Потерянные ключи

Между тем Х-1 что-то показывала рукой МЧ, и показывала именно в сторону моего нынешнего общежития. Видимо, она объясняла, куда я должна была отправиться снимать комнату. Судя по движению ее рук, она показывала не на ту его часть, где я в действительности поселилась, а в другой конец дома. Ага, вот оно что: она показывала комнату своей знакомой, у которой я должна была снять комнату. Через секунду оба отошли от окна. Теоретически, у меня была фора: МЧ не знал моей настоящей комнаты. И не факт, что быстро узнает. Даже если вздумает методично ломиться в каждую дверь и спрашивать про меня, ему понадобится не меньше часа. К тому же, он начнет ломиться со второго этажа, а я живу на третьем. Но что мне это дает? Попытаться пробраться в комнату и вынести свои вещи было слишком рискованно – мы могли столкнуться на лестнице. И я лишь переместилась за соседний куст – оттуда меня по-прежнему не могла видеть Х-1, даже если бы вновь подошла к окну, а у меня появлялся обзор пространства между двумя общагами, где МЧ неминуемо должен был пройти. Действительно, спустя пару минут он появился. И вскоре скрылся в моем подъезде. Не долго думая, я сделала обход здания по большом кругу и в итоге снова вышла на дворовой проезд. Там я заняла удачный наблюдательный пункт: прямо напротив входа в общагу хаотично громоздились помойные бачки, кусты и крупногабаритный мусор. На такие области пространства обычно избегают бросать взгляд, и за бачками я чувствовала себя в безопасности. Как и следовало ожидать, МЧ не появлялся очень долго. Само собой, подумала я, ведь ему предстоит бесплодно поговорить с моей неудавшейся арендодательницей, а потом, сообразив, что я могла спонтанно снять комнату у кого-то другого, обойти по ее рекомендации всех местных хозяек. В принципе, удача могла бы ему и не улыбнуться – он мог бы и не застать Х-2, которая также случайно не оказалась бы дома, как в свое время дома ее конкурентша. И тогда ему придется уйти ни с чем. Но я никогда не узнаю, с чем-то он уйдет или не с чем, потому что сама я никогда больше туда не вернусь. Это я понимала очень хорошо. Прощай, уютная комната! Путь к тебе теперь отрезан.

Часов у меня, по причине отсутствия телефона, с собой не было. Дома я пользовалась старыми электронными часиками, оставшимися от прежних жильцов, но теперь у меня не было и дома. Поэтому я не знаю, сколько прошло времени. Может, минут сорок. А может, и час. И вдруг я его увидела. Но он не просто вышел. Он выскочил бегом, а за ним бежала шумовая волна из визгов и топота. Топот выскочил следом – это был какой-то молодой таджик. Кажется, он был из семьи, которая тоже снимала у Х-2 комнату, по соседству с моей. Через несколько мгновений выбежала и она сама, за ней – еще пара таджичек. За это время МЧ успел гигантскими шагами преодалеть почти весь проезд в сторону улицы Седова – он спасался туда же, откуда пришел. Таджик тоже был весьма прыток, однако все же быстро отстал, потом замедлил шаг и, наконец, остановился. Похоже, что МЧ не был его личным обидчиком, и он догонял скорее из услужливости. Перед кем? – ага, перед Х-2. Она неуклюже пробежала несколько шагов и тоже остановилась. Вскоре таджик вернулся к ней. На некотором отдалении вежливо остановились таджички. Х-2 громко ругалась, отдувалась и жестикулировала, однако преследовать МЧ не пыталась и таджика к этому не побуждала. Видимо, у нее тоже не было особых к нему счетов. Почему же он убегал? Кажется, у него было что-то под мышкой. Большое и темное. Ах, боже! Я же увидела ее, как только он выскочил, только внимание сразу переключилось….. Моя сумка! Он убежал с моей сумкой. У нее еще такая красная полоска сбоку, и она была хорошо видна. МЧ украл мою сумку! Зачем?!

В это время Х-2 и таджик неторопливо, то и дело оглядываясь в сторону бегства МЧ (впрочем, оглядываясь скорее ритуально), вошли в подъезд. К ним присоединились таджикские дамы: видимо, они стал свидетельницами погони, и теперь непосредственные участники громко пересказывали им историю. Я расслышала лишь обрывки фраз: «Я говорю, смотри….» … «тут вырывает», «кричу – … куда…!», хорошо сдобренные матом. Несколько раз прозвучало слово «полиция», после чего я в очередной раз поборола в себе желание немедленно сбежать. Чтобы заявиться в мою комнату, и речи быть не могло. Хотя похоже было на то, что я сейчас выступала в роли жертвы грабежа – МЧ каким-то образом проник в мою комнату (возможно, хозяйка его провела), схватил мою сумку и убежал. И все-таки мне не следовало показываться. Я подождала в укрытии еще примерно с полчаса, после чего увидела подъезжающую полицейскую машину. Она остановилась (после чего тусовавшиеся поблизости группы азиатов сочли нужным рассредоточиться), оттуда вылез полноватый полицейский, что-то сказал второму, оставшемуся в машине, и неторопливо направился ко входу. Я подождала еще. За время его отсутствия напарник успел выкурить две сигареты. Наконец, первый вышел, что-то со смехом сказал напарнику, грузно залез в машину и они уехали.

Еще какое-то время я постояла под сенью мусорного контейнера. Маленькое происшествие быстро растворилось в повседневной суете общаги. Из дверей входили и выходили люди – русские, азитаты – и они явно не ведали, что недавно кто-то совершил здесь нетривиальный поступок. Разве что пару слов на тему удалось уловить. И все. По мере того, как напряжение рассеивалось, я начала ощущать сильную усталость. Как-никак, с 8 утра сегодня я была на ногах, если не считать краткой передышки на скамейке в парке. К тому же, я была очень голодна. Последний раз я ела вечером. Помнишь, я говорила, что на пробежку всегда выходила до завтрака, чтобы не тяжело было бежать и чтобы после заслуженно вознаградить себя едой, вожделенной вдвойне. Понятно, что до последней минуты я не вспоминала о голоде. А вот сейчас вспомнила, и пустота мучительно засосала в желудке. Дома, то есть в комнате, куда я больше не могла вернуться, были продукты. Потеря была очень болезненна, особенно в настоящий момент. Однако в набедренной сумочке лежал кошелек, а в нем – остававшиеся у меня деньги. Где-то около двух тысяч. Значит, в ближайшее время смерть от голода мне не грозила. Я поблагодарила бога за такой подарок и стала потихоньку, задом, удаляться с места действия: так, чтоб меня не смогла увидеть хозяйка, вздумай она снова выйти на улицу.

Сначала я отошла довольно глубоко во дворы, а потом вышла на улицу Бабушкина и пошла по ней в обратную сторону. Здесь, в двухэтажном магазине-ярмарке (это когда каждый отдел принадлежит своему хозяину), я знала прилавок с горячим чаем и пирожками. Соседний отдел был распивочной, там торговали водкой в разлив и всегда толпились опустившиеся\опускающиеся мужчины, вызывавшие у меня печальные эмоции. Но в этот раз я не обратила на них внимания. Я съела три пирожка с капустой (самых дешевых) за раз, выпила стакан сладкого чая. Потом, подумав, взяла еще стакан кофе с молоком – он на вкус напоминает молочный шоколад. И тут я снова задумалась об МЧ. Странно, я забыла о нем, едва он скрылся со своей добычей, и почти час не вспоминала. А ведь это, пожалуй, было поважней всего другого. Куда он побежал? Где он сейчас? Кража моей сумки не укладывалась в схему поведения несчастной жертвы воровства, который стремится поймать воровку. Хотя, может, он решил, что взять с меня нечего, а связываться с полицией – утомительно и не факт, что результативно… И поэтому решил забрать хоть что-то? Или он надеялся, что в сумке я храню его деньги?! Что ж, тогда он просчитался. Деньги частично перекочевали к Х-2, частично осели в кассе магазина «Семья», где я обычно покупала продукты, а остаток всегда был со мной. Продукты из его холодильника я давно съела.

Почему он решился на такое? Почему не боялся, что я заявлю в полицию? Хотя – смешно это спрашивать. Он точно знал, что я не заявлю. Так ведь я же и не заявила, и не собираюсь этого делать. Потому что я знаю, что в этом случае он обвинит меня во взломе квартиры. Что ж, это он верно просчитал. Но почему он рискнул предстать в роли грабителя перед Х-2 и соседями? Почему не испугался, что его побьют, поймают, задержат? И не факт, что в полиции удовлетворились бы объяснениями типа «она меня обворовала», если меня самой нет в наличии (и не будет, потому что домой я не вернусь). Объяснений этому не было. МЧ не похож на импульсивного гопника, способного на полукриминальные выходки. А может, все произошло неожиданно даже для него самого? Может, он нашел мою комнату, увидел мою сумку, стал уговаривать хозяйку ее отдать, обвиняя меня в воровстве. Она ему не поверила, потянула сумку на себя. Может, он случайно оттолкнул ее и она упала. Тут он перепугался и, ни о чем не думая, бросился бежать. Вот это уже больше походило на правду.

Если так, то сейчас он напуган не меньше меня. И будет, крадучись (скорее всего, ночью), пробираться к себе домой. Может, сейчас он неприкаянно бродит поблизости, так же, как и я? А вдруг мы встретимся? От этой мысли я вздрогнула. Несмотря на то, что сейчас мы оба как бы вне закона, моя вина явно тяжелей.

Боясь внезапной встречи, я отправилась бродить по расширенному радиусу. Дошла до набережной Невы. На ее торжественном фоне вид медленно идущей женщины в спортивных штанах (да в чем угодно) выглядит естественным дополнением. Я двинулась на север, в сторону центра, и шла так часа два, иногда покупая еще еды или заходя в кусты справить нужду. Когда совсем уставала, усаживалась во дворах на скамейки. Как хорошо, что в последнее время появилось много скамеек. Где-то после полудня я стала постепенно забирать влево, пробираясь через старые промзоны к другой прямой, идущей параллельно набережной – железной дороге. Вдоль нее, двигаясь где прямо по насыпи, где – по окрестным переулочкам, я пошла обратно.

Страх, усталость, спасение

Тот день был тяжел, а вечер и того хуже. После многих километров медленной ходьбы, да еще и по асфальту, ноги страшно болели, и скамейки уже не помогали. Добавлялось чувство безысходности: куда мне идти, что делать? Я могла бы попробовать снять комнату еще на один день – денег на это хватало – но где? Кроме двух моих общаг, к которым я боялась даже близко подойти, была еще третья – такая же пятиэтажка, стоящая параллельно им ближе к улице Бабушкина. Наверняка там тоже кто-то сдает жилье. Но кто? Как его искать? У кого спрашивать? Я не знала. Да и знала бы, наверняка побоялась бы зайти туда. А вдруг все хозяева съемных комнат поддерживают между собой связь и тут же сообщат о моем появлении друг другу?

Я часами сидела на детских площадках, переходя из одного двора в другой – так казалось безопаснее. Спустился вечер, и стало холодно. Сидеть было уже невозможно, приходилось все время двигаться. Теперь у меня болело все – спина, ноги, голова. При каждом шаге я боролась с тем, чтоб не опуститься в изнеможении на асфальт. Я садилась куда-нибудь, отдыхала, быстро замерзала – и, медленно поднявшись, волочила ноги дальше. В какой-то момент я потеряла пространственную ориентацию, и очнулась, лишь оказавшись у подъезда той квартиры. Квартиры МЧ! Наверное, от усталости отключился инстинкт самосохранения. Я быстро свернула в другой двор, однако все же успела найти взглядом знакомые окна – как ни странно, они были темны, хотя было еще совсем рано – не позже 8-9 вечера. Выходит, «Николай» еще не возвращался, и его подруга тоже.

Ночью ноги волшебным образом еще не раз приводили меня к этому подъезду. Как будто, потеряв приют повсюду, я почувствовала с квартирой родственные узы. Ну да, что тут удивляться – ведь она меня кормила столько времени! И почти ни разу не подвела, если не считать внимательности хозяина, который не досчитался денег в шкатулке. Но ведь это он был моим врагом, а она-то – нет! Постепенно ее темные пустые окна стали казаться мне самыми светлыми и теплыми во всем ночном городе. В самом деле, ведь Квартира – это одно, а приходящие спать в нее люди – это совсем другое. В нее может прийти спать кто угодно, а она от этого не изменится. Я уже была готова считать Квартиру живым существом, которая способна мне посочувствовать. Вновь и вновь я проходила мимо ее окон. Шли часы, а в них так и не зажегся свет. Совсем измучившись, я перестала бояться и даже рискнула спросить у прохожих, сколько времени. Оказалось, было уже два часа ночи. Да, не случайно люди во дворах давно перевелись. Но где же хозяева Квартиры, где МЧ и ягуаровая женщина? Я присела на скамейку и попыталась снова, усилием воли, порассуждать – это отвлекало от холода. Может, на МЧ-Николая слишком сильно подействовало утреннее происшествие, и он испугался вернуться домой? А его подруга? Он и ее попросил не возвращаться? А может, у них есть что-то вроде родительской дачи, или они решили провести ночь в ночном клубе. Есть ведь такие люди, которые могут ночью не спать. Да, но ведь завтра им на работу. Впрочем, я не знала, какой завтра день – будний или выходной. Судя по тишине ночью – видимо, все-таки будний.

Я несколько раз засыпала на скамейках, обняв себя руками. Но ненадолго, ибо холод быстро будил. Тогда я снова брела, уже без стеснения шатаясь из стороны в сторону, как бомж. Теперь-то я понимала, что их шатает вовсе не из-за перманентного алкогольного опьянения, а от перманентной усталости. Не боясь быть замеченной хозяевами, я кружила вокруг дома. С наступлением рассвета дворы начали постепенно наполняться звуками – заводящихся и отъезжающих машин, голосов, покашливаний, криков птиц. Небо сначала сделалось серым, потом один край его побелел, затем пожелтел и под конец позолотился. И тогда стало почти светло. А окна моей милой Квартиры по-прежнему были темными. И оставались такими даже тогда, когда все соседние окна зажглись, превратившись в желтые квадраты. Я сидела на поребрике почти напротив подъезда, не думая о риске быть обнаруженной, и всей душой мечтала спрятаться во тьме этих окон. Наконец, я либо набралась решимости, либо изнурение окончательно изгнало протесты разума. Будь, что будет, сказала себе я, и почти не качаясь, двинулась к парадной. Поднесла ключ-таблетку. Сработало. Хорошо. На лестнице – вроде бы никого. Хотя в этот час народ должен гурьбой выбегать на работу и учебу. Мне везет! Может, это сама Квартира помогает мне, желая спасти от холода и усталости? Откуда-то появились силы. В один миг я добежала до третьего этажа и всунула в скважину уже приготовленный ключ с бородкой. Я мельком успела подумать, что хозяева («Николай») теоретически могли успеть прошмыгнуть домой в те промежутки, когда я не дежурила около дома. И, утомленные ночным клубом (?), тут же упасть спать. Подумав это, я тут же ответила себе, что мне уже все равно. Даже если Николай внутри, я скажу ему, что просто очень хочу спать …. А потом, когда я проснусь, он может вести меня в полицию. Но только, ради, бога, не сейчас. Сейчас – только спать, спать под чем-то теплым. Раз-два-три-четыре – я повернула ключ. Мозг пронзила счастливая мысль: раз дверь закрыта на ключ, значит, там никого нет! Я мгновенно юркнула внутрь и заперлась. Затем опустилась на пол, спеша насладиться отдыхом и одновременно прислушиваясь. Пусто. Тихо. Квартира безлюдна. Ни Николая, ни его девицы. Тогда я с трудом поднялась и медленно прошла в ближнюю комнату, где был диван. Помню, как, добравшись до него, я стягивала кроссовки. Дальше сознание отключилось.

В первый раз я проснулась, видимо, еще утром – одновременно от сильного желания сходить в туалет и от холода. Я выбралась в прихожую, разыскала дверь в санузел. Свет я включать боялась, но и на ощупь нашла все легко. Снова оказавшись в гостиной, я разглядела на стуле у стены сложенное одеяло. Сладко укуталась и через секунду снова уснула.

Я – дома

Окончательно пробудилась я около трех часов пополудни. День был пасмурный, но Квартира была полна приветливым светом (во всяком случае, мне так показалось), словно бы приглашая меня побыть еще немного. А я и не собиралась пока уходить: ибо теперь меня мучил голод. Я снова сходила в туалет, затем аккуратно сложила в гостиной одеяло. Попыталась, как смогла, выровнять чуть примятую поверхность дивана. Прошла на кухню. Как будто бы здесь вообще ничего не изменилось. Даже та самая чашка с ложкой стоит около мойки. И опять – ни одной грязной посудинки. Какая, однако, аккуратная эта подруга Николая! Неудивительно, что прекрасным сожителем (мужем?) обладает именно она, а не я. И неудивительно, что как таковыми сожителями обладают все кто угодно, кроме меня. Я бы не смогла обеспечить столь идеальную чистоту на кухне. Так что мир, вобщем-то, устроен справедливо и мне не на что жаловаться. Я была настроена благодушно: сладкая истома после долгого теплого сна, плюс предвкушение вкусного завтрака (пожалуй, уже обеда) вполне примирили меня с жизнью. О том, что я буду делать потом, я пока не думала.

Я открыла холодильник. То, что я вожделела здесь увидеть, меня не подвело: опять сыр, копчености, сладкие булочки в целлофане. Я снова разыскала начатые упаковки и сунула в рот кусочек салями. Он был восхитителен, как и в прошлый раз, однако сейчас он показался мне немножко подсохшим. Я внимательно его рассмотрела. Да, действительно, он как будто полежал несколько дней в открытой упаковке. Другие кусочки, лежавшие с ним вместе, были в таком же состоянии. Жуя, я достала упаковку сыра. Начатый кусок по краям тоже явно подсох. Заметно зачерствели и булочки в целлофане. Присмотревшись, я поняла, что это те же самые булочки, что лежали здесь в прошлый раз – вот одна с лимоном, одна с малиной, вот слойка с сыром (я как раз еще тогда на нее разлакомилась). Выходит, их не съели за четыре дня? И початые упаковки сыра и салями тоже, получается, с тех пор позабыли. С другой стороны, в холодильнике как будто бы не прибавилось ничего нового. Либо хозяева приносили еду маленькими порциями и сразу все съедали, либо … м-м … либо они вообще сюда не приходили! Подумав так, я побежала назад в гостиную, потому что вдруг вспомнила то, что бросилось мне в глаза сразу после пробуждения, но не зафиксировалось в сознании – а именно, ровный слой пыли на соседнем компьютерном столике. Не могу сказать, что очень уж рьяно борюсь (боролась) с пылью в своей комнате – по правде говоря, я вообще ее не вытираю (не вытирала), но при этом я отлично знаю, что таким ровным сплошным слоем пыль оседает только на абсолютно неиспользуемых предметах. Например, на моей кухонной столешнице пыли не было. Было все, что угодно – крошки, картофельные очистки – но не пыль. На полу у меня пыли, конечно, полно, но она скапливается неравномерно: в углах, куда я, понятно, не захожу, ее много, в середине комнаты – почти нет.

Я рассмотрела компьютерный столик. Он был покрыт едва заметным (видимо, недавним), но абсолютно ровным пылевым слоем. Такую же концентрацию пылинок, внимательно присмотревшись, можно было обнаружить на всех предметах, лежащих на столе – каком-то справочнике, толстом блокноте, даже на авторучке. Может, это только к столу давно не подходили? Посмотрим. Да нет – точно такой же слой, не больше и не меньше, был на ручке дивана и на полках стеллажа. Я вернулась на кухню. Как же я сразу не заметила! Еле заметная пыль была и на кухонной столешнице! Такие чистоплотные хозяева, у которых нигде ничего лишнего, все вещи, пусть безвкусные, но лежат на своих местах – и вдруг перестали вытирать пыль? Нет, это вряд ли. Я открыла шкафчик под умывальником и заглянула в помойное ведро. Там было совсем немного мусора – два-три стаканчика из-под йогуртов, очистки яблока и упаковка из-под ветчины. Гнить было особенно нечему, но все, что могло засохнуть, засохло: яблочная кожура превратилась в шелуху, остатки йогурта на дне стаканчика затвердели и потрескались.

Возможно ли, что после моего последнего визита здесь никого не было? Но где тогда ночевал Николай?… Где тогда живет Николай? … Если он живет не здесь, то почему он….

Я запуталась в мыслях и опустилась на стул. Правда, параллельно не забывала жевать – аппетит от моих открытий отнюдь не пропал. Что происходит? Не ошиблась ли я? Действительно ли Николай – хозяин моей милой Квартиры-кормилицы? А если нет, то, может, он на стадионе хотел сказать совсем не то, что, как мне показалось, он хотел сказать?! Выходит, я совершила глупость? Но… почему тогда он искал меня, почему проник в мою комнату и почему украл мою сумку? Это было совершенно необъяснимо. Представить, что он – просто мелкий воришка (выходит, в большей степени воришка, чем я), у меня не получалось. Это с его-то безупречными манерами, хорошей одеждой и солидными познаниями? И потом – откуда он знал мою первую хозяйку, Х-1? А ведь вчера он направился прямиком к ней. Они безусловно были знакомы. Впрочем, этот вопрос можно задавать безотносительно к тому, связан Николай с Квартирой или нет. Но при условии, что связан, похищение сумки хоть как-то объясняется: если человека систематически обворовывают, он на многое способен, чтобы найти и остановить вора. А вот если квартира не его, если он не искал воровку и если ему вообще не в чем было меня упрекнуть – тут его усилия по поиску меня кажутся абсурдными. Ради чего? Ради сумки со старым нетбуком? Да ведь он даже не знал, можно ли у меня хоть чем-то поживиться. Одета я, скажем прямо, довольно небогато. Старые спортивные штаны, местами в пятнах, очень потертая, выцветшая кофта-кенгурушка с капюшоном. Если бы не здоровое лицо, то меня вполне можно было принять за опустившуюся алкоголичку. Во всяком случае, даже если за приличной личиной Николая скрывался банальный вор, он бы ни за что не позарился на мое имущество. Но он позарился. Как-то разыскал мое старое жилье. Потом новое. Схватил сумку и убежал. Кто он такой?!

Строго говоря, мне не следовало сокрушаться о потере нетбука: наверняка стоил он примерно столько, сколько я уже в совокупности украла (да, да, произнеси это слово!). Поэтому получается, что бог наказал меня вполне адекватно. Правда, вместе с нетбуком я лишилась всего остального – жилья, чайника, теплых вещей, еще какого-то мелкого барахла, оставшегося в комнате. Но лишилась просто потому, что сама боюсь туда вернуться. Кстати, если бы Николай ничего не украл, а просто заглянул в мою комнату и ушел, результат был бы ровно таким же. Получается, что я бы в любом случае бы все потеряла. А главное – при любых вариантах, мне все равно не выжить без воровства из Квартиры…

Нет, попыталась возразить я себе, ведь я могла бы попытаться найти работу! Походить по продуктовой ярмарке и поспрашивать, не нужен ли кому продавец… И тут же признала, что это слабый аргумент. Нет, я никуда бы не пошла и ничего бы не осмелилась спросить. Я безумно боюсь людей и не могу представить, что я с кем-то заговариваю и тем более что-то у кого-то прошу. Наверное, мне было бы проще помереть с голода на скамейке, чем сделать это. Впрочем, продолжала я дискутировать сама с собой, если бы сильный голод меня заставил, то может быть… Только если сильный голод способен изменить личность, снова отрезала я. Правда, такого голода я еще никогда не испытывала. Поэтому, насколько это будет возможно, я буду воровать из Квартиры – деньги и еду. Видимо, я знала это с самого начала, с первого дня. Прости, дорогая доверчивая Квартира!

Я съела все, что смогла, пока не насытилась. На сей раз я уже не слишком заботилась о том, чтобы набег на холодильник прошел незаметно. Рискнула вскипятить чай в электрочайнике. Открыла подвесной кухонный ящик и сразу нашла чайные пакетики. Большая коробка «Липтона». Тут же был сахар, и даже пакет зефира. Нераспакованный, потому свежий. Прожевав первый сладкий кусок и отпив глоток горячего чая, я ощутила такое острое блаженство, что решила про себя: пожалуй, я уже не боюсь, что меня тут застанут. У меня есть добрая сообщница – сама Квартира. Она сочувствует мне. Она – мой друг. Она кормит меня и вот даже дала ночлег. Я все больше и больше убеждаюсь, что она не заодно со своими хозяевами. Во всяком случае, она не пытается меня выдать. Может, я ей понравилась? Э, да я начинаю шутить. Давно со мной такого не было. Я боюсь людей, но с неодушевленным предметом мне легко. Может, Квартира – это и есть мой долгожданный спутник? Какие глупости приходят на ум… Но ведь сейчас мне в самом деле некуда идти. И надеяться я могу только на одного друга – на нее.

Живет здесь Николай или нет? (Надо же, я все-таки стала называть его этим именем; привыкла). А может, живет, но просто питается в кафе? Вот этого я не учла. А ведь вполне возможно. Ну, а его подруга? Тоже, может, в кафе. Они приходят домой поздно и сразу падают в постель. У них же явно нет детей. А утром они пьют кофе. Так наверняка принято у молодых пар из т.н. «миддл-класса», которые ходят по сверкающим торговым центрам и покупают там эти идиотские леопардовые сапоги. Утром они быстро моют свои чашки и убегают на работу. А эти йогурты они съели в выходные. Кстати, какой сегодня день недели? Забыла. Может, четверг? Ну что ж, за четыре дня остатки йогурта вполне могли засохнуть, а поверхности мебели – покрыться тонким слоем пыли. Уборка у них, наверное, намечена на субботу. А вот сегодня они по каким-то причинам не пришли домой ночевать.

Я устала думать. Надоело. Главное, что сейчас мне хорошо и тепло. Интересно, сколько у меня свободного времени? В смысле, безопасного времени, пока хозяева не вернутся? Наверное, 6 вечера – это самое раннее, когда они могут добраться до дома из своих респектабельных офисов. Значит, где-то в 17.30 мне нужно объявлять панику. Что ж, у меня есть три часа. Странно, но почему-то я была уверена, что Николай раньше не придет. Хотя вроде бы это входило в противоречие со всеми предыдущими рассуждениями. Но я была уверена.

Насытившись, я решила просто посмаковать чувство комфорта. Побродила по комнатам, изучая подробности обстановки. Подумала было снова прилечь на диван, и даже прихватила с одеяло со стула, как тут взгляд мой упал на ноутбук. Большой, черный, явно новый и мощный, не то, что бывший мой. Штепсель был вставлен в розетку. Выходит, что аккумулятор все-таки уже сел. Я открыла крышку, нашла нужную кнопку и включила. На экране забегали значки, обещающие скорую загрузку. Надо же, как быстро. Пробуждения моего нетбука пришлось бы ждать еще пару минут. Зажегся экран, и сразу открылся аккаунт «Вконтакте»: как видно, хозяева – поклонники иллюзии общения, которую дает соцсеть. Имя пользователя было какое-то бессмысленно-пафосное, написанное английскими буквами: я даже не стала в него вчитываться. Начиналось оно с буквы «С». А картинка – какой-то компьютерный зверек, может – из мультфильма или игры. То ли медвежонок, то ли толстый суслик. Что-то знакомое. Вероятно, картинка сейчас в моде и многие ставят ее себе на аватар. А может, я где-то в сети даже встречалась конкретно с этим пользователем? Теоретически возможно. Интересно, это кто – муж (Николай) или жена? Сначала я хотела выйти из хозяйского аккаунта и войти в свой. При виде компьютера проснулся и мой информационный голод, до того спавший. Я уже занесла руку в предвкушении, но успела подумать – если я выйду из аккаунта, то как войду снова? Ведь я не знаю пароля. И если раньше хозяева только подозревали, что в квартиру кто-то повадился (а впрочем, и это в настоящий момент не доказано), то после выхода из аккаунта их подозрения укрепятся. Если я хочу продлить сеансы еды, сна и тепла, мне нельзя рисковать. Оставалось одно – залезть в чужой аккаунт. Я утешила себя, что вряд ли я найду тут что-то настолько интимное, что мне станет стыдно. Я понимаю, что это – отнюдь не причина столь низко злоупотреблять гостеприимством хозяев, которые, к тому же, и не думали мне его оказывать. Словом, я не знаю, почему я это сделала. Никаких оправданий у меня нет.

Однако насчет отсутствия интимности я не ошиблась. Страница Суслика была наполнена типовыми фотографиями котят, закатов, экзотических пляжей и видов иностранных городов. Как будто это был не живой человек, а проправительственный бот. Список друзей представляли сплошные девичьи лица в манерных ракурсах. Мужские, правда, тоже попадались. Многие хвалились своей сопричастностью т.н. «экстремальным» и дорогим развлечениям: была фигурка в шлеме где-то на высоте, кто-то спускался с парашютом, кто-то летал на дельтаплане, кто-то позировал на фоне гор, изображая из себя крутого восходителя. В ленте новостей – ожидаемое: фильмы, котики, псевдомудрые цитаты, целующиеся фотомодели. Похоже, Суслик – это жена Николая. Леопардовый Суслик. На стене висел ворох поздравлений с днем рождения. Судя по датам, он был у нее месяц назад. Поздравляю! Я чуть было не добавила собственный букетик на стенку, но вспомнила, что могу поздравить Суслика только от его же имени, что справедливо встревожит хозяйку. Наконец, я осмелилась открыть список сообщений. С манерными девушками, парашютистами и горновосходителями у Суслика шли малосодержательные беседы: против каждой аватарки располагалась строчка из сердечек, смайликов, восклицательных знаков и нехитрых междометий.

Я случайно крутанула колесо мышки вниз и замерла. Одна из аватарок собеседников невероятно походила на мою собственную! Не может быть, но ведь это она и есть!! И имя – то же, два неудобочитаемых слова латинскими буквами, которые я уже не помню, откуда взяла… Я похолодела. Но ведь я точно не переписывалась с хозяйкой этой квартиры! Я вообще не знакома с Сусликом! Хотя.. Ведь аватарка показалась мне знакомой. Может, я забыла… Нет, невозможно! Дата последнего сообщения – трехнедельной давности. И это сообщение было «моим»! Первая фраза, отображавшаяся в списке сообщений, гласила: «Значит, увидимся». Понятно, что это розыгрыш, потому что по-другому невозможно… Но кем, как?!

Конечно, это сделал Николай, – спокойно ответил мой разум. Он так наказывает меня. Ведь мне стало страшно? Еще бы. Он этого и добивался. Он нашел мою комнату, он украл мой нетбук. И с помощью него он жестко разыграл меня. Этот простой ответ вроде бы перечеркивал все ужасные подозрения о раздвоении сознания, кошмаре встречи с самим собой и т.д. Но он требовал детализации. Итак, войти в мой аккаунт Николай мог без сверхстественных усилий (и тогда – хозяин Квартиры все-таки он, я «гощу» именно у него дома!). Возможно, он задумал кражу нетбука именно с этой целью. Причем ему даже не пришлось ничего «взламывать»: у бесхитростных интернет-обывателей вроде меня вход в аккаунт находится прямо на закладке рабочего стола браузера. Предполагая, что вслед за проникновением в квартиру я залезу и в его компьютер, он мог написать с моего аккаунта Суслику что-то разоблачительное вроде «Ну как, понравилась моя колбаса?» А может, там так и написано, а «Значит, увидимся» – это сардоническая усмешка в конце. Кстати, что он хотел этим сказать?! Что он сейчас сюда явится? Да не один, а с парой друзей, которые меня хорошенько проучат? А вдруг… он решил в наказание запереть меня здесь? Чтобы я умерла с голоду. Или почти умерла, не смея выдать себя и позвать на помощь (я быстро сбегала в прихожую и попробовала открыть дверь; уфф, ничего подобного, дверь легко приоткрылась). Ну хорошо, не ловушка, но ведь это не мешает ему скоро прийти… «Увидимся»! Я не хочу с ним видеться, и тем более здесь! Бежать? А может, сперва все-таки прочесть весь диалог?

Я уже занесла палец, чтобы открыть его, и вдруг остановилась. Погоди! Это не может быть угроза Николая, потому что… вот же, как же я позабыла, что фраза «Значит, увидимся» оставлена три недели назад! Тогда Николаю еще не за что было меня наказывать. И моего нетбука у него еще не было! Он был у меня. Значит, это написала …. я?!

Я перевела дух. Спокойно, спокойно. Не стоит впадать в панику – это наверняка входит в его план. Значит – все-таки взлом, и взлом очень искусный. Я где-то слышала, что подделать дату сообщения в социальной сети крайне трудно. Вроде бы это хакерство экстра-класса. Тогда странно. Такие сложные трюки ради садистского наказания мелкой воришки? Но если Николай – великий хакер, то зачем он вообще обитает в этой квартире и в этом районе? Великих хакеров я почему-то представляла себе живущими на океанских виллах. Хотя, с другой стороны, почему? Ведь талантливый программист – это не банальный нефтяной олигарх. Тот, может, и не захочет, а будет вынужден жить на вилле, потому что иначе коллеги-олигархи его не поймут. А мега-хакер, в отличие от него, абсолютно независим от мнения кого бы то ни было. Он может жить где угодно и как угодно. Как раз в силу профессии он не должен привлекать к себе внимание. Может, одна-две виллы про запас у него имеются, но он любит иногда уединяться здесь, в панельной пятиэтажке в Невском районе Санкт-Петербурга, и именно отсюда совершает свои атаки на базы данных, например, Пентагона. Потому-то его давно не было дома и стол покрылся пылью…

Я поняла, что отвлекаю себя судорожными шутками с одной-единственной целью: я боюсь открыть эту переписку. Версия с остроумной местью Николая, хоть и требовала огромного количества допущений, все-таки была логичной, а главное – не такой пугающей, как призрак дикой мысли, что эту фразу написала я сама… Я боялась кликнуть на диалог. Но и оставаться в неведении было нельзя. Может, сначала откроем сам аккаунт? А вдруг я ошиблась и напрасно запугала себя? Вдруг он все-таки не мой?

Не дыша, почти так же, как вставляла чужой ключ в замочную скважину, а кликнула на картинку. …Нет, я не ошиблась. Это была моя страница. Те же фотографии, которые, как помню, были у меня сохранены. Не уверена, правда, что помню эту, с зимним пейзажем: может, это опять шутки Николая? Хотя наверняка я просто забыла. Я ведь даже не помню, когда в последний заходила во Вконтакте и что при этом делала. Впрочем, Николай вполне может понатыкать мне сюда новых фоток и даже новых френдов, посылая мне таким образом некий «мессадж»…

Хотя о чем я. Какой еще тайный мессадж, если он мне русским языком все написал. Ну открой же переписку, не бойся. Все и так понятно. Ты виновата, ты заслуживаешь наказания. Я вздохнула поглубже, открыла диалог и быстро-быстро, стараясь не читать раньше времени, принялась крутить ленту сообщений вверх. Все, кроме последнего – «моего» – обозначались как ранее прочитанные (!). Он даже это сумел подделать!

Крутить пришлось довольно долго. Судя по дате первого сообщения, переписка Суслика со «мной» началась около двух месяцев назад. Причем первые же фразы выглядели так, словно собеседники хорошо знакомы. Более того, как будто это продолжение длинного диалога, начало которого удалено. Но теперь я не ужасалась. Все укладывалось в версию подлога. Николаю, который сфальсифицировал переписку от первого до последнего слова, лень было много писать, и он нашел вот такой выход из положения. Что интересно, вспомнила я, что я и сама любила время от времени удалять накопившуюся историю сообщений. При этом мною двигал чистый иррационализм. Подобно тому, что я всегда завинчиваю кран до упора, дабы сберечь воду в Ладожском озере (что было разумно), я инстинктивно берегу ресурсы неведомых серверов, удаляя все лишнее. Если с собственным компом это еще имело резон, то в случае с аккаунтом я чистила сервер компании «Вконтакте», для которого десяток моих сообщений весит не больше, чем песчинка для Сахары.

Начав читать, я окончательно убедилась, что нахожусь в женском аккаунте. Для моего «воспитания» Николай решил воспользоваться страничкой жены. Правда, с тем же успехом он мог создать фиктивный аккаунт. Если бы не другие диалоги, которых – я бегло просмотрела – было довольно много, и они были похожи на настоящие, я бы с уверенностью сказала, что Николай именно так и поступил. Но, похоже, он подделал только одну переписку.

Начиналась переписка (точнее, ее сохранившаяся часть) с женского разговора «за жизнь», который «мой» аккаунт пытался вести в стиле классика психологической попсы:

«Мне кажется, тобой движут противоречивые желания», – писал он, то есть «я». – «С одной стороны, он тебе надоел и ты хотела бы расстаться. Точнее, ты хотела бы заменить его на другого – красивее, удачливей, харизматичней и т.п. При этом расставание не всегда предполагает опцию «заменить». Пока, как ты понимаешь, судьба предлагает тебе только два варианта: быть с ним или расстаться. Однако, ты уж извини за откровенность, статус замужней (хоть и без штампа в паспорте), т.е. кем-то «востребованной» женщины для тебя очень важен, ты боишься его потерять. Возможно, ты опасаешься, что для твоего возраста (тебе ведь почти 28, если не ошибаюсь) статус одинокой будет катастрофой. Поэтому ты позволяешь ему находиться при тебе, держишь, как потрепанную статусную вещь, хотя вам давно уже не о чем поговорить. Ты извини, если я слишком откровенна, но мы ведь так договорились – говорить только правду))))»

«Да ладно, нормально», – в несколько иной манере отвечала Суслик. – «Может, где-то так и есть. Но вообще-то ты ошибаешься, что нам с ним не о чем поговорить. Может, со стороны кажется, что мы такие разные. Но на самом деле я его очень хорошо понимаю, как никто другой. Иногда мы с ним подолгу разговариваем. И я ему очень нужна, я уверена. И не только из-за квартиры. Просто у нас сейчас очень разная жизнь. Но это такой период, его нужно пережить. Действительно, раньше бывало, что я хотела расстаться. Но сейчас – нет». (Примечание: «моя» собеседница не всегда соблюдала верную орфографию, но для удобства чтения я это не воспроизвожу).

«Опять-таки прости за откровенный вопрос – а ребенка ты завести не думала? Это бы вас объединило, а он и вовсе явно на это ориентирован. Ты ведь не какая-нибудь богемная «чайлд-фри» (это те, кто осознанно детей не заводят). Ты и не бизнес-вуман, которая с утра до ночи делает карьеру. Ты – обычная женщина (в хорошем смысле) с вполне традиционными взглядами. По моим представлениям, ты должна хотеть детей)))»

«Я и хочу, обязательно! Просто не прямо сейчас. Сейчас так много всего непонятного. И по работе, и дома. Надо сначала разобраться. Нервы в порядок привести))))

«Понятно. Ну, успехов в этом))))»

(…)

Иногда переписка прерывалась на несколько дней, потом возобновлялась вновь (видимо, у Николая исчерпывалась фантазия по одному сюжету и, чтобы логично перейти на другой, он ставил дату несколькими днями позже). От прочитанного у меня было сложное ощущение. Вроде бы я утвердилась в мысли, что вся беседа от первого до последнего слова – плод воображения гениального хакера с заостренными уголками глаз. Все задумано как изысканное наказание меня. Причин для экзистенциального ужаса как будто нет. Но в то же время я была уверена, что когда-то действительно вела похожие разговоры! Или просто присутствовала при них. Или видела в чужой переписке. Но что-то такое точно было. Впрочем, в данном контексте, в такой форме и с этой женщиной я ничего подобного не обсуждала, это точно.

Странно, что в этом спектакле (единственной зрительницей которого, получается, была я) Николай выделил «моей» собеседнице столь непривлекательную роль: пошлая обывательница, которая своей серостью высвечивает «мой» эффектный выход. И что за странный выбор «моего» амплуа! Похоже было, как будто начинающий драматург неуклюже пытается изобразить своего героя «шибко умным». Обычно шибко умным пытаются изобразить не другого (тем более, с целью его напугать), а самого себя – с целью произвести впечатление. Содержание переписки совершенно не укладывалось в мотивы Николая. Если, конечно, я их правильно поняла.

И по-прежнему мучили сомнения: слишком, слишком много допущений! Допущение о великом взломщике, который лузгает подноготную «Вконтакте», как семечки. Допущение, что ему доставляет эстетическое удовольствие устраивать странные представления, подобно герою «Волхва» Фаулза (кстати, чтобы получить это удовольствие, он должен был установить где-то скрытые камеры. Интересно, где они? На корпусе ноутбука, во всяком случае, ничего нет). Первое и второе допущения друг с другом отлично коррелировали: компьютерный гений, соответственно, богач, плюс наличие свободного времени для необычных развлечений, и, разумеется, ресурсы, чтобы все это организовать. Если меня хотели проучить в точности по сюжету «Волхва», то выбор «испытуемого» по своей нелепости вполне соответствует классику: мелкий, ничтожный человечек, чей проступок несоизмерим со сложностью «наказания» (что является, на мой взгляд, самым слабым местом этой увлекательной книги). Но вероятность объединить эти допущения в одном человеке, да еще и предположить, что счастье стать его «объектом» среди всех ничтожеств Санкт-Петербурга выпало именно мне – эта вероятность стремилась к нулю. Хорошо, пусть наш компьютерный гений нелюдим и выбор «объектов» для игр у него тоже небольшой. Судьба сделала так, что именно я подобрала потерянные ключи от одной из его квартир. Тем самым именно мне выпал счастливый жребий стать подопытным кроликом. А может, как ни удивительно это выглядит, я взаправду ему понравилась. И все равно требовалось введение гипотезы уникального гения-эстета, которая была очень неправдоподобной.

Я вернулась к чтению. Возобновившийся якобы через четыре дня разговор вскоре снова вышел на гендерную проблематику. И опять «я» нелепо солировала:

«…Востребованность у мужского пола – это нечто вроде «валюты», которую женщины предъявляют своим соперницам (да и всем окружающим). Чем больше у нее этой валюты (внимания мужчин, «поклонников» в разных смыслах этого слова), тем более успешной и состоявшейся она себя считает\считается у окружающих».

«Лично мне эта «валюта» никогда не была нужна. Мне не нужно никому ничего доказывать»

«Разумеется, это происходит, минуя наше сознание. Как мне ни прискорбно об этом думать, но наверняка и я, такая умная, такая рассудительная (Примечание: куча смайликов)))), тоже являюсь участником этой глупейшей игры. И выйти из нее мне удастся в лучшем случае к старости»

«Какой игры?»

«В доминирование. В самоутверждение. Раньше эта игра велась только между самцами. Мир был мужским, женщины в нем были на положении объекта, а не субъекта. Они наблюдали за борьбой самцов и мечтали прилепиться к доминанту. А теперь мир стал женским. Знаешь, это очень грустно, но он стал женским. Потому что женские ценности, женские мотивации в сравнении с мужскими – ничтожны и жалки. Женский мозг – слабее. Но ничего не поделаешь – в мире, нашпигованном высокими технологиями, жизнь уже не требует таких титанических усилий, как раньше. Поэтому мужская функция в этом мире (тяжелый труд, физическое участие в войнах) постепенно отмирает. Следом отмирают и мужчины – смотри, количественная диспропорция полов в сторону уменьшения мужчин усиливается с каждым днем».

«Они не поэтому вымирают, а потому что пьют и курят. И, по-моему, ты женоненавистница. Где доказательства, что женский мозг слабее? И почему это наши ценности жалки? Женщина – это мать, хранительница домашнего очага. На ней все держится».

«Жду и надеюсь, когда же ты станешь «матерью и хранительницей домашнего очага»))) Тогда, может, ты будешь рассуждать менее пафосно. Я вот имею детей, но не считаю это чем-то величественным, за что меня следует превозносить. Я просто реализую биологическую программу, сильный родительский инстинкт. Если бы я его не реализовала, я была бы глубоко несчастна. То есть, фактически, я выбрала меньшее из двух зол – тяготы материнства вместо страданий от бездетности. Кстати, по-моему мнению, у тебя он – материнский инстинкт – представлен не так сильно. Поэтому ты не страдаешь от того, что у тебя нет детей, а спокойно и разумно планируешь. Я еще за десять лет до твоего нынешнего возраста вся извелась, что у меня нет мужа и что есть риск остаться бездетной)))».

«А я вот никогда не мучилась. И мне смешны те, кто мучаются, выскакивают замуж за первого встречного, делают ребенка, а потом остаются с ним одни».

«Камень в мой огород)))) Что ж, если тебе действительно нет дела до женской конкуренции, то ты – молодец. Боюсь, что мне – есть дело, и это не очень украшает мою жизнь. Из-за вымирания мужчин (ты верно сказала, они пьют и курят, и таким образом, я считаю, опосредованно действует популяционный механизм регуляции численности – популяция «знает», что мужчины ей для выживания больше не нужны, посылает некий сигнал на уровень особей, они утрачивают смысл жизни и начинают старательно уничтожать себя алкоголем, табаком и наркотиками), так вот, из-за вымирания мужчин их ценность в женском мире, естественно, возрастает. Теперь они – объекты, а женщины, наоборот – субъекты. Теперь женщины соревнуются между собой за обладание мужчинами (это их валюта, как я сказала). Правда, по старинке требуют от них исполнения некоего ритуала, стилизующего их прежнее доминантное положение. В смысле, хотят, чтобы ими желали обладать.

«Чтобы ухаживали? Женщины тоже уничтожают себя алкоголем и табаком. У них что, тоже программа вымирания включилась?»

«Все может быть – планета перенаселена, поэтому отчего бы программе не включиться для обоих полов?))) Но женщины все же самоуничтожаются намного медленнее))) Не ухаживания – скорее наоборот. Они хотят, чтобы полностью порабощенные, униженные существа, которые раньше были доминантами, теперь немножко пощекотали им нервы, театрально изображая «мужскую силу». Отсюда – все эти «бои без правил», тренажерные залы и прочие проявления декоративной «мужчинной» эстетики. Сами-то мужчины прекрасно знают, что для демонстрации доминирования друг перед другом им гора мышц не нужна. Весь этот художественный декор – для самок, которые теперь за это платят».

«Знаешь, в любой подворотне тебе покажут настоящую, а не декоративную силу. И по-настоящему отберут кошелек. И у меня на работе «доминанты» мужского пола – вполне настоящие доминантные. И ничего они никому не показывают, им дела нет до этого. Мне кажется, ты сильно преувеличиваешь проблему. Видимо, потому, что тебе в личной жизни не очень повезло. Поэтому ты зациклена на этой проблеме. И вот теперь, чтобы объяснить, почему мужчины тобой не интересуются, ты придумала эти дурацкие теоретические построения, высосанные из пальца. Проблема не в вымирании, и не в популяции, и ни в чем-то там еще, а в том, что тебе очень хочется на эту тему думать. Вот так. Ты уж извини. У меня на этом месте проблем нет, и нет поэтому необходимости строить теории. Ты там не обиделась?»

«Ну что ты, дорогой друг. Нет ничего прекрасней твоей искренности))) И ты во всем права! Двумя нехитрыми фразами ты вновь вернула меня из черной меланхолии к жажде жизни».

(…)

Дальше длинных диалогов уже не было. Были короткие обмены любезностями с перескакиванием с предмета на предмет. Высокомерно теоретизировать «мой» аккаунт больше не решался. Видимо, с точки зрения автора этой стилизации (Николая?), тычок по носу был все-таки болезненным.

Я еще раз отметила про себя, что все это уже слышала или видела. Может, не конкретные фразы в данной последовательности, но именно этим мысли кто-то при мне точно излагал. При этом я была уверена, что их излагала не я. Хотя бы потому, что я отчасти согласна с последним письмом «моей» оппонентши. Впрочем, здравое зерно в рассуждениях «феминистки» (назовем ее так) тоже было.

Если Николай хотел меня напугать, то это удалось ему разве что в первые десять минут. Привыкнув к версии о подлоге (при всех недостатках этой версии), я перестала бояться. Право, неужели он в самом деле думал, что я предположу за собой раздвоение сознания? Конечно, на стадионе у меня не было возможности ярко продемонстрировать свой интеллект, но, смею надеяться, на полную дурочку я все же не тянула. Я припомнила, что в «Волхве» герой тоже недоумевает по поводу нелепости «пугалок», которые для него придумывают. И задается вопросом, не что ему показывают, а для чего ему это показывают. Я задавалась тем же вопросом. Может, мой богач-эстет просто реконструирует «Волхва»? И в этом состоит его «послание» мне? Или «послание» содержится в диалоге двух глупых женщин, одна из которых выведена немного образованней второй? Я должна узнать в них себя? Но, во-первых, это и близко не я. Ни одна из двух. А во-вторых, символичность диалога портит ненужная конкретика. Николай почему-то наделил «меня» детьми. «Я вот имею детей» – пишет мой аккаунт. Даже не ребенка, а именно детей, во множественном числе. Но, к сожалению, детей у меня совершенно точно нет. Николай, при его-то всесильности, этого не выяснил? И еще – зачем все-таки датировать диалог задним числом? В тот момент у меня и денег-то на интернет не было. А может, Николай нарочно задумал, чтобы низкое качество исполнения замысла меня озадачило? Чтобы я путалась в противоречиях, пыталась увидеть сложную стратегию в нагромождении случайностей? Что ж, он добился одного – я безумно от этого устала. И усилием воли решила сделать перерыв.

Я посмотрела на часы. До момента намеченной «паники» оставалось еще часа полтора. Если представить, что я здесь – важный участник спектакля, его единственный зритель, то мне ничего не угрожает. Во всяком случае, не угрожают банальные вещи вроде обнаружения, криков, мата, приезда полиции, избиения и проч.. Николай должен быть заинтересован в моем присутствии и сохранности. А вот если нет? Тогда – плохо. Потому что тогда, во-первых, мне придется объяснить себе тайну происхождения «моей» переписки с хозяйским аккаунтом. Но нет, нет, баста, больше я об этом сегодня думать не буду… А во-вторых, вероятность скорого прихода хозяев (неважно, в чьем лице) и негативных последствий этого для меня сохраняется, и мне нужно было думать об эвакуации. Вот это, пожалуй, сейчас важнее.

Я выключила комп. Проверила, чтоб все лежало так, как раньше. Потом достала из холодильника еще припасов – полпалки копченой колбасы в вакууме, два стаканчика йогуртов, соединенных между собой (для них предусмотрительно прихватила чайную ложечку из сушилки), и два глазированных сырка. В дальнем углу холодильника нашлась маленькая бутылка с остатками кола-колы на дне. Я вылила остатки, а в бутылку налила кипяченой воды из чайника. Все это я сложила в пакет, как и в прошлый раз. У меня созрел план.

Неудачная попытка стать бомжом

Примерно в пять, до этого еще вдосталь повалявшись на диване, я тихонько выскользнула на лестницу (меня по-прежнему никто не пытался запереть), закрыла дверь и сбежала вниз. По пути никаких неожиданностей не встретилось, если не считать глупого старушечьего голоса из-за двери напротив моей квартиры, который проводил меня вопросом «Тася, ты?» Я решила этому эпизоду значения не придавать: скорее всего, одинокая (а может, и выжившая из ума) старушка смотрит в глазок и провожает этим возгласом всех проходящих женщин. А может, я действительно похожа на какую-нибудь Тасю.

Выйдя во двор, я сразу направилась в сторону улицы Седова, а далее, перейдя ее, углубилась во дворы так называемых «немецких коттеджей» – двухэтажных домиков в сталинском стиле, построенных после войны пленными немцами. Половина из них уже была расселена и ждала инвестора, который придет и превратит их в мини-гостиницу, офис, а то и чей-нибудь особнячок (если владельцам особняков понравится жить в таком районе, что маловероятно). Расселенные дома зияли пустыми окнами, откуда виднелось фантастическое количество хлама: явно, при жильцах там столько не было. Видимо, их превратили в помойки обитатели соседних, нерасселенных домов. Какую-то часть скарба, особенно пригодную для лежания и утепления, принесли бомжи. На такой-то укромный уголок я и надеялась. Ведь совсем необязательно, чтобы каждую ночь в каждом расселенном доме ночевали бродячие жильцы. Вдруг мне повезет и именно в мое убежище сегодня никто не придет? Мне ведь нужно только переждать ночь. Я гордилась тем, что не имею к опустившимся бродягам никакого отношения: я не бомж, я лишь временно, на несколько часов, пересекусь с их грустной дорогой. У меня есть Дом. Да, теплый гостеприимный дом! И он подождет меня до утра, а утром накормит и вымоет (пожалуй, уже пора, а особенно это будет актуально после сегодняшней ночевки). Мы с ним должны обхитрить его хозяев (кем бы они не были, и что бы они не думали и не знали про меня), чтобы они ничего не заметили, а утром спокойно ушли бы на работу (если они придут ночевать). И тогда Дом снова примет меня, свою подругу, которую – я в этом уверена! – он любит больше, чем официальных владельцев.

Разрушенный дом, в который я забралась, был завален рухлядью настолько, что передвигаться внутри было затруднительно: во всяком случае, нужно было очень серьезно следить за каждым шагом, чтобы не проколоть себе ногу какой-нибудь острой дрянью. Я почувствовала себя маленькой мусоринкой в огромном помойном контейнере. Увы, все, что было мягким и горизонтальным и могло по этой причине послужить лежанкой, оказалось сырым и осклизлым. И, конечно, холодным. Будь я такая же усталая, как вчера вечером, я бы, наверное, не обратила на это внимания. Но сегодня, благодаря моей милой Квартире, я была сыта, бодра и еще наполнена ее теплом. Я решила снова побродить, а потом, вдоволь устав и замерзнув, вернуться сюда.

Я снова пошла на набережную, а по ней, как и в прошлый раз, двинулась на север. Но настроение было совсем иным: путь освещала уверенность в завтрашнем дне. Квартира, спасибо тебе, что ты есть! Я шла вдоль Невы, мимо отдыхающих с пивом и шашлыками, установивших свои мангалы в маленьких сквериках посреди куч мусора. Попыталась было еще раз поразмыслить о тайне взлома моего аккаунта, но быстро выбилась из сил. И решила подумать о другом. Например, я подумала, что немного завидую этим подвыпившим особям шашлычников: пусть они отвратительны и заполняют мусором все пространство вокруг себя, у каждой из них есть другая особь, с которой налажена постоянная эмоциональная связь. Связь эта проявляется по-разному: они могут заниматься любовью, могут обкладывать друг друга матом, могут вместе жарить шашлыки и есть их, могут кидаться друг в друга пивными бутылками. Но все равно эта связь есть, и каждый из них знает, что он не один сегодня и не один пребудет завтра. И этой дает какой-никакой смысл жизни. Вот бы мне превратиться в одну из этих шашлычниц! Вот прямо сейчас. Да вот хоть в эту, с длинными крашеными волосами, низким хриплым баритоном и футболкой, обтягивающей жирные складки на боках. Наверное, стань я ею вдруг, я бы больше не оставляла мусор после себя и даже попыталась бы сагитировать на это своих собутыльников. Но как-нибудь мягко, чтоб они не заметили подмены. Сигареты и спиртное я физиологически не переношу, так что от них бы мне тоже пришлось незаметно отказаться… впрочем, если бы я стала другой особью, то это бы означало, что я получила бы чужое тело, которое вполне все это выносит… Ладно, решим по ходу дела. Главное – это то, что вот этот тощий краснорожий тип, сидящий напротив нее, знал бы, что я, то есть она, являюсь его женщиной. И эти четверо рядом с ними, в свою очередь, знали бы, что я – его женщина, а также – их приятельница. И этих связей было бы достаточно, чтобы не бояться за потерю своего места в мироздании. Вздумай я потеряться – меня сразу найдут. И вернут на мое место с пивом и шашлыками.

Я гуляла до темноты. Попыталась было вернуться в облюбованный помоечный дом, но еще на подступах к нему поняла, что не решусь забраться внутрь – такой ужасной холодной тьмой веяло из пустых окон. Тогда мне в голову пришла еще одна мысль. А что, если подождать под окнами Квартиры в надежде, что хозяева так и не придут? У меня ведь не зря было подозрение, что вчера их там не было. А что, если они по какой-то причине решили уехать? А я, вместо того, чтобы спокойно залезть сначала под горячий душ, а потом – под теплое одеяло, неприкаянно брожу в холодной ночи.

Эта мысль меня обрадовала. Я даже решила вообразить, что это моя подружка-Квартира телепартировала мне идею, как бы поскорее попасть под ее кров. Впрочем, не стоит слишком предаваться фантазиям, строго сказала себе я: осторожность сейчас ой как нужна! Но мне уже стало хорошо, и совсем не получалось вызвать в себе тревожное обострение внимания, которое сопровождало мои предыдущие «визиты». Чувство (пусть ложное, пусть выдуманное), что я больше не одна, что у меня на свете есть нечто (некто?), кто меня ждет, что у меня наконец-то появилось то самое законное место в пространстве – оно согревало и расслабляло, мешая толком бояться. Еще не дойдя до подъезда, я поняла, что окна темные. Было, наверное, около полуночи. Вряд ли хозяева легли спать так рано. Хотя все предположения об их режиме пока не проверены. Я вновь отправилась бродить, но теперь уже в радиусе не больше двухсот метров от подъезда. Время от времени я рисковала вновь приблизиться к окнам – и вновь обнаруживала их темными и молчащими. Наконец, минут через сорок я решительно направилась к дверям. Сначала, как обычно, проверочный звонок. Гудки, еще гудки. Тишина. Уже почти без дрожи в руке я приложила таблетку к кружочку. Было полпервого ночи или даже больше – лестница, к счастью, была пуста. Я взлетела наверх, почти мгновенно повернула верхний ключ, ткнула ригель и юркнула внутрь. Прислушалась. Отсчитала секунды. Снова тишина! Их нет. Придут? Все может быть. Но я больше не хочу бояться. Я не буду бояться! Если они придут, я скажу, что нашла ключ, что очень хотела спать и еще что иногда заходила к ним отогреться, съела кое-что испорченное из холодильника…. Если придет жена, можно даже соврать, что ключ мне дал Николай, ее муж, что он мне сказал, что живет один и даже звал за себя замуж…. Странно, что эта мысль не пришла мне раньше. Выходит, я еще недостаточно подлая? Думаю, что, возмущенная ревностью, жена вряд ли станет критически осмысливать мои слова и предпочтет, чтобы я поскорее ушла.

Успокоив себя таким образом, я осторожно заперла дверь. Зажигать ли свет? Сначала я подумала, что не стоит. А потом подумала – ну и что с того, если хозяева с улицы увидят, что в квартире кто-то есть? Если им суждено сегодня явиться, меня в любом случае обнаружат. Правда, заметив свет в окнах, они могут принять решение сначала вызвать полицию. С другой стороны, не все ли мне равно, кто меня обнаружит – просто хозяева или хозяева с полицией? И потом, все эти опасения имеют смысл лишь в том случае, если Николай не заинтересован в моем присутствии. А вдруг он как раз заинтересован, судя по моим недавним выводам? Мне очень хотелось спать – несмотря на славный дневной сон сегодня – и я решила, что устала перебирать в уме бесконечные варианты и имею право отдохнуть. Я поискала рукой выключатель и зажгла свет. В прихожей ничего не изменилось. Я заглянула в кухню – и там было все по-прежнему. На всякий случай посмотрела во всех комнатах – они были пусты. Тогда я зашла в ванную и повернула краны умывальника. Некоторое время постояла, с наслаждением грея руки в теплой, почти горячей воде. Я уже хотела было залезть под душ, но подумала и сперва пошла в спальню. Там тоже ничего не изменилось: двуспальная кровать, комодик, тумбочка и большой шкаф-купе. Больше ничего не помещалось, для прохода между кроватью и стеной оставалась узкая полоска пола.

Уж если я решила, что мне все равно, то … и с этой мыслью я открыла шкаф. Платья, брюки, джинсы, пальто – меня сейчас интересовало не это. Я выдвинула верхний ящик комода. Колготки в упаковках и без, носки. Я взяла пару красных, засунутых один в другой. Следующий ящик – лифчики. Вот уж эту деталь туалета я никогда не использовала, полагая, что у меня нет того, что нужно туда класть. Носить же лифчик как символ груди в частности и женственности вообще, расплачиваясь за это чувством сдавленности ребер, мне казалось глупостью. Но хозяйке этих симпатичных (не скрою) атласно-кружевных изделий, по-видимому, казалось иначе. Размер груди у нее явно был не больше моего, но к лифчикам она относилась с уважением. Ящик ниже – трусы. Отлично, вот что я искала! Я выбрала самые старые и застиранные, чтобы причинить владелице наименьший ущерб. Еще ниже хранились трикотажные бриджи и футболки. Право, стоит ли винить представительниц миддл-класса за их избыточное потребление, если иногда можно вот так, в случае крайней необходимости, приобщиться к чему-нибудь из их коллекций! (Надо же – я весело шучу про себя, подумала я. Давно ли со мной такое было? Давно!) Не помню, чтобы у меня когда-либо было больше вещей, чем того требовала базовая задача прикрытия наготы и защиты от холода, а уж хранить в ящике десять единиц футболок и пять – бриджей мне и вовсе показались бы нелепым излишеством, но сейчас оно было весьма кстати… Я почти смеялась. Мне хотелось бежать в ванную вприпрыжку, и я бы сделала это, если бы не вспомнила о минимальной осторожности. По пути я заметила в прихожей, рядом с уличной обувью, мягкие женские тапочки, и всунула в них ноги.

Стерильная белизна ванной была восхитительна, струи горячей воды, омывающие тело, были божественны. Из лежащего в никелированной подставочке гламурного прозрачно-зеленого мыла получилась чудесная пена, и горячая вода вместе с ней смыла в сливное отверстие всю мою многодневную грязь. Я отметила про себя, что сопричащаюсь респектабельной жизни здешних хозяев. Можно даже представить себе, что я одна из них. Во всяком случае, предметам – мылу, воде, мочалке, чистому пушистому полотенцу – похоже, все равно, кого обслуживать – их или меня. Возможно, за мной они ухаживают даже с большим чувством. Хозяева привыкли и не замечают их преданной службы, я же с благодарностью принимаю каждое мгновение, каждое прикосновение!

Я вытерлась, стоя на мягком коврике. Снова сунула ноги в тапочки. Одеть висящий в ванной белоснежный халатик – такой же стерильный, как полотенце – я все же сочла непозволительной наглостью. А я кто угодно, но не наглец. К тому же, это будет избыточно – я представить не могу себя в халатике. Я и так упивалась ощущением своей теплой чистоты. Нет, я возьму только то, что мне действительно очень нужно, решила я. Например, мне нужно почистить зубы – я вспомнила, что не делала этого ни разу с последнего вечера в общежитии. То есть, уже три дня. И так как мне это было очень нужно, я почти без зазрения совести выбрала себе одну из двух щеток (они не различались «гендерными» цветами, как, например, красная и синяя, а обе были бело-серыми), выдавила терпкой мятной пасты и получила еще пару минут наслаждения. По привычке прибрав все следы своего посещения (хотя сейчас в этом смысла не было, ведь в ближайшее время я не собиралась уходить), я направилась в гостиную, намереваясь улечься на моем обыкновенном диванчике. И тут остановилась – а собственно, почему бы и нет? – и повернула в спальню. Я ведь сегодня стерильная – значит, постели не запачкаю. Тем более, диванчик наверняка не предназначен для сна. Значит, своим телом я его изнашиваю, тогда как кровати, на которой и так постоянно спят, все равно! Хотя на самом деле, конечно, мне просто очень хотелось полежать в этой королевской кровати. Я отдавала себе отчет, что сильно преувеличиваю роскошь обстановки, которая меня гостеприимно принимала, но поверь – для меня в тот момент она действительно была роскошной и ничего лучше я даже помыслить не могла. Я откинула покрывало – как и предполагалось, под ним было свежее белье какой-то модной расцветки. Право, я словно бы оказалась внутри глянцевого каталога дорогого интерьерного барахла, только с включением дополнительных тактильных и обонятельных ощущений. Хорошо ли жить внутри каталога? О, бесподобно! Уютно и безопасно. В этот момент я мечтала, чтобы за моей спиной захлопнулась какая-нибудь пространственно-временная ловушка и я осталась бы здесь навсегда, в бесконечно длящейся ночи, внутри фотографии спальни из интерьерного каталога, куда никогда не придут хозяева.

Завернувшись в одеяло из какого-то супертехнологичного псевдопуха, который обволакивал тело, подобно теплому молоку, я подумала, что из приличия следует хоть немножко потревожиться. Я честно напряглась, пытаясь представить все ужасы моего положения – и через несколько секунд уснула.

Я – свидетель драмы

То ли чудо-заменитель пуха обладал снотворным эффектом, то ли это гостеприимная Квартира сама решила, что мне нужен долгий отдых от тревог – но я проснулась часов в 10, на два часа позже, чем поднимала меня всегдашняя привычка отправляться на пробежку. Открыв глаза в заполненной солнечными пятнами комнате, я в первый момент не поняла, где нахожусь, но от этого ничуть не испугалась. Мне было легко на душе, как будто бы я наконец нашла то самое, искомое место в пространстве. А в следующий миг я все вспомнила и убедилась, что была права – я действительно там, где мне хорошо. Я стала томно выбираться из постели, невольно стилизуя героинь простеньких голливудских фильмов. Только они при этом щеголяют новеньким с иголочки кружевным бельем, ничуть не измятым со сна, и столь же безупречным макияжем, тоже почему-то не испорченным прошедшей ночью. Видимо, мне хотелось продлить ощущение нереальности происходящего – вчера был интерьерный каталог, а сегодня будет фильм. Жизнеутверждающая мелодрама. Правда, спала я не в кружевах, а в самых простых трусах, бриджах и футболке, добытых из комода. Что ж, пусть моя героиня будет спортивной красавицей, собирающейся на пробежку – такие сейчас в моде больше, чем женщины-вамп. Все бы хорошо, но проходя мимо комода, я краем глаза заметила лежащую поверх стопки каких-то журналов бумажку – листик из блокнота, исписанный от руки. Рука сама протянулась к листку, глаза прочли – и я застыла на месте.

«Милая Тася!

Я хочу попрощаться. Мы фактически уже давно не живем вместе, а лишь ночуем под одной крышей. Эта нелепая ситуация сохранялась исключительно благодаря твоей мягкости: ты не решалась попросить меня уйти, зная, что мне негде жить. Таким образом, я уже давно бесстыдно пользуюсь твоей слабостью. Причина того, что я не ушел раньше – моя несообразительность, а вовсе не нацеленность на обладание твоей квартирой, как, я полагаю, думали многие твои друзья. Просто поверь мне.

Я очень-очень хорошо к тебе отношусь и безмерно благодарен тебе за все . Уверен, что у тебя все будет замечательно.

Я постарался забрать максимум своих вещей, но кое-что пришлось оставить. Извини, если мое габаритное барахло еще немного помозолит тебе глаза (хотя ты ведь в ту комнату редко заходишь). Обещаю до октября все забрать. Ключи я положил в почтовый ящик, нехорошо держать их у себя. Так что придется нам еще разок увидеться.

До свидания».

В первую секунду я готова была поклясться, что вчера этого листка здесь не было. Значит, он (Николай?) побывал здесь ночью, пока я спала?! Я уже хотела было в панике бежать, но взяла себя в руки. Если бы он был здесь и заметил меня, то нашел бы способ сообщить своей, видимо уже бывшей, подруге. Он, как минимум, разбудил бы меня. И уж точно не стал бы оставлять записку. Еще есть вариант, что хозяин не знает меня (если это все-таки не Николай), и, так как они с его подругой в последнее время не общались, он мог предположить, что незнакомая спящая женщина на кровати – это какая-то ее знакомая, которую она пустила пожить. Но в этом случае он тоже не стал бы писать записку. Выходит, листок лежал и раньше, просто вечером я его не заметила.

Я сбегала в третью комнату, где был склад туристского скарба. Она по-прежнему была полна вещей. Но в тот первый раз, когда я сюда заглядывала, я, конечно, не стремилась запоминать, что именно тут находится. Спальники и рюкзаки – точно были, но вот они и стоят. Ага, книги были. Вот эта стопка, мне еще понравился подбор. Наверняка было что-то еще, чего я не заметила. Да, скорее всего, листок был оставлен не вчера. Просто хозяйка о нем забыла и не стала убирать. Что неудивительно, учитывая содержание послания. На письмах надоевших людей обычно не фокусируется внимание. Прочла – пообещала себе убрать – и забыла. Вполне возможно, что этот листок появился здесь еще до моего первого визита.

Я вернулась в спальню и села на кровать. Хотя нет, это маловероятно. Скорее, было так. Если бывший сожитель – это Николай, то он ушел от Таси (так вот кого имел в виду тогда старушечий голос за дверью!) примерно в тот день, когда я с ним познакомилась. Вполне возможно, как раз в то утро он зашел к ней в последний раз и оставил записку. Правда, я не помню при нем чего-то похожего на вещи, которые он мог забрать. Но ведь он мог отнести их в машину. Кто знает, может, он приехал на машине и просто оставил ее за какой-то надобностью подальше, где-нибудь на углу Седова и Красных Зорь – в той стороне, куда он потом побежал с моей сумкой. Стоп, погоди. История с сумкой в свете вновьоткрывшихся обстоятельств вообще теряет всякий смысл (хотя его и раньше было немного). Николай ушел от Таси, а заодно еще и ограбил меня. Меня, последнего человека, которого можно было бы ограбить! Меня, которую он практически не знал! Как он узнал, где я живу? Зачем он забрал мою сумку? Я увязала в пучине абсурда, и чем дальше, тем глубже.

Ладно, попробуем рассуждать с позиции здравого смысла. Предположим, Николай – вор. Еще больший вор, чем я. (Конечно, больший! Я-то ворую от безысходности и только самое необходимое, и в любую минуту готова сдаться). Если отталкиваться от этой посылки, то композиция кое-как выстраивается. Он – вор, и тогда его «версия» расставания с Тасей, представленная на листочке (я все еще вертела его в руках) может быть не совсем адекватна действительности. Вполне возможно, что он ограбил и ее. Может, он грабил ее на протяжении всей их совместной жизни – в том смысле, что он жил за ее счет, как классический альфонс. Да, ведь совсем необязательно он был циничным вором, который сначала ломает комедию, а потом выносит из дома все золотые украшения (кстати, на месте ли содержимое шкатулки с побрякушками? – Я сбегала в гостиную, нашла и открыла шкатулку. Вроде все было на месте – по крайней мере, те симпатичные вещицы, которые я рассматривала в день первого визита). Скорее всего – если просуммировать мои впечатления от общения с ним и взглянуть на них сквозь призму новой концепции – получается эдакий инфантильный красавчик с хорошими манерами и начатками эрудиции, но при этом начисто лишенный моральных принципов и искренне считающий, что все на свете женщины должны быть счастливы кормить его и одаривать материальными благами. Если они одаривают – он берет. Если по какой-то причине перестают одаривать, начинают задавать занудные вопросы, требуют устроиться на работу – он чувствует себя глубоко уязвленным и уходит, написав слезливую записку и что-нибудь стащив. Вероятно, ему в голову не приходит, что кто-то может обижаться и на него.

Обрати внимание – я с наслаждением придумывала всякие мерзости про Николая, не отдавая себе отчет, что просто мстила ему. Как мстят тому, кому сделали что-то плохое. Еще совсем недавно я чувствовала себя виноватой перед Николаем, а сейчас разом брала реванш.

Вероятно, несколько дней назад он окончательно понял, рассуждала я, что Тася его недостойна и ему стоит обидеться. Он начал даже понемногу кокетничать (в своей своеобразной манере, которая, видимо, так нравится женщинам) с невзрачной особой, встреченной на спортплощадке (то есть со мной). Пожалуй, что он нигде не работал, поэтому никуда и не спешил. Видимо, в какой-то момент он решил было перебраться от Таси ко мне, но случайно выяснил (может, ему сказала Хозяйка-1, с которой он был знаком), что поживиться у меня нечем. Тогда он принял решение просто ограбить меня. Выходит, что он все-таки скорее преступник, чем инфантильный альфонс? Непонятно. И еще непонятнее, куда делась Тася.

Я уже перешла на кухню и, теперь особенно не церемонясь, делала чай и добывала из холодильника еду. В самом деле, а не может ли быть такого, что Николай ее… словом, что он как-то повлиял на ее исчезновение? Ведь это не может быть простым совпадением! Она явно не была дома уже неделю, а то и дней 10. В холодильнике – только старые закупки. На столе и полках – пыль. Ни одна вещь не сдвигалась с места с того дня, как я впервые здесь оказалась. А Николай? Он приходил? Возможно, и приходил, но не как к себе домой – то есть ничего не приносил, не готовил еду, не ночевал. Когда он оставил эту записку? Две недели назад? Вчера? Позавчера? Жаль, я не посмотрела, есть ли пыль на листке. Теперь уж, конечно, нет. Если представить, что он действительно причастен к исчезновению Таси, то он мог специально написать записку, чтобы снять с себя подозрения.

Это уже походило на пошловатый детектив, и я решила остановиться. Вероятно, все не так драматично. Кстати, проверить это можно хоть прямо сейчас. Главное – набраться храбрости на трехминутный забег вниз на два этажа, к почтовым ящикам, и потом обратно наверх. Я постаралась не раздумывать, чтобы не успеть испугаться. Вытащила из сумочки ключи, всунула ноги в свои кроссовки, не зашнуровывая. Быстро отперла дверь – никого. Ну да, сейчас же 10-11 утра – «мертвый час». Сбежала вниз, нашла ячейку с нужным номером квартиры. Вставила самый маленький ключик из связки, повернула. Засунула внутрь руку и сгребла в горсть содержимое ящика. Быстро закрыла. Драматичная гипотеза отпала сразу: в моей руке, среди смятых рекламных листовок, были зажаты ключи – такая же связка, как у меня, только «таблетка» от дверей подъезда была не черная, а синяя, а еще на кольце болтался простенький брелок в виде колечка. Присмотревшись, я поняла, что колечко изображает ни что иное, как Кольцо Всевластья из фильма «Властелин Колец». Стилизованный древний алфавит. Не знаю уж, насколько точно надпись была воспроизведена в дешевеньком сувенире, но выглядело забавно. Дает почву для фантазий о личности Николая.

Во время броска вниз-вверх по лестнице мне никто не встретился. Я тихонько заперла дверь и села на скамеечку в прихожей, чтобы рассмотреть свои трофеи. Итак, ключи Николай действительно положил в ящик. Это говорит в пользу версии, что он не преступник. Разве преступник стал бы возвращать ключи? Хотя, если он уже получил здесь все, что хотел, почему бы и не вернуть… Опять-таки, чтобы отвести подозрения. А если он взял не все и думал вернуться, то он мог изготовить дубликат – разве нет? Может, именно дубликат я нашла на стадионе? Стоп, хватит, я опять скатываюсь в детектив. К тому же, для свежеизготовленных ключей мои были слишком потертыми. Да и связка из почтового ящика – тоже не слишком нова. Нет, оставим эти глупости. Николай и Тася расстались, и он вернул ей ключи. Вот и все. А записка, конечно, появилась до моего вчерашнего прихода. Потому что, повторяю, если бы Николай пришел ночью или рано утром, то увидел бы здесь спящую меня!

Я вернулась в спальню, вспомнив, что еще не застелила кровать. Принявшись аккуратно распрямлять на кровати одеяло, я представляла, как Николай среди ночи появился здесь, как положил записку на комод. Погоди… а что же он мог увидеть? Неясную фигуру под одеялом в темноте. Возможно, я натянула одеяло до носа, как люблю это делать, и тогда с расстояния – кровать стоит ногами к двери – ничего было не разглядеть. Может, он принял меня за Тасю! А почему бы и нет? И мне снова стало казаться, что этой записки я раньше не видела и она появилась именно сегодня ночью. Впрочем, доверять этим кажимостям не стоило – я это понимала.

Итак, у меня теперь два комплекта ключей и надежда, что Николай (?) сюда больше не вернется. Вернется ли Тася? И где она? …Поразмыслив, я решила снизить уровень тревоги и позволить себе остаться здесь погостить. Тем более, что другого варианта все равно не было. На случай, если Тася вернется и обнаружит меня, я еще раз повторила себе ранее придуманное объяснение – скажу, что Николай пустил меня пожить. Желание потаскать меня за волосы и спустить с лестницы должно заглушить в ней разумные сомнения. А когда они появятся – я буду уже далеко. Но, право, как же мне не хотелось оказаться отсюда далеко!

Однако, новые данные требовали откорректировать версию взлома моего аккаунта. Если Николай еще до кражи моего нетбука знал, что уходит от Таси, то ему вроде было уже незачем наказывать меня: теперь я не его обидчик, а только тасин. К тому же, если с момента кражи он сюда не возвращался, то как он мог забраться в тасин компьютер… Хотя о чем это я? Чтобы взломать чей-то аккаунт и написать подложный диалог, совсем не нужно иметь доступ к чужому компьютеру. Это можно сделать откуда угодно. Если, конечно, ты великий хакер. Но вот только зачем ему это делать? Из всех вариантов мне больше всего пришелся по душе один – что я действительно понравилась ему. И что, покидая Тасю, он решил установить со мной вот такую своеобразную связь. В таком случае, весь диалог – это в самом деле какое-то послание мне. Но что он хотел этим сказать?

Расследование приносит плоды

В этот день – первый день моего окончательного воцарения в Квартире – я впервые стала бояться не задержаться тут лишний час, а, наоборот, покинуть Квартиру хоть ненадолго. Попробую сформулировать свои ощущения. Мне пришло в голову, что, только выйди я за порог, как все вокруг может исчезнуть, убежать, растаять. Не только Квартира – я сама. Именно сейчас, когда я нашла свое место в пространстве, и это место сказало мне «да», я осознала, в какой кошмарной пустоте пребывала до этого. Видимо, инстинкт самосохранения не впустил в душу весь ужас того состояния. Я ведь была никто и нигде. А теперь я – хоть и по-прежнему никто – но хотя бы где-то. Я – здесь, в этом конкретной точке пространства-времени. И значит я – уже кто-то, ну хотя бы что-то. Что-то, производное от Квартиры, какая-то связанная с нею вещь, предмет мебели. И я была счастлива быть предметом мебели моей милой Квартиры, лишь бы она любила этот предмет и лишь бы место этого предмета внутри нее никогда никем не оспаривалось! Надеюсь, ты понимаешь меня…

И с этого дня я больше не выходила на пробежку. Мне было страшно упустить нить, связующую меня с Квартирой. Если бы ты попросил меня объяснить, чего именно я боялась, ведь Квартира «не убежит», я бы не задумываясь ответила: именно того, что она убежит. И это была не бессмысленная паника. Я всерьез была уверена, что, стоит мне отойти от дома хотя бы метров на сто, как все вокруг поменяет свое местоположение, бешено закрутится и через миг я увижу уже совсем иной мир. Этого мне совсем не хотелось. Потому что я уже познала райский покой, а до этого – тоску бесприютности. Если я потеряю Квартиру, я точно знала – мне будет очень, очень плохо. И не только оттого, что холодно и голодно.