Северус

— Тогда почему вы учите нас в любом случае использовать палочку? Это же ставит нас в зависимость от нее.

— Мистер Снейп…

— Вингардиум Левиоса, — Ворон тщательно проговорил заклинание и выполнил плавный жест рукой, направляя в сторону лежащего на столе пера теплую волну заклятья, возникшего где-то в кончиках пальцев.

Перо оторвалось от поверхности стола и на несколько секунд зависло в воздухе. Удержать его было гораздо сложнее, чем когда валет использовал палочку, но то, что заклятье вообще получилось, заставило Ворона кивнуть головой.

«Нужно сегодня же проверить свои каналы и резерв, что-то не хочется мне зависеть от палочки. Она может сломаться, потеряться, да ее могут просто украсть», — мрачно подумал Ворон, убирая палочку в сумку.

Профессор Флитвик с минуту молча смотрел на слизеринца, а когда прозвучал колокол, распустил класс, попросив Снейпа остаться.

— Мистер Снейп, вы первый на моей памяти ученик, который не пытается идти по более легкому пути. Я могу предложить вам позаниматься дополнительно. В беспалочковых вариантах существуют некоторые особенности — в частности, в жестах. Так что, если вас это заинтересует…

— Благодарю, профессор, — Ворон немного растерялся, но упускать такой шанс было глупо.

— Тогда как насчет пяти часов в понедельник и четверг?

— Сегодня у нас четверг?

— Позанимаемся до ужина, а там посмотрим. А сейчас идите, отдохните.

Ворон кивнул и вышел в коридор, столкнувшись с Лили Эванс.

— Профессор тебя не наказал? Ты зачем начал спорить?

— Я не спорил с ним, — Ворон двинулся по коридору, размышляя о том, как бы попасть в гостиную Гриффиндора. — И нет, меня не наказали, хотя… дополнительные занятия — это как посмотреть, может, действительно наказали. Лили, а где вы расположились? Я имею в виду гостиную твоего факультета.

— Не знаю, можно ли показывать тебе вход — ты же не с Гриффиндора, — нерешительно пробормотала Лили.

— Брось, — Ворон улыбнулся и лукаво взглянул из-под челки. — Все равно пароли постоянно меняются.

— Да, наверное, — Лили двинулась к лестнице. — А что с твоими волосами?

— Обрезал, — честно признался Ворон. — Они мне мешали.

Гостиная встретила валета и Эванс теснотой, невероятным гамом и бьющим в глаза алым цветом. Ворон прямо на пороге почувствовал, что у него начинается мигрень.

— А что здесь делает этот змееныш? — печально знакомый голос вывел Ворона из ступора.

— Змееныш провожал девочку, — бросил он Поттеру. — А сейчас он уходит, не беспокойся, — и Ворон выскочил из портрета, заменяющего гриффиндорцам дверь.

Оставалось полтора часа до времени, назначенного ему профессором Флитвиком.

Он решил спуститься в подземелье и оставить там вещи, чтобы не таскаться с сумкой по всему замку.

Когда он вышел из спальни в гостиную, то столкнулся с Люциусом Малфоем.

— Ну и что, узнал, почему так распределяют учеников Хогвартса? — не удержался от шпильки староста.

Ворон остановился и начал задумчиво рассматривать возвышающегося над ним Малфоя. Ему очень сильно захотелось поиздеваться над этим лощеным аристократом. Время у него было, поэтому валет сел на диван и, скорчив несчастную мордочку, кивнул.

— Да, кажется, я понял. Всё, как везде, решают деньги.

— Что? — Люциус уставился на мальчишку.

— Скорее всего, но это мое личное мнение, до того, как происходит распределение, родители или опекуны в письменном виде заявляют, где именно они хотят видеть своих детей, и соответственно оплачивают выбранный факультет. А Шляпа всего лишь озвучивает в торжественной обстановке заранее распределенные места. И теперь я даже не знаю, смогу ли столько лет учиться на Слизерине — а вдруг родители не потянут оплату? — Ворон демонстративно одернул свою старенькую мантию.

— Снейп, ты с ума сошел? — Люциус лихорадочно решал, что ему делать, и поможет ли молоденькая целительница, которая была представлена старостам накануне.

— Признайся, перед распределением первокурсников бывает еще перераспределение тех, чьи родители внезапно разорились или, наоборот, разбогатели? Может, мне нужно привыкать к мысли, что я здесь только временно?

— Я не понимаю, откуда тебе в голову вообще приходят подобные мысли?

— Нет? Ну, ты меня успокоил. Я очень сложно привыкаю к новым местам. А ты что, думаешь, что дело совсем не в деньгах? Я вот могу с полной уверенностью заявить, что самый дорогой факультет — Хаффлпафф. Посуди сам, их никто никогда не трогает, их помещение находится в самом защищенном месте замка — в центре. В распоряжении студентов Хаффлпаффа весь обслуживающий персонал Хогвартса… Кстати, а ты в курсе, что эти ребята живут рядом с кухней? Их декан напоминает наседку, которая за своих цыпляточек порвет любого. А определение «личностных особенностей» придумано специально, чтобы другие сильно не завидовали.

— Снейп…

— Что, сложно поверить, что твоим родителям не хватило денег на столь комфортный факультет для своего ребенка? Могу тебе подсластить горькое зелье правды — Слизерин идет на втором месте. Смотри, — Ворон обвел рукой изысканный интерьер гостиной. — Красиво, дорого, но… Мы живем в подвале! Так что нашим предкам просто не хватило денег, чтобы обеспечить нам более комфортное существование.

— Снейп! — Люциусу хотелось только одного — чтобы мальчишка, наконец, заткнулся, но тот делать этого не собирался.

— Да не переживай, я понимаю, что это обидно, но я сам рад хотя бы тому, что попал на Слизерин. Уж не знаю, кто меня пожалел. Может, богатые родственники, которые, правда, были не настолько богаты, чтобы оплатить Хаффлпафф, а может, им просто денег было жалко. После Слизерина идет Равенкло: строго, аскетично, и статуя посреди гостиной. Ну, и самые нищие — Гриффиндор. Там вообще ни на что денег не хватило. Тесно, шумно, а цветовое решение гостиной наталкивает на мысль, что материал для обивки по остаточному принципу распределяли, или на этом факультете готовят наемных убийц.

— Почему? — Люциус почувствовал, что еще немного, и помощь понадобится ему.

— Там все алое! О каком душевном комфорте может идти речь, если тебя все время окружает алый цвет? Так что ничего удивительного, что они такие агрессивные.

— Откуда ты все это знаешь?

— Видел, — Ворон поднялся и подошел к камину. — А то, что заходить в чужие гостиные не принято — это, похоже, тоже сделано специально, чтобы никто не знал, как все устроено на других факультетах. Исключает зависть и, как следствие, еще большую агрессию друг к другу.

Валет достал из кармана сверток, в который тщательно собрал свои остриженные волосы, и бросил его в огонь. Дождался, когда от свертка останется только горстка пепла, и вышел из гостиной. Староста остался сидеть в кресле, уставившись в одну точку.

Глава 4

Оставшееся до ужина время Ворон провел в кабинете профессора Флитвика.

— Еще раз, Северус, — маленький профессор указал рукой на перо.

— Мы целый вечер отрабатываем одно и то же заклятье, — Ворон недовольно посмотрел на наставника.

— И мы продолжим делать это в нашу следующую встречу, — Флитвик внимательно смотрел на зависшее в воздухе перо. — Дело ведь не в самом заклятье, а в принципе беспалочковой магии.

— Не понимаю, — Ворон аккуратно вернул перо на парту. — Почему именно беспалочковая, если эта магия как раз обычная?

— Не отвлекайся, — вздохнул Флитвик. — Так принято. Это всего лишь общепринятые понятия, которые редко несут смысловую нагрузку. Ответь мне лучше, ты почему на мой факультет не попал? — Ворон пожал плечами. — Ладно, на сегодня достаточно. Пойдем, поужинаем. Тебе еще домашнее задание делать.

— Профессор, мне сегодня на зельях показалось, что рецепт немножко неправильный. Что, наверное, можно было сделать лучше.

— Поговори с профессором Слагхорном. Такими предчувствиями обычно не пренебрегают. Законы магии чудны и многообразны, и даже мы, ваши преподаватели, не постигли всех азов, не говоря уж о чем-то более глубоком.

Все это профессор говорил, пока они шли к Большому залу.

Подойдя к своему столу, Ворон заметил, что представители его факультета не поглощают пищу, а мрачно смотрят на преподавательский стол.

«Что случилось? Что я пропустил?» — мелькнуло в голове у валета, и он обратился к сидящему рядом с ним Мальсиберу.

— Почему у всех такие лица? Что произошло?

— Да слухи какие-то странные, — Мальсибер ковырялся в тарелке. — Люциус попытался их опровергнуть, а в итоге некоторые старосты оказались в кабинете директора.

— Что за слухи? — Ворон почувствовал, что проголодался, и принялся накладывать еду к себе на тарелку.

— Что вроде бы при распределении на самом деле принимается решение о том, кто в какое общежитие попадет, а так как места ограничены, то происходит оплата по степени комфортности.

Ворон закашлялся и с ужасом посмотрел на преподавательский стол. Он совершенно не хотел, чтобы дело заходило так далеко. Он всего лишь подшутил над старостой и не думал, что его шутка может покинуть пределы гостиной Слизерина.

— Демиург, я же пошутил, — пробормотал прокашлявшийся Ворон и вслух спросил: — И что сделал Люциус? Он что, поверил в эти слухи?

— Нет, разумеется, но сомнения возникли, — дальше Ворон слушал и не знал, как реагировать — истерически захохотать или разрыдаться. А произошло вот что.

Люциус Малфой некоторое время сидел, задумчиво глядя на огонь в камине, затем тряхнул блондинистой шевелюрой и со словами: «Этого не может быть», — вышел из гостиной. Постояв некоторое время в коридоре, он направился искать старосту Хаффлпаффа.

В библиотеке он долго разглядывал Ирвина Падмора, как назло, оказавшегося единственным сыном владельца компании «Падмор и Ко», изготавливающей элитные спортивные метлы.

Растерявшийся Малфой не придумал ничего лучшего, как задать интересующий его вопрос в лоб, на что получил недоуменный взгляд и совет обратиться к колдомедику.

Ирвин, тем не менее, нахмурился, задумался и предложил сравнить гостиные двух факультетов. Старосты начали осмотр с гостиной Слизерина, а затем переместились в гостиную Хаффлпаффа. Люциус стоял посреди теплого, уютного, светлого помещения и все больше убеждался, что в этом слухе есть зерно истины. Добил его появившийся домовик, который с улыбкой поинтересовался, не нужно ли чего-нибудь молодым господам.

Ирвин робко намекнул сверлящему его тяжелым взглядом Люциусу, что рядом кухня, и незанятые домовики часто забегают в гостиную его факультета, чтобы без работы не сидеть. Люциус только зарычал в ответ на эту попытку хоть как-то объяснить данный феномен.

Подумав, старосты переглянулись и бросились в кабинет директора, пароль от которого у старост всегда был «на всякий случай».

Что произошло в кабинете директора, Мальсибер не знал, но вот то, что блуждание по Хогвартсу двух старост привлекло нездоровое внимание других представителей их, да и не только их факультетов, было абсолютно точно.

В итоге требовать объяснений у деканов и самого директора отправились практически все шести-семикурсники.

В блаженном неведении о бурлящих в школе страстях пребывал один Гриффиндор, да еще декан Равенкло, который назначил какому-то неудачнику отработку.

По мере того, как Мальсибер говорил, Ворон становился все грустнее и грустнее. Он представил себе, что с ним могут сделать, если до кого-нибудь дойдет источник этих слухов. На воображение валет никогда не жаловался, поэтому первым его желанием было бежать. Но он все еще не знал, где оказался, к тому же только начал изучать магию и не хотел терять место в школе из-за подобной глупости.

— Ерунда, — неуверенно пробормотал Ворон. — Все успокоится и забудется, это же всего лишь недоразумение. И вообще, просто так — не дамся.

— Я только одного не могу понять, — продолжал шептать Мальсибер. — А как в таком случае Поттер, да и Лонгботтом оказались в Гриффиндоре? Их родители далеко не бедные, могли бы позволить для своих детей и лучшего.

— Видимо, баловать не хотели, — процедил Ворон. — Чтобы не зазнавались, выросли в лишениях, зато самостоятельными, а то они, поди, без посторонней помощи шнурки на ботинках завязывать не умеют.

— Все возможно, — задумался Мальсибер. — Отец Фрэнка довольно крутым нравом отличается, да и мать тоже. Но как тогда получается, что некоторые сироты, за которых просто некому платить, или к нам или на Хаффлпафф попадают? Что это за благотворительность?

— Вот именно — благотворительность, — Ворон внезапно развеселился. Ему стало действительно интересно, к чему может в итоге привести его невинная шутка. — Сирот, их мало, Рейнард, а вот налогов много. Да на каждого обеспеченного человека не хватит сирот, чтобы обучение им оплатить и тем самым от налогов уйти. За сирот, наверное, борьба идет.

— Вот живешь, живешь так, в сказки веришь, а потом раз, и такие подробности узнаешь, причем совершенно случайно. А хаффлпаффцы-то каковы, а? Всегда их жалел…

— А с чего ты их жалел-то? — Ворон удивленно посмотрел на соседа.

— Ну как же, они же умом вроде не блещут, так нам всегда говорили.

— А вот это чушь полнейшая, — фыркнул Ворон. — Программа обучения одинакова для всех. Ты много слышал об отчисленных за неуспеваемость хаффлпаффцах? На СОВах и ЖАБАх никого не спрашивают, на каком факультете студент учится, все скопом экзамены сдают специально приезжающей независимой комиссии.

— Откуда ты знаешь? — настала очередь Мальсибера удивляться.

— Мне профессор Флитвик рассказал.

— Когда?

— Да я и есть тот самый неудачник, который умудрился отработку получить, — внезапно Ворон понял, что такого алиби, как сейчас, у него не было никогда. Пока начиналась вся эта неразбериха со старостами и директором, он отрабатывал в сто пятьдесят седьмой раз беспалочковую Вингардиум Левиосу. — Так ты слышал о не сдавших экзамен хаффлпаффцах?

— Нет, — Мальсибер поджал свои и так тонкие губы.

Если он и хотел что-то добавить, то не успел, потому что со своего кресла-трона поднялся директор Дамблдор.

— Как я вижу, многим студентам кусок не идет в горло, — начал директор. — Пока вы все собрались здесь, я постараюсь раз и навсегда закрыть эту странную тему, которая поднялась сегодня. Я не знаю, кто запустил этот слух, но я уверяю вас всех, дорогие мои, это неправда! Распределение никогда не зависело ни от чего другого, только от решения Шляпы. Никто не мог повлиять на окончательное решение этого артефакта, и уж тем более, такие вещи, как деньги, Шляпа никогда во внимание не принимала.

Ворон схватился за голову. Если директор задался целью донести слухи до тех, кто еще был не в курсе происходящего, и укрепить в своих подозрениях сомневающихся, он не мог придумать более качественного способа.

До пребывающих в неведении гриффиндорцев начало доходить, что что-то произошло. Они удивленно смотрели на директора и на столы других факультетов, за которыми нарастал гул недовольных объяснением старшекурсников.

Нахмурившийся Фрэнк Лонгботтом — староста Гриффиндора — встал и быстро подошел к Падмору.

Юноши склонили головы и принялись о чем-то тихо переговариваться.

Наконец Фрэнк поднял голову.

— Этого не может быть!

— Господин директор, хорошо, мы готовы, как обычно, поверить вам на слово, но объясните нам, почему условия проживания студентов разных факультетов так сильно отличаются? — поднялся Люциус.

— Мистер Малфой, помещения факультетов создавались и были обустроены самими Основателями. Сохранять их в том виде, в котором они существуют сейчас — дань уважения Основателям и следование традициям.

— Судя по всему, основатель Гриффиндора заставил всех не только оставить факультет в том виде, в котором он его создал, но еще и запретил делать там мало-мальский ремонт, — хмыкнул Ворон.

Он сказал это достаточно тихо, но Фрэнк все равно услышал и метнул на наглого первогодку яростный взгляд.

— Дань уважения Основателям — это, конечно, хорошо, — поднялся со своего места Ирвин, — только они этого уже не оценят, а вот ваши слова, господин директор, расходятся с делом. Вы всегда говорили, что мы все равны, что между нами не должно быть никаких распрей. Но как их не будет, если мы даже проживаем в настолько неравных условиях?

— А я верю директору Дамблдору, — твердо сказал Фрэнк. — Раз он говорит, что никаких денег никто за наше распределение не платит, значит, так оно и есть.

— Лонгботтом, — язвительно прервал его Люциус. — Так ведь за ваш львятник и так не платят, уж не знаю, по какой причине. Вроде, твои родители могут себе многое позволить…