Помоги проекту - поделись книгой:
— Кто ты? — спросил я, чувствуя, как пересыхает горло, потому что красавица изящно потянулась, при этом, то полупрозрачное, что было на ней, натянулось на груди. Это была такая грудь — просто песня, а не грудь. Я уставился на нее, невольно сглотнув, а она, откинув голову, рассмеялась серебристым смехом.
— Ну что же ты, рыцарь, иди сюда, зачем ты мучишь девушку, — и она протянула ко мне руки. Я невольно сделал шаг вперед, но вовремя заметил торжествующий блеск, промелькнувший в ее глазах, и, превозмогая себя, отошел на два шага назад. — Не тушуйся, рыцарь, тебя ждет самая неповторимая ночь в твоей жизни.
— Самая неповторимая ночь у меня уже была, когда я застрял на необитаемом острове с тремя супермоделями. Они та-а-а-кое со мной вытворяли. Жаль, что это был всего лишь сон, — я заметил, что она по какой-то причине не может сама сдвинутся с места и подойти ко мне, словно что-то ее удерживает. Немного приободрившись от сделанного открытия, я снова задал вопрос, на который так и не получил ответа. — Кто ты?
— Значит, вот как, — девушка опустила руки, и прищурилась, разглядывая меня злобным взглядом. — Значит, по-хорошему не хочешь подходить. Ну что же, пусть будет по-плохому, — и она поднесла руку ко рту и дунула на ладонь. С ладони сорвалось облако золотистой пыли, которое понеслось в мою сторону. Чтобы хоть как-то от него защититься, я закрыл нос рукавом, и зажмурился, но этого было недостаточно — часть этой гадости успела проникнуть в нос. Задержать дыхание надолго не получилось. Проклиная все на свете, я сделал глубокий вдох, чувствуя, как пыль устремилась в легкие, чтобы там войти в кровь и разнестись по всему организму.
Глава 4
Обжигающее тепло все усиливалось и уже ощутимо прижигало кожу на ладони правой руки, еще несколько минут и это равномерно усиливающееся тепло может привести к серьезному ожогу. Попытка убрать руку и вообще отодвинуться в сторону от этого странного огня не привела ни к чему. Нужно было открыть глаза, чтобы найти источник тепла, оценить степень его опасности и по возможности выйти из зоны поражающего действия, и желательно все это сделать одновременно. Но получилось только открыть глаза и найти источник тепла. Им оказался мой меч, рукоять которого была так причудливо украшена тускло светящимися драгоценными камнями. Именно эти камни сейчас мерцали в полумраке пещеры, излучая то самое тепло, которое и привело меня в чувство. Рука, лежащая на рукояти, рефлекторно сжалась, усилив обжигающее действие камней, а я смог слегка приподняться, на локтях.
Оказалось, что я лежал ничком совсем недалеко от того места, где стояла полуобнаженная девушка, которая никак не могла до меня дотянуться, я совсем чуть-чуть не дополз до той черты, выйти за которую у нее почему-то не получалось.
— Ну что же ты, — бормотала девушка, протягивая ко мне руки. — Ну давай, еще немного, ты же хочешь меня. Поверь, я не откажу, ты умрешь полностью удовлетворенным, — и она мерзко захихикала. Я прикрыл глаза, так смеяться могли только злобные разведенки, глядя вслед молодой и привлекательной соседке.
Но, несмотря на то, что голос вызывал у меня только отторжение, хотелось подняться и пойти к ней, побежать, а не получится, то подползти… И я, прекрасно осознавая странность этого желания, не мог ему противостоять. Только камни, вставленные в рукоять моего меча определенным образом, не позволяли мне забыться. Обжигая кожу ладони, они, тем не менее, слегка приводили меня в чувства, и заставляли хотя бы лежать на месте и не шевелиться, старательно изображая из себя труп. Вот только, сколько я смогу еще противостоять этой странной магии?
Магия, с чего я вообще решил, что то, что проделывает сейчас странная девица, является именно магией? Только из-за того, что Барфорд сказал что-то про эльфийских колдунов? С другой стороны, если есть эльфы, то и маги должны быть, иначе, странно получится, а я не слишком люблю странности, мне и девицы, которая зачем-то хочет, чтобы я подполз поближе, хватает.
— Рыцарь, не делай вид, что ты все еще без сознания, — в голосе ведьмы появились язвительные нотки. — Зачем ты сопротивляешься? Ведь все равно конец будет для тебя одним. Так для чего тратить свое и мое время?
— Ну как тебе сказать, — протянул я, садясь, стараясь унять головокружение, которое усилилось после очередного падения, и подтягивая колени к груди, таким нехитрым образом прикрываясь от ее насмешливого взгляда. Меч я из рук не выпускал, более того, я передвинул его так, что теперь рукоять касалась моего плеча, увеличивая площадь полезного влияния на меня дивного оружия. — Чем больше я твоего времени трачу, тем дольше живу, или я в чем-то неправ?
— Надо же, умный, — девушка наклонила белокурую головку набок, рассматривая меня теперь с более искренним интересом. — И как тебя зовут, умный рыцарь?
— Понятия не имею, — я пожал плечами. — Мне память отшибло после одного несчастного случая.
— Ты не врешь, — ведьма задумалась. — Но что же все-таки помогает тебе бороться с моими чарами? — она еще раз внимательно посмотрела на меня, и ее взгляд остановился на мече. — Ах, вот оно что! Камни Тавидия, ну конечно же. А ты им нравишься, если они так рьяно принялись тебя защищать.
— Наверное, просто не хотят, чтобы меч остался ржаветь в этом гадюшнике, — надо будет не забыть поинтересоваться у знающих людей, что это за камни. — А вообще, ты кто такая?
— Кто я такая? — честное слово она та-а-а-к удивилась, словно я сейчас спросил ее о чем-то из ряда вон выходящем. Словно я должен быть прекрасно осведомлен, что это за дамочка, и на кой хрен ей понадобился рыцарь без штанов в самом расцвете своих сил и возможностей. И зачем так удивляться, я же честно признался, что собственного имени не помню, почему я должен помнить чье-то еще?
— Я — Эва Керрай, магиня земли и воды! — патетично произнесла она, воздев руки вверх, а потом более тихо добавила. — Четвертая.
— А где предыдущие три? — не подумав, ляпнул я первое, что пришло в мою тупую башку.
— Да как ты смеешь?! — ого, я, кажется, совершенно случайно задел дамочку за живое.
— Как я смею что? Нормальный вопрос, учитывая не совсем нормальные обстоятельства. Ситуация-то, похоже, патовая. Мне камни моего чудного меча не дают броситься к тебе вприпрыжку, ты тоже почему-то подойти и сесть ко мне на колени не можешь, не скажешь почему, кстати? Нет? Ну, нет, так нет. Давай просто поболтаем. Так почему я должен знать, кто ты?
— Я из семьи Великих магинь Керрай, несчастный безумец. Каждый мужчина благословенного Солнцем Атаракса знает, что когда придет время, избранный может попасть в гости очередной Керрай и вкусить такую страсть, о которой можно только мечтать, и совершенно неважно, что он отдаст при этом взамен.
— Интересно, откуда берут ноги такие странные слухи? — я поерзал, сидеть голым задом на холодной земле — то еще удовольствие. — Ведь никто из мужичков в живых не оставался, не так ли? А судя по твоим не слишком умелым попыткам обольщения — ты или слишком неопытна, или вообще девственница. Обладая таким телом, такими… хм, — я с трудом оторвал взгляд от ее груди, какая же все-таки у нее грудь, — в общим, такими, ты не можешь соблазнить мужика. Мы товарищи довольно примитивные в этом плане, нам много не надо, чтобы на бабу наброситься, особенно, если сама дает. А для опытной обольстительности это немного странно, не находишь? Так зачем вам, Великим магиням, где все-таки предыдущие три, интересный вопрос, вообще нужны мужчины? Или вы как те амазонки, для продолжения рода свои ловушки по оврагам раскидываете. Странный, правда, выбор, никогда не угадаешь, кто попадется в этот капкан, ни одни же рыцари по канавам лазят, еще бомжи разные вонючие попадаются, а может и вообще — эльф какой-нибудь забредет. Неужели тебя настолько припекло без мужика? Разборчивее надо быть, деточка…
Однажды, когда меня начнет убивать очередной доведенный до белого каленья моей неуемной болтовней индивид, я, возможно, вспомню о том, что обещал себе подрезать язык, который оказался слишком уж длинным. Сказать, что девушка разозлилась, то ничего не говорить. Сейчас было отчетливо видно, насколько она на самом деле молода. Неужели ей действительно хотелось ложиться под первого встречного? А может, поэтому и овраг, чтобы подольше избегать уготованной ей участи, которой, похоже, она никак не может избежать. Ну не попадается никто, я что виноватая? Откуда мне было знать, что рыцари редко по дну оврагов бродят. И вообще, он сам не пришел!
Додумать я не успел, потому что из озерка, которое поблескивало метрах в двадцати от того места, где я только что сидел, выстрелил вверх огромный фонтан кристально чистой подземной воды, который затем, вместо того чтобы распасться безобидными брызгами, принял вид плотной такой веревки и рванул в мою сторону. Эва стояла за той чертой, которую не могла пересечь. Глаза ее были закрыты, губы плотно сжаты, а руки словно дирижировали этой водной плетью, от которой я не сумел бы отклониться, пребывая я даже в лучшей форме, чем сейчас. Нельзя сказать, что я не сделал ни одной попытки, но в результате добился только того, что упад на спину. Этот водный хлыст обхватил меня за лодыжки и рывком потащил к ведьме.
Рядом с тем местом, где она стояла, я увидел четкую линию, словно выжженную на земле. Вот через нее, ведьма и не могла переступить. А еще я заметил, что пространство за этой линией слегка искажается, словно воздух в том месте поддернуть рябью.
Было больно: огнем горели захваченные порождением магии лодыжки, горела содранная кожа на пятой точке, и хорошо еще, что подтаскивало меня к ней в таком положении, неизвестно, что бы я делал, если бы она меня перевернула. Перед чертой магический хлыст на мгновение замер, а затем рванул вперед прямиком к стоящей с воздетыми вверх руками девушке. Подобное магическое действие давалось ей нелегко — на хорошеньком личике ясно проступали бурые полосы от хлынувшей из носа крови. Не понять, что она приложила такие усилия вовсе не для того, чтобы продолжать вести со мной светскую беседу, мог только полный идиот. Несмотря на потерю памяти, идиотом я явно не был. Стиснув зубы, я крепко сжал меч, приготовившись ударить первым. Я точно не принадлежал к тому типу мужчин, которые считали, что бить женщин недопустимо. Еще как допустимо и даже рекомендуемо, особенно, если от этого зависит твоя жизнь. А моя жизнь явно зависела от того, успею я ударить первым, или упущу свой единственный шанс и буду размазан тонким слоем по полу этой, уже надоевшей мне до оскомины, пещеры. К тому же я посчитал слишком унизительным умирать вот так — без штанов.
Эва тяжело дышала, и когда я был достаточно по ее ощущениям близко, она всплеснула руками, распахнула глаза, и плеть распалась водопадом колючих жалящих брызг. Они попадали мне на лицо, на руки и доставляли определенный дискомфорт, но думать об этом было некогда, и в тот момент, когда она сделала шаг в мою сторону, сверкая голубыми глазами, я сумел вскочить на ноги. Почему-то я ждал, что вскочу красивым слитным прыжком, но на самом деле я скорее неуклюже поднялся, продолжая крепко сжимать меч, к счастью, достаточно быстро для того, чтобы колдунья не сумела сориентироваться. Эва поняла, что я задумал, потому что вместо того чтобы броситься ко мне, отпрыгнула назад, быстро бормоча очередное заклинание. Ждать, когда мне продемонстрируют еще один образчик магического искусства, было совершенно не ко времени, поэтому я в один прыжок преодолел разделяющее нас расстояние, и выбросил руку с мечом вперед. Великолепная сталь клинка вошла ей прямо под левую грудь.
Мы не были к этому готовы. Я не представлял, что могу вот запросто прирезать молодую, красивую женщину. Несмотря на опасность, грозившую мне, убивать ее я не хотел, просто… так получилось. Если быть честным, я не слишком переживал, и уж точно слезы лить по ночам вряд ли буду, но это было не запланировано, а потому не слишком приятно: будучи магиней, Эва вполне могла помочь мне вспомнить, если бы я применил достаточную аргументацию в свою пользу. Сейчас же она вряд ли сможет мне чем-то помочь. С дырой в сердце редко помогают, кому бы то ни было.
Эва была не готова к тому, что я сумею сбросить ее чары, а также сумею собраться, после применения ею магии, настолько, чтобы атаковать. Она так сильно понадеялась на магию, никогда не подводившую прежде, что совершило несколько серьезных ошибок, а за ошибки нужно было платить.
Мы стояли совсем близко друг к другу, и ее кровь стекала по моей руке, щедро поливая разгорающиеся все сильнее камни рукояти. Хотя Эва оказалась ниже меня, ее макушка упиралась мне в подбородок, она подняла голову и наши взгляды встретились. На будущее нужно запомнить, что никогда нельзя смотреть в глаза магу, особенно это правило касалось умирающих магов. Эта мысль стрелой пронеслась у меня в голове, а потом…
Очевидцы редко описывают удары молнии, наверное, потому что после этих ударов редко кто выживает. А те, кто все-таки выживают, не могут описать свое состояние, потому что в этот момент пребывают в благословенном забытьи. Мне не повезло стать одним из них. Я помню каждую миллисекунду из того, что произошло, после того, как мой взгляд встретился с взглядом ведьмы. Словно обволакивающий белый свет, неожиданно окутал мое тело со всех сторон, лишающий возможности двигаться и принесший боль, не похожую ни на один из видов боли, а видят боги, я испытал на своем веку очень много боли. Эта же боль словно вернуло мне то чувство, когда при отступлении наш взвод попал в ловушку, элементарную, казалось бы, но от этого не ставшую менее эффективной. Именно там выпрыгнувшая из земли прямо передо мной противопехотная мина взорвалась, оторвав мне правую ногу почти по середину бедра. Только эту боль словно усилили в миллион раз. И это нестерпимое ощущение горящего тела длилось целую вечность, хотя, подозреваю, что прошли всего лишь секунды, и я точно знаю, что я буду продолжать переживать ее в своих воспоминаниях.
— Не-е-ет! — белый кокон слетел с меня, и я через туман, стоящий перед глазами, увидел, как ярко полыхнул синим самый большой камень, расположенный как навершие на рукояти моего меча, а от тела ведьмы отделилась светлая полупрозрачная тень, которую камень буквально втянул в себя. Мне даже показалось, что он сыто рыгнул. И только после этого я рухнул на колени, стараясь прийти в себя.
В голове яркими вспышками мелькали воспоминания, которые никак не хотели складываться в единую картину, но которые совершенно определенно не могли принадлежать принцу Бертрану.
— Идиот! Что ты натворил?! — я открыл глаза и осмотрелся, мотая головой, прогоняя остатки воспоминаний моей жизни, а моей ли? В пещере больше никого не было. Самое странное, что и тела ведьмы нигде не было видно. Только куча тряпья, совсем недавно бывшего белоснежным, неопрятной кучей валялась на полу. У одной из стен я заметил сундук, окованный металлическими пластинами, но вот того, точнее ту, которая сейчас на меня орала, видно не было.
— Где ты? — я принялся оглядываться.
— Это камни Тавидия, кретин! — голос постепенно переходил на ультразвук. — Я внутри камня!
— Чего? Хочешь сказать, что камень всосал тебя в себя? — я продолжал оглядываться.
— Ты дебил? Камень впитал мою сущность, душу, если хочешь.
— Вообще-то не хочу, — пробурчал я, поднимаясь с холодного пола. — Но как от тебя избавиться — понятия не имею. Самый простой способ — продать меч.
— Да не сможешь ты его сейчас продать, я же говорю — камни Тавидия, и они, похоже, выбрали себе хозяина, но я убей, не знаю причину.
— Я тебя и так убил, — я принялся оглядываться более тщательно. Необходимо найти штаны, это самое главное, а еще желательно выяснить, что это за камни такие и чем мне плененный дух ведьмы, заключенный в камень, аукнется.
— Хам.
— На себя посмотри, нимфоманка херова, доигралась? Где тут у тебя шкаф и как пройти в библиотеку? — я говорил вслух, хотя отчетливо понимал, что голос ведьмы звучит прямо у меня в голове, но думать о последствиях моего пребывания здесь, особенно о том куске воспоминаний, которые обрушились на меня вместе с посмертным проклятьем умирающей ведьмы, я буду потом. Так же как и о самом проклятье — необходимо выяснить, не наградила ли меня эта сука каким-нибудь магическим триппером, а пока — нужно найти штаны.
Глава 5
Обшаривая пещеру, я каждый раз, останавливаясь возле проведенной по полу, словно выжженной, черты, подолгу наблюдал за завихрениями воздуха, как с одной, так и с другой стороны. Это было странно и не понятно, и я просто уверен, как-то связано с неспособностью ведьмы пересечь эту условную границу. Вот только границу между чем и чем? Это было очень странно, а я странности не люблю.
— Эй, как там тебя, Эва, — я вспомнил имя почившей магини, сущность которой была теперь заключена в камень на навершие моего меча. Некоторое время она молчала, затем неохотно подала голос.
— Что тебе?
— Почему на границе черты, за которой ты тусила, так странно искажается перспектива, — я даже присел на корточки, чтобы получше разглядеть этот феномен, но быстро поднялся, потому что без штанов подобная поза вызвала определенный дискомфорт. — Чтоб тебя! Где здесь можно достать штаны?
— В сундуке посмотри, — в голосе ведьмы звучала апатия.
— А почему так грустно?
— А чему радоваться? Я бы с удовольствием тебя на удобрение пустила, но проклятый камень не даст, он может делать очень больно даже нематериальной сущности, если почувствует опасность, направленную на хозяина.
— Какой интересный камешек, — проговорил я задумчиво, и не удержавшись, погладил навершие.
— Не обольщайся, он довольно безмозглый. Ощущает только прямую угрозу…
— А ты тогда на что? — ни за что не поверю, что камень не заставит Эву каким-то образом мне помогать.
— Действительно, на что еще нужна одна из Великих магинь? Конечно же, только для того, чтобы яд в бокале одного ублюдка находить, — а вот теперь голос был сам просто пропитан ядом.
— Но-но, поаккуратнее со словами, мои родители были женаты на момент моего зачатия и рождения… — я выдержал театральную паузу и добавил, в отличие от твоих.
— Мерзавец!
— В твоих устах, драгоценная, это звучит почти как комплимент, и, да, ты мне не ответила, что это за хрень мерцающая возле черты с обеих сторон?
— Это грань между мирами, — неохотно произнесла Эва. — Именно под землей, в подобных пещерах миры, схожие друг с другом могут ненадолго соприкасаться, и при желании, эту черту может перейти мужчина, определенного возраста, телосложения и с определенной долей мозгов в его черепушке. Больше никто. Такие вот чары наложили мои предки на это место.
— Хм, — я схватил сундук за ручку и попытался сдвинуть его с места. Мне это удалось. Не без труда, но удалось. Оставаться по эту сторону черты как-то резко расхотелось. Не хватало мне еще в другом мире застрять. Тут я хотя бы высочество, и у меня есть верный до икоты Бакфорд. А что я буду делать там? Никто не только обо мне не позаботится, но и даже не пожалеет. Все это молниеносно промелькнуло в голове. Особенно мне ее намеки на то, что эта грань временная, понравилось. А что если она торопилась не просто так? Всякие нехорошие гадости творила, типа той золотой пыли и водного хлыста. Ведь, было бы у Эвы побольше времени, далеко не факт, что я не стал бы ее очередной жертвой, ведь чем обольстительнее женщина, тем меньше у мужчины шансов, а Эва была, что ни говори, очень обольстительной. Стоило мне об этом подумать, как ноги сами понесли меня к черте все быстрее и быстрее, и даже сундук стал как будто бы легче.
Пересекая словно выжженную на земле черту, я внимательно анализировал собственные ощущения: в том месте, где мной отмечалось некоторое искажение пространства, я проходил, словно продираясь сквозь густую траву, так и норовящую опутать ноги и не дать пройти дальше. С сундуком вообще возникла некоторая проблема: он крепко застревал в этом мареве и не желал покидать привычный ему мир. Пришлось приложить уйму усилий, чтобы втащить его на «свою» сторону. А ведьма была сильна, не зря она себя так хвалит: умудриться колдовать фактически сквозь пространство и, возможно, сквозь время… Ей дома мужиков не хватало, что ли. Не сунулась бы ко мне, осталась бы жива. С другой стороны: дома, скорее всего, знали, что от нее ждать, а здесь, если бы ни камни неизвестного мне Тавидия, страдать пришлось бы одному симпатичному принцу. Ведь наверняка я симпатичный, сомневаюсь, что ловушку на орангутангов ставили, надо бы зеркало раздобыть, чтобы вспомнить, как выгляжу. Глядишь, и все остальное начнет вспоминаться.
Наконец, сундук поддался моим усилиям, и я, вытерев рукавом выступивший на лбу пот, принялся разглядывать замок, закрывающий крышку. Замок оказался совершенно обычным, навесным, и прекрасно сбился рукоятью кинжала. Откинув крышку, я углубился в изучения трофеев.
При ближайшем рассмотрении трофеи оказались не столько моими, сколько, судя по содержимому, собирались ни одним поколением предприимчивых колдуний как сувениры. Вещи, заполняющие нутро сундука, все были мужскими, и, как и говорила Эва, точнее ее дух, примерно одного размера. Штанов, правда, было маловато, видимо только те, что выдержали такой замечательный способ попадания в объятья красоток. Нижнего белья я не нашел, наверное, трусы были не в моде в обоих мирах. Все вещи были чистыми и обезличенными, то есть не имели запахов других людей, но я все-таки надевал выбранные штаны с изрядной долей брезгливости. Ну ничего, мне бы до Бакфорда добраться, он меня быстро во что-нибудь нарядит.
Как только я застегнул довольно неплохой ремень, пришедший на смену моему старому, который я просто зашвырнул в сундук, пол пещеры заметно содрогнулся. Не удержавшись на ногах, я упал на одно колено, громко выразив свое отношение к разным ведьмам. Речь моя была пламенной, насыщенной весьма красочными идиоматическими оборотами, которые становились разнообразнее ровно настолько, насколько усиливалась боль в ушибленном колене. Кто никогда не играл в футбол, вряд ли поймут всю глубину моей фантазии в выборе этих самых выражений, потому что удар по колену — это больно. На какое-то мгновение я задумался — не могу представить себе того же Гастингса, который бегает по большому полю в трусах, пиная мячик. Откуда же у меня столь странные мысли об этой забаве? В очередной раз отмахнувшись от незнакомого и явно чуждого образа, я поднялся и тут же понял, что придется хромать, потому что каждый шаг отзывался болью во всей ноге.
Еще раз высказавшись насчет моей классовой ненависти к колдунам, ведь я совсем недавно начал вообще ощущать эту ногу как часть своего организма, я огляделся. На первый взгляд пещера не изменилась, но только на первый взгляд. Приглядевшись внимательнее, я понял, что различия все же имеются. Например, исчезло то озеро, хлыст воды из которого едва меня не угробил. Во-вторых, из пещеры ушло ощущение потусторонней жути. Сейчас это была обычная пещера, и даже не самая огромная. Оглянувшись, я внимательно рассмотрел ту расселину, из которой вывалился на пол подземной залы. Расселина на месте была, вот только тропа, которая мне виднелась, не образовывала крутой спуск, она была пологой — обычная тропа, в конце которой вроде бы даже мерцал солнечный свет.
В очередной раз перебрав содержимое сундука, я отобрал несколько вещиц, которые могли мне в дальнейшем пригодиться, в основном драгоценности, которые в небольшом количестве присутствовали среди обычного барахла. Так я стал обладателем пары колец — массивных печаток, явно чьих-то печатей, кошеля, заполненного монетами самого разнообразного вида и достоинства, а также изящной подвески в виде листа клевера на золотой цепочке. Как это попало сюда — оставалось лишь гадать. Скорее всего — это был чей-то талисман, судя по всему довольно паршивый, раз не помог хозяину, или подарок от возлюбленной, одному, сгинувшему в этой пещере мужичку. Пожав плечами, я сунул подвеску вместе с цепочкой в карман и захлопнул крышку. Пора было выбираться отсюда.
К расщелине подходил, припадая на ушибленную ногу, с изрядной долей опаски, а вдруг мне только показалось, что проход изменился, и я все еще нахожусь на дне этого своеобразного колодца? Каким образом я буду выбираться?
Мои опасения оказались напрасными, в том плане, что тропинка, выходящая из расселины, шла прямо, и наверх подниматься не собиралась. Вот только проход стал настолько узким, что мне пришлось протискиваться боком, и у меня появились совершенно ненапрасные опасения, что я могу снова остаться без штанов, а заодно и без камзола, и без рубашки, но все обошлось, мои вещи остались целыми, а когда я втиснулся внутрь, то проход начал постепенно расширяться.
— Я ни на что не намекаю, но мне казалось, когда я со свистом летел сюда, то был гораздо стройнее, — последнее слово я произнес, сильно втянув живот, который и так был плоским и задерживая дыхание. Эва в ответ что-то неразборчиво пробормотала. Меня не покидало ощущение, что ее могу слышать только я один, но пока поблизости нет больше никого, на ком можно было эту догадку проверить, то и забивать голову раньше времени различной ерундой не следовало. — Чем ты меня наградила напоследок? До того, как стала недобровольной помощницей, как бы?
— Проклятье мучительных кошмаров, — неохотно ответила ведьма. — Только в момент наложения посмертного проклятья, уже вмешался этот камень, и что-то пошло не так, как должно было пойти. — А это значит, что я понятия не имею, какие именно сны будут тебя посещать отныне.
— Хорошо бы эротические, — хмыкнул я, прислушиваясь. На мгновение мне показалось, что я услышал невдалеке какой-то шум.
В проходе было на удивление светло. Не так, как при свете дня, но достаточно, чтобы не натыкаться на стены, а вполне видеть, куда я собственно иду. Еще в момент своего протискивания в проход, я разглядел странный серебристый мох, который покрывал стены. Именно он и издавал это тусклое, сумеречное сияние.
Остановившись, я принялся вслушиваться в царившую вокруг тишину. Нет, мне не послышалось — впереди явно что-то происходило, и плохо дифференцируемый звук долетал до того места, где я стоял, отражаясь от каменных стен прохода.
Снаружи оставались мои люди, когда я попался в расставленную ловушку озабоченной колдуньи, и я поспешил туда, на ходу вытаскивая меч. Что-то явно произошло, раз они отошли от того места, где перевернулась телега, так далеко. Даже если учитывать, что они дружно кинулись на поиски моего пропавшего высочества, слышимый мною шум слишком сильно напоминал битву, а это означало, что им, возможно, нужна была помощь. В этот момент меня не слишком заботило то, что я не слишком подготовлен в качестве воина, и что могу скорее помешать, ведь капитану Гастингсу придется отвлекаться на то, чтобы прикрывать еще и меня. Почему-то во мне зрела тупая уверенность в том, что я вполне смогу помочь, и даже сумею переломить ход сражения.
Впереди замаячил неяркий свет проникающего в пещеру солнца, которое освещало небольшой пяточек у входа. Опомнившись, я остановился и в первую очередь постарался выровнять дыхание. Нужно было не просто ломиться напролом, а сначала аккуратно разузнать, что происходит снаружи, и уж потом выскакивать с громким криком «Банзай!».
Прислонившись к стене спиной, я крадучись, боком принялся подбираться к выходу. Когда я уже хорошо различал не слишком широкий проем, ведущий из пещеры наружу, то на какое-то мгновение его закрыла чья-то тень, но скоро она исчезла, словно кто-то подошел к проходу, заглянул внутрь и, ничего не обнаружив, отошел по своим делам.
Шум битвы стих, и к выходу я прокрался в полной тишине. Совсем рядом с проемом лежал огромный валун, немного перекрывающий выход. Я пригнулся, и последние метры пробежал, стремясь спрятаться за этим естественным укрытием. Только нырнув за камень, я с изрядным удивлением обнаружил, что место частично занято. Сразу за камнем располагалась ниша в стене. Похоже, что когда-то ее образовал текший по проходу ручей, давно иссякший. Вот в эту небольшую нишу и умудрились забиться Бакфорд и Криспин. Они сидели рядышком, буквально вжимаясь друг в друга, а на их лицах был написан не просто страх, они были в ужасе. Несколько долгих секунд мы разглядывали друг друга, пока, наконец, в глазах Бакфорда не промелькнуло узнавание. Верный слуга протяжно всхлипнул и закрыл лицо высохшими, жилистыми руками. Этот всхлип был единственным звуком, который он позволил себе издать. Но мне необходимо было выяснить, что происходит. Так как я сидел спиной к выходу, то пришлось немного повозиться, чтобы повернуться, досадуя на себя и свою неуклюжесть. Почему-то мне все время казалось, что я должен двигаться более ловко. Ушибленное колено прострелило болью, когда я неудачно повернул ногу, и я до крови закусил губу, чтобы не вскрикнуть.
Возле входа я не увидел ничего, что могло бы привлечь внимание, а царившая вокруг тишина подтвердила, что даже если кто-то здесь и был, то уже ушел. Выждав еще с минуту, я развернулся опять спиной к входу и лицом к Бакфорду и знахарке. Не спеша убирать меч, я прижал его к себе и только потом прошептал:
— Что, вашу мать, происходит? Где Гастингс и почему вы уединились в столь странном месте?
— Ваше высочество, — Бакфорд вытер прокатившуюся по морщинистой щеке слезинку. — Какое невероятное счастье, что вы живы. Хвала всем богам!
— Бакфорд, мой верный Бакфорд, — я был растроган такой явной преданностью. — Я жив, и ничего слишком криминального со мной не произошло. Кроме потери штанов, но, как видишь, я сумел компенсировать эту потерю.
— Криминального? — Криспин, нахмурившись, задумчиво смотрела на меня. — Что значит это слово?
Сначала я подумал, что она так неудачно шутит, но затем понял, что нет, не шутит, а действительно не знает, что означает вырвавшееся у меня на автомате словечко.
— Оно означает, что со мной не произошло ничего, что повлияло бы на мою жизнь в печальном смысле, посредством совершения кем-то злодеяния, — родив эту фразу, я вытер вспотевший лоб. Почему из меня периодически сыпется различная непонятная муть, например, непонятные слова, я уже себя не спрашивал. То виденье, которое посетило меня в ответ на неправильно сработавшееся проклятье, почему-то навевало мысль, что искать ответы нужно именно в том направлении, только не здесь и не сейчас.
— Криспин, не надоедай его высочеству неуместными вопросами, когда он не получил ответа на свой вопрос, — сердито оборвал начавшую что-то было говорить знахарку Бакфорд. Он даже немного повысил голос, за что был награжден моим суровым взглядом и сдвинутыми бровями. Тут же исправившись, он зашептал на пределе слышимости. — Когда вы изволили исчезнуть, мы с Криспин отправились вас искать. Капитан Гастингс помог нам спуститься вниз. Все были заняты, время поджимало, плюс естественное беспокойство за ваше высочество… — я не удержался и хмыкнул. Ну-ну, интересно, кто кроме тебя испытывал искреннее беспокойство за мое высочество? Бакфорд тем временем продолжил. — Мы не успели отойти далеко, как тот негодяй, плененный вашим высочеством пришел в себя и заорал: «Эльфы!» Он тут же был пронзен стрелой, а в овраг, воспользовавшись амулетами левитации, начали спускаться проклятые длинноухие. Капитан Гастингс сумел сориентироваться и принял бой, а мы с Криспин побежали и спрятались здесь. Мы были уверены, что вы уже погибли от рук этого нечестивого отродья, — и Бакфорд снова всхлипнул, а я задумался. Эльфы — это ничего хорошего, но остаться без своих рыцарей не хотелось вдвойне. Похоже, ни Бакфорд, ни Криспин не знают, чем закончилась стычка, и кто в итоге победил. А раз так, то, хочешь не хочешь, а придется добывать разведданные. Может еще удастся как-то исправить ситуацию в свою пользу.
Глава 6
Приказав трясущимся от страха Бакфорду и Криспин оставаться в их, оказавшимся на редкость удачном убежище, я, стараясь держаться возле стены так, чтобы меня не было видно находящимся снаружи, пробрался к выходу из пещеры и замер рядом с расселенной. Несколько минут я напряженно вслушивался в каждый звук, доносящийся до меня, пытаясь определить, находятся кто-нибудь рядом с входом в пещеру, или путь свободен. Снаружи не раздавалось ни одного звука, свидетельствующего о том, что на выходе меня может ожидать засада. Больше никто не тревожил солнечный луч, который медленно полз по полу пещеры, не встречаясь с препятствиями на своем пути. Чирикнула какая-то птица, ей ответила другая. Паники в их чириканье я не услышал, но это еще ни о чем не говорило, потому что я очень мало знал об эльфах — ведь может де так получиться, что они могут договариваться с различным зверьем и растениями, или это плод моего явно больного воображения?
Постояв еще немного, но, уже понимая, что мое стояние на месте не приведет ни к чему, я рискнул выйти из пещеры.
Площадка перед расселенной несла признаки тяжелого, смертельного боя. Бурые пятна, еще не успевшей впитаться в землю крови, рытвины, от магических ударов и тот, еще неуловимый, но уже заставляющий тяжело дышать, запах недавней смерти.
В пределах видимости никого не было видно. Точнее нет, не так — в пределах видимости не было видно никого живого. Прижавшись к стене оврага, я на мгновение прикрыл глаза, эти ублюдки остроухие, скорее всего, забрали своих покойников, ведь не может такого быть, чтобы мои ребята никого не забрали с собой! Решительно распахнув глаза, я присел на корточки, и принялся изучать следы. Конечно, вся площадка была вытоптана, но направление узких ступней, определить все же было можно. По всему получалось, что эльфы пришли сюда с той стороны, откуда сюда пришел и я, хотя это было понятно по рассказу моего верного Бакфорда. А вот что было для меня более важно — это то, что ушли они, двигаясь в том же направлении.
Мысленно попросив прощения у мертвых и пообещав им, что, если для меня все сложится не слишком плохо, то я обязательно вернусь, чтобы похоронить их достойно, но пока я не мог этого сделать, дабы просто не привлечь внимание, которого я всеми силами стремился избежать.
Соблюдая все меры безопасности, которые я в данной ситуации мог соблюдать, я двинулся к тому месту, где перевернулась моя телега.
Всего по дороге я насчитал восемнадцать убитых. Восемнадцать из тридцати. Хреновая какая статистика. К тому же я понятия не имею, что с оставшимися, и где их держат захватчики.
Когда мне до места аварии оставалось пройти метров сто-сто пятьдесят, с другой стороны куста, за которым я прятался, мне послышался легкий шорох и едва различимый стон. Первым порывом было протиснуться между стеной оврага и кустом к этому месту, но я тут же отбросил его. Это очень дурацкая идея, особенно, учитывая, что я двигаюсь с грацией беременного бегемота. Шум, который я издаю при казалось бы тихом передвижении, заставляет меня самого морщиться.
Поделиться книгой: