Помоги проекту - поделись книгой:
— Боюсь-боюсь! — вожак поднял руки и попятился. — Файер-шоу — это очень страшно. Прошу, не сжигай нас, о великий маг огня!
До хруста сжал оружие и нацелил на врага. Или поджарить всех и сразу, пока те наслаждаются представлением, или благой порыв обернется крайне скверно. Но одна лишь мысль, что с людьми будет то же самое, что и с гоблинами, сковывала мускулы и толкала ком к горлу. Дикие вопли, волдыри на коже, непередаваемые мучения — это и на неписях смотрелось жутко, а уж на живых людях, какими бы они ни были... И почему мне достался огнемет? Уж лучше бы взял лук или топор.
— Ну что ты, котик, сдал назад? — главарь остановился и крутанул волыну на пальце. — Не по шерсти мы тебе?
— Уходите! — снова дал петуха, вызвав очередной взрыв конского гогота.
Говорят, хороший понт дороже выстрела, но я запорол и то, и другое. Больше уверенности, напора, злости — и гадам пришлось бы отступить. Они смелые и веселые только когда чувствуют, что им ничто не угрожает, а пальнуть бы разок струей по ногам — и побежали бы, сверкая пятками. Но я всегда дрался только кулаками, да и то старался не распускать руки лишний раз — все же свои, все соседи, зачем калечить или уродовать по пустякам? И теперь мне не хватало ни сил, ни ярости, чтобы наказать тех, кто этого заслуживал целиком и полностью.
— Что такое, малыш? — бандит тер ласково, почти по-отечески. — Бензин кончился?
— Ха-ха-ха...
— Г-г-г...
— Ну ты выдал!
Гад подошел, вытащил посох из ослабевших пальцев и со всей дури хлестанул по щеке. Будь древко потолще — и челюсть вылетела бы вместе с зубами, а так я лишь крутанулся на месте и рухнул навзничь. Рот наполнился соленым теплом, перед глазами все поплыло, а самого закачало, как на лодке в бурю. Сон придавил стотонным прессом, но острая боль вернула в сознание — мучитель лупанул по лодыжке, по другой, да с такой силой, что ноги вмиг налились свинцом и онемели.
— И все же, — вожак отбросил посох, спрятал револьвер и вцепился в шкуру на щеке, — кто под маской?
И потянул так, что приподнял меня над землей. Но «маска», само собой, не поддалась, хотя шкура оттянулась на половину ладони, а боль пронзила такая, что никаким огнеметам и не снилось. Пламя будто закачали прямо под кожу и вкупе с ушибленной челюстью ощущения получились непередаваемые.
— Ты гляди... На клей, что ли, посадил? Эй, Борзой — дай-ка выкидуху.
Клинок щелкнул прямо перед носом. Для удобства налетчик сжал ухо в кулаке и вывернул так, что из глаз брызнули слезы. Я шипел, скреб когтями асфальт, но никак не мог заставить себя подпалить выродку хотя бы ноги. Хотя прекрасно понимал, что «поучительным» избиением дело не кончится — меня реально прямо здесь и сейчас порежут на ремни.
— С чего бы начать? — на роже с десятью поколениями вырождения растянулась змеиная улыбка, а горячая сталь коснулась подбородка. — Может, с горла?
Вдали знакомо ухнуло, а с близстоящего тополя посыпался дождь измочаленных листьев и перебитых веток. Следующий выстрел разбил окна у дальней «девятки», затем на безопасном расстоянии поднялись фонтанчики земли. Но все прекрасно понимали, что спускающийся с пригорка человек может пристрелить любого, если захочет. Отец шел пружинистым шагом, неотрывно держа оружие у плеча и не сводя мушки с главной цели. И стоило одному гаду потянуться к карману, как на джинсах в районе колена вспухла россыпь темных дырочек, стремительно наливающихся кровью.
— Мля-я-я-я! — разнеслось на всю округу, и гопники рванули к машинам, словно спринтеры после старта.
— Пацаны, шухер! — рявкнул главарь, потеряв ко мне всякий интерес.
Даже раненый не отставал и одним из первых прыгнул на пассажирское сиденье. Захлопали дверцы, зажужжали движки, завизжали шины, оставляя за собой черные следы, и кавалькада развалюх укатила прочь. Убедившись, что опасность миновала, папа перешел на бег и сперва помог подняться обомлевшей от ужаса продавщице. И лишь тогда девушка разревелась и повисла у спасителя на шее, вызвав легкий укол зависти, ведь это я должен был защитить ее от разбойников. Но в итоге защищать пришлось меня самого — причем второй раз за день. Надо это исправлять, иначе рано или поздно «обучающий режим» прервется, и везение иссякнет, и уж тогда точно отрежут лицо или сожрут живьем.
— Все, Анют, все, — отец бережно гладил страдалицу по дрожащей спине, не выпуская «сайги» из рук и внимательно следя за округой. Это сейчас он охотится на уток и зайцев, а раньше гонял дичь иную — двуногую, и вооруженную куда лучше, чем шайка гопоты. — Бери, что нужно — и бегом домой.
Девушка кивнула, немного успокоившись, а папа навис надо мной, смерил хмурым взором, но все же протянул ладонь. А когда я встал, эта самая ладонь с оглушительным треском врезалась в затылок, аж искры из глаз посыпались.
— Ай! — прижал уши и обхватил гудящий многострадальный череп. — За что?!
— Спрашиваешь еще? — батя встряхнул за шкирку, как котенка. — Я тебе что сказал? Дома сидеть! Это, мать твою, похоже на дом?! И кстати о твоей матери — она полпузыря «корвалола» выдула, пока тебя искали по подвалам и шкафам! И хорошо, догадался магазин проверить. Как в воду глядел, что оболтус на подвиги собрался! А если бы опоздал?
— А что надо было делать?! — тихо прошипел, чтобы бредущая по склону девушка ничего не услышала. — Пройти мимо, когда ее прямо на капоте драли?!
Отец шумно выдохнул и ослабил хватку. Достал папиросы, хотя бросил курить прошлым летом, и в изнеможении опустился на крыльцо магазина. Повертел пачку перед лицом, спрятал обратно и покачал головой, на которой будто бы прибавилось седых волос.
— Я, сынок, две войны прошел. И всегда мечтал лишь об одном. Не о победе. Не о дембеле. Не о живых и здоровых друзьях. А о том, чтобы мои дети никогда не увидели эту грязь. Даже мельком. Даже по телевизору.
— И что, на цепь теперь посадишь? — внутри все закипало от отцовского спокойствия, точно мы обсуждали не грядущий конец света, а плохие оценки. — Думаешь, так спасешь от войны? Война уже здесь. И те ублюдки, — ткнул пальцем на дорогу, — прямое тому доказательство.
— Не спорю, — он поставил ружье между ботинок и оперся на ствол. — Поэтому мы уедем. Соберем вещи — и айда отсюда. Подальше от Москвы и крупных городов, за Урал, там этих тварей совсем мало. Припасы какие-никакие есть, патроны и машина — тоже. Справимся. И не из такого дерьма выкарабкивались.
— А остальные? — в недоумении всплеснул лапами. — Вспомни, сколько здесь стариков, которые едва до калитки доходят, какие им путешествия за Урал? Кто о них позаботится?
— Армия, — проворчал в ответ, старательно избегая взгляда в глаза.
— Пять полицейских, — я отогнул пальцы. — Семь добровольцев. И ты. Стреляли по летучей твари из пистолетов, ружей и карабинов. И ни одна пуля не пробила чешую. Ни одна! А ведь это лишь десятый уровень. А всего их — сто! Всерьез думаешь, что обычные люди смогут остановить лавину?
— А кто сможет? — папа хмыкнул. — Ты, что ли?
— Да, — поднял оброненный посох и закинул на плечо. — И такие, как я. Теперь мы — часть игры, а победить в ней можно, только сыграв по ее правилам. И даже не пытайся мне мешать. Все равно сбегу, хоть на сто цепей посади, хоть на сто замков запри.
— Мешать? — родич хмыкнул. — И не собирался. Ты поступил правильно, сын. И я горжусь, что воспитал не труса и терпилу. Просто помни, что на войне — как на войне. Или ты — или тебя, иного не дано.
— Спасибо... Я пойду в центр — гляну, как там дела в ДК. Маме передай, что скоро вернусь. Туда — и обратно, никакого геройства. А ты возвращайся — как бы кто в дом не залез.
Папа встал и протянул мозолистую трудовую ладонь. И крепко, без намека на брезгливость, пожал мохнатую лапу. А я не сразу заметил, что вот уже который раз он называет меня не пришельцем, не «этим», а сыном.
— Прости, что сомневался. Теперь вижу без всяких анализов — мой парень. А что снаружи — неважно. Удачи. И коль наехали — не дрейфь.
Кивнул и отвернулся, чтобы батя не заметил влагу на веках. И едва дошел до обочины, как понял — планы резко поменялись.
Глава 5. В осаде
В принципе, мог и не спрашивать — дома богатеев стояли вдоль реки (водоохранная зона, да-да), но под описание (высоченный забор, огромный особняк) попадал лишь один. Да если бы и ошибся, звуки борьбы наверняка привели бы к нужной точке. Два забулдыги ссорятся — на всю улицу слышно, а вторжение монстров уж точно не пропустишь.
Я ни на что особо не рассчитывал: с моим уровнем лезть на толпу десяток — чистое самоубийство, но надеялся хоть чем-нибудь помочь эльфийке в нелегком деле. Ладно, на людей рука не поднялась, но чудовища уж точно отведают моего огонька. Отвлечь, добить, отвести, расчистить место для маневра — вариантов предостаточно, не стоит совсем уж списывать нуба со счетов.
В довесок подгоняло уязвленное эго. Меня, как и любого парня, порой посещали мысли о героическом спасении прекрасной леди, планомерно перетекающем во всякое. И раз уж благодарность Ани досталась отцу (вполне справедливо, ноль вопросов), хотелось урвать и свой кусочек женского внимания. И пусть Малири просто посмеется над моими потугами, меня переполняла решимость разобраться с тварями любой ценой. Иначе какой я герой и защитник? Да и подкачаться не помешает, а за ассист (помощь в убийстве мобов) отсыпают немало опыта — сермус тому подтверждение. С учетом бонуса за одну только зачистку особняка может перепасть уровня полтора-два, а в нынешних обстоятельствах это очень даже неплохо.
Вот и бежал со всех лап, позабыв об усталости, и марш-бросок километров в пять показался сущей ерундой — лишь запыхался немного. Вот забор (и правда очень высокий), вот табличка с адресом, вот ухоженные клумбы с туями по краям подъезда, но ни криков, ни звона стали, вообще никаких звуков. И на сообщения в чате тоже никто не отвечал. Либо девушка уже справилась со всей нечистью, либо (в животе похолодело) нечисть справилась с ней.
— Настя! — крикнул, подойдя к окованной бронзой двери. — Ты там? Все в порядке?
В ответ ничего. Но слух улавливал едва заметное шарканье, поскрипывание и звяканье, словно прямо за воротами замерла толпа монстров, чтобы накинуться, как только войду во двор. Думаю, многие подтвердят: тихие соседи и пустая квартира — две большие разницы. В одном случае всегда слышны шаги, плеск воды, звон посуды и прочие бытовые шумы. Во втором — лишь звенящая гнетущая тишина. И мой случай относился именно к первому типу. Даже запахи цветов, пыли и свежей выпечки нагоняли тревоги, как если бы я не стоял на пустой улице, а шел через вьетнамские джунгли.
Но делать нечего — раз уж откликнулся, надо выручать! Мог бы залезть на забор и разведать обстановку сверху, но по толстому металлу не вскарабкаешься, а если ненароком пробить когтями листы, батя Малири на этом же заборе и повесит — причем не за шею. Но как ни странно, дверь оказалась открыта — отчетливо видел щель в проеме. Наверное, забыли запереть, когда в спешке покидали дом. А может, подруга писала вовсе не про мобов, а про выродков вроде тех, что повстречались у магазина. Как ни крути, а богатые дома — лакомая добыча, и самые дерзкие банды могут начать именно с них. Причем не обязательно местные — могут подтянуться ребята из Москвы, а столичные группировки — это и стволы, и опыт, и полная отмороженность. Да и конкуренты по опасному бизнесу (а может даже партнеры), вполне могли воспользоваться анархией и расквитаться по старым долгам. И что если Настя тоже не сумела поднять клевец на сородича, и прямо сейчас ее...
Нет! Только не это. Набрав побольше воздуха, с ноги распахнул дверь и влетел во двор с горящим посохом наперевес.
— Бегите! Я их отвле... ку...
От увиденного руки опустились сами собой, на затылке выступил холодный пот, а язык прилип к небу. Всюду — на облицованных мрамором ступенях, в беседке из красного дерева, на шезлонгах у бассейна, среди кустов голландских роз, на усыпанных гравием дорожках сидели, лежали или стояли... Нет, не грабители с автоматами, а...
— Мя? — девушка в кружевном платьице приподняла ушки и с удивлением уставила на меня разноцветные глаза.
Нэклинги. Нэклинги были везде, дюжина их — и все женского пола. И раз уж упоминал фансервис, то стоит добавить, что одними бронелифчиками он не ограничился. У трех из пяти играбельных рас присутствовал ярчайше выраженный половой диморфизм (биологию люблю еще со школы, а в сельхозе без нее никуда, даже механизаторам). То есть, очень большая разница во внешности между мужскими и женскими особями.
Если орки-парни здоровенные, клыкастые и слегка ссутулившиеся под тяжестью мышц, то орки-девушки (орчихи, оркессы, орк_ки?) сплошь фитоняшки с крепкой, но вполне привлекательной мускулатурой, хмурыми лицами и чуть торчащими из-за нижних губ зубками.
Гномы-мужики — кряжистые, вечно кряхтящие бородачи с красными носами и опухшими от частых возлияний физиономиями. А гномы-девушки — весьма миловидные пухляшки с прическами в стиле винишко-тян и здоровым избытком жирка.
Нэклинги-самцы — двуногие мохнатые коты, а вот самочки куда больше походят на людей, только с короткой, напоминающей плюш шерсткой, более плоскими лицами и вполне человеческими пропорциями. А вот хвостики и уши остались в полном соответствии с породой, из-за чего представительницы моего народа приобрели бешеную популярность в известных кругах.
Но несмотря на няшность, возникало немало вопросов — из-за чего появились именно «хорошие» мобы, а не прихвостни Цеметры? Почему Малири писала о них, как о вторжении злейшего зла? И куда подевались хозяева дома, включая саму эльфийку?
— Так, — попятился, стараясь следить сразу за всеми гостьями — мало ли, вдруг это морок или засада, — И что вы здесь делаете?
— Прячемся, — забавным голоском с ноткой хрипотцы ответила разноглазая и низко поклонилась, держа руки по швам. — Добрый мястер пришел няс спасти?
Девушки потянулись со всего двора, обступая меня плотным кольцом и неотрывно глядя огромными глазищами. Белые, темные, рыжие, полосатые, пятнистые, дымчатые, но все как одна носили черные платьица с кружевными оторочками, пышными юбчонками и накрахмаленными передниками. Никогда прежде не видел в игре ничего подобного, поэтому на всякий случай отступал, пока не врезался спиной в калитку.
— А вы, собственно, кто?
— Прислужницы из гильдии горничных «Звездная кошка», — они разом склонили ушастые головы. — Мы ухаживали за няшим мястером, но он ушел ня войну и не вернулся. А потом невесть как оказались в этом замке, но здешняя сударыня гонит няс прочь, в чужой и страшный мир.
Девушки свели кулачки у груди, точно в молитве, а янтарное глазки заблестели от влаги.
— Ням так страшно, мястер.
А домик Малири в самом деле напоминал средневековую крепость — отделка серым камнем, зубчатая крыша, эркеры и бронированные двери. Вот на втором этаже колыхнулись занавески, щелкнуло поднятое стекло, и в окно чуть ли не до пояса высунулась новая знакомая. Впрочем, опознал ее только по одежде и волосам — лицо скрывал тяжелый гражданский противогаз с боковым фильтром.
— Эй! — подруга махнула рукой. — Выгони этих блохастых, да побыстрее!
Нэклинги прижали уши и понурили плечи, и от единственного взгляда на этих невысоких плюшевых куколок сердце обдало кровью. Хотя сканер без кривотолков и разночтений давал понять — предо мной обычные неписи, у которых и уровней то не нет. Просто массовка, наполняющая города и деревни «Алиоры» подобием жизни. Не знаю, как они смотрелись бы в онлайне, но в реале чересчур напоминали людей, и посох вновь предательски дрогнул.
— А зачем?
— А тебе это, — костяшки постучали по стеклу маски, — ни о чем не говорит? У меня дикая аллергия на кошек! Особенно, когда те размером с человека и загадили шерстью весь двор! Чуть ласты не склеила, пока выгоняла их из дома! Если бы не лечилка — точно бы отъехала!
— Ты уничтожила капсулу?
— Ты дурак?
— Малири! Сейчас зареспились безобидные котики, а если опять полезут монстры?
— Ни хрена ж себе безобидные! Эти заразы хуже чумы! Сожги всех, немедленно!
После этих слов во дворе началась сущая чехарда. Никогда не видели, как ведет себя стая кошек, когда к ней бежит собака? Горничные, распушив хвосты и вздыбив загривки, с протяжным «мя-а-а-а!» рванули кто куда с такой прытью, что от ряби закружилась голова. Одни взмахнули по водосточной трубе, другие юркнули в клумбу, третьи опрокинули дрова для мангала, четвертые изрыхлили когтями газон и поломали цветы. Всюду слышались грохот, звон, шипение, и за считанные секунды напротив не оказалось ни одной цифровой души. Зато тут и там торчали хвостики, уши, а самые смелые милахи с тревогой наблюдали за мной из укрытий.
— Что ты наделал?! — возмутилась хозяйка.
— Я наделал?!
— А кто еще?! Надо было не тормозить, а жечь!
— Издеваешься?! Это же не гоблины!
— И что?! Так даже лучше — меньше возни!
— Молодой человек! — рядом с дочерью встала маман. — Помогите, пожалуйста! Витенька не хочет тратить патроны на этих созданий, а Настенька очень страдает!
А-а... Так вот для чего меня вызвали. Загребать жар чужими руками — очень в духе богачей, ведь трудом праведным не наживешь палат каменных. В иной ситуации развернулся бы и ушел, но, во-первых, без помощи Малири придется туго, а во-вторых, капсула находилась в самом уязвимом положении. А если не разбить точку респа десятого уровня, гоблины покажутся полной ерундой.
И чего я нервничаю, в конце-то концов? Это же обычные мобы, а не разумные существа. Компьютерные программы, не чувствующие боли и не испытывающие эмоций, а только имитирующие их согласно заданному алгоритму. Да каждый второй развлекался тем, что шутки ради вырезал целые мирные города. И ничего страшного — небо не упало на землю, а «злодеев» не настигла кара... А вдруг нападение Цеметры — месть за все подобные приколы? Что если относительно игрового мира неписи очень даже живые, просто люди не могут это осознать из-за ограниченности биологического мозга? Да не, бред какой-то. Эк меня понесло, лишь бы делом не заниматься.
Только надо осторожнее жечь, чтобы не спалить и дом заодно. Может, в бассейн всех загнать и утопить? Во всей красе представил, как веду кошечек под конвоем к краю, а затем сталкиваю в воду. Нет уж, к черту такие параллели. Хотя и огнемет из той же оперы. Буржуи гонят работяг с земли, а я — пособник антинародного режима. Блин.
— Молодой человек! Мы вам заплатим! Пятьсот рублей!
Господи, щедрость-то какая, сейчас расплачусь. Травля клопов обойдется в десять раз дороже, а тут... Отстой.
Поделиться книгой: