Цветок ириса

Поймав себя на том, что неосознанно улыбается, он перелистнул страницу. Помогло слабо и от мыслей о Виттории не отвлекло совершенно.

Вспомнился их вчерашний обед, ее счастливая улыбка и светящиеся восторгом глаза, а сразу после этого на ум пришла их первая встреча. И вот эту девушку он принял за студентку? Впрочем, он бы и тогда обратил на нее внимание.

Он обожал людей, по-настоящему увлеченных своей работой, горящих ей. У него самого так не получалось – за один только сегодняшний день он раз десять с трудом удержался от того, чтобы все бросить и выкинуть документы в окно. А вот Виттория жила своим делом, один только ее рассказ о жизни Боттичелли чего стоил.

Почему-то после этих воспоминаний он мысленно вернулся к их послеобеденной прогулке. Он был уверен, что по той улочке можно добраться до нужного места! Лука бы сейчас однозначно пошутил, что он все-таки изучил карту города, но ведь откуда-то Артем это знал – или думал, что знал.

С другой стороны, от всех этих улочек у него голова шла кругом. Сотни туристических магазинов, траттории почти на каждом углу с отличием лишь в вывесках и оформлении, даже здания похожие. Неудивительно, что он завел их в тупик.

Наверняка еще и выглядел, как полный дурак, когда уверял, что там должен быть проход... Хотя Виттории к причудам туристов уж точно не привыкать.

Дал о себе знать пустой с самого утра желудок. Поморщившись, Артем выглянул в коридор – притихшие члены семьи Сальвиани, похоже, попрятались по своим комнатам, только бы не попасть раздосадованному юристу под горячую руку – и шмыгнул вниз по лестнице, пряча ухмылку. Услышав приглушенные голоса в кухне, он на секунду замер, прислушался, усмехнулся собственным мыслям и уже увереннее толкнул дверь кухни, тут же увидев Бьянку.

- А я уже думала рискнуть к тебе подняться, – широко улыбнулась итальянка. – Весь день у себя торчишь, проблемы решаешь, а к тебе, между прочим, гости.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сидевшая за столом Виттория смущенно бросила на него взгляд и улыбнулась.

- Думала предложить тебе продолжить вчерашнюю экскурсию, а ты, оказывается, на людей почти бросаешься.

- Это я просто сотрудников пугаю так, чтобы не расслаблялись, – пошутил Артем. Бьянка скривилась.

- Ага, сотрудников... Весь дом заодно перепугал. Один Джованни всем доволен – наконец-то его работу оценили по достоинству!

- Я же извинился!

- Зато ты через месяц уедешь, а нам с этим зазнайкой дальше жить, – фыркнула девушка. – Слушай, а возьми его с собой, а?

Виттория закашлялась, подавившись чаем, и тщетно пыталась не смеяться. Артем присоединился к ней, глядя на надувшуюся Бьянку со смесью умиления и насмешки.

- Да ну вас!.. – только и проворчала она, поставила перед Артемом тарелку спагетти и ушла, не скрывая широкой улыбки. Они захохотали еще сильнее.

Спешно поглощая то ли поздний обед, то ли ранний ужин, Артем честно старался не пялиться на девушку в открытую, но получалось из рук вон плохо – он это чувствовал. Итальянка под его взглядом краснела, робко отводила глаза и пряталась за чашкой, а повисшая тишина становилась все более густой и интимной.

Она не выдержала первой – отставила третью по счету чашку чая, быстро облизнула пухлые губы и подняла на него зеленый взгляд.

- Ты ведь первый раз в городе?

Артем растерянно захлопал глазами.

- Уже забыла наш обмен опытом в плане путешествий?

- Нет, конечно, – пробормотала Виттория. – Хотела узнать, может, ты хотел что-нибудь в первую очередь посмотреть? Сходить куда-нибудь? Что интересно, что нет?

- Знаешь, я столько всяких рассказов от Луки слышал, что мне все интересно, – заулыбался Артем. – Но лучше бы нашу прогулку перенести на завтра, хочу сегодня закончить со всеми делами, чтобы у ребят больше вообще никаких вопросов не возникало.

- Так не бывает.

- У нас и не так бывает, если меня до белого каления довести.

- Так мне стоит опасаться? – медленно отодвинулась от него Виттория. Артем затрясся от смеха. – Хорошо, тогда буду тебя завтра с утра ждать здесь, в сквере.

В ответ он только кивнул.

Силясь придумать какой-нибудь предлог, чтобы предложить ей задержаться, он проводил ее до двери, помог с пальто. Когда перед ним взметнулись темно-каштановые волосы, и до него донесся тонкий аромат ванили, он с трудом удержался от того, чтобы развернуть ее к себе лицом и поцеловать.

Взбунтовавшийся в этот момент разум был одновременно и спасением, и проклятьем.

Оглянувшись, Виттория долго вглядывалась в его лицо, будто что-то искала, потом с легкой улыбкой попрощалась и ушла, задержав на его предплечье свою ладонь на секунду дольше нужного. Артем смотрел ей вслед, пока девушка не скрылась за поворотом, а после умчался обратно к себе в комнату, по пути поблагодарив Бьянку за обед.

Теперь точно сачковать нельзя. Нужно закончить со всем, поручить каждому отдельное задание, провести беседу с замом, который в его отсутствие должен сам разгребать все проблемы, и лечь спать.

Через два часа он только закончил с бумагами. Еще через час уставший заместитель отключился от видеоконференции. А через час после этого Артем сделал по почте всем подчиненным рассылку с графиком работ и настоятельно рекомендовал его не беспокоить. Затем выключил наконец ноутбук и отправился в душ с твердым намерением уснуть сразу же, как окажется в постели.

Планам явно не было суждено сбыться – это он понял, в очередной раз переворачиваясь с бока на бок. Ангел в углу, освещенный месяцем, улыбался, глядя на его потуги, и у Артема руки чесались запустить в него подушкой. В конце концов, он лег на спину и уставился в потолок.

Мысли неожиданно убежали в сторону Симонетты Веспуччи – он сам так и не понял, почему вдруг вспомнил о ней. После рассказа Виттории ему не давала покоя отпечатавшаяся в памяти фигура девушки. Длинные светлые волосы, убранные в легкую прическу. Оранжевый блеск ткани. Робкая улыбка на ярко-розовых губах.

Он видел ее так четко, словно встречал наяву. Вместе с этим образом ему чудился запах краски, слышался тихий смех и чей-то властный голос.

Это сбивало с толку. Он никогда не был излишне впечатлительным, но история Симонетты будто что-то тронула в его душе.

Он еще долго лежал, размышляя о судьбе юной девушки и влюбленного в нее художника, гадая, как бы могла сложиться их судьба и кто еще искал ее снисхождения. И погружаясь в сон, твердо решил узнать о ней подробнее.

Да и Виттория вряд ли ему в этом откажет.

Глава девятая

- А здесь в Средние века проходили собрания магистрата города. По образцу этого здания позднее строили Палаццо Веккьо, – Виттория указала на дальний конец улочки, где за домами высилась мощная башня. В шестнадцатом веке здесь была резиденция полиции, тут также располагалась тюрьма и казармы, а казни преступников проходили во внутреннем дворике. Сейчас здесь музей скульптуры.

- Весело, – подытожил Артем, с любопытством разглядывая фасад здания, больше похожего на неприступную крепость.

Они гуляли уже пару часов. Успели пройти мимо собора святой Марии, где итальянка долго рассказывала о строительстве купола – а потом столько же слушала ответный рассказ Артема об Исаакиевском соборе, побывали у музея Данте Алигьери и свернули на соседнюю улицу, где как раз располагался дворец Барджелло.

Артем честно слушал, даже вопросы задавал, но никак не мог отделаться от мысли, что его будто проверяют. Словно Виттория хочет что-то узнать или доказать.

Впрочем, со стороны они выглядели самой обыкновенной парой: легкий смех, случайные прикосновения, смущенные взгляды. Он даже усмехнулся незаметно – почему-то до этой поездки от подобных проявлений симпатий и прочей сладости его чуть ли не тошнило.

С девушкой было легко. Она не смотрела на него, как на мешок с деньгами или русского террориста, была совершенно искренна и говорила то, что думала, не стесняясь этого. Такую открытость он уважал, более того – ей можно было восторгаться. И он нисколько не сомневался, что Виттория чувствует его восхищение, – ее выдавал румянец и притаившаяся в уголках губ улыбка.

Дойдя до конца улицы, они свернули направо и оказались у похожего на Барджелло здания. Верх звонницы терялся где-то в небесах, крепкие, будто выбитые из скалы стены теплого коричневого цвета складывались в ровный прямоугольник. Над входом сверкала сине-золотая фреска, а когда они подошли ближе, Артем разглядел на башне часы.

- Это Палаццо Веккьо, – чуть изменившимся голосом продолжила рассказ Виттория. Артем даже бросил на нее удивленный взгляд, но внешне девушка выглядела такой же спокойной, и причин ее внезапному волнению он не нашел. – Правительственное здание. Раньше тут собирались синьоры города, ими решались различные вопросы – торговые, военные, даже судебные. Поначалу синьоры выбирались путем голосования и занимали свой пост до самой смерти, затем должности стали частенько переходить по наследству.

- А сейчас?

- Сейчас это ратуша. Здесь очень красивые залы: апартаменты стихий, зал пятисот. Будет время, как-нибудь обязательно зайди.

Артем улыбнулся, мысленно поставив себе заметку.

Они пересекли площадь, и Виттория как раз предложила где-нибудь перекусить, оглянулась на мужчину и вдруг поняла, что тот стоит напротив колоннады. Сердце пропустило удар словно в предчувствии чего-то.

- Ты чего?

Артем посмотрел на нее странным полупустым взглядом, как если бы силился что-то вспомнить. Ей стало страшно.

- Нет, просто... Тут так пусто, – он махнул в сторону колонн, за которыми белели стены. – Тут никаких фресок не было?

Медленно переведя на него взгляд, Виттория с трудом сглотнула. Настороженность в зеленых глазах сменилась неверием и непониманием.

Не может такого быть... Таких совпадений просто не бывает.

- Виттория?..

- Были, – резко севшим голосом наконец ответила девушка. – Их рисовал Боттичелли по заказу Лоренцо Медичи.

- Погоди, ты серьезно? – так и вытаращился на нее Артем.

Виттория была бы рада ответить, что пошутила, но потрясение оказалось сильнее.

Нет, должно быть разумное объяснение! Обязано! Это же... сумасшествие какое-то!

- Так. Давай еще раз, что тут было? – попробовал зайти с другой стороны Мейсхер. Итальянка сдавленно кивнула.

- Портреты убийц брата Лоренцо, Джулиано. Боттичелли написал их после гибели Джулиано – Лоренцо хотел, чтобы народ Флоренции помнил, что справедливость в городе не просто слово. Но фреска, как ты видишь, не сохранилась.

- Джулиано это тот, кто якобы добился Симонетты? – напряженно переспросил Артем. Еще один кивок вместо внятного ответа.

- Это только слухи. По всем источникам Симонетта была примерной женой, а ее муж после ее смерти даже своего сына от второго брака назвал именем Джулиано. Странно называть ребенка именем любовника, не находишь?

- Нахожу...

Еще более странным было то, что он столько знал о городе, в который приехал первый раз в жизни. Сначала эти бесконечные улицы, которые отчего-то кажутся ему знакомыми – любой другой уже сто раз здесь бы потерялся, потом факты о мадонне Веспуччи, о которых он понятия не имел, теперь это.

Если с городом и Симонеттой он мог предположить, что просто когда-то что-то слышал или запомнил карту, то сейчас на ум ничего столь же логичного не приходило.

Виттория рядом с ним явно думала о том же, смотря куда угодно, но только не на него. Он вдруг подумал, как сейчас выглядит со стороны. Наверняка побледневший до состояния мертвеца, с растрепанными от ветра волосами и бешеным взглядом.

Называется, съездил в отпуск. Спасибо, Лука, большое, хоть сейчас к психотерапевту записывайся!..

- Как погиб Джулиано? – все же пересилил себя Артем, тронул девушку за рукав и потянул дальше, прочь от колоннады. Виттория даже шаг прибавила, словно торопилась оказаться как можно дальше от этого места, а, может, и от него самого тоже.

- Заговор. Многим не нравилось влияние Медичи во Флоренции – их власть и народная любовь были слишком сильны. К тому же Лоренцо тогда уже покровительствовал искусству: художникам, философам, поэтам. Это только увеличило его авторитет среди людей, а банк Медичи стал самым крупным в городе. Другим банкирам это не нравилось. В конце концов, эта неприязнь вылилась в полноценный заговор, в котором приняли участие несколько банкиров во главе с Якопо и Франческо Пацци, пара священников, купец, архиепископ Пизы и герцог Урбино. Даже папа римский их поддерживал.

- Которому Боттичелли расписывал Сикстинскую капеллу?

- Да, Сикст IV. Все они считали Медичи тиранами и якобы радели за восстановление Флоренции как свободной республики. В планах было одновременно убить Лоренцо и Джулиано во время мессы в соборе святой Марии. Но получилось только с Джулиано – девятнадцать ножевых ранений. Лоренцо отделался шрамом на шее. – Виттория помолчала, словно все еще собиралась с мыслями, и ее голос по-прежнему звучал глухо и неестественно. – Основных заговорщиков схватили в тот же день и повесили на окнах Палаццо Веккьо.

- И после этого Боттичелли написал портреты заговорщиков, – закончил за нее Артем, погруженный в свои мысли настолько, что не замечал встречных туристов и то и дело на кого-нибудь натыкался.

- Не всех. Человека, который нанес смертельные удары, Бернардо Бандини, нашли только через год после заговора в Турции. Султан Мехмед выдал преступника, и его повесили. Портрет Бандини вместо уехавшего на заказ Боттичелли заканчивал Да Винчи.

- А Медичи?

- Их авторитет стал еще прочнее, весь город им сочувствовал.

Повисла тишина, и впервые за все время прогулки Артем был ей рад.

Странная история. Вроде бы незнакомая, но в то же время... Нет, он точно слышал ее впервые!

Но вот история с фресками не давала ему покоя. Еще и Виттория поглядывала на него, как на ненормального, и это тоже нервировало.

Может, все-таки Лука что-то рассказывал? Во время учебы? Вот в памяти и отложилось.

Хотя это не объясняет, почему он с такой легкостью ориентируется в этом лабиринте совершенно одинаковых улиц.

Шагавшая справа от него итальянка притихла, тоже думая о чем-то своем. Артем все бы отдал, чтобы в эту минуту узнать, прочесть ее мысли. Время от времени краем глаза он замечал, как она на него косится, но стоило ему повернуть голову, как Виттория отворачивалась.

Он чувствовал, как у нее копятся вопросы. Как он узнал? Откуда ему вообще столько известно – того, что не каждый коренной итальянец знает? Да ладно итальянец, не каждый искусствовед! Можно было голову дать на отсечение: половина экскурсоводов Флоренции не знала таких деталей, которые знал он. Однако девушка продолжала молчать, и напряжение в воздухе только усиливалось – еще мгновение, и, казалось, можно услышать треск электричества.

Когда он уже собрался сам ее обо всем этом спросить, она вдруг замерла, глядя куда-то поверх его плеча широко распахнутыми глазами. Пухлые губы изумленно приоткрылись, недоумение в зеленых глазах сменилось изумлением и уверенностью, словно он вдруг подтвердил все ее догадки. Артем непонимающе огляделся, силясь понять, куда их завел – дороги он даже не заметил, а Виттория просто следовала за ним.

Они стояли на небольшой площади. Прямо позади него возвышалось массивное каменное здание с простой деревянной дверью, украшенные витражами окна игриво переливались в свете дневного солнца. За плечом Виттории виднелась небольшая аллея с еще зелеными деревьями, плавно перетекающая в еще одну площадь.

Ничего примечательного, но взволнованный вид девушки все же заставил его внимательнее присмотреться к зданию, а когда он так ничего и не увидел, то не выдержал.

- Только не говори, что у этого дома тоже есть своя история, связанная с Боттичелли, – почти взмолился он. Девушка посмотрела на него так, будто увидела в первый раз – по-настоящему увидела, заглянула в самую душу и нашла там нечто прекрасное. – Для одного дня, по-моему, странностей вполне достаточно.

- Более чем, но... история и правда есть, – восторженным шепотом ответила Виттория. Артем тяжко вздохнул.

Ну что там еще? Очередная несохранившаяся фреска? Комната, которую художник расписал по чьему-то заказу? Место жительства няни? Тайное любовное гнездышко для встреч с Симонеттой?

Он был готов к чему угодно, но услышанные слова все равно повергли его в шок, заставив буквально замереть на месте.

О таком Лука ему точно не рассказывал и ничего подобного он не читал. Но все равно вывел их прямо сюда – без какой-либо карты.

- Здесь была мастерская Боттичелли.

Не выругаться ему стоило огромного труда.

Как? Ну вот как такое вообще возможно?! Фамилия художника, всплывающая на каждому шагу, уже вызывала у него нервный тик и нестерпимое желание что-нибудь ударить. В первую очередь, почему-то, Луку. Словно это он виноват, что с самого приезда его, Артема, преследует какая-то чертовщина.

Ничем другим охарактеризовать эту ситуацию он не мог. Все, на что вообще хватило сил, это беспомощно смотреть то на дом, то на Витторию, которая глядела на него так, как если бы он из обыкновенного среднестатистического русского юриста превратился в мифическое божество.

Еще вчера он бы все отдал за один такой взгляд, но сейчас... Больше всего хотелось отмотать время назад, к моменту их знакомства, отказаться от экскурсии по галерее и сразу пригласить ее на ужин. Никаких странностей, никаких картин – и никакого Боттичелли.

А еще лучше не к их знакомству, а к тому дню, когда он пообещал Луке, что приедет на целый месяц. Нет уж, на один день, к самому открытию. Приехал, поздравил, повеселился, переночевал и уехал обратно.

Хватит.