Внебрачный ребенок

— Как знал, что встречу тебя здесь сегодня, — сказал он холодным голосом, когда приблизился.

Положил красивые и яркие цветы на черный мемориал, и, вложив руки в карманы пальто, замолчал, словно о чем-то размышляя. Мы стояли какое-то время в полной тишине. Может быть муж сестры злился, что я находилась здесь? В прошлый раз я отчетливо уловила исходящее от него напряжение. А в этот меньше его не стало.

Когда я почувствовала силы говорить, то спросила ровным и спокойным голосом:

— Почему ты ничего не сказал о ребенке в прошлый раз?

Сердце гулко забилось в груди, казалось еще чуть-чуть и оно проломит ребра. Когда-то с Кристиной мы решились на ужасную авантюру, а эта ошибка тяжким грузом лежала на моих плечах все пять лет.

— Что бы это изменило? — ответил он вопросом на вопрос. — С трудом верится, что это для тебя имеет хоть какое-то значение.

— Имеет значение, Роберт. Я бы с большим желанием познакомилась с крохой. То, что мы с сестрой редко общались не говорит о том, что были друг другу безразличны! Если бы это было так, то я бы не приехала…

Я не удержалась и посмотрела ему в лицо. В горящем взгляде появилась тень сомнения.

— Правда хочешь ее увидеть? — спросил он. — Зачем?

Я не могла объяснить ему этого, да и не уверена, что он бы понял.

— Она… С ней все в порядке? Она здорова?

— Она родилась раньше срока, легкие не раскрылись. Но сейчас дочь чувствует себя хорошо. Когда Дамиру выпишут, я найму для нее няню. Мать слишком стара, чтобы ухаживать за младенцем.

Не знаю почему, но я снова заплакала. Стоит только начать и остановиться уже невозможно. Я почему-то вспомнила, как маленькими девочками мать с отцом привели нас в такой же серый и непогожий день, как этот, на кладбище к дедушке и бабушке. Была грязь, мы держались с Кристиной за руки, я лишь на секунду выпустила ее руку из своей, поправить упавший локон волос, а в следующее мгновение споткнулась, и упала лицом на железную ограду. Я рассекла переносицу, каким-то чудом не лишилась зрения. Остался небольшой шрам над бровью, который, если не присматриваться, то почти не заметен. Но я до сих пор помнила, как Кристина не отходила от меня ни на шаг все две недели, что я лежала дома и мне не разрешали вставать. Мама читала нам вслух книжки, а сестра держала меня за руку, и гладила по ней. С нежностью, с любовью, с трепетом… Разве о таком возможно забыть? Если бы Роберт только знал, что творилось у меня в душе!

— Не надо, Полина…

— Не могу остановиться, извини, — вытирая пальцами текущие по щекам слезы, тихо пробормотала я, и зачем-то начала рассказывать ему эту историю сбивчивым и запинающимся голосом, а он слушал, пока я не остановилась.

Роберт вздохнул, а его теплое дыхание коснулось моей щеки. Мне вдруг захотелось обнять его обеими руками, прижаться головой к груди и выплакать на ней все свои горести.

— Ну все, перестань. Кристину не вернуть. Нужно думать о живых. Я позволю тебе увидеть Дамиру. Хочешь прямо сейчас к ней поедем? Врачи настояли, чтобы перед нашим переездом в Питер, ей провели дополнительные обследования. Собственно, ради этого я и приехал. Когда дочь выпишут, мы отправимся в ее новый дом, который я купил в Питере.

Последовала напряженная пауза. Я ощутила, как по спине поползли мурашки, но продолжала упорно смотреть на воротник мужского пальто, осмысливая предложение Роберта. Глотала воздух и чувствовала, как сердце бьется все быстрее и быстрее.

— Так, понятно, — тяжело вздохнул он, и, сжав мою руку чуть повыше локтя, повел за собой.

Я шла по инерции. Продрогшая, заплаканная. Наверное, в таком состоянии нельзя оставаться одной, но и находиться с Робертом, а тем более сближаться — наихудшая из идей. Но я так хотела увидеть девочку. Хоть одним глазом…

Роберт подвел меня к своей машине, открыл дверцу и усадил на пассажирское сиденье.

— Я… Меня ждет такси, — вдруг вспомнила я.

Как и предчувствовала, что этот день окажется для меня очень тяжелым, но даже представить не могла, что настолько.

Роберт повернул голову, увидел машину с шашечками неподалеку, и ничего не говоря, направился к таксисту, а спустя пять минут вернулся. Забрался на место водителя, включил двигатель, настроил климат-контроль, сделав воздух в салоне теплее. Расстегнул пальто, ослабил галстук и запрокинул голову назад, будто размышляя. Заметив, как бешено пульсировала вена на его шее, я заставила себя отвернуться к окну, а не разглядывать Шалимова.

— Я сейчас не в настроении для любезностей, — я мельком посмотрела на него. — Всю эту боль, которая отражается сейчас в твоих глазах, я уже пережил. Что бы там между вами не произошло в прошлом, это не мое дело. Но если ты и в самом деле хочешь увидеть Дамиру, то возьми себя в руки. Мне достаточно причитаний со стороны матери. Поверь, внутри я истекаю кровью от осознания, что девочка будет расти без Кристины, — неожиданно признался Роберт. — Тем не менее жизнь не кончается, а я привык жить настоящим. К Дамире я пущу тебя только при одном условии: ты вытрешь слезы с лица и постараешься не плакать. Ты сама мать, сомневаюсь, что при своем ребенке рыдаешь навзрыд? — он задержал на мне вопросительный взгляд, а я отрицательно покачала головой. Перед Сафиной я всегда сдерживалась, как бы плохо и тяжело иногда не приходилось. Я очень редко плакала, чтобы не расстраивать ребенка и не травмировать Мышке психику. — Вот и при нашем с Кристиной не нужно, — сказал он и завел двигатель.

7

Полина

— Какая крошечная… шепотом произнесла я.

И как же она похожа на Сафину в детстве… Я словно перенеслась в прошлое и увидела ее маленькую копию. Стояла у окна, смотрела на Роберта, как он держал девочку на руках, бережно прижимал к себе кроху, а видела совсем другую картинку… Сглотнув огромный ком в горле, я несколько раз вздохнула и выдохнула, затем отвернулась к окну, чувствуя как в глазах собирается влага. Нет, плакать больше нельзя, я обещала Роберту.

— Можно мне ее подержать? — я протянула руки, когда почувствовала, что готова взять ребенка.

— Да, — грустно выдохнул он и подошел с девочкой ко мне, а я принялась внимательно разглядывать красивое личико. — Дамира родилась с весом меньше двух килограммов. Долго восстанавливалась, но сейчас ей получше, да, принцесса?

Роберт слабо улыбнулся, взглянув на меня. Столько нежности было в его глазах, когда он смотрел на дочку, что я не смогла удержаться, и улыбнулась ему в ответ.

Почти каждый день я принимала участие в рождении новой жизни на протяжении последних трех лет, но сейчас, взяв в руки Дамиру, испытала странное чувство, будто стала мамой во второй раз. Наверное, потому что у девочки больше не было матери, а мы с ней одной крови? Для меня и Сафины эта кроха — единственный близкий человек на свете, который у нас остался.

Я погладила кончиком пальца курносый, маленький носик, и девочка улыбнулась во сне, а мое сердце забилось так гулко, что заложило уши. Трепет, нежность и тоска — эти чувства творили со мной что-то невероятное в это мгновение. Прикоснувшись губами к темному пушку на голове младенца, я вдруг поймала себя на том, что Кристина, возможно, испытала похожие чувства, когда впервые приехала к нам в Питер после моих родов, и взяла Сафину на руки. Мы виделись очень редко с сестрой. За шесть лет всего три или четыре раза от силы, но я очень любила ее, несмотря на все, что случилось между нами.

Подняв голову, я посмотрела на Роберта, он стоял у окна и вид у него был такой, будто он не прочь закурить прямо в детском отделении. Немигающим взглядом смотрел на нас с ребенком, сложив руки на груди.

— Ты думаешь о ней? — я не удержалась от вопроса, который крутился на языке.

Меня не покидало ощущение, что он все время представлял Кристину на моем месте.

— Сколько ты зарабатываешь, Полина? — вдруг спросил он.

— Что? — я непонимающе улыбнулась, а внутри неприятно кольнуло.

— Я знаю, что ты работаешь в хорошей частной клинике акушеркой. Руководство о тебе положительно отзывается, но ты вся в кредитах…

— Кажется это не твое дело?

Девочка закряхтела в моих руках и проснулась. Распахнула синие глаза такие же как у отца и ее старшей сестрички, и посмотрела на меня, а я снова почувствовала, как все сжалось внутри от нежности. Ну где же справедливость? Моя дочь росла без отца, а ребенок Роберта остался без матери…

— Я долго думал и пришел к выводу, что мне нет дела до ваших разногласий с Кристиной. На меня сейчас навалилось слишком много забот. Возможно, я пожалею об этом решении, которое принял на твой счет, но у тебя хорошее образование, ты родная кровь… — произнес он, подходя ко мне и заглядывая в лицо дочери. — Я заплачу большие деньги, чтобы ты ухаживала за Дамирой и была в ее жизни.

— Что? — моя улыбка стала холоднее.

— Няня, само собой разумеется, будет вам помогать, но у моей дочери должно быть хотя бы подобие семьи. Пока не случилось несчастье с моими старшими братьями, я рос в полной семье, и отдаю себе отчет о чем прошу тебя сейчас.

— Роберт Рустамович… — в палате появилась молоденькая медсестра, но увидев меня, вдруг запнулась, и посмотрела так, словно перед ней стояло привидение. Вся побледнела, перевела огромные глаза на ребенка в моих руках, затем снова на Роберта.

— Лиза, это Полина. Сестра Кристины. Они близняшки, — спокойно сказал Роберт, заметив изумление девушки.

— Добрый день, — натянуто улыбнулась она, и сделала шаг навстречу. — Я ухаживаю за малышкой. Можно? — смущенно улыбнулась и снова посмотрела на меня, затем опустила глаза на ребенка, которого я прижимала к груди. — Нам нужно переодеться и идти на процедуру, — мне показалось, что я услышала нотки презрения в ее голосе.

— Да, конечно, — ответил Роберт за меня и кивнул, чтобы я отдала медсестре ребенка.

Она положила девочку на пеленальный столик и принялась переодевать. Я наблюдала за ее действиями и ощущала себя так, словно меня приложили чем-то тяжелым по голове. В предложении Роберта была толика здравого смысла. Он хотел не так уж и много, а я могла дать девочке заботу и тепло, но все это было чревато необратимыми последствиями. Не будь той ночи и Сафины, я бы даже не думала сейчас над ответом.

— Вот так, моя маленькая… — ласково приговаривала медсестра, перевернув Дамиру на животик.

Мы с Робертом молча наблюдали за ребенком. Я размышляла над его словами, и понимала его чувства, он боялся, что Дамира будет ощущать нехватку родительской любви… И в чем-то он, конечно, был прав.

— Что с пятном под лопаткой? — спросил Роберт, а меня словно с ног до головы обдало кипятком.

Пятнышко под лопаткой? Мне не послышалось?

— Меченая девочка! — довольно усмехнулась медсестра. — Будет счастье от папы. Вроде больше не увеличивается в размерах, Роберт Рустамович, но лучше наблюдать…

— Полина? — я схватилась за стену, почувствовав, как мне стало нехорошо.

Этот день, кажется, решил меня окончательно добить?

— Тебе плохо? Полина…

Я почувствовала руку на своем плече, Роберт всматривался пристальным взглядом мне в лицо.

— Я… Со мной все в порядке. Извини, Роберт. Мне пора… — я отозвалась слабым голосом.

На ватных ногах покинула палату, словно в тумане дошла до лифта и нажала на кнопку. Так паршиво мне было лишь однажды: наутро после проведенной ночи с Робертом и последующей встречи с Шалимовым-старшим, из-за которого и случился весь этот кошмар.

— Полина! — Роберт окликнул меня, когда я уже выходила из здания. — Что случилось? — он остановил меня, схватив за локоть. — Я обидел тебя своим предложением?

Как никогда я была близка к тому, чтобы во всем сознаться, вывалить на него правду, но не проронила ни слова, потому что понимала, что не смогу этого сделать. Духу не хватит. Я совсем не знаю Роберта. Что он был за человек? Какие шаги предпримет, узнав обо всем? Возможно, решит отгородить меня от общения с обоими детьми? Зная, каким ужасным человеком был его отец, могла предположить, что вероятнее всего именно такое развитие событий меня и ждало.

— День был тяжелый. Я хочу отдохнуть. Спасибо, что позволил мне ее увидеть… Если ты разрешишь изредка ее навещать, буду очень благодарна, но… Я должна отказаться от твоего предложения.

8

Полина

Красивое лицо Роберта помрачнело, а глаза утратили живой блеск. Рядом с дочкой он был совсем другим. Шалимов долго смотрел на меня, а я вконец растеряла последние крохи самообладания под его пронзительным взглядом.

— Идем, я отвезу тебя, — шумно выдохнул он, словно устал от этого дня так же сильно, как и я.

Мне не хотелось оставаться с ним наедине, но желание оказаться в номере и лечь на кровать, чтобы забыться ненадолго сном пересилило, и я пошла за Робертом к машине. Возможно, я подумаю над тем, чтобы рассказать ему правду, но уже в Питере. Не сейчас и точно не сегодня. Даже не представляю какой силой духа необходимо обладать, чтобы произнести это вслух. С виду он и близко не походил по характеру и поведению на своего ужасного, деспотичного отца. Но может быть это все была маска? А настоящего Роберта я еще узнаю? От осинки не родятся апельсинки…

Погода окончательно испортилась. Дворники счищали влагу с лобового стекла. Роберт не сводил внимательного взгляда с дороги, а я повернувшись в его сторону, рассматривала идеальный профиль лица, думая о том, что правда про нас с Кристиной вызовет у Шалимова шквал негативных эмоций. Мама и папа с детства приучали нас, что обманывать нехорошо, даже если ложь во благо. Хотя какое уж тут благо? Я надеялась, что Кристина будет счастлива в браке, а вот оно как все получилось…

— Полина, я погорячился, когда предложил тебе деньги, — спокойным голосом начал Роберт. — Давай, мы сделаем вид, что я этого не говорил, а ты не отказывалась от Дамиры? Я не тороплю тебя с ответом, — он мельком взглянул на меня, а я не знала, что сказать, потому что чувствовала себя опустошенной и разбитой. — Это ведь из-за денег, да?

— Я не отказываюсь от общения с девочкой, просто… Не готова ничего менять в своей жизни, тем более уходить с работы или изображать с тобой фиктивную семью. Жить на два дома у меня не получится. Ты как себе это представляешь?

— Пока не знаю, — он пожал плечами. — Со временем разберемся. Но ты совершенно не производишь впечатление человека, которому безразлична судьба моей дочери. Я беру свои слова обратно по поводу того, что случившееся между вами с сестрой меня не касается, — Роберт выдержал небольшую паузу и спросил: — Что случилось? — я видела, как он нахмурился, продолжая следить за дорогой.

Что я должна была ему ответить? Что его отец был подлым мерзавцем, который незадолго до их свадьбы с Кристиной натравил на нее шайку отморозков, а те изнасиловали девушку, чтобы никакой сделки между нашими отцами не состоялось? Но Роберт был за рулем, не хватало угодить в аварию после таких признаний. Да и не факт, что он мне поверит…

Стоило мне подумать об аварии, как машину подрезала встречка. Роберт громко выругался и вывернул руль, стараясь избежать столкновения, а нас занесло на скользкой от дождя дороге. Я вцепилась онемевшими пальцами в ручку двери, автомобиль развернуло на сто восемьдесят градусов и ощутимо встряхнуло, когда Роберт вдарил по тормозам. Из моего горла вылетел испуганный вопль, я зажмурила глаза, думая в этот момент о Сафине. Если меня вдруг не станет, то она отправится в детский дом, потому что кроме меня у нее никого не было…

— Ты как? — донесся до меня далекий и встревоженный голос Роберта. — Полина? Не молчи, — я почувствовала на своем лице руки и широко распахнула глаза.

Сердце бешено стучало в груди. Уши были заложены.

— Испугалась… — тихо отозвалась я и посмотрела в окно, чувствуя как на грудь что-то капает. От осознания, что все обошлось, меня накрыло волной облегчения.

— У тебя кровь, — Роберт достал салфетки и положил упругую упаковку мне на колени, а сам открыл дверцу и выбрался из машины, впуская в салон прохладный воздух.

Его не было от силы минут пять или семь, он вернулся в машину злой, мокрый. Взъерошил волосы на голове, завел двигатель и развернул автомобиль, освобождая проезд другим.

— Нас подрезали. Подонок даже не остановился, — он взглянул на меня и задержал взгляд на окровавленной салфетке в моей руке. — Извини, — выдохнул он.

Похоже, что день у меня не задался с самого утра.

— Все нормально?

У меня сильно кружилась голова, и шла кровь из носа. Такое у меня случалось часто после рождения Сафины, стоило немного понервничать.

— Это от испуга. Кровь сейчас остановится, — я отвернулась к окну.

Несколько минут мы ехали в полном молчании, а потом Роберт заговорил:

— После выкидыша, буквально сразу же в первый месяц после свадьбы, Кристина сильно сдала. Очень переживала, врачи говорили, что если она забеременеет снова, то это будет чудо. И вот оно случилось… — грустно улыбнулся он. — Только вышло все как-то уж совсем печально. Я ума не приложу, что делать с ребенком. Столько всего разом навалилось: смерть отца и Кристины, похороны, мать, которая без конца плачет и причитает, уход за младенцем. Я не пытаюсь вызвать в тебе жалость, но как женщина ты должна понимать, что для сестры значила эта беременность после множества безрезультатных попыток стать мамой?

— Выкидыша? — сипло переспросила я.

— Да, мы не афишировали это в семье. Срок был небольшой.

Нет, я полагала, что рано или поздно нам с Кристиной придется ответить за подлог, но я даже и подумать не могла, что забеременею после той ночи с Робертом, хотя сделала все, чтобы этого не случилось. Только судьба распорядилась иначе… И сестра тоже забеременела, но не от Роберта, потому что сразу же после свадьбы он уехал на месяц из города, а она панически боялась с ним близости, и переживала, что не вынесет его прикосновений после всего случившегося. Скорее всего ребенок Кристины был от кого-то из насильников, только почему она мне ничего об этом не сказала?

— Есть записи с видеорегистратора машины, в которой погибли твой отец и Кристина?

— Почему ты интересуешься? — Роберт удивленно на меня посмотрел.

Зная страх сестры перед Шалимовым-старшим для меня было очень странно услышать, что они погибли в один день. Оставалось только догадываться, что там случилось на самом деле.

— Я давно хотела спросить у тебя как это случилось.

— Отцу стало плохо с сердцем. Он давно жаловался на него… Потерял сознание за рулем.

О мертвых нельзя выражаться плохо, но сейчас бы я поспорила с Робертом, что у Шалимова-старшего оно было.

— Машина перевернулась, записи не подлежат восстановлению.

Я пыталась по кусочкам собрать общую картину из всего, что узнала от Роберта, и на ум пришло лишь одно: Рустам Альбертович все же уничтожил Кристину и избавился от навязанной невестки. Не удивлюсь, если и деньги, какие она якобы отправляла мне, он вымогал из нее через своих людей, чтобы потом все это использовать против нее или шантажировать. Но это все только предположения… А может быть Шалимов успокоился и смирился с тем, что союз, который он всеми силами пытался расстроить, нашел отклик в сердце единственного сына? Судя по всему, что я услышала от Роберта, он хорошо и трепетно относился к моей сестре.

— Полина, — я вздрогнула, услышав свое имя и перевела на него встревоженный взгляд.

— Извини, я задумалась… Что ты спросил? — заметив, что машина остановилась у отеля, я схватилась за ручку двери.