Сезон охоты

Она с готовностью отправилась выполнять моё поручение. Я проводил её взглядом и невольно улыбнулся. Послал же Бог помощницу! Нежданно-негаданно. В конце концов я начал приходить к мысли, что это очень кстати. Куда бы я сейчас без неё?

Вскоре она притащила всё необходимое, и я с головой ушёл в работу. К вечеру отпечатал три комплекта необходимых фотографий. Один комплект отдал ей.

– Сохрани. Это гарантия моей безопасности.

Она уселась на диван и с интересом начала разглядывать фотоснимки. Потом подняла на меня глаза.

– Это очень серьёзно. Теперь я понимаю, почему вокруг тебя столько суеты.

Сложила снимки в конверт и унесла в другую комнату.

– А теперь… – начал было я, когда она вернулась.

– А теперь, – перебила она меня, – к столу. Ведь, небось, голодный.

И тут только я вспомнил, что не ел с самого утра. Желудок, разбуженный этой неосторожной мыслью, заворочался и тревожно заурчал. Если его сейчас не успокоить, он сожрёт, наверное, меня самого.

Повинуясь её жесту, я с готовностью проследовал на кухню, где меня уже ждал накрытый стол. Ассортимент блюд был невелик (котлеты с жареной картошкой, салат из помидоров с огурцами, обильно заправленный маслом, свежесваренный кофе), однако это с лихвой окупалось обилием угощений. Я с жадностью набросился на еду. И лишь после того, как несколько утолил голод, поднял на неё глаза.

Она улыбалась. Простой, домашней улыбкой. Смотрела, как я уплетаю за обе щёки, и улыбалась. А я и не заметил, когда она успела переодеться в обычный домашний халат.

– Спасибо, – поблагодарил я. – За всё.

– Меня зовут Вера, – сказала она. – Редкое имя, не правда ли?

– А я Иван.

– Вот и познакомились.

– Вера… – Я попробовал это имя на язык, повертел так и сяк, пососал, будто леденец. Поначалу показалось непривычно: у меня никогда не было знакомых с таким именем. – Послушай, Вера, откуда у тебя такая хватка? Увлечение детективными романами? Криминальными телесериалами? Может, колоритное прошлое в местах не столь отдалённых?

– Да нет, с прошлым у меня всё в порядке, никаких тёмных пятен. Это всё моя работа. Десять лет в архиве МВД.

Я присвистнул.

– Да, да, – кивнула она. – Десять лет – срок немалый. Через мои руки столько всяких дел прошло… Вот и начиталась. О таком в романах не пишут, уж можешь мне поверить. И за каждым делом, за каждой папкой – человеческая судьба, не книжная, а реальная. Сколько там крови, грязи, мерзости!.. И человеческой глупости.

Она отвернулась. Потом продолжила:

– Ты не думай, там, на улице, я со всеми такая. Грубая, резкая. Защитная реакция, чтоб не приставали. Когда живёшь одна, приходится стеной ото всех отгораживаться, иначе сожрут. Ведь защитить-то некому. Так?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Я мужик, мне проще.

– Тебе проще, – согласилась на.

– Замуж почему не выйдешь?

– Была. – Она горько усмехнулась. – Пять лет как в разводе.

– Что, мерзавцем оказался?

– Нет, напротив, он очень хороший человек. Квартиру вот мне оставил. Просто… судьба так распорядилась. Встретил другую. Разве за это можно винить?

– Жалеешь?

Она кивнула. На лицо её набежала лёгкая тень грустных воспоминаний – и оно вдруг осветилось мягким нежным светом былого счастья и вереницы прожитых в согласии лет. В уголках губ застыла улыбка, в глубине серых глаз, на самом дне, затаилась печаль.

Я невольно загляделся на неё. И на какое-то мгновение забыл о собственных волнениях и тревогах.

– Ладно, чего уж там, – тряхнула она головой, – не будем ворошить прошлое. Сам-то женат?

Я развёл руками.

– Что, и не был?

– Был. Развёлся.

В её глазах заискрились холодные колючие льдинки.

– Ага, значит, ты как раз из тех, кто бросает своих жён.

Я улыбнулся.

– Бывает и наоборот – когда жёны бросают мужей. Как ты там сказала? Судьба так распорядилась. Вот именно, судьба. Встретила другого и ушла. Как отрезала. Всё бросила, даже сына. Сейчас в Штатах, со своим.

– Жалеешь? – спросила она тихо, задавая мне мой же вопрос.

– Жалею, – признался я.

Она задумалась.

– Теперь ясно, почему я к тебе подошла. Родственную душу почуяла. Наверное, те, которых бросили, излучают что-то такое, особенное, какие-то свои флюиды, и потому их друг к другу притягивает, как магнитом.

– Наверное…

Я взглянул на часы.

– О, время-то как летит! Всё, пора за дело. Сегодня ещё много работы. И завтра не меньше. Я, кажется, видел у тебя компьютер? На ходу?

– Конечно.

– А сканер есть?

– И сканер есть.

– Интернет, электронная почта?

– Всё как в лучших домах.

– Ты умница! Я, с твоего позволения, воспользуюсь.

– Да не вопрос. Всё, что здесь видишь, к твоим услугам.

Мне потребовалось не более часа, чтобы отсканировать отпечатанные мною фотографии, запаковать полученные файлы в архив и разослать по нескольким электронным адресам.

– Вер, а Вер? CD-ROM у тебя, кажется, пишущий, так? Так, – ответил я самому себе, убедившись, что моя догадка подтвердилась. – А вот «болванки» у тебя к нему имеются? Чистые? Три штуки? Или в магазин бежать?

– Не знаю, сейчас посмотрю. Где-то были какие-то.

На мою удачу, она нашла сразу пять.

– Правда, многоразовые. Пойдут? Можешь стирать с них всё.

– Пойдут, пойдут. Три штуки, больше не надо.

Ещё через четверть часа я подготовил три компакт-диска с записью тех фотографий. Открыл входную дверь, внимательно осмотрел почтовый ящик на ней, проверил замок. Вера по пятам следовала за мной и молча наблюдала.

– Работает? – кивнул я на ящик.

– А то!

– Хорошо.

Я достал один из заготовленных компакт-дисков и кинул его в щель ящика. Диск глухо ударился о его дно.

– Тайник, – шепнул я ей. – Здесь вряд ли кто будет искать. Хотя и на самом виду.

Второй диск я вручил ей.

– Сохрани. Вместе с той пачкой фотоснимков.

Третий сунул в карман собственной куртки.

– Ну вот, кажется, и всё. Не знаю, чтобы я без тебя делал, – сказал я Вере.

– До сих пор бы по «кольцу» катался.

Я рассмеялся.

– Да уж наверняка. Или медленно остывал где-нибудь на загородной свалке с дыркой во лбу… Где тут у вас ближайший телефон-автомат?

Она объяснила. Я начал собираться.

– Несколько звонков. Очень важных. Завтра может быть поздно.

– Поосторожней там, Вань, не напорись на своих таёжных дружков. Они наверняка где-нибудь в этих краях ошиваются. Думаю, мобильник они уже нашли.

Кивнув, я вышел.

16.

В первую очередь я позвонил к себе домой. Так, для очистки совести: а вдруг кто-нибудь трубку поднимет? Трубку никто не поднял. Тогда я набрал номер моего соседа по лестничной клетке, Бориса Николаевича, по кличке «Ельцин», военного пенсионера, потерявшего ногу под Кандагаром. Именно Афган нас и сблизил.

– Борис Николаевич, это Иван, Рукавицын.

– Иван? – голос соседа был настороженным, недоверчивым. – Так ты ж в Сибирь укатил.

– Оттуда и звоню. Из тайги, можно сказать.

– Стряслось что?

Что-то его тревожило, я это чувствовал. Я должен был узнать – что.

– Да нет, ничего, всё нормально. Борис Николаевич, помощь ваша нужна. Я ведь когда уезжал, совсем забыл вас предупредить. Ко мне человек должен один подъехать, из Саратова, с материалами для фотовыставки. Так вы прислушивайтесь к звонкам в мою квартиру, если объявится, возьмите у него папку. О’кей?

– Сделаю. – Он надолго замолчал. – Иван, у тебя проблемы. К тебе сегодня милиция заявлялась, дважды. В штатском. Это плохо, когда в штатском, по себе знаю. Ко мне заходили, расспрашивали, разнюхивали, всё о тебе, да о твоей бывшей. Серьёзные ребята, из любого душу вытянут, уж можешь мне поверить.

– Корочки предъявляли? Ксивы, то бишь?

– А как же! Я первым делом документ проверил. Всё чисто, без фальши.

– Чего хотели?

– Прямо так они мне и сказали! Ха, от них дождёшься! Я думал, может, ты меня просветишь? Чего натворил-то, а, Иван?

– Борис Николаевич, матерью клянусь, сыном единственным – ничего! Ну что мне сделать, чтоб вы мне поверили?

– Да верю я тебе, Ваня, верю. Только к делу-то это не пришьёшь.

– Спасибо, Борис Николаевич, за поддержку. И не забудьте о моей просьбе. О’кей? Всё, мне пора. До встречи.

Я дал отбой прежде, чем он ответил. Никакого «человека из Саратова», конечно же, не существовало.

Следующий звонок был моему шефу, главному редактору газеты, в которой я работал. Звонил на мобильник, потому что в это время – девять вечера – он мог быть где угодно: на работе, в постели с любовницей, в театре с женой, в ресторане с другом детства, в сауне с криминальным авторитетом.

– Да! – рявкнул он в трубку так, что у меня в ушах чуть не вышибло перепонки. – Если у вас нет серьёзных оснований для этого звонка, то сейчас же положите трубку. Я занят!

– Основания самые серьёзные, Геннадий Иванович. Серьёзней не бывает. Это Рукавицын.

– Рукавицын? М-да… Ты сам по себе уже достаточно серьёзное основание, чтобы впредь не иметь с тобой дела. Что там у тебя стряслось? Ты хоть в курсе, что тебя менты разыскивают? Весь стол твой перерыли. Говорят, и дома у тебя уже успели побывать.

– Что искали-то? Не сказали?

Я слышал, как он усмехнулся в трубку.

– Тебя, что же ещё!