Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Без права на ошибку - Виктор Фёдорович Татаринов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Я скоро уйду, — сказал моряк. — Вернусь, как всегда, поздно. Поэтому знай, что послезавтра рано утром пойдешь на дело. Это будет для тебя первым экзаменом, на котором я проверю, на что ты годен. Выполнишь его — будешь для меня своим человеком.

— Я Студент, мне к экзаменам не привыкать, говори яснее.

— Изволь. На Сенном базаре каждый день дежурит один мент, по фамилии Петухов. Он шилом бритый — рябой. От оспы. Ты его сразу по роже узнаешь. Проследишь, по каким переулкам он приходит на свой пост и какими возвращается обратно в ментовскую контору. Он нам, как кость в горле. У него глаз — алмаз, нашего брата на базаре сразу засекает. Носа показать нельзя, куда ни сунься — всюду он тут как тут. Приглядывается, принюхивается, как борзая на охоте. Запоминает, кто и что продает, кто сколько покупает. У нас он уже несколько человек завалил. Надо его к ногтю. Способ и место разрешаю выбрать по своему усмотрению. Поступай, как найдешь нужным, но ликвидируй его любой ценой. Срок — три дня… И три ночи. И ни часу больше. Сделать надо так, чтобы все было чисто, комар носа не подточил. Вот и все. Свободен!

Студент, выйдя от Ростовского, снова лег на матрац. В голову лезли тревожные мысли: «Зачем атаман в такой ранний час вызывал Курчавого? Чтобы посоветоваться, стоит ли мне доверять убийство Петухова или по какому-то другому поводу? Судя по всему, Ростовский не изменит решения послать меня на выполнение своего задания. Чего угодно ожидал, был, кажется, готов ко всему, но такое… Вот ведь ситуация. Как круто все обернулось! И даже посоветоваться не с кем. А ошибаться он не имеет права!»

III

… В областной чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем, разместившейся в двухэтажном купеческом доме, проходило экстренное совещание. Председатель Александр Иванович Горбунов зачитывал сводку. Чекисты внимательно слушали его. Они уважали своего председателя. Нет, больше: любили Александра Ивановича. Он вырос среди рабочих казенного оружейного завода. За непокорность и вольномыслие был отправлен в царскую армию. Февральские события застали Горбунова в запасном полку. Он участвовал в разоружении местной полиции, в поддержании революционного порядка. Именно тогда твердо встал на сторону большевиков, полностью разделив их взгляды.

Потом — Октябрь. Горбунов возвратился в свой город.

В августе восемнадцатого он, секретарь горсовета, был схвачен белогвардейцами-мятежниками, но бежал из-под стражи, спасся от расстрела. Осенью девятнадцатого года, возглавляя уездную ЧК, организовал разгром эсеров-максималистов, осенью двадцатого — ликвидировал заговорщиков «национальной гвардии», свивших гнездо на Воложке в трудовой роте. Двадцатитрехлетним, много пережившим и испытавшим, вступил Горбунов в голодный и суровый двадцать первый год. А то, что год не из легких, было видно и по сегодняшнему сообщению председателя:

«В Селтинском уезде голодают четыре тысячи детей, из-за отсутствия продуктов детские дома закрыты; в Ижевском уезде действуют банды, которые крадут и угоняют лошадей, коров, совершают грабежи и убийства; в деревне Шумиловка Поршурской волости разгромлен амбар с семенным фондом; в городах насчитывается несколько тысяч безработных; мешочники препятствуют улучшению снабжения населения продовольствием; опустошительные пожары истребляют огромные лесные массивы…»

Сделав паузу, Александр Иванович стал зачитывать донесение комгола — комиссии по борьбе с голодом, дополнившее впечатление от обостряющейся с каждым днем обстановки.

«Летом тысяча девятьсот двадцатого года, — говорилось в нем, — по многим уездам Поволжья и Прикамья прошли грозовые дожди с градом, уничтожив озимые и яровые посевы. Весна и лето тысяча девятьсот двадцать первого года, напротив, оказались засушливыми. Всходы, с трудом пробившиеся через иссушенную суховеями, потрескавшуюся землю, были выжжены солнцем.

Голод охватил одиннадцать губерний с девяностомиллионным населением…»

Горбунов читал неторопливо, ровным, без интонации, голосом. Его деловитое спокойствие передавалось подчиненным, вселяло уверенность.

Сигналы, донесения, справки… Да разве они могли охватить все, что бурлило, таилось, угрожало в действительности! Потерпев поражение на фронтах гражданской войны, внутренняя и внешняя контрреволюция, используя тяжелую обстановку в стране, объединилась, сменила тактику и пытается всеми способами задушить молодую Республику Советов.

Ознакомив чекистов с текущим моментом и поставив перед ними первостепенные задачи, председатель заключил:

— Все свободны, кроме товарища Белокрылова.

Скоро все разошлись. В комнате остались только Горбунов и высокий молодой человек.

Александр Иванович вышел из-за стола, задумчиво прошелся по кабинету, затем устало опустился на диван, жестом пригласив Белокрылова сесть рядом.

— Разговор будет коротким, Валентин. Ничего хорошего я тебе не скажу. Не догадываешься, зачем тебя оставил?.. Чего молчишь? Дело предстоит очень серьезное. Надо разоблачить большую, хорошо организованную банду. Ею руководят опытные, тщательно замаскированные враги. Это видно из того, что налетчики на хлебные эшелоны и склады действуют не вслепую.

Так вот надо пробраться в бандитское логово, войти в доверие, разведать связи с главарями. Думаю, что для этого ты самый подходящий человек. Почему именно на тебя пал выбор? Подобное задание ты уже выполнял. К тому же, в Ижевске ты не очень давно, так что примелькаться еще не успел. Немаловажно, что у тебя гимназия за плечами. Там могут встретиться заправилы с самым изысканным образованием да и умом необделенные.

Так что тебе самый резон. Только неволить не собираюсь, дело сугубо добровольное. Если согласен — добро. Если нет, что ж, придется искать другого… С ответом не торопись. Обдумай все. — Александр Иванович умолк.

Молчал и Белокрылов. Но не от того, что колебался. Он понимал, что председатель ЧК много раз взвесил, прежде чем остановился на его кандидатуре. Вместе с тем Белокрылов знал, как не любит Горбунов тех, кто принимает поспешные решения, а потом пасует…

Прошло несколько минут, Белокрылов поднял голову, сказал негромко, но твердо:

— Согласен! Надо — значит надо… Когда выходить на задание?

Александр Иванович тепло посмотрел на Белокрылова.

— Спасибо, Валентин. Другого от тебя не ждал… А выходить… Чем быстрее, тем лучше. Время не ждет. Работать будешь под чужим именем. Адрес явочной квартиры террористов, пароль и соответствующие документы получишь в оперативной части. Там же и легенду разработаете. О твоей готовности мне доложат. Желаю удачи! — Горбунов крепко пожал руку Белокрылову. — Об одном не забывай ни на миг: ты не имеешь права на ошибку…

IV

Ростовский спозаранок отправился по своим делам, прихватив с собой несколько человек. Курчавый сходил в сад и снял караульных, охранявших дачу в ночное время, а Студент все еще валялся в постели.

Из прихожей донесся громкий разговор. Кого-то втолкнули в избу. Затем послышался стук, жалобный плач. Студент поднялся и вышел на шум. На полу, скорчившись, лежал тощий парнишка лет тринадцати. Широкоскулое лицо измазано грязью. Он был в рваной фуфайке, длинной и широкой, как тулуп. Из-под сдвинутого на бок картуза выбилась рыжая челка. Парнишка затравленно смотрел на собравшихся узкими карими глазами.

— Вот вошел во двор и просит милостыню, — доложил Красюк Курчавому.

— Шустряк! — удивился тот. — Разве у нас харчевня? Скажи ему, что и нищим не подаем. Знаем мы таких побирушек. Ходят с протянутой рукой, подсматривают, где да что, а потом либо стибрят, либо лягавым донесут. Так кто ты? — прохрипел Курчавый. — Правду говори, шваль, соврешь — хуже будет. Почему ты здесь очутился?

Парнишка поднялся, но ничего не ответил.

— Я тебя, щенок, заставлю язык развязать! — Курчавый в нетерпении притопнул ногой. — Ты у меня заговоришь! Как звать? Отвечай, поганец!

— Гирыш, — тихим, дрожащим голосом сказал наконец малый.

— Из местных он, не русский. По-нашему, значит, его Гришкой кличут, — пояснил Красюк.

— Откуда? Кто подослал?

— Да сам я пришел.

— Вре-ешь!

— Ей-богу — не омманывал, — Гирыш перекрестился. — Дяденьки, не бейте больше меня, не вру я, вот те крест. — Он еще раз перекрестился. — Живу на берегу, под лодкой… Увидал, как в эту избу хлеба большой мешок тащили. Попросить пришел христа ради. Три дня голодом, брюхо совсем-совсем пустой.

— Ага! Вот оно что! А я что говорил — подглядывал, значит? — Курчавый окончательно рассвирепел. — Фискалить собрался?

— Ести хочу, дяденьки… Подайте христа ради.

— Хлебушка захотелось? — ласково спросил Серый, подходя поближе и держа за спиной сайку: — А ну, лови!

Гирыш не успел поймать брошенную ему в лицо черствую булку, она больно ударила его в лоб и упала на пол. Он быстро потянулся к ней, но Серый уже наступил на сайку грязным сапогом, Гирыш попытался было вытащить булку, но не смог…

— Стало быть, сыт, если не можешь взять, — издевался Серый. — Что же канючишь: «подайте», «три дня не ел»?

Наконец он убрал сапог. Гирыш, схватив испачканную булку, стал жадно откусывать от нее и глотать кусок за куском, почти не пережевывая.

— Кончай базар, пора выходить, старшой ждет, а он этого не терпит! — Курчавый щелкнул крышкой карманных часов: — Сбор в лесу у Крутого лога.

Красюк без разговоров схватил Гирыша за шиворот и поволок, подпинывая, к двери.

— Шкета оставь тут, орясина! — осадил его Курчавый. — Хочешь, чтоб он нам хазу завалил? Ты зачем его в дом приволок, баранья башка? Вернемся, я с тобой по-другому потолкую.

Дом опустел. Остались только трое — Курчавый, Студент и Гирыш. Студент отвел Курчавого в сторону.

— Этого хлыста Красюка гнать надо в три шеи. Ты правильно рассудил, нельзя выпускать парнишку. Лучше всего его к нам приспособить, из него можно лазутчика сделать. Я сам им займусь.

— Это уж как атаман решит.

— Договорились, — Студент повел Гирыша к своему матрацу.

— Ложись пока сюда, парень. С такой голодухи больше тебе есть пока нельзя — живот заболит. Выпей воды, вон в углу ведро и ковш. И умойся…

Вскоре Студент и Гирыш пристроились валетом на одном матраце.

Через час в комнату тихо вошел Курчавый, посмотрев на спящих, криво усмехнулся. Прошагал на длинных, как у журавля, ногах к топчану, сел. Нашарил большой деревянный чемодан, открыл замок, достал вареное мясо, колбасу, копченую селедку и выложил все на край стола, пристроившись на табуретке.

Сегодня он решил устроить себе праздник: Красюк где-то откопал несколько порошков кофеина. К наркотикам Курчавый пристрастился давно. Когда разбалтывал кофеин в кружке с водой, руки у него тряслись. Выпил, и скоро у Курчавого оживились глаза, лихорадочно заблестели. Потом взгляд помутнел, все кругом поплыло, колбаса, которую он собрался поднести ко рту и откусить, упала на пол. Упала и голова на грудь, он еще держался изо всех сил, чтобы не свалиться и самому с табурета.

Гирыш видел все это: он уже не спал. Запах колбасы и селедки заставил забыть всякую осторожность. Парнишка подполз к столу, потянулся за едою и нечаянно столкнул на пол пустую жестяную кружку.

Курчавый вскочил и уставился на мальца безумными глазами. Тот онемел от страха. Проснулся и Студент. Когда Курчавый двинулся на Гирыша с ножом, Студент ударил его табуреткой по голове. Тот упал как подкошенный. Студент поднял его и перенес на топчан. Курчавый немного постонал, а потом затих.

Вечером группами стали возвращаться обитатели дома Ростовского. Кое-кто был перевязан, а одного и вовсе не досчитались. Хозяин, войдя последним, сказал:

— Вот так, братва, будем и впредь действовать. Революция без жертв не бывает. Сегодня всем отдыхать, а завтра выпьем за убиенного чекистами дорогого кореша нашего.

В сопровождении Курчавого он прошел в спальню. Минут через десять позвал Студента. Тот понял: хозяйский холуй уже успел нажаловаться на него. Поборов волнение, Студент застегнул на все пуговицы френч и, войдя к Ростовскому, вместо приветствия спросил:

— Что — горячее дельце подвернулось? Так, атаман? А таких вот истопников, вроде меня, брать в подобных случаях, конечно, не полагается, чего доброго сдрейфят и всех заложат, в общем, рылом не вышел…

— Не лезь в бутылку, парень. Кочегар ты — первого класса. — Ростовский нахмурил густые брови. — Печь натопил, что надо, промерз я, как сатана. Другое худо…. Курчавый, ты свободен!

— Самовольничать начинаешь, этого я не потерплю, — продолжил хозяин, как только они остались вдвоем.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, как ты посмел на моего помощника руку поднять? Он подчиняется мне и только мне. Неужто не дошло?

— Ошибаешься, атаман, не подчиняется он тебе. Ты вот запретил ему водку пить без меры, так он на другое пошел, похуже, чем спиртное, — на наркотики. Вот смотри — я отобрал у него, — Студент достал из грудного кармана френча бумажный пакетик. — До чертиков наглотался, с ножом на меня полез. Что мне оставалось? Вдарил его слегка, чтоб успокоился. Полагалось бы прикончить гада, но не его, а себя пожалел: как бы я доказал тебе свою правоту?

— Да уж мне под горячую руку только попадись… — Ростовский понюхал пакет, выругался и сказал: — Брось в печку! Ладно, я с ним по-своему потолкую. Но и с тобой не все еще ясно. Покажь мне молокососа!

— Так он же спит. Отпускать его, сам понимаешь, опасно. Лучше при себе держать, авось и сгодится. Он сирота, искать никто не подумает. Парнишка из местных, по-русски говорит сносно, смышленый. Из него толкового разведчика можно сделать. Утром я тебе его покажу.

— Утром тебя здесь не будет, разве забыл? Судьба твоя решается. Так что давай его сюда сейчас. Впрочем, ладно, сперва разберусь с помощничком. Свистни-ка мне его, а сам можешь идти.

Разговор у главаря с помощником получился долгим. С того дня Курчавый вовсе волком стал смотреть на Студента, задирался на каждом шагу.

— Жаль, что я тебя с самого начала не прихлопнул, — повторял он всякий раз, когда они оставались вдвоем.

Курчавый теперь с пристрастием присматривался к новенькому, которому явно благоволил главарь. Он следил за каждым шагом, каждым взглядом Студента. Его подозрительность дошла до того, что однажды ему в голову пришла мысль, не приклеены ли у Студента усы и борода. И вообще, тот ли он, за кого выдает себя?

Слежка Курчавого путала Студенту все карты, не давала дохнуть свободно. Он старался держаться от него подальше, а при удобных случаях внушал атаману, чтобы тот остерегался этого уголовника. Он поставил перед собой цель: добиться отстранения от дел Курчавого. Это помогло бы лучше внедриться в «логово».

… Утром, когда все обговорили детально, когда Ростовский, пожелав на прощанье удачи, пожимал руку Студенту, отправлявшемуся на дело, тот спросил:

— А оружие, атаман?

— Так у тебя ж есть.

— Не строй из меня дурака! — Студент бросил на стол револьвер. — Возьми себе, пригодится гвозди забивать. Ты ж лучше меня знаешь: боек у него сточен. Впрочем, дело хозяйское, решай сам, а мне лично тот милиционер пока дорогу не перешел. И вообще, — Студент повысил голос, — ты кого все проверяешь и проверяешь? Меня Петлюра и Савинков меньше проверяли. Так вот, в холуях ходить у тебя мне не с руки. Понял?

— Добре, добре, не кипятись, хфилософ, догадался проверить мой подарок, — Ростовский вынул из кармана новенький вороненый револьвер. — Вот возьми, игрушка именная. Хлопцы мои у одного попа взяли. А заодно еще и пару рысаков, крест золотой. — Моряк развеселился от воспоминания. — А ты, смотрю вот, чем-то похож на того святого отца: такие же усы, борода, только поменьше, и сам ты помоложе.

— Не пойму, к чему ты об этом?

— Ежели что, — не слушая Студента, продолжал Ростовский, еще более внимательно приглядываясь к собеседнику, — наверняка святые отцы должны принять тебя за своего. Конечно, если подкормить малость, для гладкости ряшки. Ха-ха-ха! Шуткую, браток, не серчай… — И снова взгляд Ростовского стал жестким. — Повторяю: два дня — не меньше — изучай пути-перепутья Петухова. Вечером третьего я должен знать место, где будешь кончать… Ну, вот и все, не робей, как водится, либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Уяснил?

— Уяснил, атаман, не мудрено. — Студент двинулся к выходу.

— Стоп! Свои документы оставь мне. Так надежнее, мало ли что… Вот так… И помни: я шуток не люблю. Не выполнишь задания — живым сюда не вернешься. А если попадешься к чекистам и завалишь нашу хату, то поживешь не боле того, как мои люди хоть из-под земли найдут тебя.

V

… Гирыш оказался на редкость словоохотливым и не по возрасту смышленым пареньком. Он охотно рассказал Студенту все, что запомнил с детства. Как рос в бедной крестьянской семье, как батрачили на кулаков отец с матерью. Отец погиб в гражданскую, оставив сиротами четырех сыновей мал мала меньше. Старшим был Гирыш. Мать не могла прокормить детей и за одну зиму свезла на санках на кладбище троих младших. Потом и сама умерла от голода. Гирыш выжил, хотя у него даже родственников не нашлось — ни ближних, ни дальних. Добрые люди определили мальчишку в приют.

— А ты? Сбежал? Почему? — строго спросил Студент.

— Откуда знаешь? Я ведь и взаправду бежал.

— Плохо кормили?

— Воспиталка там был лешак-баба, злющий ведьма, — оправдывался Гирыш, — щипался больно-больно. И за уши драл… Вот и бежал…

— Ну, и правильно сделал, я тоже бы сбежал.

— Нет, тебе не надо бежать, ты — большой. И сильный. Ты бы сам наподдавал ей тумак.

Студент и Гирыш негромко разговаривали. В углу на топчане мирно похрапывал Курчавый. Больше во всем доме никого не было.

— А мать тебе не сказывала, за кого воевал в гражданскую твой отец? За белых или за красных?

— Как же, сказывал. Какие-то белые офицеры летом, не знаю вот, каком это году было, убили отца расстрелом здесь, в городе, Михайловского собора.

«Значит, в восемнадцатом, — мысленно уточнил Студент. — Если Курчавый или кто еще узнает о судьбе отца Гирыша, загубят парнишку».

— А ты хорошо его помнишь, отца-то? Часто разговаривал с ним?

— Да где там… Однако помню, говорил он мне, что шибко я счастливый буду. Я на мать похож, а старые люди вон тоже говорят, кто из сынов на мать похож, тот счастливым будет. Я очень похож на маму. Она красивый был. Тоненький-тоненький, да белый, как березка. И добрый, душа-человек.

— А когда же ты сбежал из приюта?

— Четыре месяца пошел. Там и жратвы плохо давали, баланда жидкий-жидкий, дно чашка видно.

Почувствовав доброе отношение Студента, Гирыш долго и доверительно рассказывал о себе. Поведал, как с другими беспризорниками ночевал в подвалах и на чердаках, воровал вместе с ними, чтобы прокормиться; как однажды ночью в подвал нагрянули милиционеры, а Гирыш запрятался в какой-то хлам в углу и один остался незамеченным; часто голодал по нескольку дней, кормился возле нэпмановских трактиров, добывая отходы пищи из мусорных ящиков и помойных ям. Но и там съестное попадалось нечасто.



Поделиться книгой:

На главную
Назад