Помоги проекту - поделись книгой:
— Ребят! То есть, девчат. В смысле, котят... Поймите, вам здесь не рады. Насильно мил не будешь, а незваных гостей никто не любит. Почему бы вам просто не найти другой дом? Их тут вдоль улицы — на любой вкус и цвет.
— А если ням и там никто не обрадуется? — разноглазка шмыгнула и потерла кулачками веки.
— Мы же хорошие, — пустила слезу соседка. — Мы гладим, стираем, убираем и готовим. Почему няс гонят прочь?
— Уа-а-а-а...
Теперь из-за каждого ящика, бочки и опрокинутого стула доносился жалобный протяжный плач, от которого хотелось провалиться под землю. Кошечки сели на колени и подвывали, растирая соленую влагу по щекам, и все выглядело столь натурально, что оторопь брала. Какой там сжигать — им и щелбан дать не рискнешь, совесть потом заест.
— Да ладно вам горевать! — не знал, куда бежать и за что хвататься. — Хорошие горничные в большой цене. Местные богачи с радостью вас разберут. В смысле, приютят. Идемте — подыщем вам новых хозяев.
— Не-е-т... — главная труженица обхватила коленки и завалилась на бок, не мигая глядя в никуда. — Так грустно и больно, аж лапки не шевелятся. Лучше убей нас, добрый мястер. Мы бесполезны и никому не нужны.
— Это не так.
— Еще как так! — донеслось из окна. — Сколько можно телиться? Как ты собрался воевать с Цеметрой, герой, блин, недоделанный!
— Может, за «супрастином» сбегать?
— А может подберешь сопли и займешься, наконец, делом?
— Так спустись и помоги! Все равно в противогазе!
— Вот же бестолочь! Неудивительно, почему ты такой нищеброд! Ни на что не способен!
Малири вышла на крыльцо с клевцом на плече и быстрым шагом направилась к беседке. Пинком поставила на попа плаху — толстое полено, на котором кололи дрова, и ткнула пальцем в сторону ближайшей горничной.
— Тащи.
— Сама тащи, — встал поодаль и скрестил руки на груди, всем своим видом давая понять, что не одобряю задуманное и не собираюсь в нем участвовать.
— Неудачник.
Она прошла мимо, и плащ с алым подбоем колыхался на каждом шагу. Схватила ближайшую кошку за шкирку, отволокла к бревну и уложила голову на изрубленный торец. Горничная не сопротивлялась, лишь поджала лапки и хвост и оцепенела, из-за чего напоминала плюшевую игрушку. Только никто не делает игрушки со столь угнетающей печалью в широко распахнутых, остекленевших глазах.
— Мя? — коротко мурлыкнула приговоренная, покосившись на палача.
Эльфийка нависла над ней, закинула за спину щит и взяла клевец двумя руками. Повертела, прикидывая, какой стороной лучше ударить — тупой или острой, и остановилась на последней. Наверное решила, что так будет меньше крови и брызжущих во все стороны мозгов.
Дыхание участилось — слышал это даже издали, и дело не в остром слухе, а в противогазе, хрипящем так, словно девушка пробежала в нем километр. Навершие клевца нервно подрагивало, а ладони постоянно мяли рукоятку — дерево скользило во влажных от пота пальцах. Пару раз паладин приподнимала оружие, но почти сразу опускала, как завороженная глядя в огромные зеленые глаза.
— Ну ты скоро? — настал мой черед возвращать укоры. — Хорош вымя тискать.
— Заткнись! И не мешай целиться!
— Лучше уложи ее мордой вниз и ударь бойком по затылку. А то зальешь тут все кровищей.
— С чего вдруг?
— Я так-то с деревни, — не без гордости ухмыльнулся. — У нас тут курочки, свиньи, телята. И все приходится делать самим — и забивать, и потрошить, и разделывать. С курями, конечно, проще всего: голову топором снял — и готово. Пока тушка побегает, попрыгает — заодно и кровь лишняя выйдет.
— Побегает? — замогильным холодом прозвучало в ответ.
Надменно махнул лапой:
— Сразу видно — городская. Если отсечь башку, тело умрет не сразу — хоть у птицы, хоть у человека. И мышцы будут сокращаться как бы на автомате — не помню, как это по-научному называется. Поэтому крупной скотине головы не рубят — а то представь, если свинья или корова начнет по двору носиться.
— Слушай, хватит...
— Нет, это ты слушай, — заявил с важным видом специалиста, — а то напортачишь — потом не отмоемся. Хрюшек, например, закалывают или перерезают горло — тогда они умирают медленно, мучительно, и уже не бегают после смерти. А коровам бьют кувалдой промеж рогов, но даже самый сильный и опытный мясник не свалит с первого удара, а только оглушит. И пока буренка без сознания, надо добивать, а то очухается — и никому мало не покажется.
Настя судорожно сглотнула, и даже сквозь запотевшее лицо видел, как побледнело ее лицо.
— Ну а в нашем случае, — растопырил мизинец и большой палец и навел на обомлевшую кошечку, оценивая размер, массу и толщину шеи, — придется совмещать. Сперва оглуши, а потом перережь глотку или проткни сердце. Клевец не достанет — коротковат, но если взять какой-нибудь штырь, то...
Малири издала глухой булькающий звук, согнулась и схватилась за живот. И я не мог не порадоваться быстрой расплате — так этой богатенькой мымре и надо, а то возомнила себя крутой вершительницей судеб. А самое забавное — мы никогда не держали животных в хозяйстве и покупали мясо в магазине.
— Фу! Закрой пасть, колхозник! Меня сейчас вырвет!
— Маску снять не забудь.
— Мя? — с надеждой повторила нэклинг.
— Брысь! — Настя топнула, и кошка пулей умотала за гараж.
Рядом с поленницей лежал колун — здоровенный двуручный топор. Интереса ради попытался его изучить, но сканер никак не отозвался на земное оружие, а в логах не возникло ни строчки, даже ошибку не выдало. Топор просто сливался со штабелем позади, намекая на то, что местные предметы для героев не подходят, и в снаряжение годится только лут.
— Ты заснул? — злобно забубнила эльфийка сквозь респиратор. — Шевели лапами, пока эти засранки не двигаются. Оклемаются — заманаемся ловить.
— Давай их просто на дорогу выбросим. Или соседям подкинем.
— Ути-пути! — Настя развела руки. — Великому спасителю Земли жим-жим убить непися?
— Не жим-жим, — огрызнулся, теряя терпение от ее выходок. — Просто жалко.
— Тогда забери эту свору к себе. Ах да... — она ехидно сощурилась, — ты же спишь в палатке. Или картонной коробке? Где вы там, бедняки, обычно тусуетесь?
— Знаешь, что? — подбоченился и стукнул посохом оземь, как Гендальф перед Барлогом. — Мои родители честно пахали всю жизнь! И ни копейки не украли. Посмотрю на вас, умников, когда исчезнут все рабочие, врачи, ученые и прочие «нищеброды». Погляжу, как ты своими холеными ручками с маникюром будешь сажать картошку, пасти коров на свои тибоны, качать нефть и перегонять в бензин для «гелика» и полдня крутить педали, чтобы запитать капсулу! Ах да, интернета тоже не будет — ведь его чинят и обслуживают «бомжи»!
— Ой, всё... — Малири закатила глаза. — Еще на броневик залезь.
— А знаешь, что? И впрямь заберу их себе. Всю дюжину. Троих оставлю — маме по хозяйству помогать, а остальных пристрою к соседям. Рядом полно стариков, которым не помешает забота. А ты так и сиди в золотой клетке и наслаждайся рябчиками с ананасами.
— Да пошел ты... — Настя фыркнула, но маска исказила звук и превратила в протяжное хрюканье — очень подходящее для такой особы.
— И пойду, — трижды хлопнул в ладоши. — Девчата, подъем! Мы переезжаем!
Нэклинги не шелохнулись. Лежали ничком, постанывая и дрожа, и к каждой тянулись щупальца темно-фиолетового тумана. Сгустки стелились над травой, огибали препятствия и втекали беднягам в носы и рты. Горничные жадно вдыхали неведомую субстанцию, то выпуская, то втягивая коготки, а под стиснутыми веками словно клубились черви.
— Это, блин, еще что такое? — Малири брезгливо отпрянула, когда странный дым коснулся лодыжки. — Мало того, что шерсть везде разбросали, так еще и дерьмом каким-то все загадили!
Проследить источник тумана не составило труда — дрянь выползала из дома через приоткрытую дверь, а внутри ее, похоже, скопилось по колено.
— Доченька! — маман выглянула со второго этажа. — У тебя капсула дымится! Выключи, пока ничего не загорелось.
— Капсула дымится? — тонкие бровки в изумлении поползли на лоб. — Но я же ее не включала.
— Говорил же! Быстрее, надо сломать, пока не поздно!
— Мр-р-ряв-в!
На крыльцо прыгнула нэклинг, и от одного лишь вида я отшатнулся и вскинул посох. Фиолетовая мгла сочилась из всех щелей, точно кошку ткнули мордочкой в самую гущу. Зрачки закатились, а им на смену пришли пучки тонких извивающихся жгутиков, торчащих прямо из белков. Клыки отросли как у саблезубого тигра, а когтям позавидовала бы росомаха. Но изменения на этом не закончились, а метаморфоза продолжалась в полную силу. Кости удлинялись, изламываясь и превращая стройную милашку в перекошенного горбуна. Плоть разбухала, шерсть лезла космами, а от платьица остались прилипшие к потной шкуре лоскуты. И вот теперь сканер сработал сам, а система забила тревогу, тыча строками логов прямо в лицо.
Крайне опасный противник даже в одиночку, а их тут целая дюжина! Изуродованные твари выли, булькали, шипели и подволакивали пораженные слоновьей болезнью лапки, смыкая вокруг нас кольцо. Невыносимое зловоние пропитало воздух, на каждом шагу от существ отваливались лоскуты кожи, а гнойные нарывы лопались от перенапряженных, закрученных в жгуты мышц.
Мы непроизвольно встали спина к спине: я нацелил на чудовищ посох, Малири прикрылась щитом и вскинула клевец. И даже сквозь толщу наших тел чувствовал, как колотится сердце соратницы, а легкие раздуваются, точно кузнечные мехи. Нас сковал животный ужас, и никто не знал, как поступить — даже в обычной игре ошибаются и косячат на ровном месте, наступая в ядовитые лужи, срываясь со скал, подставляясь под удар босса или сагривая слишком много приспешников. А когда подобная дрянь прет на тебя в реале, да еще и способна по-настоящему убить, тут все тактики и стратегии мигом выдувает из головы.
— Доча! — истошно заверещала маман, и ее крик был таким противным, что парализующий страх разом сменился яростью.
Следом заухал ТТ — отец высунулся из окна этажом ниже и пускал пулю за пулей, но урон оказался столь мал, что монстры не обратили на стрельбу никакого внимания. Зато оба этих события подсказали единственно верный план действий — надо спрятаться в доме, и уже оттуда отбиваться от налетчиков. Конечно, я бы мог просто перемахнуть через забор и оставить наглую самодовольную избалованную фифу разбираться с созданной ею же проблемой, но тогда пострадали бы родители, а смерти близких не пожелаешь и злейшему врагу.
— Беги в дом! Я их отвлеку!
— С ума сошел! Ты же первого уровня!
— Уже второго, — кристалл окутал огненный шар. — Беги!
Глава 6. Кольцо сжимается
Ревущий протуберанец описал широкую дугу, заливая тварей колдовским напалмом. Уязвимость сработала весьма интересным образом — загоревшаяся шерсть наносила крохотный (1-5 единиц), но постоянный урон, причиняя выродкам жуткие страдания. Нежные щупальца втягивались в глазницы, чтобы не обжечься, и почти полностью заслоняли существам обзор. Нэклинги-мутанты бросались куда попало, задевали своих, спотыкались, падали и рыхлили клыками клумбы. Я же не экономил ману, отступая и заливая двор огнем, в пылу драки совсем позабыв, что волшебное пламя мало чем отличается от обычного. И хоть моя струя не доставала ни до чего, что могло загореться и устроить пожар, но один из монстров на бегу врезался прямо в поленницу, а второй подпалил тент беседки.
Но в тот момент было не до этого — монстры неумолимо наседали, и лишь расовый бонус позволял уклоняться и отпрыгивать от бесконечных атак. Хорошо, что Малири в безопасности, подумал я и тут же услышал позади тихий вскрик. Трое чудищ оттеснили эльфийку от двери и загнали в угол между эркером и перилами, перемахнуть через которые сумел бы только профессиональный гимнаст. Высоченные, мраморные, с тяжелой и частой балюстрадой — не перила, а еще один забор у самого входа. Паладин кое-как отбивалась — одному настукивала щитом, второго потчевала клевцом, третьего по-спартански отталкивала ногой, но как только соратницу прижмут к стене, сопротивление мигом закончится. И я ничем не мог помочь — энергия иссякала, а огонь твари бы вовсе не заметили.
Оставался всего один вариант — крайне опасный, почти самоубийственный, но иначе погибли бы оба. Резко развернувшись, зашел троице гомункулов во фланг и выплеснул на них остатки маны.
— Беги! — заорал, присев под свистнувшей над макушкой лапой. — Просто беги!
К счастью, хоть теперь девушка не стала спорить и рванула к ступеням, расталкивая помчавших в мою сторону врагов. Мне удалось спровоцировать всю дюжину, и огромный злобный «паровоз» грозился нагнать и раздавить в любую секунду. На бой сил уже не осталось, вся надежда — на прыткость и скорость. Горящие полуслепые мутанты довольно медлительны и неуклюжи, однако первое же касание когтей выбило бы дух из взмокшей и дрожащей от усталости тушки.
Убедившись, что спутнице ничто не угрожает, помчал к воротам и попытался взобраться на них, но переоценил прочность и остроту своих когтей. Удалось добраться лишь до середины, да и то в прыжке, а затем пальцы просто соскользнули с металла, резанув по ушам оглушительным скрежетом. Замешкайся на секунду — и рычащая волна захлестнула бы с головой, но страх стеганул кнутом, и я кубарем выкатился из смертельных объятий, оставив позади мохнатую кучу-малу.
Позабыв обо всем на свете, дал по двору круг почета, стараясь отвести тварей подальше от Малири. Девушку таки ранили в ногу — прямо под юбкой сочились кровью три глубоких пореза. Паладин хромала по крыльцу, оставляя на белых плитах алые капли, но тут на выручку подоспел отец — подхватил дочь на руки и унес в дом. Что ж, теперь можно сваливать и самому.
И уже взбежав по лестнице, с высоты во всей красе полюбовался на плоды своих спасительных маневров. Во дворе не горел только бассейн — все остальное медленно, но уверенно пожирало пламя. Огонь перекинулся с дров на крышу гаража, ветер развесил тлеющие обрывки тента по деревьям, высушенная летним зноем трава и кусты задорно трещали под искрящимися лапами чудовищ. Из которых, к слову, не погибло ни одно.
Ну да ладно, денег у этих кадров куры не клюют — купят еще, а пока надо разобраться с капсулой. Потянул за ручку, но дверь не шелохнулась, словно составляя с кладкой единое целое. Или Виктор на автомате закрыл все замки, либо сделал это намеренно, чтобы новый друг дочурки не спалил еще и жилой дом. Строить догадки было некогда — гомункулы обступили крыльцо тесным полукольцом, и прорваться через него без урона получилось бы только у танка с прокачанной до максимума броней. Меня же прикончили бы с первого удара, поэтому путь оставался один — наверх.
И тут облицовка под камень очень даже пригодилась: зазоры между плитками — мое почтение, раствор мягкий и легко поддается, вот только хозяева явно сэкономили на мастерах и материалах. Когда дверь осталась под ногами, а руки едва коснулись подоконника, плитки просто оторвались от стены, и я грохнулся на спину с высоты двух своих ростов.
Интерфейс замигал, предупреждая об уроне от падения, но я и без всяких циферок понимал — досталось на всю сдачу. Хребет выкручивало, как мокрую тряпку, ребра ныли, каждый вдох наполнял легкие горчичным газом, а от ушибленного затылка все вокруг казалось трясущимся желе.
— Пр-р-р-р-имкни к ням, — шипели хором твари, ползя по ступеням. — Присягни императрице и останешься жив...
Еще чего. Вот если бы за горло взяли — может, подумал бы, а пока хватало времени и сил на вторую попытку. Встал, пошатываясь, встряхнулся и прыгнул за миг до того, как когтистая лапа вцепилась бы в лодыжку. Почуяв усталость и страх, гомункулы сбежались под дверь, рыча, вереща и вываливая до пола покрытые струпьями языки. Я успел взобраться достаточно высоко, но если снова сорвусь — отправлюсь прямиком на встречу с творцом. Так что никаких авантюр и необдуманных решений — только взвешенные и очень осторожные шаги.
Проверяя на прочность каждую плитку, добрался до окна первого этажа и дернул ручку — заперто. Заглянул в комнату — шторы закрывали обзор. Стукнул кулаком по стеклу в надежде разбить, но то, похоже, выдержало бы и танковый снаряд.
— Настя, блин!
В гневе запрокинул голову и увидел, что створки этажом выше распахнуты настежь. Вот оно — спасение, нужно лишь преодолеть еще пару метров. Потихонечку, полегонечку, без резких движений: надавил, пошатал, проверил — и полез. Надо было бежать не к двери, а к водосточной трубе — та бы точно выдержала, но знал бы все заранее — жил бы в таком же особняке.
Поставив лапу на подоконник, замер, чтобы передохнуть, и ненароком глянул вниз — проверить, как там твари. Бывшие нэклинги, казалось, устроили свалку, падая и вновь карабкаясь по спинам сородичей, но в беспорядочном мельтешении угадывалась вполне разумная идея — залезть друг на друга, чтобы настигнуть чересчур медленную добычу. Пока что неуклюжие уродцы скорее смешили, чем пугали, и все же Разноглазке удалось подняться выше двери. Однако на этом восхождение, скорее всего, закончится — никакая облицовка не выдержит такой вес.
— Прими темные дары! — прошипела нечисть, раззявив пасть на всю ширину, как медвежий капкан. — Стань единым!
— Ищи дурака, — хмыкнул и собрался лезть дальше, как вдруг тварь замахнулась и вонзила когти в кладку на половину длины. И без каких-либо проблем подтянулась, щелкая слюнявыми клыками. Если все так пойдет и дальше, меня догонят за считанные мгновения. Надо ускоряться!
В спешке полез дальше, ломая плитку и бросая в рожу монстра пыль и мелкое крошево. Какая тут безопасность, когда от смерти отделяет всего ничего. Тут уж придется рисковать, а где риск — там и неминуемые ошибки. И когда пальцы коснулись подоконника, опора с треском ушла из-под ног, и я повис на одной руке.
Будь плита ровная и деревянная (ну или на худой конец пластиковая) — и этого хватило бы, чтобы удержаться и вскарабкаться в окно. Однако богачи боялись всего обыденного как огня (а очень зря, обычный огонь куда опаснее), и подоконники сделали тоже каменными и под небольшим уклоном, чтобы не скапливалась вода. И я заскользил без малейшего шанса зацепиться хоть за что-нибудь — ни трещинки, ни выступа, ни зазора, идеально гладкая шлифовка. Внутри похолодело, мышцы свела судорога, хвост прижался к животу, а мысли заметались, как сумасшедшие. Наверное, это проносилась та самая «жизнь перед глазами», ибо впереди ждало лишь вечное ничего. Удача долго сопутствовала новичку, но выбраться из кучи кровожадных чудищ попросту невозможно — это против всех правил и механик. Мама, папа — прощайте. Надеюсь, за меня не придется краснеть.
Когти добрались до края, и на долю секунды будто завис между небом и землей, прежде чем камнем рухнуть в раззявленные пасти. Но вот прошла вторая доля, за ней — третья, мысли устаканивались, сознание приходило в норму, а я все висел на той же высоте, слегка покачиваясь в порывах жаркого ветра. Подняв глаза, увидел запотевшее стекло противогаза и протянутую руку, мертвой хваткой вцепившуюся в предплечье.
— Есть!
Из окна высунулся Виктор, схватил за шкирку и помог дочери втащить внутрь. Из-за чрезмерных усилий не успел сгруппироваться и грохнулся на персидский ковер, как мешок картошки, ушибив еще и бок. К счастью, девушка присела рядом на корточки и возложила ладони на истерзанное тельце, и потоки золотого сияния полностью восстановили здоровье. Боль ушла, силы вернулись, и я без посторонней помощи поднялся на ноги.
Поделиться книгой: