Пустая Земля

— Тебе больно, Аля? Дыра… Есть дыра?

— А? Что? Нет… уже не больно, — рассеянно ответила я, тщательно заталкивая назад волну грусти, накатившую изнутри. Снова вспомнилась и мама, и Овчанкин, и все-все, что было до того глупого решения прогуляться морозным утром. — Пойдём, Эндо. Разведаем, что там происходит.

Глава 8

Глупость отличает других от меня. Разум слепнет, будучи захвачен в плен мимолетными эмоциями, как тиной, утопая в мутной воде. Беспристрастность позволяет держаться на плаву, в то время как остальные давно ушли под воду.

Чужая — яркий пример человеческой ограниченности. Разрешаю себе с удовольствием наблюдать, как глупость находит свою награду. Жвалы древоточника. Чувствую, как в жилах разливается неподдельное наслаждение. Возмездие за опрометчивый поступок настигает ее так быстро, что глаза, полные мольбы и отчаяния, подбрасывают лучшее топливо в мои вены. Лишь я решу, позволить ли нанести увечье… Чтобы потом еще долго наслаждаться тонкими криками. Криками, похожими на гимн человеческой глупости.

Но… время не ждет. Бой начался и меня будоражит ощущение куда большего поединка, крови, криков и борьбы… Да… И для чужой не время. Мне еще нужно подготовить для нее свой собственный, изматывающий, сюрприз. Выхожу на траву и резким ударом вышвыриваю жука прочь. Разве это противник? Сплошное недоразумение. И за время, потраченное на него, чужой придется хорошенько отплатить.

***

Я нехотя поднялась и заставила себя пойти к куполообразной базе. Признаться, после происшествия прогулка уже не вызывала оптимизма… Но надо было чем-то занять голову, пока внезапная меланхолия не поглотила меня.

Молча мы дошли до шарообразных прозрачных построек. Вернее, дошла я, Эндо подозрительно тихо плыл в воздухе, чуть слышно позвякивая рассеивателями. Не иначе как размышлял о смысле жизни и выдумывал новую порцию каверзных вопросов для меня. Однако, как только мы беспрепятственно вошли под огромный купол, моя апатия моментально уступила место сильнейшему потрясению. То тут то там раздавались невыносимые стоны, а сервисные роботы сновали, перенося искореженных, изувеченных солдат. Следы крови моментально затирались, но все равно я успела заметить красную дорожку от пролетевших мимо носилок. Я пробежала вперёд, чтобы увидеть уложенных в ряд молодых мужчин, не имеющих сильных внешних повреждений, но корчившихся так, словно их только что ужалила ядовитая змея. Несчастные были густо переплетены проводами, по которым с быстрой скорость неслась кровь, вероятно для очистки, подавались какие-то лекарства, а кому-то кислород.

Я выцепила первого же бежавшего мимо, на вид здорового, солдата, крепко схватив его за рукав защитного костюма.

— Что здесь происходит? — требовательно спросила я, не в силах оставаться безучастной к происходящему.

Солдат помялся, явно застигнутый моей дерзостью врасплох и не привыкший действовать без явной команды.

— Ресторы напали на арантьягов, — наконец, нехотя ответил он, осознав, что я, скорее, оторву ему рукав, чем останусь без информации. — Много ресторов!!!

— Ресторы? — задумчиво переспросила я. Ну, арантьягов-то все знают. Это гигантские парнокопытные, отдаленно напоминающие лошадей и используемые во многих отсталых (деликатно называемых аутентичными) регионах для транспортных нужд. Отчего-то некоторые народности и даже целые расы использованию высокотехнологичных машин предпочитаю выведенных на ферме животных. А вот, кто такие ресторы… Нехорошее предчувствие тревожно засосало под ложечкой.

— Осы! — немного раздраженно выпалил солдат. — Гигантские осы! Извините, лэнна, мне пора.

С этими словами он быстро ринулся в направлении, которое открывалось за куполом. Про себя отметила, что солдат обращался со мной довольно вежливо и употребил нейтральную форму обращения к женщинам — лэнна, что никак не подчеркивает социальный статус или другие особенности.

Гигантские осы, значит… Выходит, чёрный жук, желавший сегодня сладко отобедать глупой лэнной и чьи планы были так дерзко нарушены некстати возникшим черным ботинком, не единственный представитель опасной членистоногой фауны Сальдери. Странно, почему наша наука ничего об этом не знает…

Пару мгновений поколебавшись, я ринулась вслед за солдатом. По всему выходило, что за защитными стенами мне ничего не грозило. Тогда где солдаты получали увечья, неужели они лично боролись с ужасающими насекомыми?..

Вскоре мои мрачные догадки подтвердились. За быстро ускользающим солдатом я неслась недолго, постепенно понимая, что мы находимся на возвышенности, резко обрывающейся вниз с окончанием защитного коридора, и растекающейся на вершине обрыва небольшой площадкой, с которой быстрые транспортные роботы опускали солдат вниз и поднимали раненых. Совсем близко к прозрачной силовой стене подлетела оса и я инстинктивно отпрянула от чудища размером не меньше трёх огромных абакенов. Серьёзный противник со смертноносным жалом и огромными челюстями, которым, уверена, не составит труда прокусить защитный костюм. Шарообразные глаза сверкнули множеством мелких сетчатых глазков, а брюшко монстра нетерпеливо подрагивало в желании поразить очередную жертву. На миг застыв, оса стремительно бросилась вниз, а я, замирая от страха, побежала на смотровую площадку на краю обрыва.

На первый взгляд многочисленное мельтешение внизу понять было непросто. Огромная долина взрывалась невероятным воем диких арантьягов, похожих на рьяную смесь крупных лошадей, жирафов и мускулистых тапиров, выгибающих длинные шеи, в исступлении бьющих копытами. Рой обезумевших ос неистово бросался вниз, атакуя несчастных животных. То тут, то там ужасали глаз агонирующие от осиного яда арантьяги, изгибающиеся в траве. И между всем этим безобразием чёрными тенями скользили они — солдаты дальтерийцы в отчаянной попытке поразить слетающихся насекомых средствами наземного боя, то есть силовыми мечами и импульсами. Безумному сражению, казалось, не предвидится конца, настолько многочисленны были насекомые.

Я росла в мирной обстановке и никогда не была свидетелем битв, поэтому застыла с открытым ртом, глядя на кашу из людей, зверей и насекомых внизу. Взгляд невольно выхватил и его — Зэлдара, неистово бьющегося с подлетевшим рестором. Глазастая голова с подвижными усами резво отлетела в сторону, в то время как тело, словно в недоумении, продолжало ползти по земле. Но Зэлдар уже переключился на новое насекомое с такой яростью, словно хотел выместить на нем накопившееся годами зло. Я поймала себя на мысли, что невольно вздрагиваю каждый раз, когда смертоносное насекомое устремляет ядовитое жало в сторону Зэлдара, сердце же и подавно прижалось к рёбрам в страхе пошевелиться. Нелегко смотреть на смертельную схватку, оправдала я себя, хотя по всем правилам должна была желать, чтобы безобразная оса, наконец, избавила меня от ненавистного дальтерийца, раскусив острыми жвалами его пополам!

И все же… Понятно, что на такую огромную долину, раскинувшуюся вплоть до стоящих на отдалении гор, наложить защитный купол вряд ли получится, но почему бой ведётся личным составом, вместо того, чтобы перебить всех ресторов дистанционно? Ведь я видела и пролетающие сверху импульсы. Этот вопрос я адресовала солдату, намеревающемуся спускаться вниз.

— Скажите… — я старалась перекричать громкое мычание арантьягов, — а почему осы напали?

— Никто не знает, — пожал плечами с защитными карбоновыми накладками мужчина, явно радуясь возможности подольше задержаться наверху. — Словно с цепи сорвались, взбесились и все тут! Как новую партию арантьягов доставили! Главное, ведь не едят, а просто жалят! Чтоб они сдохли, твари полосатые… Придётся вакуумом гнездо потрошить, только с такими темпами мы до него и за неделю не доберёмся.

— А почему нельзя уничтожить ос импульсно на расстоянии? Зачем сражаться на поле? — полюбопытствовала я, с ужасом понимая, что на Сальдери мы застряли надолго. И тут же одернула себя. Никто не обещал, что после Сальдери меня ждёт курорт. Реальность может оказаться куда хуже наблюдения за гигантскими насекомыми.

— Велик риск ошибки, лэнна. У импульсов большой радиус действия и он захватывает иногда… не только ос, — мужчина отчего-то замялся. — Мы заметили, что иногда импульсы косят в сторону арантьягов.

— Вот как… — я задумчиво потёрла подбородок, а молодой воин стал суетливо перебираться на транспортник, вероятно, понимая, что сболтнул лишнее.

— Ну… мне пора… — тяжко выдохнул он, на ходу доставая инициатор меча.

— Удачи!.. — пожелала я и снова мазнула взглядом по Зэлдару. Мужчина бился так неистово, что, казалось, готов в одиночку раскрошить целый рой пчёл. Мне показалось, что происходящее доставляет ему удовольствие сродни тренировкам в этом его нижнем зале, который невольно стал моим пристанищем. Кстати, тренировку я ни разу не видела, похоже, что дальтериец избегал встреч со мной так же, как и я с ним. Вздохнула и посмотрела на Эндо, мирно покачивающегося рядом.

— Это и есть боль, Эндо. Посмотри вон на тех арантьягов, — я вытянула руку в направлении животных, скрюченных на земле. Не знаю, почему, но за эти два дня я настолько привыкла делать пояснения для робота, что сейчас рот заговорил сам по себе. — Это боль тела. Но любая война, любое сражение это ещё… боль души. Когда живые убивают живых, неважно, люди это или кто-то еще… С единственной целью — удовлетворить какой-то интерес, ценность которого не идёт ни в какое сравнение с самим правом жить… — я покачала головой, Эндо — чешуйками, мы ещё раз глянули на творящийся внизу кошмар и Эндо наконец, изрёк.

— Это… — он силился подобрать слово, — тянет…

— Ещё как тянет! — согласилась я. — Все струны души вытягивает! — Я шумно втянула воздух и замолчала. Смотреть на мучения других было невыносимо. Но еще острее ощущалась моя бесполезность. И если раненым солдатам помогали роботы, то пострадавших животных игнорировали. — Мне надо немного подумать, Эндо, а ты… поищи информацию, есть ли противоядие или обезболивающее, которое можно применить к раненым арантьягам.

Я отошла в сторонку и уселась в позу недоделанного лотоса, то есть ступнями, спокойно покоящимися на земле. Так мне легче было ощутить контакт с происходящим, словно земля нашептывала какие-то древние истины. Наверное, лучшим решением в моей ситуации было бы вернуться на корабль, не подвергая дополнительному риску свою жизнь и порядком расшатанную психику. Но… я не могла. Смутно чувствовала беспокойство и нечто, ускользающее от моего внимания.

Я прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться как обычно. Конечно, на нашем факультете были знатоки по проникновению в мозги животных, крайне редкие специалисты по насекомым, но я к ним не относилась. Не мое это… Но все же базовый курс мы проходили. Я напряжённо вспоминала, о чем говорил инсектолог на тех немногочисленных парах, что я соизволила посетить. Признаться, с детства недолюбливаю членистоногих и никогда не видела себя в роли знатока их чувств. А жизнь вот как повернулась… Мне надо проникнуть в сознание ос и узнать, где кроется причина их агрессии.

Надо заполнить своё сознание ассоциациями, связанными с насекомыми. На ум пришла безобразная гигантская голова мухи, усеянная тонкими волосками и увенчанная ощупывающим хоботком. Бр-р-р! Мне стало нехорошо, даже тошнотворно, и я открыла глаза, но тут же уткнулась взглядом в устрашающую по своему размаху и содержанию картину сражения. Вновь мимо понесли солдата, рвущего сердце криком боли. Нет, так нельзя…

Я вздохнула и обратила взор внутрь себя. Мудрый профессор этических проблем применения Имитационики любил повторять: чтобы нечто понять, необходимо это полюбить, слиться с ним, отказавшись от себя. Итак, Аля, никакая ты не Альтарея, жительница Третьего союза, захваченная в плен безжалостным, невыносимым дальтерийцем… Ты — муха, завораживающе блестящая на солнце зелёным цветом и подрагивающими прозрачными крыльями с тонкими прожилками… Так что ещё… Лучше оса, конечно. Я вспомнила жвалы жука, схватившего меня, их хруст… Хитиновые панцири и мякоть внутри, вкус мёда, такой сладкий и привкус… Привкус пчёл, точнее их слюны, которой они удобряют нектар. Мёд — пчелиная слюна…

Я приоткрыла глаза и выцепила взглядом осу, наматывающую круги вокруг поля с монотонным жужжанием. Крылья. У меня непременно должны быть крылья, поднимающие высоко, и жало, срабатывающее тогда, когда меня захватывают сильные эмоции. Задержала взгляд на насекомом… Спокойно, Аля. Это всего лишь оса и она просто преследует свои цели. Борется за жизнь, как может. Она не желает зла, у неё инстинкты… Момент… Рывок! Пытаюсь поймать сознанием осу, но ничего не выходит. Насекомое ускользает от моего внимания. Концентрации недостаточно, и сил маловато.

Надо пробовать, пытаться. Внутренне нахожу точку сосредоточения и концентрирую в ней все свои силы. Все, которые могу найти внутри себя, своё полное сознание, полную волю и стремление к жизни… нельзя сдаваться. Нельзя. Надо поймать… Новый рывок. Рывок на грани остановки дыхания, когда грудная клетка замирает, потому что все внимание отдано предельной концентрации. Я быстро переношу своё сознание в ту точку, где проносится оса, туда, где за гигантскими сетками глаз скрываются мозговые ганглии…

Кажется, что яркая вспышка озаряет мир вокруг и меняет его… Исчезают привычные цвета, на смену приходит сине-зеленые, иногда искрящие густым фиолетовым и белым, пятна. И жажда… невольная ярость внутри меня, стремление убрать, уничтожить, обезопасить… Стереть противника. Это сильнее меня, этому невозможно противостоять. Инстинкт, полностью подчиняющий мое поведение. Вниз, туда, где мелькают опасные точки — противники с крестообразным узором на спине. Уничтожить, поразить тех, кто волей случая покусился на наше место.

Что-то в голове не складывается, я не могу понять, что… Точек-врагов много, но… Все же… враги не все. Не все арантьяги. Я не успеваю проследить за мыслью. Ярость толкает меня вперёд, скорее, вниз!

Сознание нехотя возвращается в голову, только когда я резко натыкаюсь на Эндо. Он словно выросший столб на моем пути. А я… неужели я так близко подобралась к краю пропасти? Что же это, я хотела прыгнуть вниз, ощутив себя осой? Хорошо же меня проняло… Наш инсектолог был бы рад. Колени выстукивали мелкую дрожь, силы быстро растаяли от перенапряжения, я с ужасом смотрела вниз — на крутой скальный обрыв. В это сложно поверить, но если бы не Эндо…

— Как оценивают мои датчики расчета скорости падения и столкновений, это должно быть больно, — с самым невинным видом сообщил робот, как будто рассказывал про способ приготовления морского черта, будь он неладен.

— Ещё бы! — хмыкнула я, — Эндо, спасибо тебе…

Дальше я уже не думала, потому что внезапная догадка пронзила голову словно дикая молния.

— Не на всех! Они нападают не на всех! — заверещала я, как ужаленная осой в мягкое место. Не такой гигантской, конечно, осой. С такой бы от меня мокрого места не осталось. — Я видела, точек было меньше, чем арантьягов! Что-то в арантьягах заставляет ос реагировать… Что же?.. — я нервно заходила по клочку земли под защитным куполом. — Эндо! — выцепила я робота, который собрался волочь вниз раздобытые контейнеры с некими лекарствами. — Прочитай, что написано про ресторов, их образ жизни…

Эндо моментально встрепенул чешуйками, заскрежетал кремниевым мозгом и начал выдавать малоинтересные подробности жизни отряда перепончатокрылых. Я устало присела на землю, ноги совершенно отказывались держать мое худое тело. Известно, что имитация отнимает много сил, но у меня от нервных потрясений их и так было словно атерийского отвара на донышке, а попытка срастись с осой забрала последние капли. Колени отбивали мелкую дрожь, а это уже плохой знак, нервный ресурс истощён, состояние нестабильное, как бы приступ не случился. Будет весьма нелепо, если на этой «дружелюбной» планете я сдохну не от жвал мерзкого жука, или укуса гигантской осы, падения в пропасть или расправы кипящего яростью дальтерийца, а тихо загнусь сама по себе. Эндо, наверное, с удовольствием получит новый опыт наблюдения.

Робот, между тем, перешёл к разделу об органах чувств и я моментально встрепенулась, словно неожиданно ожившая лань.

— Подожди-подожди, какое, ты говоришь, у них зрение? — от напряжения я закусила губу. — А что если… Эндо, ты можешь сделать изображение ресторов и нескольких арантьягов через ультрафиолетовый фильтр?

Через несколько минут гордый собой робот (иначе от чего он светился, словно начищенные до искрящего блеска бока лайнера), радостно демонстрировал на широком экране (в который трансформировался его живот или то место, которое могло быть животом, будь Эндо переевшим хомяком) мне собственноручно сделанные снимки.

— Даже не верится… — прошептала я, изучая изображения, бьющие в глаза оттенками синего, голубого и фиолетового цветов. Ультрафиолет. Осы не видят мир таким, как мы. Они видят ультра-освещение, которое нам недоступно, но не видят красный…

Крест! Я заметила ярко выделяющуюся крестообразную фигуру на затылке диких ос. И почти такая же фигура сверкала на холке половины арантьягов, преимущественно носящих на своей шкуре чёрные полосы, чем-то напоминающие зебру. Были среди них и пятнистые арантьяги, но из-за строения тела, пятно зачастую, как будто растекалось на холке, образуя подобие креста. Да что я вру! Все это было незаметно невооруженным взглядом, но стоило включить фильтр, выделяющий ультрафиолетовое отражение солнечных лучей, как кресты начинали светиться, будто специально приукрашенные светодиодами. Возможно, играло роль строение шерсти на холке… Да просто особенность вновь завезённых животных, обернувшаяся невезением в Сальдери.

— Крест… Осы атакуют животных с крестами на спине… Крестами, которые видны зрением ос — в ультрафиолете, — задумчиво пояснила я Эндо, словно он был моим приятелем, совсем свихнулась, не иначе. — Вероятно, принимают их за конкурентов, ведь и у самих ос спина помеченная. Ос из своего гнезда они могут отличать по другим сигналам.

— Краска? — неожиданно спросил приятель, а я ошарашено глянула в его сторону. Почему-то кремниевые мозги иногда работали на удивление быстро.

— Это мысль! Если покрыть краской ультрафиолетовые кресты на спинах арантьягов, осы перестанут видеть в них конкурентов! — тут же отреагировала я. Действовать нужно было стремительно, чтобы избежать новых жертв с любой стороны. — Микросинтез у тебя работает? Распыляй краску, поглощающую ультрафиолет на холки. И прихвати ещё с собой роботов… Немедленно! — я уже почти кричала, охваченная воодушевлением от внезапной догадки… Лишь бы она подтвердилась и эта резня была бы остановлена…

Вскоре я наблюдала, как несколько роботов быстро и бесшумно скользят между животными. Издали эти манёвры были непонятны, но я с радостью понимала, что происходит. Осы-ресторы не летели к помеченным краской животным и уже вскоре на высоте замаячил рой недоумевающих насекомых, не находящих себе применение. Около раненых животных мельтешили другие роботы с медикаментами. Эндо… удивительно, но он очень быстро настроил чужие машины для решения поставленных мной задач. Не прост мой помощник, не прост… И явно не без причины он был создан в командном отсеке, видимо, в нем заложена особая мудреная программа.

Дальтерийцы тоже застыли, в недоумении осматриваясь по сторонам, силясь понять, почему осы прекратили атакующие полеты. Зэлдар резко крутился по сторонам, от чего его плащ волнами ловил ветер. В его стройной системе кровавых сражений что-то явно пошло не по плану. Маска, казалось, хочет охватить все, что творится по сторонам, но там лишь замершие арантьяги, поднявшиеся вверх осы и выдохнувшие в облегчении солдаты. Внезапно, он замер, словно к чему-то прислушиваясь и маска медленно, но верно повернулась вверх, в мою сторону, глядя вдаль хищными прорезями для глаз. Я немедленно отшатнулась от края, хотя расстояние было слишком большим, чтобы разглядеть эмоции на моем лице. Но… мне бы не хотелось привлекать внимание.

Понимая, что в ближайшее время маска окажется здесь, узнавая, кто же отдал спасительные распоряжения, я поспешила убраться. Сил совсем не осталось. И объяснять что-либо сейчас не входило в мои планы. То ли сказались нервные переживания последних дней, то ли потеря крови от ранения руки. То ли непростая имитация забрала внутренний, так нужный мне, ресурс… Но каждый шаг в сторону корабля давался с трудом, озноб колотил тело мелкой дрожью, рана на руке вновь заныла и покрылась свежей кровью. Я бы позвала Эндо, но понимала, что его место сейчас там и помощь робота ещё потребуется животным.

С небольшими передышками я преодолела купол базы, не обращая внимания на стоны находившихся в ней солдат. Мне бы самой обратиться за помощью, но спокойнее вернуться на своё место на полу, сном компенсировать потери. Я преодолела половину расстояния от базы до корабля, когда в висках противно застучали пробивные молоточки, серые пульсирующие круги призывно замелькали перед глазами и сознание, наконец, куда-то ухнуло, стекло вниз, растворяясь в бездонном пространстве космоса. Последнее, что выцепило мое внимание перед падением в черноту, это ставшие необычайно мягкими ноги и лоб, весьма неэстетично уткнувшийся в шероховатый пег.

Глава 9

Радость битвы — радость забвения. Не нужно думать ни о чем, тело все делает за тебя. Само. Радость уничтожения себя… внутри самого себя. И абсолютная пустота, разрываемая криками жертв. Волна удовольствия прокатывается от осознания собственной мощи, своих возможностей и, растворившись, оставляет за собой острие внимания. Битва сродни медитации. Всего лишь, что нужно — концентрация сознания, и ни одной эмоции, не малейшего чувства, которые немедленно бы означали поражение не только перед врагом, но и перед самим собой…

Пустота… такая приятная пустота внутри. И нет никаких воспоминаний, жестоко будоражащих кровь. Забвение… и покой. Покой, которого мне так не хватает, я нахожу лишь там, где другие видят страдание и страх. Конечно, куда приятней биться с разумными существами. Но на сегодня и осы сгодятся. Мне необходимо снять напряжение, то жужжащее наподобие осы чувство, которое второй день теребит мой разум. Белые волосы, чужая, учёный из третьего союза. Я был бы счастлив, растворись она в пространстве без следа. Но нет… Она все время незримо присутствует рядом, заставляя меня сторониться своей комнаты, избегать решения о её дальнейшей судьбе. Вытрясти бы из неё все как из груши, да отдать в лабораторию как опытную модель чуждого нам генотипа… Бросить на растерзание солдат, в которых кипит горячая кровь после боя… Последняя мысль мне почему-то не доставляла удовольствия, и я решил её отложить. Самое правильное, вышвырнуть прямо здесь, на Сальдери, на бездушное терзание здешней богато представленной членистоногими фауны. Так будет лучше для всех и не придется пачкать кровью руки… Хотя… В голове немедленно предстал образ белоголового захватчика… Все же лучше раскромсать её собственноручно, по кусочкам…

А бой… он просто отвлекает. Впрочем, сейчас я так увлёкся своими мыслями, что ощутил как чуть не пропустил смертоносный удар от осы. Да чтоб это белобрысое отродье астероидом размазалось, лезет в голову, где ни попадя! Я с удвоенной силой и рвением принялся крошить насекомых, так что от них разлетались в стороны лишь малейшие кусочки. Большая обезглавленная оса упала прямо мне в ноги. Она продолжала шевелиться, никак не в состоянии понять, что уже мертва. Так и люди… Мертвы, не зная этого.

Я не сразу понял, что произошло. Количество нападающих на арантьягов ос вдруг стремительно уменьшилось, а между парнокопытными сновали роботы, щедро поливая их спины красящей жидкостью. Это явно отталкивало насекомых и они, тяжело жужжа, улетали наверх. Славный бой был прерван без спроса… Однако во мне все также бурлила кровь, кипела жажда сражений, желание поразить, наказать… И вместо положенной радости внутри взорвалась удушающая злость. Кто посмел?.. Кто отдал приказ? И, главное, кто сумел понять нечто такое, до чего не додумался мой изощренный разум?

Я в ярости оглядывался по сторонам, ища источник неожиданных изменений. Солдаты, явно не разделяли моего состояния и были счастливы прервать нудный бой с насекомыми. Но они были не при чем, я знаю точно… Командный состав? Но никто не спешил ко мне с объяснениями и отчетами о внеплановых распоряжениях. И тут я заметил робота. Небольшой блестящий шар, что каким-то образом поселился в моей комнате вместе с чужачкой, а я не успел разобраться, как именно он был создан… Этот шар быстро скользил между арантьягами, окрашивая их в неприметный сероватый цвет, и, более того, направлял сервисных роботов!

Неожиданная догадка и лицо само собой поднимается вверх, выхватывая взглядом моментально отшатнувшуюся фигуру в белых бесформенных защитных одеждах. Да как такое возможно!.. Вопль негодования буквально разрывает мою грудь. Как посмела… вмешаться… Пора-пора, наконец, сделать то, что и хочу. Если не с осами, то уже с ней… Поставить на место, разобраться с этой союзной девкой, так некстати попавшейся на моем пути. Вытрясти из неё все, до последнего слова, до последнего дыхания. Хотя это не уймёт мою боль, не урежет пережитого тогда кошмара. Лишь немного сгладит вновь растревоженные раны, подарит минуты так нужной мне пустоты…

Решительной походкой я пересекаю поле, наблюдая как солдаты распрямляются по струнке и отшатываются, заметив мое состояние. Поднимаюсь наверх, навстречу спешат старшие таранторы с объяснениями на испуганных лицах — отмахиваюсь от них, разберусь позже. Сейчас мне необходимо выплеснуть накопившуюся ярость, ту, что не до конца вышла на поле. Стремительно оглядываюсь, белая фигура предусмотрительно исчезла. Невольно сжимаются кулаки от представления нежной тонкой шеи, зажатой в тисках пальцев, и я резко направляюсь по коридору к кораблю. В висках стучит кровь и ее пропахший металлом вкус во рту. Девчонка должна быть где-то рядом, от меня не уйти. Разве что сама вновь отправилась за защитный контур кормить жуков.

Белая фигура, неловко изогнутая на земле, встречается на пути слишком резко, ураганом врываясь в сознание. Укол тревоги, когда происходит что-то, не укладывающееся в мою картину, я предпочитаю не замечать. Не шевелится. Смогла все-таки уйти от меня, сбежать по ту сторону сознания, — чувства, смешанные с яростью и… растерянностью, наполняют мой разум. Самое правильное, что можно сделать, — вызвать робота фельдшера и поручить девчонку ему. Но… я вновь изменяю себе, склоняясь вниз, к земле, на которой веером раскинулась копна искристо белых волос. С трудом подавив желание снять перчатки, чтобы ощутить кожей эти обжигающе светлые пряди, я все же резким движением дергаю за волосы, приподнимая голову. Бледное, покрытое мелкой испариной лицо, подёргивающиеся веки, быстро пульсирующая жилка на шее, которую совсем недавно мне не терпелось пережать, — она так и не приходит в сознание.

Снова волна негодования и за ней же выстрел страха, что-то явно не вписывается в мой план. От меня нельзя уйти… так. Резко поднимаюсь на ноги и мало что понимая, беру легкое тело на руки. Зачем?.. Может, чтобы вышвырнуть за пределы защитной стены, тем самым за раз решив проблему? Почему же тогда я направляюсь в сторону корабля, не разжимая рук и думая о том, что сквозь все ткани на тонком теле ощутимо проступают кости?

Дойдя до корабля, я так и не отпускаю свою тщедушную ношу, мельком замечая вспыхнувшее на мгновение удивление в глазах солдат, скользнувшее сквозь щели шлемов. Заношу в комнату и, снова подавив желание зачем-то уложить бледную фигуру на кровать, осторожно кладу прямо на полумягкий настил, сооружённый девицей на пару со слишком активным роботом. Это её место, пусть и остаётся здесь. Зову медицинских ранеров, а сам удаляюсь подальше, в один из рабочих отсеков для высшего командного состава, щедро заставленный горячительными напитками. Мне жизненно необходимо снять напряжение, оставшееся густым следом после незаконченного боя и сбежавшей неведомым образом из моих лап девицы. Да чтоб здесь все аннигилировало! Мне просто необходимо убрать это наваждение, этот досадный приступ малодушия, так некстати мешающий спасительной пустоте заполнить мое давно сгнившее сознание. Все… Пусть все очередной раз покроется пеплом там, где земля давно пустая.

***

Вспышки сознания на фоне блаженного небытия были подобны болезненным ударам молний на фоне погожего дня. Как я не противилась, но все же мучительное осознание себя на уже привычной импровизированной лежанке осколками прорывалось сквозь толщу спутанных мыслей. Стоило признать хотя бы тот факт, что я до сих пор жива и вознести хвалу высшему космосу за это. Но упрямый разум упорно отказывался радоваться своему пробуждению и с горячим желанием вновь стремился погрузиться в негу сна.

— Аааль-та-рееея! — нараспев произнёс мерзостный голосок, окончательно возвращая меня в недра вражеского судна.

— Сколько… сколько я спала?.. — губы пересохли и слова давались с большим трудом. Безумно, просто невыносимо хотелось пить.

— Пятнадцать циклов! — вежливо ответил засранец. — Или, двадцать пять часов с момента начала фиксации отсутствия сознания…

— Ага… — вяло отреагировала я. Эко меня пришибло, если обычно человеку хватает шести циклов, чтобы полностью выспаться.

— Напиток Атерийский, — словно читая мои мысли, Эндо выдвинул подобие руки из перемещающихся как конструктор мелких блоков со стаканом коричневой жидкости на конце. — На автоматическом подогреве уже сорок семь минут — с начала появления признаков сознания.

— Спасибо, Эндо, — я и сама не поняла, получилось сказать с благодарностью или сарказмом. Все, во что превратилась моя жизнь, а именно странное заточение на вражеском корабле, знакомство с въедливым роботом и проникновение сознания в ганглии диких насекомых, казалось таким нелепым, что хотелось зло посмеяться.

Я с трудом присела, все тело окончательно и бесповоротно затекло во время длительного сна, казалось, что затвердели и застыли не только мышцы, но и все мысли. Протянула подрагивающую руку и с жадностью утолила первую жажду. Отдала Эндо пустой стакан.

— Спасибо, — поблагодарила уже спокойнее. — Спасибо что помогал, Эндо. И за скалу отдельное спасибо, за насекомых… — вспышка сентиментальности вдруг пронзилась мой полуживой мозг.

— Мое предназначение — подчиняться приказам человека, — заученно заявил Эндо и спустя пару секунд внезапно добавил, — и совсем немного мыслить…

— У?.. — пробубнила я, мало что соображая.

— Особенно, когда человек мыслить не в состоянии. Такое же бывает, правда, Альтарееея?.. — ласково пропел подрагивающий шар.

Мне показалось, но тыща астероидов побери, Эндо это сказал серьезно… или пошутил?! Бытовые роботы шутят крайне редко и заранее предустановленными фразами. Вообще считается, что способность шутить, переиначивать известные смыслы, относится только к разумным расам. Но как я могла убедиться, Эндо совсем не выделялся предустановленным обеспечением. Наоборот, каждое действие он обдумывал, сверял с общей базой знаний и со мной…

— Когда шутишь, — сказала я, чеканя слова и тщательно наблюдая за реакцией робота, — надо… надо улыбаться. Ты можешь улыбнуться, Эндо? Надо тебе приделать подобие улыбки для натуральности… — полушутя сказала я.

— Я понял, человек, — со всей серьезностью отозвался робот, что-то прокручивая в своих органических мозгах.

Я потянулась, борясь со скованностью в мышцах. Чёрная дыра, да я вся взмокшая! За сутки сна в непроницаемом защитном костюме тело напрочь покрылось липкой испариной. Было некомфортно и возникало желание немедленно помыться, привести в порядок если не мысли, то хотя бы своё физическое состояние. До чего я дошла! Похожа на последнего ашера с помоек окраины!

Подскочив и с трудом удержав равновесие на ослабших ногах, я стремглав бросилась наверх, в ванную комнату, прихватив свой собственный продырявленный Эндо во время чистки костюм. За время сна мои мозги отшибло начисто и я даже не перепроверила время, чтобы не застать дальтерийца, настолько неприятным было ощущать себя пропаренным клубнем андероссы. Только когда стремглав заскочила в ванную, поняла, что могла застать здесь весьма пикантную картину, но это «счастье» обошло меня стороной.

Быстро стянув ненавистный костюм, я чуть не кубарём закатилась во всегда наполненную тёплой чистой водой ванную, напоминающую больше маленький бассейн или гигантский шарообразный аквариум, прозрачный со всех сторон. И кто только придумал такую странную, хоть и не лишенную эстетики конструкцию?.. В данный момент мне было абсолютно все равно, потому что тело блаженно растянулось, обтекаемое горячими внутренними потоками, рождая ощущение покоя и невесомости.

Я весело поболтала ногами под задорную мелодию, исходившую от Эндо, а затем закрыла глаза, окончательно растворяясь в мягком тепле, уплывая сознанием в обманчивое благополучие, позволяющее на мгновение забыть, где я нахожусь. Захотелось раствориться в одурманивающей воде, чтобы окончательно выбросить из головы все плохое, неправильное, плыть, не слыша шума, не видя непривычных стеклянных стен, на миг представив, что я дома… а лучше… Лучше вновь очутиться в тёплом водоеме, в котором когда-то отец учил меня нырять, щурясь от солнца и подбрасывая вверх, а затем заныривая со мной под воду так, что наши белые волосы струились белой рекой внутри прозрачной озерной воды.

Я не заметила, как сама погрузилась под воду, не открывая глаз, плывя по течению в позе эмбриона, я сделала кувырок под водой. Подняла лицо над поверхностью чтобы сделать вдох и снова ушла в блаженную тишину. Вспомнились гигантские насекомые и бьющиеся в агонии арантьяги, а ещё… Ещё меня преследовал забирающийся под кожу, словно ковыряющий изнутри, взгляд жёлтых, выжженных и покрывшихся рваными трещинами глаз. Он находил меня везде, даже сейчас… Словно бесконечная сухая пустыня без капли воды, без доли надежды, что навечно поселилась у меня внутри, возвращая назад, в реальность, утерявшую все. Кто я? Всего лишь пленница с неопределенной судьбой… Не отпуская меня, он словно тянул из меня нечто глубоко личное, потрошил мое сознание, заставляя разрушить дырявую иллюзию того, что я когда-либо смогу обрести свободу.

Я ощутила горьковатый привкус, словно сухой песок неведомым образом оказался у меня во рту, и резко открыла глаза прямо под водой. В следующую секунду я вписалась лбом в прозрачное стекло ванны-аквариума, тревожа шишку, оставшуюся от финального падения на планете насекомых, когда я точно также уткнулась в шероховатый пег. А все потому… потому что… выжженные глаза вовсе не были плодом моего разыгравшегося воображения, они смотрели на меня наяву, проникая сквозь стекло, сквозь толщу воды, вытягивая из-под острого шлема нечто и забрасывая это в меня. Что-то темное, тягучее, болезненное, удушающее. И в то же время… родное. Я не знаю, откуда у меня появилось это чувство вот так вдруг.

Но все же на первый план выступил испуг, резко закончился воздух и я от растерянности втянула носом лишней воды. Зэлдар стоял собственной персоной в нескольких метрах от водного шара, своим взглядом буквально разрезая мне кожу, распарывая мышцы, выворачивая меня наизнанку с единой целью — узнать, что у меня внутри. Нет, этот взгляд был вовсе не вожделеющим, это было куда хуже… Препарирование — вот то слово, которое наиболее бы подошло, чтобы описать наступивший момент.

Волна паники и забившейся в нос воды охватила меня так резко, что я буквально выскочила из воды наполовину, надрывно кашляя и отплевываясь. Через несколько секунд я поняла, что темная фигура не сдвинулась с места, в то время как я… я стою перед ним полностью обнаженная в абсолютно прозрачном аквариуме. Ураган стыда моментально опалил щеки, я тихо вскрикнула, нелепо сжав руки на груди. Потом поняла, что более стратегически важные места остались открыты, это окончательно ввергло меня в шок и, вздрогнув, я резко повернулась к наблюдателю спиной. К своему стыду осознала, что тело заметно дрожит то ли от холода, то ли от страха. Хотя казалось, что вовсе не холод, а незримое въедливое пламя пожирает меня изнутри. Собрав остатки самообладания, я повернула голову, чувствуя, как с волос разлетаются капли воды и сказала, как можно спокойнее.

— Пожалуйста… Уйдите… Оставьте меня. Мне надо одеться, — голос все-таки предательски дрогнул, отражая испуг. Внутри что-то выло от осознания, что Чёрный Предводитель, наконец, обратил на меня внимание, в то время как раньше я все время умудрялась избегать его. Паук тревоги оплёл мое горло, стало нечем дышать в ожидании, что мужская фигура сейчас приблизится. А потом, потом… Его взгляд был далёк от безобидного. Казалось, прямо сейчас он сломает меня голыми руками, просто разломит как куклу, чтобы посмотреть механизм внутри.

Или направит на меня тот самый взгляд, от которого я упаду в резком спазме, не в силах подняться, сделать вздох… Я не удивлюсь, если глаза, полные сухого песка, с холодным любопытством будут разглядывать мою агонию под водой. Казнить или помиловать? С ужасающей реальностью, я осознала, о чем был этот взгляд.

Я отвернулась и тело невольно дернулось в жалком всхлипывании. Если не тогда, на Катарии, где я чудом осталась жива под прицелом силового меча, то почему бы не сейчас? Мне никто не гарантировал неприкосновенность, да что там, со мной даже никто не говорил… Счастливая отсрочка — чистый фактор случайности, давший мне возможность слегка прикоснуться к чужой цивилизации. Мое место — быть никем, чтобы я не хотела себе придумать во время любопытных бесед с Эндо.

Сзади послышалось шуршание и я до предела напряглась, буквально застыв и одеревенев всеми мышцами, даже дыхание стало совсем поверхностным и быстрым, в ушах громким гонгом забилось сердце, направляя переполненную адреналином кровь. Но… ничего не произошло. Раздался лёгкий щелчок, я резко повернула голову, чтобы увидеть, что пространство позади меня пустое. Дальтериец сделал так, как я просила — ушёл. Волна звучного рыдания от пережитого страха буквально затопила меня с головой. Я стояла, все так же не в силах пошевелиться, сотрясаясь всем тело и не сдерживая всхлипывания. Стало ясно, что я безумно, невероятно хочу жить…

***