Помоги проекту - поделись книгой:
— Мы тут ни при чём! Я клянусь! Как ты вообще могла такое вообразить? — Викиного ответа Анатолий не расслышал, она не повышала голоса, а подруга перешла на крик: — Никогда! Никогда бы я так не поступила! Разве я не понимаю, как это… — не договорив, она выскочила и наверняка врезалась бы в Анатолия, не отступи он ещё на пару шагов. Чуть сбавив стремительность хода, Шура кивнула и бросила через плечо: — Здравствуй, Толя. Твоя жена сумасшедшая, поздравляю!
Ответить он не успел, гостья просвистела мимо любопытствующей домработницы так, что у той лицо вытянулось от изумления. Поистине не знаешь, что ждать от женщины, которую все считают уравновешенной и разумной, когда она по-настоящему обижена. Но вот чем Виктория сумела так задеть подругу, Рубинов боялся даже предположить.
Жена покачивалась на любимой подвесной скамейке, имея абсолютно умиротворённый вид. Анатолий подошёл ближе, присел на корточки и расцеловал протянутые ладошки.
— Что это с Шурой? — спросил всё-таки.
— Да ну её! — пожала плечиком Вика, — разоралась, будто её сейчас в тюрьму упрячут.
— За что же это?
— Не бери в голову, — она поднялась, увлекая мужа за собой, — пойдём наверх! Я так соскучилась!
— Погоди-ка, — удержал её Анатолий, — надо обсудить кое-что.
— Вы сговорились? — Вика цедила слова, словно они с трудом просачивались сквозь зубы. — Оставьте эти заботы полиции! Вон, дружок твой с частным детективом носится, как с гениальным открытием! Хватит! Ничего не хочу слышать о расследовании, о беглецах и…
— Виктория! — возмущённо остановил её Рубинов, — выслушай меня.
Она скрестила руки на груди и высоко задрала подбородок, нарочито изображая внимание. Начал он напористо, не зря Дружилин накручивал, но по мере того как брови жены изгибались, а губы начинали подрагивать в сдерживаемой улыбке, накал речи гас, и завершающая фраза о необходимости анализов самому Анатолию показалась бездарной шуткой.
— Если угодно, Толик, обследуйся, а мне незачем.
— Викуш, — мямлил Рубинов, — нужно вместе, мы же…
Она не дала договорить, обвила талию мужа руками, приподнялась на носочки и тронула его губы своими. Отстранилась и весело объявила:
— Я здорова! Ты, следовательно, тоже, раз мы близки!
— Ты не можешь быть уверена, — настаивал, хмелея от её дыхания Анатолий.
— Могу! Я сдавала анализы уже после того как исчезла Дарья. Так что конспирологическая теория Севы — полная чушь!
Она снова потянулась к мужу, требуя поцелуя, но он отстранился, перехватив её руку, норовившую расстегнуть пряжку ремня.
— Погоди, милая, я не в форме…
— Форма твоя на зависть Казанове9, уж я-то знаю, мой король! — льнула она к Анатолию, словно гибкая лиана к стволу пальмы, — неужели ты откажешь жёнушке в такой малости, как…
— Вика! — голос Рубинова прозвучал жёстко, а пальцы, пожалуй, слишком сильно стиснули руку жены, та даже ойкнула от боли, — как ты можешь вообще? Сын пропал! У меня из головы не идёт вся эта история, а тут ты, как ни в чём не бывало, лезешь с нежностями.
— При чём тут голова? — Виктория выразительно посмотрела на отчётливый бугор в том самом месте, надеясь обратить ситуацию в шутку. Видя, что ход не удался, нахмурилась: — Найдётся твой Марик, погуляет и прибежит.
— Вы только послушайте, — обратился Рубинов к выстроившимся рядком орхидеям, — у этой женщины пропал единственный ребёнок! Единственный! А она…
— Ну, положим, уже не единственный. — Глаза Вики сузились, а между бровями образовалась довольно глубокая вертикальная складка, придававшая лицу решительный вид.
Собравшийся было уходить Анатолий замер, ловя взгляд жены:
— Что ты сказала?
— Я беременна, — произнесла она так, будто для неё самой это было новостью. Реакция же Анатолия оказалась предсказуемой. Он схватил Вику и принялся целовать её щёки, шею, ухо, висок — куда попадал. Она же отворачивалась, хохоча:
— Полоумный! Ну же! Пойдём в спальню!
— Когда ты узнала? Почему молчала? — шептал он.
— Боялась, ты опять будешь увиливать, — смеялась она, справившись наконец с пряжкой и молнией на его брюках.
До спальни так и не дошли, всё случилось прямо тут на узкой скамейке. Стоны и крики вполне могла услышать домработница, если б той взбрело в голову выйти в холл, но соединившихся в единый организм мужчину и женщину это совершенно не заботило.
Анатолий вынырнул из омута страсти не сразу, ещё не остыв, развернул жену лицом к себе — до этого она стояла, наклонившись, и цеплялась за скамью, чтобы удержаться на ногах — обнял одной рукой, другой стиснул умопомрачительно упругую, влажную от пота грудь. Когда дыхание выровнялось, и мир вокруг вернул привычные очертания, спросил:
— Ты не обманула? — Вика не ответила, лишь медленно покачала головой, словно жалея о сказанных в запале словах. Он поцеловал её в висок, прижимаясь ещё крепче к её разгорячённому телу, — вместе поедем в клинику. Ты когда собиралась? —
Жена вывернулась из его объятий, запахнула халат, села на скамейку и принялась разглядывать ссадины на ладонях. Рубинов приводил в порядок одежду, поглядывая на жену. — Не думай, что я тебе не доверяю, просто это счастье для меня. Теперь, когда столько всего приключилось, хочется положительных эмоций. Позволь мне пойти с тобой к врачу!
— Ладно, — она лизнула самую глубокую царапину и встала, — запишусь на приём. Тебе когда удобно?
— Всё равно. Чем быстрее, тем лучше.
Вика кивнула и, приняв из рук мужа поднятые им бикини, пошла к выходу. Рубинов смотрел ей вслед, покусывая губу. Радость уступила место тревоге. Что такое эта нежданная беременность? Уж не бонус ли за потерю Марка? Что если сын исчез навсегда? В кармане оброненного на дорожку пиджака заиграла мелодия вызова. Звонил Дружилин:
— Ты один?
— Что такое? — удивился Анатолий, — я уже поговорил, анализ на ВИЧ отменяется!
— Если Вика рядом, выйди из комнаты, — настойчиво бубнил Сева.
— Да один я! В саду. Чего всполошился?
— Новости. Хорошие. Но только никому!
Минуты три Рубинов прохаживался мимо шеренги орхидей, прижав трубку к уху — Bluetooth-гарнитуру забыл в машине. Пытался вклиниться в монолог Дружилина, но замирал с открытым ртом, уловив очередной аргумент. Пожалуй, да: он согласен подождать несколько дней. Главное, что с Марком всё отлично. Выпороть его стоило за такие фокусы, ну да ладно! Лучше не осложнять и так непростые взаимоотношения с подростком.
Завершив разговор, Анатолий отправился на задний двор. Здесь обычно собирались на барбекю. Поодаль стояла просторная беседка с выложенным в центре очагом, её окружал ощетинившийся молодой травкой газон. Скинув ботинки, мужчина ступил на ещё непрогретую землю. Хотелось бегать, подскакивать, петь, даже орать во всё горло от счастья. Что за день сегодня! Марик нашёлся, Вика беременна! Как совладать с этой радостью? Как держать себя в руках и притворяться удручённым? Поэтому и не пошёл наверх, хотя безумно хотелось в душ. Жена не должна ничего заподозрить. На этом настаивал детектив. Долбанный сыщик! Что он там себе вообразил? Думает, что она причастна к исчезновению Дашки? Так, во всяком случае, можно было понять из объяснений Севы. Завершив обход газона, Рубинов немного успокоился. Спасибо, хоть от него самого не скрыли, что сын в порядке, а уж Вика подождёт, она не слишком-то горюет. Обулся, пошёл вокруг дома, чтобы загнать машину в гараж. Вспомнился подслушанный разговор Вики с Шурой. В чём та оправдывалась? Надо бы поинтересоваться как-то исподволь. Но не сегодня. Сейчас он себя не сможет контролировать, слишком всё бурлит внутри.
Уже перед сном, растянувшись на кровати, он спросил жену, когда назначен приём у гинеколога, та сердито буркнула:
— В среду. В одиннадцать. — Лежала, отвернувшись, обиделась, что он не ответил на заигрывания.
— Милая, прости. Я сегодня больше не могу…
— Знаю я, чего ты не можешь. Зря я тебе сказала. Опять будешь осторожничать.
— Викуш… — улыбался он. Настроение было слишком хорошим, чтобы придавать значение капризам своей ненаглядной жёнушки.
— Вот найду себе другого, тогда узнаешь!
Ну, этим угрозам он не верил. Она его женщина. Только его и ничья больше!
Глава 8. Евгений Коровихин
Евгений не раз давал себе слово не размышлять о работе за рулём. Мало того что память об аварии, укравшей здоровье, прочно сидела в подсознании, реакция его существенно отличалась от необходимой в сложной обстановке. Но по дороге в Москву не получалось избавиться от мыслей о Захаровой. Откровения отца девушки ошарашили. Дарья ВИЧ-инфицированна! Этим легко объяснить её бегство от Рубиновых, хотя могла бы элементарно уволиться или хотя бы отпуск взять для обследований. Не зная обстоятельств невозможно строить предположения, а как их узнать? Беглянка круто законспирировалась. Одно понятно, перебирать клиники, куда могла попасть Даша, агентство не позволит, уступит это полиции. Действовать самостоятельно можно, но не ясно зачем. Работодателям такая гувернантка не нужна, скрывать от них полученную информацию было бы нечестно. Выходит, дело закрыто. Во всяком случае, для нанятого ими детектива.
На автомате глянул в зеркало заднего вида. Кто это там сигналит, такой нетерпеливый? Ну да, занял левый ряд, но ведь в правом — фуры, тащиться за ними совсем тягомотно. Прибавил скорость, постарался отвлечься от навязчивых дум.
Дело это для Коровихина стало необычным с самого начала — прежде не приходилось водить клиентов за нос. Мальчишку нашёл моментально, ещё до встречи с Дружилиным. Опрос друзей беглеца дал немного. Лишь один паренёк проболтался, что Марк вместе с мамой — Дашу принимали за мать мальчика — частенько заходил в гости к хромому сторожу. Тогда же Евгений нашёл в записях с камер разговор Марка с Лялиным. Детектив имел большой опыт в изучении беззвучных роликов, научился читать по губам. Он отчётливо разобрал слова мальчишки: «В среду после школы». Среда — тот самый день, когда Рубинов-младший не вернулся домой.
Тем же вечером Евгений поехал в спортивный комплекс. Домой к Лялину решил не заглядывать, чтобы не спугнуть подростка, если он действительно там. Машина была в порядке — ещё один маленький обман. Коровихин избегал встреч с клиентом, совершенно справедливо полагая, что тот откажется от услуг детектива-инвалида. Требовалось сначала добиться результатов, чтобы иметь козыри в руках.
К счастью, здание недавней постройки было оборудовано пандусами и просторными лифтами, Евгений свободно передвигался на коляске и по двору, и в помещениях. И хоть шансов догнать здорового человека у него было мало, Лялин убежать от моторизированного кресле не смог, хотя пытался. Вопрос детектива о Марке шокировал старика, тот заковылял с явным намерением спуститься по лестнице, куда Коровихину ходу не было, но современная манёвренная коляска уже через пару секунд перегородила ему дорогу.
— Ну что вы как маленький, её богу! — рассмеялся Евгений. — Я на вашей стороне, не сомневайтесь. Обещаю не сообщать в полицию, но обсудить кое-что нужно.
Лялин мотнул лохматой головой и жестом предложил пойти в его каморку. Там среди лопат, пластмассовых мётел и скребков состоялся их разговор.
Марик сбежал из дома в надежде, что его поступок привлечёт внимание полиции к исчезновению Захаровой. В этом парень не ошибся. Лялин сколько мог, отговаривал, но сообразив, что подросток в любом случае поступит по-своему, предложил пожить у него. Так паренёк будет под присмотром и в безопасности. Поначалу хотел позвонить Рубиновым, но передумал, опасаясь, что Марк всё равно удерёт из дома, но тогда уж неизвестно, куда заведёт его эта сумасбродная идея.
— Вы всё верно сделали, — кивал Евгений, — присматривайте за пацаном и дальше, а я постараюсь найти его гувернантку как можно скорее.
Решили поддерживать связь по телефону, и ничего не сообщать о сговоре ни родителям, ни мальчишке. Коровихин взялся за дело из-за Дарьи, а Рубиновым прежде всего нужен мальчик. Теперь, когда он нашёлся, о гувернантке могут на радостях и забыть. Придётся уговаривать их не сообщать об успешном завершении дела в агентство и заняться поисками девушки за свой счёт. Опыт телефонного общения с Дружилиным не позволял надеяться на понимание, поэтому Евгений решился на утаивание информации. Недельку потерпят, а дальше видно будет.
Вновь открывшиеся обстоятельства делали поступок мальчишки бессмысленным. Найдись сейчас Дарья, никто не позволит ей работать в семье. Поэтому-то Евгений прямиком отправился к Лялину домой. Жил тот в четырёхэтажной «хрущёвке» на последнем этаже. Пришлось карабкаться, проклиная советских строителей. А ведь ещё придётся вниз спускаться! Как же колченогий старик путешествует здесь два раза в сутки? Отдышавшись на площадке, набрал номер Лялина на мобильном, не стоит пугать «преступников» звонками в дверь. Вскоре его впустили в квартиру.
— Марик, это свои! — крикнул хозяин в сторону кухни и жестом пригласил Коровихина пройти туда.
— Здравствуй! А я тебя знаю! — сказал Евгений насупившемуся мальчугану. Хорошенько пораскинув мозгами. Он решился на откровенный разговор с сообщниками.
Марк слушал внимательно, на его подвижной физиономии эмоции сменяли одна другую: надежда, радость, печаль, решимость.
— Вы её нашли или нет? — спросил он строго, когда детектив замолчал.
— Не нашёл, но обещаю, что буду искать. Видишь ли, дружище, Даша жила в вашем доме, сколько могла. Но теперь ей требуется лечение, и мы не вправе мешать.
Мальчик покачал головой, глядя исподлобья на Коровихина:
— Мама не уехала бы тайком. Сказала бы мне обязательно. Её заставили.
— Возможно, — согласился Евгений, — выясним, не сомневайся. Но тебе нужно вернуться домой. Иначе твоего «похитителя» посадят в тюрьму.
Марк быстро глянул на Лялина, тот улыбнулся:
— Живи, сколько хочешь, не гоню. Но отцу надо открыться. Я бы с ума сошёл на его месте.
— Папа не сойдёт с ума, — набычился Марк, — он крепкий.
— Все мы крепкие до поры, — Евгений покосился на свои ноги, не поместившиеся под крохотным столом. — Давай так сделаем. Я поговорю с твоим отцом, сообщу, что с тобой полный порядок, но хочешь пожить вне дома. А ещё попрошу, чтобы не сообщал в полицию, что ты нашёлся. — Лицо мальчика просияло, и Евгений, пользуясь переменой в его настроении, настроил телефон на запись: — Давай, дружок, скажи пару слов папе, чтобы у меня были доказательства.
Как ни крепился подросток, а видно было, что он здорово переживает за отца, и хотя он говорил без подготовки, вышло довольно складно. Марк извинился за свой поступок, уверял, что чувствует себя чудесно, немножко соскучился, но домой вернётся только после того, как полиция разыщет маму.
— Будем надеяться, что этого хватит, — бодро объявил Евгений, не без труда поднимаясь на ноги. — Ох! И высоко же вы забрались, Лялин!
Пришлось посидеть в машине, пока руки перестали дрожать от напряжения. Избаловала продвинутая коляска! Надо всё-таки чаще ходить с палочками. Настроение было на удивление приподнятым. Пообщался с пацанчиком, точно горным воздухом подышал. Улыбался, вспоминая теплеющий взгляд мальчишки, когда речь заходила о Дарье. Хорошая она всё-таки, других дети так не любят. Не могла — верит паренёк — уйти, не предупредив. А что если он прав? Евгений щурился, глядя перед собой, и не заметил, как светофор переключился на зелёный свет. Сзади сигналили. Спиной чувствовал: костерят другие водители нерасторопного инвалида! Всё! Прочь посторонние мысли. Не хватало ещё, как в прошлый раз, схлопотать от слишком шустрого шашечника. Именно после встречи с Лялиным в спортивном центре Коровихина подрезал «джигит» на «Great wall», повезло, что отделался одним «фонариком». Потом четыре дня сидел дома безвылазно, пока брат занимался машиной.
Разговор с доверенным лицом клиента, так называемым Всеволодом Георгиевичем, который представлялся Евгению результатом скрещивания павлина с индюком, вышел смешным. Самовлюблённый адвокат — таких в агентстве называли «юрист в бумажных доспехах» — как оказалось, подозревал детектива в причастности к похищению отпрыска его шефа. Евгений, когда въехал в ситуацию, не смог сдержаться и хохотал до икоты. Дружилин — они встретились, как и в прошлый раз, у Евгения дома — немного смутился. Вида старался не подавать, гудел на одной ноте:
— А что прикажете думать? Больно ловко у вас всё получается. Полиция топчется на месте, а вы и парня нашли, и про Захарову всё разузнали…
— Да-а-а, — вытирал выступившие от смеха слёзы детектив, — ничего другого и не придумаешь! Ну, вы и фантазёр!
— С одной стороны, — нудил Всеволод Георгиевич, — представленная вами запись может немного успокоить родителей, но с другой… что если мальчика заставили говорить угрозами? Как убедиться в её подлинности?
— Нет ничего проще, — посерьёзнел детектив, — дам адрес, поедете и сами побеседуете с Марком. Возможно, вам удастся убедить его вернуться домой. Мне не удалось. Настаивать я опасался: как бы ни сбежал парень куда подальше, где не так комфортно, как под опекой у Лялина.
— А по телефону нельзя?
— Отчего же нельзя? Сейчас. — Коровихин вызвал по мобильному Лялина и, когда тот откликнулся, попросил передать трубку мальчику. — Привет, Марк, это я у вас был накануне… да, хромой. Тут с тобой хочет поговорить… — Евгений вопросительно глянул на Дружилина, тот поспешно подсказал:
— Дядя Сева.
— Дядя Сева хочет пообщаться… Нет он у меня дома, папы здесь нет. — Передав трубку Дружилину, детектив покатил из комнаты, сославшись на то, что захотел пить. Он действительно на кухне налил себе из термоса имбирного чая с лимоном и мёдом, заботливо заваренного племянницей. Подождал минут пять, наслаждаясь тонким ароматом, и двинулся обратно.
— Простите меня, Евгений Леонидович, — со вздохом сказал Дружилин. Разговор с мальчиком произвёл на него благотворное действие. — Надеюсь, вы понимаете моё беспокойство.
Коровихин кивнул, не желая развивать эту тему. Попросил лишь по возможности не закрывать дело, пока не найдётся Захарова. Сомнения в том, что она исчезла по своей воле, всё-таки оставались.
Проводив Дружилина, Евгений перебрался на диван и, растянувшись почти во всю его длину, уставился в потолок. Ожидаемое ощущение одержанной победы не приходило. Всё на первый взгляд сложилось удачно: клиенту невдомёк, что детектив утаивал от него информацию о мальчике. Тому тоже неизвестно, что хромой дядя давно его вычислил, опекун-доброволец не проболтался, что делает ему честь. Похоже, Всеволод Георгиевич уговорит папашу пока не закрывать дело в полиции и соответственно не сообщит в агентство, значит, можно спокойно заниматься поисками Дарьи. Откуда взялось противное чувство недовольства собой?
Дежавю! Такое было однажды. Снова и снова прокручивая в голове слова подростка о его гувернантке, припоминая мнение работодателя и полицейских, Коровихин ловил себя на мысли, что история повторяется прямо по Гегелю: один раз как трагедия, второй…10 Было что-то комичное в этом деле: суета вокруг сумасбродного мальчишки, бегство прислуги, скрывавшей опасную болезнь… Тогда как в прошлый раз случилась самая настоящая трагедия, едва не разрушившая жизнь нескольких человек. Для некоторых обошлось, а вот Дарья… Сознание детектива словно электрическим разрядом пронзила догадка: в прошлый раз точно также все были уверены в том, что Дашка по собственной воле пошла на это, никому и в голову не приходило считать её жертвой! Евгений зарылся пальцами в густых волосах, стискивая виски ладонями, словно опасался, что череп разорвёт от нахлынувших воспоминаний.
Брат Миха, Мишка-зайчишка, как называли его в семье, собирался праздновать семнадцатилетие. Тянуло парня на приключения — упрашивал родителей снять ему коттедж для праздника с друзьями и подружками. Отцу такая идея совершенно не нравилась, за детьми мэра следят с особым вниманием, даже незначительное нарушение порядка так раздуют в прессе, что утомишься опровергать. Предлагали имениннику отметить дату за рубежом, но Михины приятели не имели для этого финансовых возможностей, а вывезешь их скопом, найдутся желающие обвинить мэра в растрате средств из городского бюджета. После долгих препирательств Мишка согласился провести день рождения дома, но потребовал самостоятельности. Родители обещали уйти на вечер при условии, что за малолетками присмотрит Женя. Студенту юридического факультета, уверенно идущему на красный диплом, они доверяли. Это был компромисс, устроивший обе стороны. Мнения старшего сына не спрашивали.
— Повеселишься с молодёжью! И нам спокойнее будет, — с наигранным оптимизмом вещала мама.
— Братуха, главное, родакам скажи, что согласен, а сам можешь валить на все четыре, мы и без тебя справимся! — лукаво подмигивал Миха.
Евгений честно дождался прихода гостей — ребят и девочек из десятого — выпускного тогда — класса. Все, кроме одной, частенько торчали у Мишки. Брат представил новенькую:
— Захарова. Сохнет по мне.
Она смущённо отвела глаза, не возразила, но и не подтвердила наглое утверждение. Оделась Даша куда скромнее одноклассниц. Платьишко было нарядным, но не в тренде, покупали так, чтобы можно было надеть к любому торжественному случаю: и в театр, и в гости, и на школьную дискотеку. Ёкнуло сердце у Жени: такой растерянной выглядела Захарова, так вздрагивала от громких возгласов и сальных шуток. Или это уже после всего случившегося ему казалось, что предчувствовал, чем обернётся праздник? Прав был Миха, скучно стало продвинутому студенту среди толпы распоясавшихся подростков, их плоские остроты и претенциозные рассуждения до чёртиков раздражали. Списался в «Одноклассниках» со школьным товарищем, с которым давно не виделись, и сбежал. Было ли это безответственностью? Ведь родители понадеялись на него. Нет, скорее, беспечностью. Не мог Евгений предположить, что приятели братишки так далеко продвинулись в отношениях с девушками. Каких-то пять лет разница, а совершенно другое поколение. Он-то судил по себе, по своим школьным годам. Тогда взять девушку за руку уже было верхом отваги. Или он рос безнадёжным «ботаником» и дружил с такими же? Так или иначе, но, вернувшись домой спустя три часа, старший брат именинника попал в иной мир.
Подходя к двери, удивился отсутствию музыки, даже засомневался, что молодёжь продолжает тусить: ушли гулять, что ли? Открыл дверь. В нос ударил запах алкоголя — в прихожей разгрохали пузырь с дорогущим виски. Здесь же стоял бледный, словно его в муке обваляли, Михин дружок Рома. В руках у него был веник и совок с осколками.
— Девчонок полон дом, а ты убираешься! — весело сказал Женя. — Джентльмен!
Поделиться книгой: