Помоги проекту - поделись книгой:
— Это слишком… демонстративно.
— В самый раз, моя Гроза. У добрых подданных Валанты слишком короткая память. Пусть видят, что Магбезопасность у твоих ног.
Глядя Шу в глаза, Дайм поцеловал тонкие пальцы, затянутые в серебристое кружево. На этот раз — коснувшись их губами и задержавшись много дольше, чем предписано этикетом. Привычная и ожидаемая боль, рожденная Печатью, прошила его раскаленным прутом, но тут же переплавилась в удовольствие, а Шу резко выдохнула, по ее телу прошла дрожь наслаждения, а скулы заполыхали румянцем. К сожалению, стыда в этом жаре было больше, чем страсти. Ведь все это видел ее юный любовник.
— Дайм… не нужно, прошу тебя.
— Нужно, милая. Меня слишком рано сбросили со счетов, ты не находишь?
Шуалейда нахмурилась.
— Я не сбрасывала!
— А я и не про тебя, — усмехнулся Дайм. — Ну же, посмотри на эти благородные лица вокруг. Оцени работу мысли.
Окинув взглядом зал, Шуалейда тоже усмехнулась. Еще бы. На Ристану, которую вел в танце Бастерхази, благородные шеры смотрели с совершенно иным выражением, чем какую-то четверть часа назад. На короля Каетано — тоже. В нем, о чудо, наконец-то начали видеть именно короля, а не беспомощного капризного мальчишку.
— Ты прав, — неохотно признала Шу, — у них короткая память.
— К слову о памяти, моя Гроза. Как тебе удалось справиться с мятежом, не выезжая из Суарда?
Он мог бы спросить, почему Бастерхази не помог — но знал и так. Темный шер исполнил его просьбу: дать ей время, не появляться в Валанте хоть пару месяцев. Кто же мог предположить, что вспыхнет мятеж?
— Я думала, Энрике тебе отчитался… — Она кинула осторожный взгляд на убийцу, неподвижного и невозмутимого, но ловящего каждое слово и каждый жест. — Если коротко, то я последовала твоему совету и обратилась в гильдию.
— Любопытно. Как тебе удалось заставить их взять такой провальный заказ?
— Я очень попросила, — хмыкнула Шу. — Ну и объяснила, что если они не остановят Пророка, пока он не набрал силу, Пророк вырежет их самих. Что, между прочим, чистая правда. Этот сумасшедший обещал царство Света на земле, а отродьям Хисса вроде меня или темных ткачей в нем не место.
— Надо было попросить помощи у Светлейшего. Доверять гильдии в таком важном деле было рискованно.
— К Светлейшему мы обращались. И что из этого получилось — ты сам знаешь. Я не могла сидеть и дожидаться, пока сюда пожалует твой сумасшедший брат.
Голос ее оставался ровен, лицо — спокойно и любезно, но вот аура… На миг Дайму показалось, что сейчас эфирная буря прорвет тоненький пузырь ее защиты, выплеснется и снесет к ширхабу лысому весь дворец.
Дайм сжал ее пальцы, напоминая и ей, и себе: все закончилось, все уже хорошо. И очень ровно сказал:
— Он мне не брат.
— Он вообще не… — начала Шу так же ровно, но осеклась, поморщилась и усилием воли успокоила свои потоки. — Неважно. Имеет значение только то, что гильдия справилась. Я дала им Ясный Полдень для защиты от ментального воздействия.
— Неплохая цена заказа.
— Временно дала. Его вернули вместе с головой Пророка.
— Похоже, в местной Гильдии завелся честный самоубийца, — хмыкнул Дайм и, дождавшись удивленного взгляда Шу, продолжил: — Посуди сама. Пророк был крайне опасен. Внезапно появившийся ниоткуда сильный менталист, агрессивный и сумасшедший, наверняка ставленник некой высокой особы. А ткачи очень практичны и не спешат на встречу с Хиссом.
Дайм краем глаза глянул на убийцу, сохраняющего каменное лицо, словно его это не касалось. Однако внешнее спокойствие могло бы обмануть кого угодно, только не полковника МБ. Даже скрытая артефактом, аура мальчишки бурлила и кипела, словно… да почему словно-то?
Ох. Кто-то здесь идиот. Сам же видел, во что мальчишка превратился, чтобы убить Бастерхази. И сам же читал отчеты о вылезшем из Бездны демоне, который унес Пророка.
Двуединые не дураки пошутить.
— Но… они не могли отказаться. Заказ был сделан по всем правилам.
— Могли. У гильдии тысяча уловок, чтобы не брать опасные и невыгодные заказы. — Тут следовало бы добавить «не угодные Хиссу заказы», но это могло увести разговор не в ту сторону. — В законе гильдии сказано, что контракт считается завершенным либо в случае выполнения гильдией своих обязательств, либо в случае смерти одной из заключивших контракт сторон. Причем во втором случае гильдия возвращает оплату заказчику или его наследникам в трехкратном размере. Мастера Ткачи традиционно вдалбливают ученикам, что сторон всего две, заказчик и исполнитель, но на самом-то деле все знают, что сторон три: заказчик, исполнитель и сам Мастер Ткач, принявший заказ. В твоем случае избавляться от заказчика, то есть сильнейшей шеры-менталистки королевства — верное самоубийство. Опять же, если исполнитель не заглядывал в Книгу Теней, он не может быть уверен в личности заказчика. Пророка могла заказать ты, мог — Альгредо, мог — Герашан. Да хоть барон Уго! На самом деле, очень редко самый очевидный вариант оказывается верным… Ты же была уверена, что заказчик покушения на Кая — Бастерхази, не так ли, моя Гроза?
— Была, — вздохнула она.
— А ведь Бастерхази никогда не заказывал убийства в гильдии. — Дайм кинул короткий взгляд на мальчишку, просто чтобы убедится: до него дошло, что он ошибся в выборе цели. И что Бастерхази нельзя трогать. Нельзя, никогда, ни за что! — Хотя некоторым крайне удобно, что рядом темный шер. на него так просто все свалить.
Шуалейда на это только фыркнула, мол, все равно не верю, что темный шер — не конченый мерзавец!
— И мы возвращаемся к нашим баранам. Пророк был смертельно опасен, среди мастеров теней самоубийцы встречаются крайне редко, а значит — остается третий вариант. Самый логичный и безошибочный. Мастер Теней. Хоть он и лучший среди слуг Хисса, но он — хорошо изученное зло, и достать его проще, чем Пророка. Да и вообще только полный идиот станет связываться с менталистами. Вот и получается, что внеочередная смена Мастера Ткача была много вероятнее исполнения твоего заказа.
Мальчишка-убийца за спиной Шуалейды напрягся, явно в сомнениях: догадался Дайм, кто он такой, или нет? И если да — то вмешается ли в его план убить Бастерхази? Или все же не стоит рисковать и связываться с темным шером, который вероятно ни при чем?
Дай-то Светлая, чтобы мальчишка оказался не тупым бараном, не способным свернуть с выбранного пути.
— Хорошо, что я не знала таких тонкостей, — покачала головой Шу.
— Тебя бы это все равно не остановило, — нежно улыбнулся Дайм и получил в ответ такую же улыбку.
— Нет, не остановило бы.
— Двуединые хранят тебя, моя Гроза. А того мастера теней, что избавил Валанту от Пророка, я бы взял на службу в Магбезопасность, нам нужны такие кадры… — Ну вот, теперь он опустился до прямого подкупа. Шис подери, на что только не пойдешь, чтобы спасти кое-чью шкуру! — Кстати, я чуть не забыл. Подарок Ци Вея!
Дайм жестом фокусника достал из-за пазухи плоскую коробочку.
— Что это? — с недоумением спросила Шу, обнаружив в настроенном только на ее прикосновение футляре круглый мутный опал с дыркой посреди и шнурком, но без малейших следов магии.
— Ци Вей сказал, говорящий опал.
— Говорящий?.. — переспросила Шу, словно что-то вспоминая, и положила камень на ладонь. Ничего не произошло. — Наверное, какая-то реликвия. Очень ценная.
Пожав плечами, Шу спрятала опал обратно в футляр.
— Наверняка ценная, — усмехнулся Дайм. — А это тебе не от Мудрейшего, а просто так.
Он осторожно снял с хвоста обвивающей его запястье змейки Синюю жемчужину и подал на открытой ладони. Шу замерла, забыв про футляр, и бережно коснулась пальцем аквамариновой капельки. Где-то далеко послышался плеск волн и крик чайки.
— Она родилась сегодня.
О том, что еще было сегодня, он расскажет Шу потом. Сильно потом. Когда все останется позади.
— Какая… — Шу подняла на него сияющие глаза. — Спасибо, Дайм!
— Остальные подарки еще не успели доставить со шхуны, — сказал он вместо ответа и поцеловал ее пальцы: медленно, обжигающе сладко. Так, что Шуалейда залилась жаром.
И если бы мальчишка-убийца не торчал позади ее кресла, она упала бы Дайму в руки прямо сейчас. Не то чтобы Дайм осмелился спорить с Двуедиными, одарившими Шуалейду любовью к юному чудовищу, но… ладно. Осмелился и спорит.
— Потанцуй со мной, моя Гроза.
— Дайм, я… — едва слышно шепнула она.
И искоса глянула на убийцу. Шис его дери! Если бы Дайм не видел, что стало с Шуалейдой, когда тот умер — убил бы собственными руками.
Озвучить отказ Дайм не позволил, прервал на полуслове:
— Кстати, а с кем это любезничает малышка Альгредо?
Он кивнул на дочь своего верного союзника, воркующую со смутно знакомым темным шером: третья нижняя категория, огонь, лет двадцать пять от роду, типичный южанин, неплохо танцует и одет с иголочки. Пару лет назад Дайм встречал его в одном сомнительном заведении за игрой в карты и не обвинил в шулерстве только потому, что не желал раскрывать собственное инкогнито.
Шу проследила за его взглядом и удивленно ответила:
— Виконт Торрелавьеха.
— Виконт? Мне казалось, виконт несколько старше.
— Старый виконт умер в конце весны. А нового Ристана назначила в свиту Кая. Не думала, что он вернется так быстро. — Шуалейда так хищно прищурилась и так громко подумала о покушении на Каетано, что Дайм сделал себе заметку: непременно узнать подробности. Попозже. — Надеюсь, хоть этот красавчик заставит моего братика действовать активнее.
— Судя по тому, как их величество смотрит на парочку — ждать осталось недолго. А пока ты можешь подарить мне следующую вельсу, — добавив в голос манящих бархатных обертонов (и почти услышав эту же фразу, но голосом Бастерхази) предложил он. — Конечно, если ты не предпочтешь удрать со мной в парк.
Вместе с последними словами он обнял Шуалейду эфирными потоками, обещая защиту и любовь.
На мгновение она позволила себе прильнуть к нему, так же обнять крыльями сумрака — но тут же отшатнулась со стыдом… и удивлением.
— Огонь и тьма? В тебе?
Дайм лишь пожал плечами.
— Если бы я сам понимал. Наверное, подарок Ци Вея. Он же перворожденный Дракон. Никто не знает границ его возможностей и не может постигнуть его намерений.
— Да уж… — растерянно кивнула Шу, опустила взгляд и наткнулась на футляр в собственных руках. — Хотела бы я понять, что это такое.
— Когда в твоих глазах светится научное любопытство, я начинаю бояться, моя Гроза.
— А… не стоит…
Она определенно была где-то не здесь. Но пока еще — не в своей лаборатории.
— Мне тоже интересно. Исследуем это чуть позже, в более подходящей обстановке? Заодно поможешь мне разобраться с огнем.
— Да, и твоя тьма! Ты же позволишь?
Теперь исследовательский интерес искрил, сверкал и грозился устроить пожар с потопом прямо среди бального зала. То есть с точки зрения Шу это наверняка казалось всего лишь парочкой безобидных научных экспериментов.
— Обязательно. Но позже. А опал лучше пока убрать… стой! — он успел схватить Шу за руку за половину секунды до того, как она попробовала переместить подарок магически, а заодно либо покорежила бы защиту Народного зала, либо устроила локальный потоп и ураган в замкнутом пространстве. — Тут охранный контур. Ты же не хочешь, чтобы чары приняли тебя за агрессора?
— О… я… не хочу, конечно.
— Пусть кто-нибудь отнесет… вот он.
Дайм впервые прямо глянул в глаза убийце и едва подавил невольную дрожь: столько там бурлило эмоций. И гнев, и растерянность, и отчаяние, и последние отголоски ненависти. Но прежде всего — выворачивающая наизнанку нежность и желание защитить любой ценой свою принцессу.
— Тигренок?
Шу вздрогнула, словно только-только вспомнив о его существовании. Ее эмоции тоже вскипели: та же нежность, вина и сожаление. И — золото, небесное золото любви, которую она совершенно не желала показывать Дайму. Из страха. Проклятье.
— Если ты достаточно ему доверяешь, — пустил Дайм еще одну коварную стрелу.
Ничего личного, мальчик, просто на войне — как на войне. За твою же жизнь война, дери тебя семь екаев. И если ты сдохнешь в попытке выпутаться, я сам тебя подниму и своими же руками убью. Медленно и мучительно.
— Достаточно, — собрав эмоции в кулак и запихав под ментальную защиту, ответила Шуалейда и обернулась к мальчишке, протягивая футляр. — Положи на мой туалетный столик. И сам останься в покоях.
Убийца поклонился, окинул Дайма пустым взглядом готовой к броску змеи и направился прочь из зала. Шу несколько мгновений провожала его взглядом, словно не в силах оторваться. А Дайм смотрел на нее и задавался вопросом: не перегнул ли он? Что, если мальчишка окажется невосприимчив к тонкому ментальному воздействию? Если артефакт, сделанный Шуалейдой, защитил его, и одних только слов не хватит? Что, если у мальчишки хватит глупости напасть на Бастерхази, и они все же поубивают друг друга?
На всякий случай Дайм еще раз ощупал зал ментальным потоком и убедился: Роне здесь, по-прежнему рядом с Ристаной. То ли убеждает ее отступиться, то ли сочиняет на ходу новую интригу. А ему, Дайму, по-прежнему невыносимо больно на него смотреть, и едва утихшая буря снова поднимается внутри, гудя и грозя уничтожить все на своем пути — чтобы наконец-то избавиться от всей боли и сомнений.
Нет. Нельзя. Пока Дайм не успокоится и не будет способен себя контролировать, лучше ему не подходить к темному шеру. Довольно того, что тот жив и вроде пока не собирается бросаться в самоубийственную атаку на мастера теней. В конце концов, он же видит, что Дайм уже рядом с Шуалейдой и вполне способен защитить ее.
Но вот видит ли Бастерхази любовь, связывающую убийцу и принцессу? В этом Дайм почему-то сомневался. Наверное, потому что и сам предпочел бы ее не видеть. Как тогда было бы просто избавиться от мальчишки и забыть, что он когда-то существовал!
— Идем, моя Гроза, — позвал Дайм, беря Шуалейду за руку.
— Да… — отозвалась та, с трудом отрывая взгляд от удаляющейся золотистой макушки и натужно улыбаясь.
Весь танец они молчали. Дайм не слушал ее мыслей и сам не пытался ничего ей сказать. Ну, кроме «я с тобой, и все будет хорошо».
Обязательно будет. Не зря же Двуединые подарили им еще один шанс.
Дворец сиял огнями и благоухал роскошью и респектабельностью, словно царственные особы только что не скандалили подобно базарным торговкам. Но на то они и царственные особы, что им простительно любое непотребство. К самому Морису благородная публика относилась далеко не так снисходительно, особенно мамаши девиц на выданье — они отгоняли его от своих чад, как вороны отгоняют от птенцов пробегающего мимо пса. Зато богатые старухи улыбались весьма заинтересованно и выставляли напоказ свои драгоценности, словно он и есть голодный пес, готовый вилять хвостом за любую подачку. Мерзость.
Проходя мимо группы сверкающих, как новогоднее дерево глие, матрон, Морис холодно улыбнулся дебелой дамочке третьей молодости, в прошлом году открыто предложившей ему содержание, и проигнорировал смазливого юнца, держащего на руках собачонку в украшенном бриллиантами ошейнике. Юнец тоже был украшен бриллиантами, но скромнее размером, видимо, его родословная не дотягивала до родословной собачонки.
— А, Морис! — Вдова предпочла не заметить холодности. — Иди сюда, мой сладкий!
Юнец с собачонкой насторожились, разряженные дамы все той же третьей молодости принялись разглядывать Мориса через модные лорнеты. Пришлось замедлить шаг и поклониться.
Поделиться книгой: