Когда Кузнечики выходят на охоту

Могло быть и хуже.

— Морни.

— От меня о твоей беременности не узнает ни одна живая душа! — воскликнула она, всем своим кругленьким личиком излучая искренность, но я ей, конечно, не поверила ни на миг. Мало того, я даже разубеждать ее не стала, не понаслышке зная, что это совершенно бесполезно и только укрепит девчонку в собственной правоте, просто ушла в душ, а когда вернулась.

— Ты в самом деле ждешь ребенка? — этой фразой меня встретила вернувшаяся со свидания Дафна.

Я покосилась на забившуюся в уголок Морну.

— Ни одна живая душа, значит.

— Дафна не в счет! — пискнула девчонка. — Она почти что сама догадалась.

Я почесала затылок и устало опустилась на край своей кровати.

— Я не беременна! — попыталась достучаться до девчонок, но ответом мне послужили два полных сочувствия взгляда.

Ну и в Бездну! Какое мне дело до слухов? Все равно я отсюда завтра уеду, а вернусь только за дипломом после окончания практики. Надеюсь, к тому времени я буду уже замужем, и сплетни о моей мнимой беременности уже никак не смогут мне навредить.

— Советом хотя бы поможете? — проворчала я и полезла за блокнотом, когда соседки наперебой зачирикали, одновременно раскладывая на специальном круглом столике пасьянс на мое будущее.

«Красота», — записала я первым пунктом.

— Мужчины любят глазами, — говорила Морна, следя за тем, как ловко Дафна мечет карты на стол. — Поэтому в самый первый раз ты должна быть ослепительна. Сама вряд ли справишься, лучше обратись к специалисту.

Я оглянулась на переговорное зеркало, чтобы проверить, не случилось ли что-то с моей внешностью с тех пор, как я видела свое отражение в последний раз.

Мне всегда казалось, что Предки были более чем щедры, наделяя меня красотой. Без ложной скромности — я себе нравилась. И волосы, хоть и рыжие, но не тусклого оттенка и не отливающие красным, а, скорее, как солнечный мед, золотые, и немногочисленные веснушки, и глаза, меняющие цвет в зависимости от моего настроения с голубого на темно-зеленый, и рост — не лилипутка, но и не каланча, и не обделенная всеми нужными окружностями фигура...

Морна проследила за моим взглядом и нехотя признала:

— Пожалуй, ты можешь обойтись и без специалиста. Но подчеркивать достоинства своей внешности ты все равно не умеешь.

«Проконсультироваться до отъезда», — отметила я под пунктом о красоте, здраво рассудив, что вряд ли найду в замке Ордена человека нужной мне специальности.

— Далее. — Соседка взмахнула ресницами и окатила меня ослепительной улыбкой — аж глазам больно стало. — Позитивность. Мужчины любят, когда им улыбаются.

«Улыбка», — записала я, впрочем не собираясь демонстрировать белизну своих зубов кому попало. Позитивность позитивностью, но прослыть девушкой, у которой одни лишь хиханьки и хаханьки в голове, тоже не хотелось.

— Ерунда какая-то получается! — внезапно проворчала Дафна, отрывая взгляд от карточной раскладки. — Карты говорят, что ребенка у тебя раньше следующей весны не будет. Ты же не слониха, чтобы двенадцать месяцев младенца вынашивать!

— Вообще-то двадцать два, — исправила я. — И я не беременна.

— Ну, да... — Дафна с растерянным видом заправила за ухо выбившуюся из прически прядь. — Может у тебя выкидыш случится. Карты об этом не говорят, к сожалению.

— А о чем говорят? — с придыханием спросила Морна, забыв о своих обязанностях лектора. При этом у девчонки было такое лицо, словно это на ее будущее Дафна карты раскладывает.

— Дорога дальняя, казенный дом, брюнет, ненужные хлопоты и свадьба, — отрапортовала гадалка. Почесала кончик носа и добавила:

— И подарок от бубнового короля.

После этих слов в меня впились два острых, как лезвия взгляда.

— Что?

Я зачем-то поправила халат и поджала под себя ноги.

— А ребенка ты от кого ждешь? — подозрительно сощурилась Дафна. — От бубнового блондина или от трефового брюнета?

— Я не беременна! — взвыла я и, окончательно осознав, что ничего толкового я из девчонок сегодня не вытяну, махнула рукой.

— Ну и демоны с вами! Сама разберусь. — Под пунктом о позитивности вписала «Купить пособие по охоте на мужа». — Давайте спать, мне вставать завтра рано.

Утро началось с визита к нурэ Даккей. Когда я только поступила в БИА, то сразу попала к ней в класс. Эта молодая девушка читала нашему курсу только общую магию, но как-то так получилось, что многие из нас бегали к ней за советами и по сей день. Оно и понятно, любой девчонке обращаться с вопросом (а бывало, что с нурэ Даккей советовались не только по учебе, но и по личным вопросам) было проще к ней, молодой, улыбчивой и понимающей, чем к кому-нибудь из ворчунов-мужчин.

Наставница только пришла в академию и, когда я влетела к ней в кабинет, пыталась пристроить легкое летнее пальто, на вбитый в стену гвоздик. Раньше нурэ в этой комнате жила, но после того, как они с мужем купили дом на Академической — в пяти минутах ходьбы от главного корпуса академии — полностью переделала спальню. Заменила кровать небольшим диванчиком, чтобы можно было прилечь во время дежурства, а платяной шкаф — книжными стеллажами. Многие из девочек частенько зависали тут, когда неохота было идти в холодную библиотеку, где даже в самое знойное лето гуляли ледяные сквозняки.

— Доброе утро!

— Утро добрым не бывает, — широко зевнула наставница. — Спать хочу, хоть режьте. Ты почитать или как? Вид растрепанный. Риган как-то прошлой весной притащил домой птенца малиновки. — О своих детях нурэ вспоминала нередко и с удовольствием, да и в академии непоседливые близнецы были частыми гостями. — Говорит, у кошки отобрал. Так вот, ты сейчас один в один, как тот птенчик. Так сходу и не отличишь.

Лучисто улыбнулась и спросила:

— Ну, что у тебя приключилось? Если нужна моя помощь, только скажи.

На коротенький миг появилось желание рассказать обо всем наставнице, которая за почти восемь лет нашего знакомства хорошего сделала для меня больше, чем вся моя родня вместе взятая, но потом победила совесть.

— Да ничего не приключилось, нурэ Даккей, — отмахнулась я. — Не из-за чего волноваться. Вам, кстати, вообще сейчас стоит поменьше волноваться, а вот спать побольше. На ранних сроках беременности сон очень важен.

— Агава! — смущенно покраснев, всплеснула руками она. — Да с чего ты...

— Я же все-таки целительница, — напомнила я. — И к тому же не слепая. Да вы не стесняйтесь! Нурэ Гоидрих, как и в прошлый раз, начнет о чем-то догадываться только тогда, когда у вас живот размером с луну станет.

— Да что там ректор! — вздохнула наставница. — Я пока и мужу не говорила. Боюсь, опять будет с часомером ждать меня на крыльце и скандалить, чтобы я не перерабатывала...

Кстати, о муже.

— Ну пара-тройка недель у вас в запасе есть. — В отличие от меня. Поэтому пора заканчивать с расшаркиванием и брать быка за рога. — Нурэ Даккей, вы простите меня, пожалуйста. Ну, что я вот так вот к вам с утра пораньше, но мне очень, просто очень-очень нужна ваша помощь!

Она вздернула рыжеватую бровку и округлила глаза.

— Моя?

— Да. Я знаю, место прохождения практики уже поздно менять, но у меня внезапные… семейные обстоятельства. И мне вот так вот. — Я черкнула ребром ладони по собственному горлу… — …нужно попасть в Орден. Это не какая-нибудь блажь! Это...

Хотела заверить, что это вопрос жизни и смерти, но наставница подняла руку, останавливая меня, и покачала головой.

— Агава, перестань. Мы с тобой знакомы не один год. Не нужно ничего объяснять. Ответь мне только на один вопрос. Это как-то связано с Джоной?

Я растерянно моргнула.

— С Джоной? — Нет, повезло, конечно, что он там служит, но это же просто совпадение! — Что вы! Ни в коем случае.

— М... — покивала она. — Я так и подумала. Ну, что ж. Ты уверена?

Я быстро-быстро закивала.

— Хорошо. Я свяжусь с братом, попрошу его прислать запрос на твое имя. Само собой, если им нужен целитель-практикант.

— Очень нужен! — Вскинулась я. Потому что иначе и быть не может. Раз уж судьба взялась курировать мою жизнь, раз уж направила меня в ту каминную трубу, то и в этот раз не должна подвести. — Я точно знаю.

— Ну, раз точно, то приходи после лекций, — улыбнулась нурэ Даккей. — Джоне передать, чтобы тебя ждал?

Я тихонечко взвизгнула и пару раз хлопнула в ладоши.

— Да я сама! Не нужно. Спасибо вам огромное! Если все получится, если получится. Вы даже не представляете.

— На свадьбу позвать не забудь, — фыркнула наставница.

— Самое первое приглашение — ваше, — со всей искренностью выпалила я и только потом, когда уже дверь кабинета нурэ Даккей захлопнулась за моей спиной, в недоумении почесала затылок. А как она о свадьбе-то догадалась? Неужели я что-то ляпнула вслух по давнишней своей привычке?

Вот я позорище. А! Нет времени на рефлексию! У меня по плану еще разговор со специалистом по красоте. Раз уж, чтобы заполучить в мужья любимого мужчину, мне нужно научиться подчеркивать свои достоинства, то пусть меня этому учит лучший из известных Аспону наставников. И пусть меня Предки до скончания веков жарят на огромной сковородке, если фру Агустина не относится к этой категории.

С этой монументальной дамой я познакомилась четыре года назад. Тогда у нас впервые появилось свободное время (до этого у целителей было столько учебы, что я за нею света белого не видела), и многие из студентов БИА с удовольствием тратили его на походы по столичным лавкам, на кофейни, ресторации. Мои соседки — у них на алхимистическом свободного времени было еще больше — с огромным удовольствием ходили в цирк. Однажды уговорили и меня, соблазнив бесплатными билетами, которые они выиграли в какую-то лотерею.

Само представление мне не очень понравилось. Клоуны шутили гнусно, лошади не выглядели счастливыми, акробаты уверенно летали под куполом, а я от ужаса жмурилась, торопливо вспоминая основы первой помощи при падении с высоты. А вот музыка, фейерверк и особенно костюмы меня привели в восторг. Ярко, красочно, необычно. Когда Дафна и Морна потащили меня за кулисы, знакомиться с каким-то страшно гуттаперчевым мальчиком, я так и сказала мужику во фраке и оранжевом, как апельсин, парике. Он отловил нас у фургончика вожделенного мальчика и строго спросил, что мы тут делаем, Дафна ответила, что изнываем от желания выразить восторг артистам. А он спросил, изумленно вскинув бровь:

— Неужели так понравилось?

Спрашивал он у всех, но смотрел при этом на меня. И я со всей своей пятнадцатилетней честностью ответила:

— Второй бы раз не пошла, но костюмы совершенно феерические. Ну и музыка с фейерверком ничего.

Подружки зашикали на меня, как две хорошо выдрессированные змеи, а мужик заржал, фыркая, как старый мерин, и тряся своей яркой гривой.

— Тина, душа моя, — отсмеявшись, произнес он куда-то в темноту, — на этот раз это к тебе.

— Ко мне? — ответила темнота густым и жарким голосом, а потом я увидела ее... Фру Агустину.

Два метра первозданной красоты, как она о себе говорила. Я бы на ее месте была бы немного поскромнее в выражениях, но о скромности лучшая моделистка Аспона не знала отродясь. Как и о стыде. И о приличиях.

— Скромность, стыд и приличия — враг красоты и моды, — утверждала она. А потому носила исключительно мужскую одежду, стриглась коротко и не прятала свои разноцветные глаза — карий и зеленый — за линзами очков.

Раз в месяц фру Агустина арендовала самую большую столичную сцену и устраивала для современных модниц показ. На него-то она меня и позвала, узнав о причине моего восторга.

— У меня денег нет, — проворчала я, пряча глаза, а она громогласно рассмеялась:

— Милочка, зачем тебе тряпки, которые я на показах продаю? Такому персику нужно что-то по-настоящему особенное, а не это вот все. — Покрутила в воздухе длинным мундштуком. — Я тебя в модели зову. Фактура больно хорошая. Заодно и заработаешь. Если хочешь.

Я, само собой, хотела. И уже десять дней спустя степенно выхаживала по краю высокой сцены в платье из легчайшего шелка.

К вопросу о том, что же должны носить такие персики, как я, мы никогда не возвращались — неинтересно мне было, да и не до того. И вот сегодня вопрос встал ребром.

Зная, что знаменитая моделистка не встает раньше полудня, я не стала терять время и, схватив первый попавшийся экипаж, велела ехать на Цветочную. Там, в помпезном доме с колоннами и жила фру Агустина, богиня моды и первозданной красоты.

— Агава, золотко, нельзя ли попозже? — зевала она, когда ее единственная служанка, сдавшись под моим напором, все же впустила меня внутрь. — У меня была тяжелая ночь. Я творила.

— У вас всегда тяжелая ночь, — напомнила я. — И мне нельзя попозже, я уезжаю. У меня, кстати, совершенно случайно с собой абсолютно волшебный порошок от похмелья.

— Я не пью! — возмутилась моделистка и, сверкая обнаженной монументальностью своих форм, проплыла в ванную комнату. — Кофию мне завари густого...

— ...и черного, как деготь. Я помню.

Пока я возилась с новомодной машинкой для приготовления этой горькой и совершенно неудобоваримой отравы, служанка принесла поднос с томатным соком и тарелочкой бутербродов.

— И как вы только не боитесь эту штуку трогать, — опасливо передернула плечами, следя за тем, как я уверенно заливаю воду в стеклянную колбочку и поворачиваю фитилек под горелкой. — Демонская придумка, могилой Предков клянусь!

Я даже комментировать не стала эту невероятную чепуху и молча стащила с тарелочки один из бутербродов.

— Ладно, давай сюда свой волшебный порошок, — рыкнула вернувшаяся из ванной богиня моды, и я услужливо протянула ей заранее приготовленный стакан. Зеленый глаз блеснул благодарностью, а карий опалил недовольством. — Чего прилетела ни свет ни заря? С такой скоростью только на пожар да собственную свадьбу бегают.

Я аж крякнула, поражаясь прозорливости Агустины, но быстро взяла себя в руки и призналась:

— Вашими бы устами да мед пить. Далеко мне до свадьбы. Потому к вам и пришла, за советом. Мне тут намекнули, что я свои достоинства неправильно подчеркиваю, а красота при охоте на мужа — главный инструмент. И уж если с кем советоваться по красоте, так только с вами, фру Агустина. Вы в этом вопросе собаку съели.

— И не одну! — довольно щелкнула зубами она, а потом откинулась на спинку кресла и велела:

— Встань и покрутись.

— Да что вы там не видели! Я же...

— Не зли меня, персик.

Я вздохнула и, поднявшись, пару раз обернулась вокруг своей оси.

— Так сойдет?

— Именно, что сойдет, — хмыкнула фру, — а нам надо, чтобы…

Осеклась, звонко хлопнула в ладоши, и закричала, едва не оглушив меня на одно ухо:

— Дайна, неси мой саквояж! И кипяток! Много!.. Будем из персика пэрсик делать.

— У меня времени два часа только, — испуганно икнула я. — Может, я лучше законспектирую?..

— Конспект я тебе почтой вышлю. Раздевайся и шагом марш в ванную!

Что мне оставалось? Только послушаться.