцы на аэрофотоснимках, сожалея, что нет возможности отразить эту красоту на карте. Приходилось все останцы измерять, чтобы на новой карте появился условный значок останца с указанием высоты. Некоторые каменные исполины для местных жителей были кумирами, об этом знал Василий, который помогал выделить такие останцы с названием и переводом на русский язык. Целыми днями манси рассказывал легенды и мифы про идолов, которым поклонялись жители ближайшей округи. Многие из них были весьма занимательны.
Наконец вышли на одну из плоских вершин с названием Маньпупунёр, которая переводится на русский язык — Малая гора идолов. На горе возвышались гигантские каменные исполины — их было шесть, седьмой «уединился» от них; бригадир предпочёл начать измерения с него, он был меньше остальных. Василий много рассказывал в предыдущие дни про этих каменных идолов. Манси обычно добираются до этих сакральных мест по тропе, проложенной по берегу реки Манья, которая впадает в реку Северная Сосьва. Манси поклоняются этим каменным истуканам, иногда они появляются здесь семьями.
Отдельно стоящий седьмой останец напоминал гигантскую бутылку, перевёрнутую вверх дном. Один из семи останцев бригадиру нужно было включить в сеть геодезических измерений. Долго осматривал Вячеслав останцы, в практике такого ещё не было. Нужно было установить теодолит на останце и проделать измерения на три пункта триангуляции, которые располагались в десяти-двадцати километрах от этой закладной точки. Геодезист, обследовав останцы, понял, что ему подняться с инструментом и штативом на каменные исполины не удастся, поэтому он принял решение: установить на одном из них флаг и проделать измерения с трёх геодезических знаков. На юге в десяти километрах возвышалась гора Кайп, приблизительно на таком же удалении находилась вершина в восточном направлении с названием Печерьятоляхчахль, а на северо-западе выделялась каменистая вершина среди таёжных зарослей — гора Шежимиз. Бригадир предложил Альберту продемонстрировать свою альпинистскую подготовленность, подняться на вершину отдельно стоящего останца и установить флажок. Рабочий обрадовался, что его альпинистская увлечённость стала востребованной.
Василий взбунтовался, он был категоричен, поясняя, что манси поклоняются этому природному сооружению, его нельзя трогать, а тем более на него залазить запрещено. Испокон веков манси обожествляли этого идола. Каждый священный мансийский идол хранит в себе огромнейший заряд вероисповеданий. Манси доказывал, что около этого истукана происходят национальные религиозные служения божеству и связанные с этим соответствующие обряды, все люди должны относиться с почитанием к этим сакральным исполинам. Василий утверждал, что горы Маньпупунёр переводятся на русский язык как горы Малых богов, поэтому не должно быть суждений и толкований о подъёме на статую языческого божества.
Геодезист стал объяснять принцип создания топографических карт, что все семь гигантских идолов будут нанесены на новую карту, даже показал аэрофотоснимок, на котором чётко просматривалось изображение всех каменных останцев. Бригадир пояснил, что после измерений флаг Альберт сразу снимет. Василий продолжал настаивать на том, что дотрагиваться до идола нельзя. В конце спора манси предупредил, что за осквернение священного кумира Альберт понесёт суровое наказание. Бригадир пояснил, что у них другого выхода нет. Когда Альберт стал готовиться к подъёму на останец, Василий ушёл за обрыв, на краю которых стояли шесть каменных исполинов, чтобы не смотреть, как происходит осквернение. Рабочий сумел удачно подняться на вершину и даже попросил его сфотографировать. Закрепить небольшую жердь с прикреплённым флажком на вершине оказалось сложно. С помощью капроновой верёвки бригадиру с помощником пришлось отправить в рюкзаке груду камней, чтобы Альберт, поднимая наверх булыжники, смог укрепить ими палку с флажком.
После установки вехи бригада отправилась на ближайший пункт триангуляции, который был сооружён на господствующей высоте с отметкой 1087 метров с названием Кайп. Василий пояснил, что эту гору манси называют окаменевшей мансийской колдуньей. Подниматься на скалистую, остроконечную вершину горы оказалось сложно. Склоны были почти отвесными. Осилить вершину удалось с большими трудностями. Установив инструмент на наблюдательный столик, геодезист торопился скорее проделать измерения и отправиться на гору Шежимиз, которая гораздо ниже и подъём на которую будет намного проще. Бригадир несколько раз заглянул в трубу с тридцатикратным увеличением, но флажка обнаружить не удалось. Пискулин был озадачен, куда мог исчезнуть флажок. Бригадиру пришлось отправить на гору Маньпупунёр Альберта с помощником, потому что Василий отказался от разных дел, связанных с осквернением идола. Прошёл день — флаг так и не появился. Геодезист был обеспокоен, поэтому он вынужден был снять инструмент, и они с Василием отправились к семёрке каменных идолов.
При спуске по каменистому склону вдруг повстречались со студентом, его заплаканное лицо насторожило бригадира. Помощник поведал, что Альберта ужалила змея, он находится без сознания. Ускоренными шагами поспешили на перевал, в маршруте студент рассказал, как это случилось. Подходя к останцу, нашли палку с флажком; в это время дул порывистый ветер, — стало понятно, что порывы ветра сорвали флажок. Альберт сразу стал подниматься на вершину, он очень торопился, зная, что бригадир ждёт, когда появится флаг. Стоя в трёх метрах от каменного истукана, помощник следил за каждым движением рабочего, Альберт поочерёдно крепким захватом рук брался за острые каменистые выступы, затем переставлял ноги, в какой-то момент нога углубилась в отверстие, напоминавшее нору, в это время альпинист заревел и упал с трёхметровой высоты. Оказалось, что Альберт наступил на змею и она его ужалила. Сразу стали использовать все методы от змеиного укуса, но вдруг нога начала распухать, рабочий временами стал терять сознание, потом он уснул; помощник бегом отправился за бригадиром.
Когда пришли к каменному идолу, Альберт бредил. Василий советовал отправиться с больным в деревню Усть-Манья, пояснив, что там живёт лекарь, который запросто сможет вылечить Альберта, только ему не нужно говорить, что больной делал попытку подняться на каменного идола. Геодезист понимал, что до деревни пятьдесят километров по каменистым и таёжным тропам, бригаде в таком малом составе больного не донести, поэтому сразу по рации стал сообщать о ситуации начальнику партии.
Вертолёт прилетел только через день, к этому времени в бригаде произошла ещё одна беда: энцефалитный клещ укусил помощника. У него поднялась температура, стало тошнить, поэтому его тоже пришлось доставить в больницу.
Василий сказал начальнику партии, что он предупреждал о предстоящих неприятностях, коль стали осквернять каменного идола. Василий заявил, что он увольняется. Бригада оказалась расформированной. Начальник партии вывез весь состав с горы каменных идолов. Появился более срочный объект, поэтому Пискулину пришлось возглавить новую бригаду на Северном Урале.
В конце полевого сезона бригаду Пискулина в новом составе доставили на вертолёте на гору Маньпупунёр, чтобы он закончил обследование этого сакрального места мансийских жителей. Геодезист учёл все высказывания Василия, которые помогли выполнить комплекс геодезических измерений за полтора месяца.
На новых крупномасштабных топографических картах, которые издаются с грифом «СЕКРЕТНО», на горе Маньпупунёр имеются все семь гигантских каменных идолов с указанием высоты каждого исполина.
Затерянное в лесу святилище
Полевой сезон заканчивался. С севера улетели птицы. Лесные массивы готовились к зиме. Нарядные золотистые лиственницы сбрасывали последние свои наряды. Экспедиционные отряды торопились завершить оставшиеся маршруты, — сдерживали участившиеся осенние дожди, иногда они чередовались со снегом. Геодезист Иван Вицан первым вывел свою бригаду на базу партии, заявив, что полевой сезон закончен. Он и помощник стали собираться к отлёту в Тюмень к своим семьям. Вдруг от начальника экспедиции из Тюмени поступила радиограмма, что получено тревожное сообщение от руководства Ханты-Мансийска, которое ссылается на радиограмму охотника с истоков реки Северная Сосьва. Там охотник обнаружил в избушке студентку топографического техникума с поломанной ногой. Далее начальник экспедиции дал указание: создать поисковую бригаду из первой освободившейся полевой бригады, обеспечить её всеми необходимыми средствами по технике безопасности и отправить на оказание помощи студенту.
Бригадир и помощник загрустили, поняв, что на их долю выпала сложная командировка. Эту местность обслуживала совсем другая экспедиция, но в таких случаях в экспедициях существовал суровый закон: кто получил тревожную информацию, тот и срочно подключается к исполнению. Обрадовались только рабочие: их завтра должны были рассчитать и уволить, оба они бывшие заключённые, много лет отбывали на севере, теперь же скитались летом по экспедициям, а зимой старались устроиться на любую работу, — обычно они находили котельные, которых на севере много, и работали там кочегарами. Теперь появилась возможность им поработать ещё с полмесяца, а то и больше. Через пару часов поступило уточнение, что студент находится в одном из домов в нежилом посёлке Саранхапнер, расположенном на реке Щекурья. Стало понятно, что нужно добираться до посёлка Саранпауль, а там пешком идти по таёжным массивам пятьдесят километров.
Один из рабочих пояснил, что в тех таёжных краях ему приходилось бывать, местность сильно заболоченная, население в основном состоит из коренных жителей — манси. Сборы продолжались недолю. Бригадир предчувствовал, что главные проблемы начнутся в таёжной глухомани, — так оно и случилось. В посёлке Саранпауль поведали, что в верховьях реки Щекурья имеется два заброшенных посёлка, но в них давно никто не живёт. Поисковая бригада пешком отправилась по лесным зарослям, придерживаясь берега реки, который был завален буреломными стволами деревьев. В первый день удалось осилить более двадцати километров, рассчитывали пройти больше, но сдерживала дождливая погода. К концу второго дня добрались до деревушки; первое впечатление было, что она жилая, строения выглядели добротными. Дома располагались на правом склоне реки; обычно нежилые деревни зарастают огромным бурьяном, а здесь среди домов росла травка. Предстояло разыскать дом, в котором была студентка. Вдруг на заборе увидели одежду, которая сушилась.
Иван шёл впереди, за ним еле успевали идти его подопечные; он был на голову выше своих сослуживцев, худощавый, переходы ему давались довольно легко. Он торопился, наступали сумерки, нужно было засветло разыскать больного. По всем признакам студент прозябал в этой покосившейся пятистенке. Геодезист резко дёрнул за дверную ручку, дверь распахнулась, неожиданно раздался оглушительный девчоночий визг. Оробевший, Иван словно застыл на месте, затем он стал протискиваться в дом, за ним вплотную следовали сподвижники, распирало любопытство, такого визга они не слышали давно. На стенах висели экспедиционные плакаты по технике безопасности — вначале бригадир подумал, что попал на свою базу партии. За перегородкой, на кровати, лежала девушка. Услышав скрип открывающейся двери, она закричала, вскочила. Каштановые распустившиеся волосы прикрывали одну сторону лица. Она была до того испугана неожиданным появлением посторонних людей, что не могла вымолвить ни единого слова, её тёмные округлённые глаза вглядывались в лица незнакомцев.
Иван заметил завязанную белой тряпкой ногу, сразу догадался, что это и есть «клиент» со сломанной ногой, из-за которой они не смогли улететь к своим семьям. Уставший геодезист, обливаясь потом, уселся на скамейку, стянул со своей шевелюры головной убор, промокший от дождя и пота, и стал расспрашивать девушку. Её звали Ирина, она училась в Томском топографическом техникуме, проходила производственную практику в геологической партии, которая базировалась всё лето в этой заброшенной деревне. Полмесяца назад партия закончила полевые работы, готовились вылетать на вертолёте. Дождливая погода не позволяла прилететь вертолёту. Десять дней назад погода прояснилась, прилетели сразу два вертолёта, один из Ханты-Мансийска, второй из Нягани. Вертолётная площадка не позволяла приземлиться сразу двум вертолётам, поэтому один вертолёт делал круги над деревней, а второй загружали, стараясь мгновенно заполнить тяжеленными образцами, в него заскочило несколько работников, и вертолёт улетел в Ханты-Мансийск. После этого приземлился вертолёт, в него загрузили оставшееся оборудование и на его борту разместились последние работники. В этот период была такая неразбериха, спорили, кому, на каком вертолёте лететь. Дело в том, что второй вертолёт летел до Нягани. Обещали, что через пару дней их перевезут в Ханты-Мансийск. Геологи понимали, что в такие непогодные дни они могут попасть домой не через пару дней, а через пару недель. В процессе этой сутолоки Ирина вспомнила, что забыла в доме свой паспорт, хранившийся под клеёнкой на столе, поэтому помчалась в дом. Схватив паспорт, она выскочила из дома, спрыгнула с противоположной стороны крыльца, чтобы сократить путь, и приземлилась неудачно, вскочила, — в глазах помрачнело, упала. Очнулась, была тишина, моросил дождь. Сильно болела нога. Одежда становилась промокшей. Ползком перебралась в дом. Начались дни ожиданий, знала, что хватятся, когда все соберутся вместе в Ханты-Мансийске. Дожди шли не переставая. Желудок был пустой: столовая находилась в соседнем доме; предполагала, что там что-то осталось, потому что вертолёты ждали давно, но они прилетели сразу оба, поэтому на такие экстренные сборы никто не рассчитывал.
Студентка отломила крайние дощечки у стола, приложила их к больной ноге и крепко-накрепко замотала шпагатом и тряпками, вспомнив это из занятий по гражданской обороне. После этого смогла сползать в столовую, там, действительно, кое-что сохранилось, даже обнаружила три банки сгущённого молока. Практикантка рассчитывала, что вот-вот прилетит вертолёт, но его не было. Через несколько дней появился охотник с собаками, он уходил на зимний промысел в горы. У него имелась радиостанция — он пообещал, что передаст сообщение о больной своему руководству. Охотник выделил чуть-чуть продуктов из своих запасов, посетовав, что у него их не так много. Он торопился, поэтому сразу же удалился в горы.
Один из рабочих признался, что в те годы, когда он отбывал заключение в лагерях, ему пришлось однажды доставлять по тайге подобную поклажу. Он заявил, что у них не хватит силёнок унести студентку до деревни, до которой расстояние было более пятидесяти километров, поэтому он предложил сконструировать волокушу. Для этого срубили две берёзки толщиной у основания около десяти сантиметров, затем связали их, получилось в виде оглоблей для саней. В эту упряжку становился один человек, а двое в пристяжке помогали по бокам. Кроме волокуши, сделали носилки, которые были предусмотрены для преодоления водных препятствий, которых в маршруте было огромное количество. Ирина подсказала, что от деревни имеется хорошая тропа; девушку уложили на волокушу с носилками, и бригада отправилась в далёкий сложный маршрут.
За первый день удалось пройти всего пятнадцать километров. На второй день продвижение осложнилось, пошёл дождь. Геодезист чувствовал, что тропа уводит их в другое направление. В конце концов, решили идти без тропы, повернув в сторону деревни. Дождь усиливался. Путь преградила широкая река, — пришлось делать плот. Водную преграду осилили с большими трудностями. Дождь не прекращался. С деревьев обрушивались потоки дождевой воды. Промокли все до основания. Больная дрожала, пояснив, что она сильно замёрзла. Пришлось делать стоянку. Попытались разжечь костёр, но появилась новая проблема: оказалось, что спички у всех промокли. Положение становилось критическим. Иван, промокший до ниточки, не мог равнодушно смотреть на посиневшую студентку. Он отправился по берегу реки и вдруг обнаружил тропу; ускоренными шагами он стал быстро удаляться по этой тропе в глухие заросли с надеждой, что, возможно, она выведет к какому-нибудь пристанищу. Интуиция не подвела. В затаённых зарослях геодезист увидел строение. Приблизился — вокруг дома были установлены деревянные статуи разных размеров. Ивану приходилось встречать в Заполярье подобные мансийские святилища, но это было сооружено в древние времена. Сгрудившиеся почитаемые идолы были молчаливыми свидетелями вековых традиций коренных жителей этого сурового таёжного края. Они, словно застыли в вечном карауле, почернев от векового дежурства, хотя надёжно были защищены от дождевых потоков.
По всем признакам верующие здесь бывали и в далёкие времена, и совсем недавно; об этом свидетельствовали скопившиеся оленьи рога, которых сгрудилось около дома огромное количество. Очевидно, оставались от жертвоприношений. Внутри святилища выделялся идол, выстроганный из дерева, величиной он был в половину человеческого роста. На его голове возвышалась корона с многочисленными золотистыми блёсками. У входа стоял огромный глиняный кувшин с изображением идола для жертвоприношений, в котором виднелись медные и бронзовые монеты. Пол храма был устлан оленьими шкурами. Всё это навеяло далёкой древностью. Хотелось застыть в этой тишине вместе с идолами, которые и здесь расположились вдоль стен.
Иван обрадовался, увидев посередине жилища печь, на которой лежал коробок со спичками. Печка была заполнена дровами; геодезист вспомнил, что такой обычай существует в охотничьих сибирских избушках. Он зажёг дрова, они громко затрещали, повеселевший Иван отправился за своими путниками. Он возвращался радостно, шёл быстро, не обращая внимания на ливневые потоки, обрушивающиеся с ветвей задетых им деревьев. Наконец добрался.
Его сподвижники сгруппировались под густой елью. На волокуше лежала студентка, закрытая брезентом, её закутанная нога была неприкрытой. На неё скатывались с ветвей крупные капли воды. Рядом сидели съёжившиеся рабочие и помощник. На них обрушивались ливневые струи леденящей воды. Их страдальческие, скорбящие лица были фиолетовыми.
Бригадир скомандовал, что перекур закончился, он впрягся в оглобли, сдёрнул с места волокушу. Практикантка взмолилась, прося оставить её под деревом; она предложила идти им одним, а потом забрать её, когда перестанет дождь и появятся дополнительные помощники. Рабочие и помощник тоже отказались вставать, заявив, что натёрли ноги и дальше передвигаться не могут. Они стали упрашивать бригадира идти ему одному.
Глядя на посиневшие лица коллег, залитых струями леденящей воды, на их безразличные взгляды, Вицан вспомнил про страшную трагедию, которая случилась месяц назад в конце августа в соседней экспедиции, когда при такой же ситуации замёрзла бригада, состоявшая из четырёх человек. Замерзали они один за другим, пройдя три, пять километров, были мокрые, спичек не было, передвигаться не было сил, оставались сидеть в тундре среди кочек. Замёрз и бригадир Евгений Баранский, который имел уже приличный опыт, проработав семь лет, в апреле этого года был награждён медалью. Температура воздуха была около ноля градусов. Вспомнив тот ужасный эпизод, Ивану сделалось страшно.
Иван, вдохновлённый обнаруженным мансийским святилищем, громко заявил, что совсем рядом имеется дом, гам гонится печь. Все отнеслись к этой информации недоверчиво и безразлично. Геодезист резко потащил волокушу и заявил, что самостоятельно избу им не найти. После этих уверенных слов люди зашевелились, начали подниматься, потянулись за волокушей. У бригадира, словно появилось второе дыхание, он один тащил волокушу, его партнёры кое-как за ним успевали.
В доме было уже тепло. Люди, сгорбившись, продрогшие, молча входили в дом, озираясь и вглядываясь в армаду идолов, стоявших вдоль бревенчатых стен редкостного таёжного святилища. Все находились в каком-то заторможенном состоянии. Затащив носилки со студенткой, Иван отправился за дровами, которые находились под навесом вблизи дома. Возвратившись, Иван заметил, что работники начали отходить. Снимали одежду, выжимали воду, но на идолов не вешали, относясь к ним с большим почтением.
На второй день все заявили, что здесь нужно оставаться до тех пор, пока не прекратится дождь. Появилась новая проблема — закончились продукты. Три дня прожили в святилище. Иван каждый день проделывал маршруты по тропе, однажды он вышел на большое открытое кочковатое болото, усыпанное красной клюквой. Рано утром геодезист долго прислушивался к каплям дождя, вдруг он понял, что дождь не идёт. Поторопился на улицу, трава и деревья были покрыты инеем, температура резко понизилась, установилась хорошая погода, поэтому бригадир скомандовал готовиться в маршрут на болото за клюквой. Кое-как удалось уговорить ослабевших коллег продолжить маршрут. Добравшись до болота, все набросились на клюкву.
В какой-то момент донёсся гул. Все стали вглядываться в синеву неба, по которому проплывали белоснежные облака. Показался вертолёт, он сделал круг и приземлился рядом с людьми. Из дверного проёма выскочили бородатые мужчины, они подбежали к студентке и стали её обнимать. Это были руководители геологической партии, в которой проходила практику Ирина. После этого они загрузили в салон носилки и забрали геодезическую поисковую бригаду.
В дальнейшем Ивану Дмитриевичу Вицану довелось работать в должности начальника партии. Потом он возглавлял экспедицию в Тюмени, работал начальником экспедиции в Свердловске, ему было присвоено почётное звание «Заслуженный работник геодезии и картографии Российской Федерации». Много было сложнейших экспедиционных случаев у бывалого первопроходца, но чаще всего он вспоминал затерянное мансийское святилище: если бы не оно, то неизвестно, как закончилась бы его жизнь и жизнь находившихся с ним спутников.
Выжил в потайной женской келье
Начальник Свердловского аэрогеодезического предприятия Алексей Васильевич Духновский получил тревожную радиограмму из экспедиции, в которой сообщалось, что из бригады самовольно ушли студенты, проходившие производственную практику. В тексте было подробно описано место нахождения бригады. Духновский достал из сейфа топографическую карту и стал рассматривать местность, на которой бригада выполняла топографо-геодезические работы. Оказалось, что этот регион «окутан» потрясающими, трагическими событиями. Свежа была в памяти трагедия гибели девяти студентов из Уральского политехнического института под руководством Дятлова. В период расследования этого трагического случая в предприятие обращались следственные органы, чтобы выдали им топографические карты с подробной ситуацией. Духновскому однажды пришлось побывать с секретными картами разных масштабов и аэрофотоснимками у первого секретаря обкома партии А.П. Кириленко: он со своими помощниками интересовался местом, где погибли девять туристов. Предварительно начальник предприятия досконально изучил по картам местность, собрал все сопутствующие материалы.
Местность залесённая, заболоченная, — ориентироваться очень сложно. Деревень мало, большинство из них нежилые. Видимость открывается только с вершин Уральских хребтов, которые в большей степени каменистые с изобилием гигантских останцев. Некоторые из этих каменных нагромождений у жителей Крайнего Севера считаются священными. Восточные склоны хребтов покрыты более густым лесом, чем западные. Духновский при беседе с руководством обкома рассказал, что экспедиционные бригады часто обращаются за помощью к местным жителям — манси, которые живут в таёжных долинах рек в одиночных юртах, избах, иногда группируются по несколько семей. Часто манси работают в наших экспедициях оленеводами со своими оленями. Для экспедиционных работ манси являются прекрасными тружениками: среди россиян трудно подобрать людей, знающих условия сложной, таёжной жизни, удалённых от цивилизации, способных постоянно находиться в маршрутах в любую погоду, умеющих разжечь костёр в проливной дождь и преодолеть горную реку, а после этого не заболеть.
Перебрав карты, Духновский решил срочно ехать на местность, тем более в разгар полевых работ все руководители оказались в экспедиционных бригадах. Главный инженер Ю.А. Русаков вторую неделю находился в полевых бригадах Тюменского региона, там скопилось более семидесяти геодезических и топографических бригад.
К приезду Духновского в Ивдель собрались руководители экспедиции, начальники партий, бригадиры и проинформировали начальника предприятия о случае, который произошёл несколько дней назад. Два студента Томского топографического техникума проходили производственную практику. Бригада состояла из пяти человек: возглавлял бригаду опытный геодезист, в состав бригады входили оленевод, по национальности — манси (у него имелось тринадцать оленей), рабочий и два студента, которые в период приезда в экспедицию просили отправить их вместе в одну бригаду. Звали обоих Иванами, поэтому маленького ростом стали звать Ваней, а высокого — Иваном. Со своими обязанностями они прекрасно справлялись, отношения со всеми были нормальные. В процессе ежедневных маршрутов приходилось преодолевать огромные расстояния, к такому ритму студенты за два месяца привыкли, весь груз перевозился на вьючных оленях.
Три дня назад они вдруг попросили оставить их в палаточном лагере на три дня, чтобы заполнить дневники о производственной практике. Лагерь располагался около заброшенной юрты Собянина, на левом берегу реки Пелым. Бригада в усечённом составе отправилась на ближайший геодезический знак. Возвратилась бригада спустя три дня, поздно вечером, но студентов в палатках не оказалось. Обнаружили записку, которую вручили Духновскому, в ней было написано: «Нас не теряйте, мы решили вновь подняться в исток Лозьвы, побывать на месте гибели Дятловцев, а затем отправимся домой».
«Это безумие, — вырвалось у Духновского. — Туда более ста километров по тайге, без тропы». Выяснилось, что продуктов они взяли совсем мало. В Ивделе организовали центр по поиску студентов, несколько поисковых бригад отправились по разным маршрутам в сторону хребтов Урала. В первый же день в техникум отправили срочную телеграмму, чтобы выяснить у родителей, не появились ли сбежавшие студенты. Из Томска приехал директор техникума П.А. Болотов; он поведал, что прекрасно знает этих Иванов, — оба отличники и активисты во всех общественных делах. Духновский с Болотовым включились в поисковую бригаду, в которой проходили производственную практику потерявшиеся студенты. Всё снаряжение уложили на вьючных оленей и пешком отправились в стокилометровый маршрут. Передвигались по таёжным зарослям вблизи берега Пелым. Местность для передвижения оказалась весьма сложной: между стволами деревьев густые заросли кустарников и притом под ногами постоянно хлюпала вода. В этой заболоченной тайге было несметное количество комаров, которые с яростью набросились на приехавших в тайгу новичков. От надоедливых комаров отбивались олени и люди, особенно жалко было олешек, они утопали в болотной жиже, иногда вязли, падали, приходилось снимать сёдла и вытаскивать испуганных рогачей из грязи, а они в этот момент старались уткнуться своей головой под мышку людям, чтобы освободиться от впившихся беспощадных комаров.
В юрте Хандыбина, расположенной на левом берегу реки Пелым, обнаружили исхудавшего Ваню. Он рассказал, что после того, как они с другом ушли из бригады, прошло семь дней. Продукты давно закончились. Студент поведал, что они с Иваном в процессе учёбы в техникуме увлеклись туризмом и мечтали побывать в местах, где погибли девять туристов на Урале. Месяц назад при выполнении геодезических работ они находились совсем близко, и тогда друзья загорелись подняться на склон трагической горы, но производственные маршруты удалялись всё дальше и дальше — ушли далеко. Практика подходила к концу, поэтому решили уйти и посетить легендарные склоны Урала, чтобы рассказать друзьям об историческом перевале и сфотографироваться. Для этого маршрута долго готовились, но никому не говорили, зарисовали с карты маршрут и нанесли на схему все имевшиеся избушки и юрты, в которых планировали ночевать. Спальные мешки не брали, собирались за три-четыре дня добраться до хребтов. На третий день пошёл дождь, пытались идти, но с деревьев вода обрушивалась лавиной, одежда сразу становилась насквозь мокрой. В это время возникли разногласия, один стал настаивать перевалить через хребет и продолжить путь по долине Лозьвы, а второй предлагал идти по берегу реки Пелым до самых истоков, тем более появилась прекрасная тропа. В конце концов решили идти каждый своим путём и встретиться на склоне Уральских хребтов.
Иван отправился через водораздел к Лозьве, а Ваня по тропе устремился на север. В это время пошли дожди. При переходе через горную реку Ваня повредил ногу, порвал связки, наутро нога распухла, усилились боли, не мог ступить. По схеме поблизости должна быть юрта. С большими трудностями добрался до юрты и начал заниматься лечением. На костре грел воду и на распухшую ногу прикладывал горячие тряпки. Постепенно боли стали притупляться, в это время закончились продукты. Продолжать путь с больной нотой и без продуктов было бессмысленно.
По всем признакам, юрта была обжитой, поэтому студент надеялся, что скоро появятся хозяева, которые смогут оказать помощь. Летом приходилось несколько раз встречать местных жителей, они очень гостеприимные и в случае какой-либо беды всегда оказывали помощь. На это и рассчитывал практикант, но кочевники не появлялись. Единственным питанием была берёзовая чага, которая хранилась в юрте. Голодный и больной, пришелец постоянно кипятил воду, заваривал чагу и целыми днями наслаждался коричневым напитком. Через несколько дней наступила такая слабость и головокружение, что он с трудом приносил в котелке из реки воду. Положение становилось тревожным, когда услышал перезвон колокольчиков на оленях, обрадовался, что в юрту возвращаются хозяева. Увидев директора техникума, Ваня сник, поняв свою грандиозную провинность. Болотов, наоборот, находился в радостном состоянии, что Ваня жив. Студент рассказал о разногласиях со своим другом, поэтому сразу решили изменить направления маршрута. В первую очередь сварили уху и стали отпаивать исхудавшего практиканта. Передвигаться он не мог. Оленевод предложил студенту своего ездового оленя. Ваня уселся на рогача верхом, и бригада отправилась в дальнейшее путешествие. Неожиданно набрели на торную тропу, которая уводила караван на северо-запад в сторону Уральских хребтов. Движение приостановилось из-за проливного дождя.
В это время из соседней поисковой бригады по радиостанции «Недра», которую первый год стали внедрять в экспедиционных условиях, пришло сообщение, что манси обнаружили в потайной женской келье костлявого, долговязого, обросшего парня. Болотов с Духновским сразу изменили направление маршрута в сторону безымянного ручья. Через день состоялась встреча. Два Ивана бросились друг к другу навстречу и, обнявшись долго стояли, молча, со слезами на глазах. Мансийские жители рассказали, что крохотный домик, в котором поселился студент, у коренных жителей Крайнего Севера называется «Манькол» — маленький терем, в него приходят женщины в период родов и месячных. Домик сооружается в удалении от жилья. Избушка совсем маленькая, но в ней имеется всё необходимое для рожениц и менструирующих женщин.
Иван поведал, что после того, как закончились продукты, идти становилось сложно. Несколько дней шёл голодным, в день проходил совсем мало. В дождливую погоду не передвигался. Компаса не было, поэтому заблудился. Через семь дней набрёл на маленькое строение, скрытое в густых зарослях. Пол был устлан оленьими шкурами шерстью наружу. Студент удивлялся, для кого построена такая миниатюрная избушка, хотя в ней всё было предусмотрено, чтобы жить даже в холодное время года. Имелась печь и кое-какая посуда для одного человека. Практикант долю осматривал жильё с надеждой обнаружить что-нибудь съедобное. В подвешенном к потолку кожаном заплечном мешке вдруг он обнаружил юколу — вяленую рыбу, а в отдельном свёртке хранилось сушёное мясо, похожее на коричневые стручки фасоли. Иван набросился на ароматные мясные запасы, которые оказались даже слегка прокопченными. Все дни студент питался этими продуктами, стал готовиться к продолжению задуманного маршрута, предполагая, что Ваня уже ждёт его на склоне Уральских хребтов.
Дальше продолжили рассказывать манси. Одной молодой мансийской жительнице приспичило ночью рожать, она отправилась в этот потайной роддом. Приоткрыв дверь, она почувствовала в келье живое существо. Это существо зашевелилось, закряхтело. Испуганная женщина заревела, взмолилась и с визгом бросилась в стойбище. Через некоторое время около избушки появились собаки, они, громко лая, вращались около одинокого строения. Мужчины стали стучать в дверь, раздался оружейный выстрел, из домика выполз трясущийся человек. Мансийские охотники намерены были его застрелить — ведь этот наглец осквернил терем, которым имеют право пользоваться только роженицы и менструирующие женщины, но остановил расправу аксакал. Разожгли костёр и стали расспрашивать у долговязого парня, кто он, откуда попал в эти края. Перепутанный, плачущий студент, заикаясь, поведал, что он работает в экспедиции, заблудился, набрёл случайно на это строение.
Утром в стойбище появилась поисковая бригада, а затем подоспели и Болотов с Духновским. Все вопросы удалось уладить мирным путём. Больше всех обрадовался директор техникума, что его студент живой. Он сделал заключение, что Иван остался живым, потому что ему на пути попала эта женская келья с продуктами, иначе он бы не выжил.