Перепутье

В ее словах было зерно истины, но здоровый скепсис во мне все же остался.

Однако развить тему мне не дали те две девушки, которые скрылись в примерочной. Они вышли и улыбаясь приблизились ко мне.

— Мистер Нейман, вы не могли бы уточнить, что именно желаете приобрести? — я смотрел на них и не мог не хмуриться. Мне четырнадцать лет. Старше, чем на свои четырнадцать я не выгляжу, почему вокруг меня носятся? Только потому что я Нейман? Думать было лень, да и незачем. Какая разница, на самом деле, почему они мне улыбаются, если сейчас мне помогут нормальную одежду приобрести.

— Все, мне нужно все, — тихо проговорил я. — Хочу полностью обновить гардероб. Это можно устроить?

— Конечно, — уровень улыбок зашкалил. Самое главное, все улыбки были абсолютно искренние. Ну еще бы, ведь от меня зависят их комиссионные.

Меня подняли, утащили в примерочную, где я оглянуться не успел, как остался в одних трусах и носках. Дальше была череда примерок: меня вертели, что-то поправляли, что-то застегивали, сразу браковали, или выгоняли из примерочной, чтобы оценила пившая чай Ванда. Ванде было плевать, она меня в чем только не видела, но она заставила себя серьезно подойти к этому делу. Через несколько часов, а прошло действительно несколько часов, я стал обладателем вполне приличного гардероба. Именно здесь я оценил преимущество того, что одежда, подобранная на тебя, а не переделанная из другой — это две большие разницы. Интересно, а как это будет ощущаться, если те же рубашки мне не подберут, а сошьют исключительно по моей фигуре? Хотя зачем думать, достаточно вспомнить студентов с Первого факультета. Одежда на них всегда смотрелась как вторая кожа. Много я не брал, подозревая, что в конце следующего года мне все равно снова придется устраивать шопинг. Все-таки я еще расту.

Когда меня выпустили эти пираньи торговли, на улице уже начало смеркаться. В магазине любезно вызвали для меня такси, куда загрузили свертки с покупками, Ванду и меня. Для начала я завез Ванду домой, потом заскочил еще в пару магазинов, попросив таксиста подождать, а уже потом отправился в поместье.

Когда мы доехали, уже совсем стемнело. Расплатившись с водителем, я кое-как затащил в гостиную все свои покупки. С гномом мы опять разминулись, хотя я не видел в этом ничего страшного. Сумка с камнями все так же лежала в кресле, где я ее бросил.

Поужинав, я разобрал покупки и уложил чемодан. На этот раз я еду в школу не в одних носках, хоть это радует.

Пока я собирал вещи, взошла луна. Я уже хотел было укладываться спать, как в дверь моей комнаты постучали, и на мой удивленный разрешительный возглас вошел укутанный в халат Эдуард.

— Я решил, что раз уж ты знаешь про то, кто я есть на самом деле, то, можно и поговорить, — он сел в кресло и внимательно меня осмотрел.

— Почему из тебя пытались сделать оборотня? — я не хотел вот так начинать этот разговор, но этот вопрос был действительно самым важным для меня. В принципе усталость брала свое, и я вообще не хотел начинать никакой разговор. Каково же было мое удивление, когда мой, казалось бы, невинный вопрос вогнал облаченного в халат Эдуарда в краску.

— Меня пытались вылечить, — наконец выдавил он из себя, запнувшись на последнем слове.

— От чего тебя пытались вылечить столь странным способом? — сказать, что я удивился, это скромно промолчать. — Ты где-то умудрился древнюю чуму подхватить?

— Не говори глупостей, какая чума? Я заболел этой такой же древней, как чума, болезнью, посетив в своей бурной юности храм Венеры.

— Ты что в борделе сифилис подхватил и тебя вылечить не смогли? — мои глаза расширились до абсолютно круглого размера.

— У каждого бывают плохие дни!

— Но не до такой же степени.

— И вообще, это был не сифилис, а гонорея, — взвился Эдуард.

— Ладно, допустим. Допустим, ты заболел, но это никак не оправдывает наших родственников в их решении сделать из тебя оборотня.

— Они хотели меня спасти, потому что обычная терапия, проверенная и эффективная на многих людях, никак не помогала.

— Тогда почему ты стал каким-то неправильным оборотнем?

— Понимаешь, что-то в тот день пошло не так. И напряжение скакало в лаборатории, и четыре специальных зелья все как одно испорченными оказались, потому что холодильник сломался, а мы его не проверили утром, и отец голос потерял и не мог нормально заклинание прочитать, в общем, много чего произошло. В итоге, я стал тем, кем стал: обычным волком, только в полнолуние превращающимся в человека. Точнее нет, не так: в ипостаси волка я вполне себя осознаю, лишь изредка позволяя животным инстинктам брать надо мною верх.

— А почему испытания эти нельзя было перенести в более подходящий для этого день?

— Я умирал, — он пожал плечами, будто дела давно минувших столетий никакого отношения к нему не имели. — Ритуал обретения нужно было проводить исключительно в полнолуние, а вера в то, что я проживу еще хотя бы сутки была практически нулевой. Наш семейный эриль и доктор дали мне около девяносто девяти процентов на то, что рассвет я уже не встречу. Как-то так.

— Угу, — меня начали терзать смутные сомнения, что с Эдуардом Фолтом что-то не так. Принимать за аксиому то, что этот человек просто неудачник мне не хотелось. Фантастично это как-то. — А от древней болезни, подцепленной в борделе, ты хоть излечился?

— Увы, нет.

— Ага. Нет, значит. Я стесняюсь спросить, но от чего ты умер? — я приготовился уже ничему не удивляться.

— От этой самой болезни и умер. Но, одновременно с этой неприятностью, случившейся со мной лично, начался пожар в лаборатории, и мое тело не смогли забрать, потому что спешащий ко мне отец сломал правую ногу и, плюнув на мое тело, в переносном смысле, конечно, покинул лабораторию и не смог меня достойно похоронить, как подобает принцу. Надо сказать, сейчас я рад этому обстоятельству, как был рад и тому, что пожар все-таки ликвидировали до того момента, как огонь распространился до вивария.

— Ты хоть сейчас-то вылечился? — единственное, что я мог у него спросить после того бреда, который я только что услышал.

— Ну, да-а-а, — протянул он. — Оказывается смерть — это панацея.

— О-о-о, — только и смог сказать я. Смерть — это действительно панацея от абсолютно всех болезней. Интересно, как Прекраснейшая все-таки его забрала? Про то, как она это сделала — это отдельный разговор. Чтобы такой смертью умер один из Фолтов? Хотя тут стоит подумать. Обычно через столько лет она никого не отпускает обратно, а тут буквально выкинула из своего царства. Что он там все-таки натворил?

— Как ты смог вернуться? — задал я вертевшийся на языке вопрос. — Точнее, как Прекраснейшая смогла тебя отпустить? Насколько я помню, мой далекий прадед рассказывал про нарушения баланса в мирах, а два сильных неучтенных Темных — это мягко скажем перебор.

— Ну, — во второй раз за этот вечер смутился Эдуард. — Я не попал за Грань.

— Это как? — я аж подпрыгнул на своей кровати.

— Оборотни, эльфы и вампиры не могут переступить черту и остаются в астрале, или в мире Теней, как тебе будет удобно.

— Там, где живет Беор?

— Там, где жил Беор. Но это не суть. Мир Теней не слишком населен, учитывая среднюю продолжительность жизни вышеперечисленных индивидов. Поэтому тебе и удалось быстро привести меня обратно. Я кстати так и не понял, как у тебя это получилось. Подобных ритуалов не было во времена моей, так сказать, жизни.

— Даже не надейся понять. Я сам не понял. Как ты говорил? Что-то в этот день в лаборатории пошло не так. То напряжение скакало, то я в ботанике запутался, то Дэрик не доследил. В общем, получилось то, что получилось.

— Я думаю, мы с тобой попробуем воссоздать его, так, на всякий случай, — задумчиво проговорил мой родственник.

— А почему тебя Дэрик не узнал?

— Император Дэрик не мог меня узнать, потому что умер за двести один или двести два, я точно не могу сказать, года до моего рождения, — меня начало уже тошнить от его нудной монотонной тягучей детализированной речи. Все же речь Дэрика была удобоваримее. Я зевнул.

— Ты же рядом с ним несколько месяцев обитал, как ты прятался? Чтобы он тебя вот в этом виде не застукал? — я внимательно осмотрел своего родственничка, в который раз поразившись его абсолютно идеальной внешности.

— Когда я находился в ипостаси человека, то вполне мог открыть клетку и уйти туда, где меня никто не заметит. Его величество редко обращал внимание на то, что творится в виварии, поэтому просто не замечал моего отсутствия, — я покачал головой и снова зевнул, едва не вывихнув челюсть.

— Что за чушь ты нес в том городе, кстати, интересно узнать, что это был за город, где нас всех чуть в протекторат не загребли? Ты же мог сразу его нейтрализовать, да ты много чего мог сделать, уж наверняка ты маг покруче меня, раз этак… в тысячу. Да и не только меня, — глаза закрывались сами собой, но я продолжал вести допрос этого так странно появившегося у меня родственника.

— Я практически все время, кроме нескольких ночей полнолуния провожу в шкуре волка, — Эдуард слегка наклонил голову набок и слегка улыбнулся. Неужели ему удобно сидеть так прямо с гордо задранной головой? — При этом, Деймос, я все прекрасно осознаю. Я могу думать, рассуждать, наслаждаться хорошей литературой, но… Я ничего не могу сказать, не могу поделиться своими мыслями…

— Тебе скучно, — прервал я Эдуарда. Неправильный оборотень тяжко вздохнул и кивнул.

— Да, мне скучно. Ты прав, я мог в любой момент отправить бравого стража порядка заниматься своими делами, кстати, мне понравилось, как он себя вел. Если бы Империя все еще существовала, — он прервался на секунду, а в его голосе прозвучала горечь, — да, если бы существовала, я бы непременно отметил этого протектора. И те бандиты, от которых мы ушли, не представляли для меня большую проблему. Даже в образе волка я владею некоторыми умениями, и в случае большой необходимости могу применять магию. Не в полноценном качестве, конечно, но кое-что я собой представляю. Однако мне было интересно посмотреть, как ты поведешь себя в непредвиденной ситуации, и да, мне захотелось немного развлечься, потому что мне скучно. — И все-таки Эдуард довольно нудный тип, отметил я про себя, почувствовав, что не могу уже разлепить глаза.

— Извини, но я жутко хочу спать, я так устал.

— Конечно, Деймос, спи. Я посижу здесь, если ты не возражаешь.

— Кстати, пистолеты ты зарядил? — задал я последний вопрос уже сквозь сон.

— Да, конечно.

— А зачем? Это же был бы такой удачный повод отказаться от этой нелепой дуэли?

— Когда на кону стоит честь Семьи, как можно даже думать о таком? — казалось, Эдуард был шокирован. Вот же не было печали, у меня теперь кроме совести, которую успешно Рейн восполняет, еще и древний бескомпромиссный моралист появился, умерший от гонореи, ага.

— Ты вступился за Реггана…

— Мальчиков нельзя избивать, — наставительно произнес моралист. — Небольшое телесное наказание не повредит, но избивать недопустимо. Они могут вырасти слабыми.

— Рег не слабый, он сильный.

— Что удивительно с таким-то отношением, — я не дослушал Эдуарда и провалился в самый настоящий полноценный сон, впервые за эти страшные дни.

Глава 4

— Деймос, просыпайся, — я с трудом открыл глаза и увидел склонившегося надо мною крестного.

Увидев, что я проснулся, Алекс отошел от кровати и сел в кресло, стоящее рядом. Пока я приводил себя в вертикальное положение, крестный не отводил от меня своего пронзительного взгляда.

— Привет, — голос звучал хрипло, а еще мне очень хотелось пить.

— Как ты? — Алекс выглядел усталым и обеспокоенным. Сейчас он выглядел практически на свой биологический возраст.

— Нормально, — я наконец сел на кровати и протер ладонями лицо. Голова болела и немного кружилась. — Сколько сейчас времени?

— Половина десятого, — сразу же ответил мне крестный.

— Отлично, — я провел рукой по волосам и слегка в них запутался. Я даже и не подозревал, что мои волосы выросли настолько.

— Дей, почему ты не связался со мной? Почему не сказал, что остался в поместье совсем один?

— Я был не один, со мной всегда был Гвэйн, к тому же в доме полно кобольдов. Я всего пару раз смотался в Жильну, чтобы приодеться. Мне Ванда помогла постичь искусство шопинга и показала, как не заблудиться в трех улицах и десятке магазинов.

— Это было неразумно и опасно, — нахмурился Алекс, скрестив руки на груди.

— Не опаснее практики, — я пожал плечами. Дурацкая привычка, но я все никак не могу от нее избавиться, так же как от привычки грызть ногти. — Мой портрет тщательно охранялся Аресом, поэтому почти никто не знает, как выглядит наследник Неймана, а на самого Ареса, я не слишком похож. Меня даже не сразу в магазин пустили, тот, который для самых бедных богатых.

— И все же ты мог мне сообщить.

— Как? Голубей послать? Так у меня их нет, а телефоном я как-то не обзавелся. Да и зачем он мне? — Я встал на ноги и оглядел себя. Вчера я умудрился уснуть в верхней одежде, которая сейчас напоминала тряпку. Учитывая, что это все еще была одежда отца Ванды, тряпка была очень больших размеров. — Ты приехал, чтобы забрать меня в школу? — Я не стал раздеваться перед Алексом, почему-то не хотелось показывать лозу. Точнее, не хотелось потом долго объясняться и оправдываться. Надоело.

— Тут такое дело, — Алекс вздохнул и сел прямо. — Я просто приехал тебя навестить. Ты ж знаешь, что можешь не ехать в школу?

— Что? — я резко развернулся и посмотрел на крестного. — Почему?

— Потому что на тебя свалились дела Неймана, которые, хочешь ты этого или нет, а решать придется.

— У отца, как я понял, была куча поверенных, вот пусть и решают. В конце концов, их благосостояние напрямую зависит от моего.

— Ты сейчас глава Рода Нейманов и многие вещи ни один поверенный решить без твоего участия не в состоянии.

— Так пускай пытаются. Или пускай маму выковыривают из ее скорлупы, если у них это получится. Тем более в завещании так хорошо прописано, что до моего совершеннолетия все дела ложатся на плечи моей матери…

— И, тем не менее, в законе существует исключение: если учащийся принял на себя обязанности главы семьи, он вправе не заканчивать обучение. Браслет я с тебя сейчас сниму, а остальное… тебе решать, — Алекс встал со своего кресла и посмотрел на меня, как мне показалось, с небольшим укором.

— А что тут решать? — я снова сел на кровать и сгорбился. — Я нестабилен. Сейчас уже не так, как было пару дней назад, но до зоны комфортности далековато. Знаешь, так получилось, что позавчера я потерял контроль… К счастью невинных жертв не было, — быстро сказал я, видя, как вскинулся Алекс. — И да, браслет оказался бесполезен.

— Он не рассчитан на Темных.

— Я смотрю в этом мире все сделано для всеми любимых Темных. Их настолько ненавидели, что за столько лет забыли об элементарной безопасности, — я усмехнулся. — Вот скажи, где-нибудь ведется подсчет популяции Темных? Просто хотя бы ради интереса.

— Я думаю, приблизительно ведется.

— И почему с этим никто ничего не делает? У кого не спроси, никто даже не помнит, что это за особь-то такая и как вести себя с ней один на один в замкнутом пространстве два на два метра.

— Плакать и молить о пощаде, — улыбнулся уголками губ крестный. — Тебя что больше задевает, что о Темных мало знают, или что Темных нельзя контролировать? — он, усмехнувшись, смотрел на меня.

— Меня все задевает. Почему ты лично со мной никогда не занимался? — я, нахмурившись, смотрел на крестного.

— Потому что ты Фолт, — Алекс в который раз тяжело вздохнул.

— Как будто это многое объясняет, — хмыкнул я. — Ты Темный, я Темный, какая между нами разница?

— На самом деле огромная. Ты знал, что Фолты занимались селекцией и любили экспериментировать над собственными генами?

— О, да. Поверь, я знаю, что эти психопаты еще и не такое творили.

— Как бы ты сейчас ни называл своих предков, в итоге вы получились забавными зверушками, с оригинальным набором генов, и тем самым являющимися абсолютно уникальными, повторимыми только в своих детях. И я понятия не имею, на что ты способен. Только то, что вы, Фолты, не восприимчивы ни к одному зелью, говорит о многом. Именно поэтому я не спорил с Анной, когда она настаивала на твоем обучении в школе. Самое безопасное для тебя, чтобы ты был рядом со мной, на виду. Я не могу тебя учить, Дей, я не знаю как. Но помочь тебе, если ты перестанешь справляться с собственной магией, мне вполне по силам. Так ты намерен вернуться в Вольфнест?

— Естественно. Зачем я еще столько одежды покупал? — я кивнул на чемодан, уложенный накануне. Уложенный по всем правилам, которые я никак не мог освоить прежде. Арес был бы доволен.

— Тогда собирайся. Тебе в душ не мешало бы сходить. Я подожду тебя в малой гостиной. Полагаю, нам стоит позавтракать, а затем уже отправляться в школу.

— Как скажешь, — я протянул ему руку, с которой Алекс снял все равно неработающий браслет.

Когда крестный вышел из комнаты, я направился в туалет, затем умылся и переоделся. В моей комнате не было больших зеркал, и я не мог сказать, идет мне новая одежда или нет. Оглядев комнату, проверив напоследок, что ничего не забыл, я подхватил чемодан и спустился вниз. В малой гостиной кроме крестного обнаружился один из кобольдов.

— Ту одежду, в которой я был вчера и сегодня утром, постирать, погладить и передать мистеру Грею, владельцу бакалейной лавки в Жильне.

— Однако, — крестный отложил газету и посмотрел на меня с уважением.

— Что пишут? — я кивнул на газету, и налил себе чаю. Подумав, намазал тост маслом и сел за стол.

— Ничего нового, — Алекс решил позавтракать более основательно. Когда он вернулся к тарелке с кашей, я взял газету и, раскрыв ее, углубился в чтение.

Я никогда раньше не читал газет и с трудом представлял, что же творится в этом мире. Про весь мир не знаю, но в Шории творилось что-то явно нездоровое. Об этом мне неоднократно говорил Рей. Я закрыл газету и внимательно осмотрел первую страницу. «Новости Шории», название прямо говорящее. Газета была не слишком толстой, но и не две странички. Снова открыв ее на той странице, где я только что читал про забастовку работников порта, я прочел заметку до конца. Перевернув страницу, я наткнулся на обсуждение нового законопроекта нашего парламента, в котором предлагалось всем магам, в обязательном порядке, пройти обязательную регистрацию в местных администрациях, вписать в паспорта каким даром обладает данный гражданин и носить отличающую магов от обычных людей эмблему.