Эйлин

— Понятно. Значит так, пятнадцать фунтов в месяц. Кушать вы будете с нами, это не обсуждается, — не терпящим возражения тоном проговорила хозяйка. — Чем вы предполагаете заняться?

— Я знаю несколько языков и имею опыт перевода текстов. Однако у меня нет диплома о полученном образовании. Поэтому, кроме всего прочего, я думаю немного встать на ноги и прослушать несколько циклов в университете.

— Похвальное желание. Если вам понадобятся словари или какие-нибудь энциклопедии, то вы можете воспользоваться нашей библиотекой. Так, что еще? Здесь недалеко есть супермаркет и детская игровая площадка. Кроме того, я полагаю, что Северусу вполне комфортно будет в саду. Могу даже предложить вам свои услуги в качестве няни на то время, когда вам нужно будет отлучиться из дома, — Эйлин удивленно взглянула на хозяйку и увидела, как та очень тепло смотрит на уплетающего кашу Северуса. — Я имею обширный опыт преподавания, правда, настолько юных студентов у меня еще не было, но, думаю, что мы найдем, чем заняться. Да и Джон нам поможет. Думаю, профессор неорганической химии может многому научить ребенка, — перехватив испуганный взгляд Эйлин, миссис Хадсон рассмеялась. — Да не волнуйтесь вы так, милочка. Никто этого юного джентльмена не заставит сдавать коллоквиумы в его неполных четыре года.

— У меня просто гора с плеч упала, — нервно хихикнула Эйлин, пытаясь понять, это ей повезло после всех ее неудач, или все же не очень повезло.

— А что такое химия? — вдруг спросил Северус и тут же испуганно ойкнул. Видимо, не задавать вопросы было одним из правил, принятых в семье Снейпов.

— О, молодой человек, я вам все сейчас покажу, — Джон резво вскочил со стула. Северус, покосившись на мать и дождавшись утвердительного кивка, слез со своего высокого стула и довольно скованно подошел к мистеру Хадсону. А тот тем временем что-то искал у себя в карманах, весело поглядывая на жену. — Вот видишь, Джейн, Северус настоящий мужчина. Ему больше интересно то, что может происходить в лаборатории, чем твои лютики.

Джейн Хадсон недовольно поджала губы, а ее муж уже извлек из внутреннего кармана плотно закрытую коробочку. Аккуратно вытряхнув из коробочки кусочек белого вещества на пустую тарелку, он зажег спичку и поднес ее к этому веществу. Кусочек вспыхнул, а затем начало происходить что-то совершенно невероятное: из маленького кусочка начала расти змея, причем она была гораздо больше, чем сам кусочек. Характерное шипение только усиливало схожесть с настоящей змеей.

Северус взвизгнул и захлопал в ладони.

— Это волшебство, да? Ты волшебник, да? А где твоя палочка?

— Нет, молодой человек, это не волшебство — это наука. Та самая, про которую вы спросили меня — химия. А опыт называется «Фараонова змея».

— А ты мне еще покажешь?

— Если только мама разрешит, — рассмеялся Джон.

— Это не опасно? — паранойя Эйлин дала о себе знать, чтобы молодая мать ненароком о ней не забыла.

— Конечно, опасно, — подмигнул Джон, — но мы же настоящие мужчины и опасностей не боимся, правда? — Северус важно кивнул.

— Не пугай несчастную девочку, — набросилась на мужа миссис Хадсон. — Не слушайте его, милочка. Это он так шутит.

— Сев, ты поел? — Эйлин решительно встала из-за стола. — Пойдем, погуляем. Посмотрим, что здесь за детская площадка, да и в магазин зайдем.

— А потом ты мне еще покажешь? — как успела заметить Эйлин, Северус мог быть на редкость упрямым и настойчивым.

— Разумеется, я же обещал, — снова улыбнулся Джон.

Уже в дверях Эйлин обернулась.

— Спасибо вам за все.

Глава 4

Эйлин вошла в лаборантскую кафедры иностранных языков и растерянно огляделась. Комната была довольно большая, заставленная столами и шкафами, которые ломились от книг. И совершенно безлюдная.

— Так не бывает, — пробормотала женщина и осторожно опустилась на ближайший стул, приготовившись ждать столько, сколько потребуется.

Прошла уже неделя с тех пор, как она с Северусом поселилась у Хадсонов. Первые дни они много гуляли, и она старалась как можно лучше узнать своего мальчика. Так Эйлин заметила, что Северус не очень любит разные качели-карусели — сказывалась морская болезнь, которой он все-таки страдал. Зато мальчик мог часами просто сидеть и слушать сказки, которые Эйлин ему читала, расположившись прямо на траве в великолепном саду. Книгами Снейпов снабдила Джейн.

Вообще, Северус показался Эйлин несколько зажатым; он не любил шумную детскую площадку — казалось, большое скопление людей действует на мальчика угнетающе. Но Эйлин с маниакальным упорством продолжала вытаскивать его к сверстникам, делая все, чтобы Северус понемногу адаптировался к обществу посторонних людей. Через пять дней Северус наконец отошел от нее и проявил интерес к песочнице, в которой дети в возрасте от двух до пяти лет что-то увлеченно строили из песка. А когда на шестой день Северус впервые в своей жизни подрался, Эйлин чуть не расплакалась от облегчения и отложила поход к детскому психиатру на последнее место в своем воображаемом списке.

После драки в песочнице малыш гордо демонстрировал Джону Хадсону впечатляющего размера синяк на предплечье. Джон уважительно кивал головой и даже сбегал за рулеткой в подвал, где была его лаборатория, чтобы измерить последствия героической битвы.

Причину драки Эйлин узнала вечером, когда перед походом в душ Северус подошел к ней и протянул ножницы.

— Стив сказал, что я похож на девчонку, — пояснил мальчик матери, пока она в некотором ступоре крутила в руках острый предмет, который Северусу категорически запрещалось трогать. Паранойя Эйлин не позволяла женщине расслабиться и требовала как можно тщательнее обеспечивать безопасность ребенка.

— Ты не похож на девчонку, — наконец улыбнулась женщина. Хотя прошла всего неделя, но внешний вид ребенка очень изменился в лучшую сторону: он немного окреп, щеки слегка округлились, а кожа покрылась легким загаром. Мальчик уже не напоминал изможденного вампиреныша, страдающего крайней степенью гемоглобиновой недостаточности. — Почему этому Стиву вообще пришло в голову сравнить тебя с девочкой?

— Такие волосы только у девчонок бывают, — Северус слегка набычился. Тихий и спокойный ребенок мог становиться невероятно упрямым и неуправляемым, если вдруг что-то вбивал себе в голову. К счастью, такое случалось редко, и Эйлин была готова благодарить всех богов, потому что умом она понимала, что подобное поведение игнорировать нельзя, но наказывать сына она пока была не в состоянии. Хотя и всепрощающей мамочкой Эйлин не была, и Северус это осознал за то время, которое простоял в углу, уныло разглядывая обои на стене. Случилось это после того, как он пробрался в лабораторию и попытался зажечь горелку под какой-то колбой.

Эйлин тогда так перепугалась, что бегом выволокла верещавшего Северуса из подвала под укоризненными взглядами Джона. Очень хотелось отшлепать сына, но она понимала, что в памяти ребенка все еще жив козел Тобиас, так что ограничилась выговором и получасовым стоянием в углу.

По какой-то причине настоящая мать Северуса вообще не стригла сына, и его черные волосы действительно были довольно длинными. Хорошо еще, что Эйлин выяснила, что мальчик чувствует себя нормально в душе, который он привыкал принимать каждый вечер.

В этом ей помог Джон, который пребывал от Сева в каком-то щенячьем восторге. Призванный для решения проблемы мытья мистер Хадсон важно покивал и сообщил громким шепотом, наклонившись к мальчику.

— Настоящий мужчина всегда бреется и моется на ночь — ты скоро, лет через двенадцать, это поймешь, а пока просто поверь, — Эйлин закашлялась, подавившись кусочком хлеба, услышав подобное высказывание.

— Мистер Хадсон… не думаю, что подобные вещи стоит говорить ребенку… — начала Эйлин, но Джон перебил ее.

— Можно. Все равно он еще не понимает половины того, что ему говорят.

— Но, заметьте, речь Северуса кажется очень грамотной для его возраста, и составление фраз…

— Эйлин, дорогая, это не значит, что Северус полностью осознает то, что он говорит, — миссис Хадсон улыбнулась. — Дети часто повторяют понравившиеся фразы, не до конца понимая, что они значат. — Она на мгновение задумалась. — Хотя студенты в этом плане мало отличаются от детей, они тоже часто что-то повторяют, не понимая смысла сказанного. Зачастую маленьким детям удается вставлять те или иные выражения куда более удачно, чем некоторым студентам. — Она покачала головой, затем продолжила: — О чем это я? Ах да, Северус очень умный мальчик и очень проницательный, но я уверена, что он не вундеркинд и в десять лет университет не закончит. Однако сейчас у него как раз тот период, когда идет накопление информации о мире, так что нет ничего страшного в том, что он услышал несколько непристойностей. Именно сейчас он не понял их значения, а вот в будущем сможет ввернуть интересную фразу в разговор. Женщинам всегда нравились завуалированные вольности.

— Э-э-э…

— Не бери в голову, дорогая, — Джейн вздохнула. — Многолетняя привычка преподавателей выливается в желание учить кого угодно чему угодно.

Поняв, что она ничего не понимает, Эйлин решила заткнуться и больше не выставлять себя на посмешище. Однако она не могла не согласиться, что та короткая фраза, сказанная заговорщицким шепотом, возымела свое действие, и Северус согласился поэкспериментировать в ванной. Остановились они тогда на душе, но длинные волосы сына доставляли Эйлин немало хлопот, причем не само мытье, а следующее за ним расчесывание.

И вот Северус сам просил ее остричь волосы. С одной стороны, Эйлин было жалко, а с другой — она просто вздохнула с облегчением.

— Может, сходим в парикмахерскую? — поинтересовалась она у сына. — Я не умею стричь волосы, — но Северус уже упрямо сжал губы, и Эйлин взялась за ножницы. В итоге получилось короче, чем она хотела, из-за бесконечных подправлений, но сам Северус остался доволен. Да и Эйлин убедилась, что короткая стрижка гораздо больше подходит ее сыну.

Уложив Северуса спать, она долго стояла перед зеркалом, разглядывая себя. Северус был похож на нее, а значит, чисто теоретически, ей тоже пошла бы короткая стрижка.

В парикмахерскую Эйлин выбралась на следующий день, чтобы не передумать. И совершенно без сожаления смотрела на то, как длинные черные пряди падают на пол.

Похвалив себя за предусмотрительность — она заплатила Хадсонам сразу за полгода — Эйлин долго пересчитывала оставшиеся деньги в примерочной большого магазина одежды. Много было потрачено на одежду для Северуса. На себя Эйлин почти ничего не истратила, позволив себе только самую необходимую косметику и стрижку. Но костюм и плащ на первое время приобрести было необходимо. В моду только начали входить мини юбки, и Эйлин постаралась выгодно подчеркнуть свою фигуру, взяв на примерку тройку: белоснежная рубашка, темно-синий короткий пиджак и такая же юбка, открывающая колени. Чулки — Эйлин так и не смогла найти колготки, хотя очень тщательно искала — и туфли на высоком каблуке завершали образ. «Настоящая леди», — хихикнула Эйлин. Она не была красавицей, но считала себя довольно милой, к тому же могла похвастаться высоким ростом и худощавой фигурой, а лицо… Эйлин вообще считала англичан довольно неприхотливыми, во всяком случае, классических красавиц ей пока попадалось немного, так что шансы у нее были вполне даже ничего. «Опомнись, какие шансы? На что? Тебе двух предыдущих козлов не хватило? К тому же у тебя сейчас сын, вот о ком в первую очередь нужно думать», — одернула себя Эйлин, но выбранную одежду все же купила, приведя свой бюджет в совершенно плачевное состояние.

Работа была просто необходима, и вот через неделю после приезда в Глазго она отправилась в университет, надеясь получить на перевод тексты, осложняющие студентам жизнь.

Дверь скрипнула, и Эйлин быстро вскочила со стула, развернувшись к вошедшему. Им оказался высокий темноволосый мужчина лет сорока с поразительными ярко-синими и абсолютно холодными глазами. Эйлин невольно залюбовалась, потом, тряхнув головой, пробормотала:

— Если мне понравился, значит — козел. Я просто индикатор подобных личностей.

— Что? — мужчина остановился и пристально посмотрел на молодую женщину.

— Здравствуйте, — Эйлин постаралась улыбнуться, но получилось довольно жалко. Она сама знала, что получилось жалко, и злилась на себя, стараясь не смотреть мужчине в глаза — а тот словно нарочно не сводил с нее пристального взгляда.

— Вы здесь работаете? — его голос не уступал в холодности глазам. Эйлин даже сначала не поняла, что он ей сказал. Наконец до нее дошло, и женщина заметно расслабилась.

— Нет, я думала, что вы являетесь сотрудником кафедры, — пробормотала Эйлин.

— Занятно, и что вы здесь делаете? — в холодном голосе прозвучали презрительные нотки.

— А вам какое дело? — вскинулась было Эйлин, но на мгновение встретилась взглядом с прищуренными синими глазами и снова начала разглядывать пол.

— Давайте не будем устраивать сцен, — процедил мужчина. — Мне нужен переводчик с древнегреческого, возможно, вы мне кого-нибудь посоветуете?

— Я как раз хочу предложить кафедре свои услуги в качестве переводчика с этого языка, — выпалила Эйлин и тут же прикусила язык. Иметь какие-либо дела с этим мужчиной не хотелось просто жутко, но сказанного было уже не вернуть.

— Хм, — мужчина на секунду задумался, затем пробормотал на пределе слышимости, — жаль, что в таком деликатном деле нельзя обойтись без магглов, а еще больше жаль, что нельзя применить Империус, этот мерлинов фолиант слишком уж деликатен, — у Эйлин засосало под ложечкой. Мужчина был магом. Почему-то она упорно не хотела причислять себя к волшебному миру, о котором начала читать в захваченных с собой книгах, решив для начала ограничиться историей. А маг тем временем проговорил вслух. — У меня есть фолиант, написанный на языке Гомера. К сожалению, я не знаю этого языка, а мои… друзья не могут переводить его, потому что существует ряд ограничений. Вы ищете работу, я готов вам ее предоставить. Пятьдесят пенсов лист — вас устроит? — «Он обращается со мной как с прислугой и абсолютно уверен, что я соглашусь», — Эйлин захотелось побиться головой о стену, но она знала, что возьмется переводить этот, похоже, магический текст.

— Семьдесят, — она все еще не смотрела на него и надеялась, что мужчина будет возмущен ее наглостью и просто уйдет.

— Хорошо, пусть будет семьдесят, — мужчина недолго колебался, прежде чем согласиться на условия этой наглой маггловской девчонки. — Я знаю, что текст несколько сложен для понимания, но мне нужен как можно более точный перевод. Никаких отступлений и замещенных понятий.

— Разумное требование, — пробормотала Эйлин.

— Держите, — мужчина просто впихнул ей в руки объемистый сверток. Женщина не видела, откуда он его достал, но посчитала, что он применил магию, несмотря на то, что думал, будто перед ним стоит маггла. — Будьте любезны первые три страницы предоставить через неделю. Принесете вот по этому адресу, — в руки Эйлин был всунут листок пергамента.

— А вы не боитесь доверять столь ценную вещь совершенно незнакомому человеку? — вырвалось у Эйлин.

— Нет, — мужчина очень неприятно усмехнулся, — не боюсь. Когда вы придете по этому адресу, то попадете в сквер. Возле небольшого фонтана стоит лавочка. Там вы и передадите перевод мне или господину по имени Абраксас Малфой. Тогда же получите деньги, после того как перевод будет выборочно проверен. Если качество работы нас устроит, то ваш гонорар может быть увеличен.

— Как я его узнаю?

— Это просто: высокий господин с длинными светлыми волосами — уверяю вас, вы не ошибетесь, — с этими словами мужчина развернулся и направился к двери.

— Постойте, — он остановился и нетерпеливо посмотрел на Эйлин. — А как вас зовут?

— А вам не все равно? — буквально выплюнул он.

— Мне кажется, что называть вас просто «мистер как-вас-там» будет не очень прилично.

— Том Реддл, — и мужчина вышел из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Глава 5

Эйлин все же дождалась какого-то ассистента кафедры, который влетел в лаборантскую, чтобы забрать книги. Быстро вникнув в то, что попыталась донести до него Эйлин, ассистент вытащил бланк, и они составили стандартный договор. В таком же бешеном темпе он стаскал Эйлин в секретариат за подписями, а затем вручил ей тоненькую папочку и умчался по своим делам. Для начала от нее требовалось перевести всего-то пару страниц, чтобы сотрудники кафедры смогли оценить качество.

С заданием университета Эйлин справилась довольно быстро, благо был опыт, позаимствованный еще со времен собственной учебы, а вот начинать работу для Тома Реддла не хотелось просто до дрожи.

Женщина прекрасно понимала, что в свертке находится что-то магическое, а связываться с магией, не зная элементарной техники безопасности, было страшновато. Выучив пару бытовых заклятий, Эйлин не спешила дальше приобщаться к пугающему ее миру.

Открыть сверток она решилась только на следующий день — точнее, поздним вечером, когда Северус уже уснул, да и Хадсоны, судя по всему, легли спать. Эйлин заперлась в своей комнате и еще раз проверила, как работает заклятье универсальной отмены. Фините Инкантатем работало хорошо, во всяком случае, уменьшенный носовой платок снова принял свои прежние размеры. Эйлин очень сомневалась, что универсальное заклинание сможет отменить что-то более сложное, чем простейшие чары, но все-таки положила палочку перед собой на стол и развернула сверток.

На первый взгляд, книга не была похожа на древнюю вещь, но потом женщина открыла обложку. Страницы книги были из папируса, и создавалось странное впечатление, что это и не книга вовсе. Как будто гораздо позже, чем все это было написано, кто-то собрал разные папирусы и связал их вместе, поместив под обложку и придав тем самым вид книги.

Эйлин на всякий случай взяла в руку палочку и всмотрелась в текст.

— «Житие сущностей, именуемых богами Олимпа. Комедия», — прочитала Эйлин и удивленно приподняла бровь. Похоже, это была какая-то древнегреческая пьеса. Ничего магического и мистического. К тому же написана она была достаточно простым языком, что не могло не радовать ее как переводчика.

— И зачем вам комедия из жизни Олимпийцев, мистер Реддл? — пробормотала под нос Эйлин. — Или вы просто решили почитать что-то легкое, но побоялись, что об этом узнают ваши друзья-маги, и поэтому обратились к первому попавшемуся маггловскому переводчику? — Эйлин хихикнула и, отложив в сторону палочку, взялась за перьевую ручку и подвинула поближе к себе блокнот и массивный словарь.

Внезапно у нее закружилась голова, и виски будто сдавила чья-то огромная рука. В глазах потемнело, и Эйлин с ужасом увидела, что на драгоценном папирусе появляются капли крови. Кап-кап, она протянула руку и дотронулась до носа — так и есть, кровь капала оттуда.

— О, черт, черт, я же до конца жизни не расплачусь за нее, — чуть не плача, Эйлин вскочила со стула и понеслась в ванную. Голова слегка кружилась, но уже не болела. — Давление, наверное, подскочило, но что же с книгой делать?

Кровь уже не капала, и женщина смыла следы с лица холодной водой. Вернувшись в комнату, она присела на кровать и обхватила себя руками. Еще с предыдущей жизни она помнила, сколько стоят подобные раритеты.

— Так она же оказалась немагической, — внезапно осенило Эйлин, и она бросилась к своим книгам, большая часть которых была учебниками. — Так, я что-то похожее видела, — бормотала она себе под нос, лихорадочно ища в учебнике по чарам нужное заклинание. Ее жутко бесило то, что во всех магических книгах отсутствовало оглавление. Может, существовало специальное заклятье для поиска нужной главы, но она-то его не знала.

Наконец найдя нужную страницу, Эйлин тщательно проговорила про себя заклятье, затем несколько раз изобразила рукой фигуру, которую должна была изобразить палочкой. После этого дрожащей рукой направила палочку на испорченную книгу и внятно произнесла:

— Скоблифай.

Кровь как будто впиталась в страницы, оставляя их чистыми, но вот с буквами стало происходить что-то странное: они вдруг засветились и принялись вращаться, складываясь в совершенно другие слова.

— О, нет! Нет! Фините Инкантатем! Фините Инкантатем! Ну, пожалуйста, — слезы все же полились из глаз, и, словно пожалев Эйлин, буквы перестали светиться и вращаться и замерли на папирусе, казавшемся вначале таким безобидным.

— «Если боги хотят кого-то наказать, они исполняют все его желания», — прочитала Эйлин и закрыла лицо руками. Она вдруг вспомнила, что мистер Реддл говорил о каких-то ограничениях при переводе книги. — Кажется, я поняла, что это за ограничения. Дело здесь не в незнании языка, а в том, что этим папирусам нельзя соприкасаться ни с чем магическим. Он даже заклятье на меня побоялся наложить, чтобы эта дрянь неадекватная не отреагировала. А я мало того, что ее своей кровью залила, так еще и колдовала, — Эйлин истерично захихикала. — А впрочем, мистер Реддл, вы сами виноваты, нужно было уточнить, хотя бы элементарные вопросы мне задать. Не захотели, спесь не позволила — так получите то, что заслужили.

Эйлин решительно взяла ручку и принялась тщательно записывать получившийся перевод.

Переводить было трудно. Предложения, казалось, были совершенно не связаны друг с другом. Время от времени буквы снова приходили в движение и надписи менялись, но Эйлин заметила одну странность: то, что было уже переведено, оставалось неизменным.

К трем часам ночи уставшая и дезориентированная постоянно мелькавшими буквами женщина отодвинула блокнот и захлопнула злополучную книгу. У нее просто чудовищно разболелась голова, и последние несколько предложений она переводила совершенно автоматически, не вникая в их смысл.

— На сегодня хватит, — пробормотала Эйлин и буквально рухнула на постель.

На следующий день она не притронулась к книге, к тому же Северус внезапно раскапризничался: он не хотел есть, был раздражительным и наотрез отказался идти гулять.

Паранойя Эйлин тут же встрепенулась и заявила, что ребенок заболел, причем, конечно же, чем-то смертельным.

Пока женщина металась по дому, не находя себе места, миссис Хадсон взяла дело в свои руки — измерила Северусу температуру и вызвала врача. Врач долго осматривал мальчика, затем пожал плечами и сообщил, что, не считая некоторой недокормленности, он ничего найти не может — возможно, ребенок просто переутомился.

Весь день Северус провалялся в кровати, а Эйлин просто сидела рядом и с ума сходила от беспокойства.

— Что с тобой, маленький мой? — она наклонилась и поцеловала сына в холодный лоб.

— Мамочка, жжется, — прошептал ребенок и протянул к ней руку.

Только сейчас Эйлин заметила, что кончики пальцев ребенка светятся.

«Он же маг, идиотка! — паранойя весело захлопала в ладоши в голове у Эйлин. — Он просто боится колдовать, потому что помнит своего неадекватного папашу, но и не колдовать не может. Ты чуть было не угробила собственного ребенка только из-за того, что не хочешь углубляться в этот мир». Совсем недавно она мельком просмотрела какой-то старый журнал под названием «Ведьмополитен», вероятно, заменяющий в магическом мире библию половины женщин земного шара «Космополитен». В нем была статья, посвященная первым магическим всплескам у детей. Скорее всего, та Эйлин из-за этой статьи журнал и держала. Что там точно говорилось, Эйлин не помнила — только то, что первый раз происходит спонтанно, и что ребенок не может этот процесс контролировать. Сейчас же она видела, что Северус именно сдерживается, значит, его первый раз закончился не очень хорошо. «Если с ним что-нибудь случится, я этого гада убью, и ничто меня не остановит», — мелькнуло у Эйлин в голове.