Помоги проекту - поделись книгой:
Позавчера вечером прилетел из Ростова. Пользуюсь случаем обнять вас обоих. Был около двух месяцев на фронте, сначала на Кавказском, потом на Южном. Ехал до Ростова на открытой машине, сильно загорел и отрастил (если вас это интересует) усы. В последние недели жил в казачьих частях, было очень интересно.
Последние очерки, думаю, читали. Сейчас прилетел в Москву на 4-5 дней для того, чтобы сделать несколько новых очерков. Кончу их и снова полечу на фронт, в район Харькова.
Еще не знаю, как у меня обстоят здесь, в Москве, всякие литературные дела. «Жди меня», во всяком случае, только еще начинают ставить.
Интересует меня, получили ли вы мою посылку с вещами? Отвечайте мне домой, потому что, если даже я не буду месяц, то на фронт будут лететь товарищи, которые смогут мне переправить ваши письма.
Милые мои старики, думаю, что настроение у вас, как и у всех, стало лучше. Не скучайте, не хандрите, — все будет в порядке. Будем живы, здоровы, скоро встретимся.
Не могу сейчас писать длиннее. Постараюсь вырвать время и написать подробнее, а если не выйдет, то пусть хоть это письмо доберется до вас.
Очень прошу, если есть малейшая возможность, пришлите мне фотографию Алешки и напишите, утряслось ли там с деньгами.
В Тбилиси я с большой радостью получил Ваши открытки, ожидавшие меня там, и тогда же протелеграфировал, чтобы с «финансами» было все в порядке. Тете Люле деньги переводят. Встретил в Средней Азии тетю Варю Б… [39] — ее подлец-сын вместе с женой сживают ее со света. Чтобы она чувствовала себя хотя бы немного независимей, устроил ей некоторую ежемесячную помощь.
Ну, вот как будто и все.
Я здоров, чувствую себя хорошо и, говорят, никогда так хорошо не выглядел, дали мне чин подполковника, хожу в погонах, словом, отцу будет интересно на меня поглядеть.
Ну, нежно вас обнимаю и целую.
Ваш Кирил.
10 марта 1943 года.
(От матери)
За все время твоего отсутствия имели от тебя одну единственную телеграмму из Тбилиси. Около этого же времени была, наконец, доставлена долгожданная посылка. О нашей радости, впечатлениях и благодарности писала в Тбилиси и телеграфировала. Был расчет на то, что ты получишь все на обратном пути, но сейчас ясно, что ты в связи с развивающимся наступлением и нашими успехами больше уже туда не заглянешь. Отец предполагает, что ты сейчас будешь в других местах, а Лиля писала, что в начале марта ждет тебя в Москве. С приездом, мой хороший, если это так, с окончанием насыщенной впечатлениями, но, наверное, утомительной поездки. Если б ты знал, как мы хотели бы быть ближе к тебе. Чтение очерков в «Красной Звезде»: лучше всего по силе и внутреннему звучанию — первый очерк и о Краснодаре.
10 марта 1943 года
(От матери)
Переправили ли тебе на фронт два моих заказных письма и четыре телеграммы? Напиши, очень прошу, дошли ль они и сколько примерно идут из Молотова в Москву.
10 марта 1943 года.
(От матери)
Вчера вечером получила поздравление от Е. Я. Халип с сообщением о том, что ты и Яков Николаевич вылетели под Ростов. Она не пишет, насколько именно, но Лиля указала в письме срок в две недели. Как бы там ни было, мой дорогой, если вернулся — с приездом! Очевидно, вы были уже в Ростове, когда там был налет, или вернее, попытка его совершить, как об этом сообщили радио и газеты.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Первая публикация: «Красная звезда», 1941, 7 ноября.
[2] Долматовский Е. А. (1915 — 1994) — поэт. С 1939 по 1945 год в качестве военного корреспондента находился в действующих частях РККА, участвовал в Освободительном походе в Западную Белоруссию, в Финской кампании. С начала Великой Отечественной войны находился на Юго-Западном фронте. В августе 1941 попал в Уманское окружение, был взят в плен, из которого, несмотря на ранение, бежал и снова вернулся на фронт.
[3] Зельма Г. А. (1906 — 1984) — фотограф, фоторепортер. Трошкин П. А. (1901 — 1944) — фотограф, корреспондент газеты «Известия». Лапин Б. М. (1905 — 1941) — поэт, писатель. Хацревин З. Л. (1903 — 1941) — писатель.
[4] Слонимский М. Л. (1897 — 1972) — писатель. Первенцев А. А. (1905 — 1981) — писатель. Казаков — кто имеется в виду, установить не удалось.
[5] Речь идет о Я. Н. Халипе (Прим. К. С.) [Халип Я. Н. (1908 — 1980) — фотограф, фотохудожник].
[6] «Красная звезда», 1941, 11 декабря.
[7] Реклю Элизе (1830 — 1905) — французский географ, историк, член Парижского географического общества.
[8] В письме родителям Симонов пишет о своей командировке на Южный фронт в Приморскую армию — Одессу, в особую Крымскую армию — Крым, на Черноморский флот в августе — сентябре 1941 года; на Мурманское направление Карельского фронта и Северный флот в октябре-ноябре 1941 года; на Западный фронт в декабре 1941 года. В январе редактор направил его на Закавказский фронт (Новороссийск, Феодосия). Подробно об этих фронтовых поездках: Симонов Константин. Собр. соч. в 10 тт. Разные дни войны. Дневник писателя. Т. 2. 1942 — 1945. Т. 9, стр. 7 — 33. Далее ссылки на собрание сочинений приводятся с указанием тома и страницы.
[9] Реакция А. Л. Иванишевой на публикацию стихотворения «Жди меня». Перефразировка строфы:
«Пусть поверят сын и мать / В то, что нет меня, / Пусть друзья устанут ждать, / Сядут у огня, / Выпьют горькое вино / На помин души… / Жди. И с ними заодно / Выпить не спеши. / Жди меня, и я вернусь <…>» (Симонов Константин. Т. 1, стр. 158 — 159).
[10] Речь идет о моем старшем сыне и его матери. (Прим. К. С.)
[11] Сестра и племянница отца, оставшиеся в Москве. (Прим. К. С.)
[12] Вероятно, речь идет о первой из четырех книг очерков: Симонов Констан—тин. От Черного до Баренцова моря. Записки военного корреспондента. М., «Советский писатель», 1942 — 1945. Книга 1. 1942. Юг. Запад. Север. Рассказы.
[13] Стихотворение «Атака», «Пехотинец». Впервые стихотворения были напечатаны в журнале «Знамя», 1942, № 1 — 2. Также в газете «Красная звезда», 1942, 11 марта. Симонов Константин. Т. 1, стр. 97 — 99.
[14] Алексеев В. П. — близкий друг моих родителей. (Прим. К. С.)
[15] Историю создания рассказа см.: Симонов Константин. Т. 9, стр. 36, 37.
[16] В феврале — марте 1942 года Симонов был в командировке на Керченском полуострове. Об этой поездке он писал, что это была «моя поездка, с точки зрения газетчика, самая неудачная из всех, что пока были, а с точки зрения человека, который будет писать о войне через десять лет после нее, быть может, одна из самых важных…» (Симонов Константин. Т. 9, стр. 80.) После возвращения в Москву Симонов вместе с главным редактором «Красной звезды» Ортенбергом Д. И. выезжали на фронт под Москвой. Симонов Константин. Т. 9, стр. 42 — 45.
[17] В. В. Серова (Прим. К. С.) [Серова Валентина Васильевна (1919 — 1975) — актриса театра и кино].
[18] Возможно, перефразирование строфы стихотворения. Источник установить не удалось.
[19] Полковник Г. М. Михайлов, в известной мере прототип Луконина в пьесе «Парень из нашего города». (Прим. К. С.)
[20] М. М. Тидеман — моя двоюродная сестра. (Прим. К. С.)
[21] Л. М. Тидеман — старшая сестра матери. (Прим. К. С.)
[22] Л. М. Тидеман — мой двоюродный брат, к этому времени был уже убит в боях под Ленинградом. (Прим. К. С.)
[23] А. Тидеман — другой мой двоюродный брат, с 1941 по 1945 был на фронте, рядовым, остался жив. (Прим. К. С.)
[24] «В первые дни апреля я вместе с Габриловичем и фотокорреспондентом Минскером уехал на неделю на Западный фронт в 5-ю армию и большую часть времени провел там, в одном из полков дивизии полковника Полосухина, к тому времени погибшего…». Вернувшись в Москву, Симонов почти сразу был направлен на Мурманское направление Карельского фронта. Почти беспрерывные командировки в то время писатель объясняет так: «Обстоятельства на фронте были такие, что острой необходимости ехать куда-нибудь от "Красной звезды” пока не предвиделось. Но моя личная жизнь по некоторым причинам сложилась так, что я всей душой рвался уехать из Москвы на фронт» (Симонов Константин. Т. 9, стр. 88, 89).
[25] Командировка на Мурманское направление продолжалась больше месяца. «Об одном из наших истребителей, об Алеше Хлобыстине, совершившем двойной таран, я напечатал в "Красной звезде” очерк "Русское сердце”. Потом были в Полярном на только что вернувшихся из похода подводных лодках. Встречались с американскими моряками, пришедшими в Мурманск с последним к тому времени конвоем. <…> Во время этой поездки из Москвы из редакции мне сообщили, что я награжден орденом Красного Знамени. И эту радость в землянке у гостеприимного Дмитрия Ивановича Еремина разделил со мною Петров, человек, умевший радоваться за друзей больше, чем за самого себя…» В июне Симонов встретился с Петровым в Москве. Петров улетел в Севастополь и погиб. В 1942 году после гибели Петрова Симонов написал стихи, посвященные его памяти:
Неправда, друг не умирает.
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет.
В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной.
Но все, что между нами было,
Все, что за вами следом шло,
С его останками в могилу
Улечься вместе не смогло…
(Симонов Константин. Т. 9, стр. 107, 116).
[26] «Поездка на Брянский фронт продолжалась около трех недель. Время было, не считая июня и июля 41 года, может быть, самое скверное за всю войну. Мы выехали из Москвы вместе с Иосифом Уткиным. <…> Я возвращался с Брянского фронта в Москву с материалом для нескольких корреспонденций. Дней за десять до этого там, на фронте, мне попала в руки "Правда”, один из номеров, где печаталась целыми полосами моя пьеса "Русские люди”. Это было совершенно неожиданно и очень обрадовало меня, но теперь после чтения приказа Сталина, все другое на обратном пути в Москву как-то притупилось. <…> С этим чувством я по дороге в Москву в "эмке” начал бормотать про себя первые пришедшие на ум строчки стихотворения "Безыменное поле”. <…> В газетах их тогда не напечатали. "Убей его”, стихи тоже горькие и тоже навеянные тяжелыми событиями этого лета, напечатали еще в середине июля сразу и в "Красной звезде”, и в "Комсомолке”, а эти стихи — нет. Поколебались и мягко посоветовали: отложи до книжки!» (Симонов Константин. Т. 9, стр. 127 — 135).
[27] Горчаков Н. М. (1898 — 1958) — театральный режиссер. В 1941 году организовал единственный тогда в Москве «Московский театр драмы».
[28] Плятт Р. Я. (1908 — 1989), Орлов Д. Н. (1892 — 1955) — актеры театра и кино.
[29] Добронравов Б. Г. (1896 — 1949), Грибов А. Н. (1902 — 1977), Тарханов М. М. (1877 — 1948), Москвин М. М. (1874 — 1946) — актеры театра и кино. Играли во МХАТе имени А. М. Горького.
[30] Яншин М. М. (1902 — 1976), Орлов В. А. (1896 — 1974) — актеры МХАТа.
[31] Двоюродный брат моего сына. (Прим. К. С.)
[32] «В августе мы с Алексеем Сурковым примерно с неделю были на западном фронте. <…> Впервые увидел освобожденную деревню не зимой, а летом. Горестное ощущение пустыни… <…> Вернувшись в Москву я необычно долго сидел над очерком об этом наступлении <…> Написав очерк, сразу же сел за пьесу "Жди меня”. Поначалу я ее довольно долго придумывал, а потом вдруг составился в голове весь план от начала до конца. <…> Еще не кончил работу, как меня среди ночи вызвал Ортенберг, посадил напротив себя и сказал, что скоро полетит под Сталинград, и чтобы я готовился лететь с ним. Во мне что-то дрогнуло. Кажется, я испугался поездки. <…> "По ночам вокруг Сталинграда стоит красное зарево. Под одним небом ночуют в стенах и слава и бесславие… Сегодня мы держимся. Мы еще не побеждаем. Слава дивизий и армий еще не родилась на этих полях. Но солдатская слава каждый день и каждую ночь рождается то здесь, то там…” <…> Наступление армии Москаленко существенно облегчило положение защитников Сталинграда в этот, один из самых тяжелых для них периодов. Но, несмотря на большие жертвы, решить поставленную задачу до конца, то есть соединиться со сталинградцами не удалось. <…> предложить на газетную полосу нечего. <…> Вечером того же дня, без ночевок в пути, мы вернулись в Москву. Сталинградская поездка осталась позади». (Симонов Константин. Т. 9, стр. 137 — 159).
[33] «Октябрь я сидел в Москве, занимаясь сразу двумя делами: приводил в порядок пьесу "Жди меня”, которая хотя и была додиктована накануне отъезда в Сталинград, но на поверку, когда я перечел ее после возвращения, оказалась длинной и сырой, и я еще долго выжимал из нее воду, прежде, чем она приобрела объем, приемлемый для постановки в театре» (Симонов Константин. Т. 9, стр. 162 — 163).
[34] «Я уже сдал пьесу Горчакову, но не успел поставить точку на сценарии, как новая работа еще на некоторое время привязала меня к Москве. <…> Закончив работу над очерком "Москва”, я в десятых числах ноября вместе с Халипом выехал на Карельский фронт, на Мурманское направление. <…> Я всего несколько дней как приехал в Мурманск, едва успел оглядеться и собрать материал для первой корреспонденции "Полярной ночью”, как пришло потрясшее нас сообщение о начале наступления под Сталинградом, а вслед за этим телеграмма от редактора с приказанием, прервав командировку, возвращаться в Москву. Погода была нелетная, и мы с Халипом несколько суток долго и трудно добирались до Москвы, надеясь поехать под Сталинград. Но к тому времени, когда мы, наконец, появились в редакции, под Сталинград уже успели выехать другие наши корреспонденты в полном комплекте. <…> Во второй половине декабря, отписавшись за поездку на Западный фронт, я получил в свое распоряжение 10 дней…» (Симонов Константин. Т. 9, стр. 164 — 170).
[35] Я. Н. Халип.
[36] Бернштейн М. С. (1912 — 1942) — фотокорреспондент «Красной звезды».
[37] Кейхауз (Кеймах) Я. И. (1912 — 1945) — поэт, переводчик. Был болен туберкулезом, что не позволило ему попасть на фронт.
[38] Январь — февраль — март, Северокавказский и Южный фронты. «Тогда, зимой 1943 года я пробыл на Кавказском фронте около месяца с середины января до освобождения Кропоткина. <…> До фронта мы с Халипом добрались за несколько дней перед освобождением Краснодара. Пробыли эти дни в одной из наступавщих дивизий, но как освобождали Кропоткин не видели, оказавшись в стороне от него. <…> Ночью, передав в Москву корреспонденцию о взятии Краснодара, получил по военному проводу встречную телеграмму — перебраться на Южный фронт. Видимо, в редакции хотят, чтобы я поспел к освобождению Ростова. <…> Ехали через стык двух фронтов ненаезженной, непроторенной дорогой. Чтобы переломить себя, в дороге стал сочинять "Корреспондентскую песню” и просочинял ее всю дорогу — почти двое суток. "Виллис” был открытый, было холодно и сыро. Лихорадило. Сидя рядом с водителем, я закутался в бурку, и вытаскивать из-под бурки руки не хотелось, поэтому песню сочинял на память. <…> Ростов освободили еще когда мы только выезжали из Краснодара. <…> В последние дни чувствуется, что после взятия Ростова и выхода к реке Миус мы уткнулись здесь в прочную, заранее подготовленную немцами оборону. <…> Впоследствии, когда на страницах "Красной звезды” стали один за другим появляться мои очерки и рассказы о людях казачьего корпуса, редактор был доволен и хвалил меня; но тогда, в последних числах февраля, узнав, что Южный фронт остановился, он не утерпел и поспешил вызвать меня в Москву. <…> У матери сохранилось письмо, которое я написал ей и отцу в марте сорок третьего года, сразу же после возвращения из командировки на Западный фронт» (Симонов Константин. Т. 9, стр. 173 — 212).
[39] Двоюродная сестра матери. (Прим. К. С.)
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
16 марта 1943 года
Дорогие мои старики.
Волею судеб мои планы несколько переменились и вместо того, чтобы уехать на Юго-Западный фронт, я на короткое время уезжал на Западный — под Вязьму и в Вязьму. Приехал ночью, сегодня весь день писал статью для «Красной звезды», которую, надеюсь, вы в ней прочитаете под названием «На старой Смоленской дороге». Как будто получилось неплохо, что, впрочем, не гарантирует ее напечатания, ибо в последнее время мы, продолжая оставаться друзьями, иногда стали расходиться с Ортенбергом во вкусах, и довольно часто. Видел я в эту поездку много печального, много сожженных деревень, много человеческого горя и страданий. Иногда так устаешь от этого бесконечного горя, которое видишь в отбитых у немцев местах, что тяжело становится на душе и порою хочется закрыть глаза, чтобы ничего не видеть.
Сегодня я после утомительной поездки немного простужен и сижу дома. Завтра, очевидно, выберусь, поеду по делам. Была сегодня Лиля, прочла ваши письма к ней, которые, по правде сказать, настолько лаконичны, что из них я ничего не узнал, кроме того, что вы получили посылку. Надеюсь, что она пришлась вам обоим по вкусу. Кстати, папа, ты мне напиши, как у тебя обстоит с сапогами. Думаю, что если у тебя с ними худо, то я смогу что-нибудь послать, хотя б для перешивки.
Теперь расскажу о своих делах. Через несколько дней поеду на 2 — 3 недели под Харьков. Может кое-что перемениться, а может быть, поеду на меньший срок, так что отвечайте мне на письмо, не считаясь с этим.
Чувствую себя неплохо. Во время поездки по Кавказу и по югу был сильно простужен, но при помощи стрептоцида, а также спиртных напитков довольно удачно поддерживал свое падавшее здоровье и вернулся в Москву, по общему свидетельству, в более хорошем виде, чем когда бы то ни было. Яша Халип, который временно задержался на Кавказе, теперь тоже прилетел и находится здесь. Он чудесный парень, мы с ним еще больше подружились и, очевидно, поедем опять вместе, так как я более или менее добился, чтобы он был моим постоянным спутником во фронтовых поездках.
Отъезд мой задерживает то, что я не совсем отписался за южную поездку: мне нужно сделать еще две статьи, тогда я смогу уехать.
Прочие мои литературные дела двигаются пока еще медленно, а именно: «Жди меня» задерживается из-за отсутствия света и проч., только что начинает репетироваться в театре и, насколько имею сведения, начала сниматься в кино, так что Валя пробудет в Алма-Ате еще месяца три-четыре, а я далеко не убежден, что сумею выбраться. Дневники, которые я веду, подвигаются пока слабо, но завтра думаю закончить второй их том, охватывающий собою зимнее наступление 1941 года и кончающийся сорок вторым. Вместе с тем, что уже написано, это составит в общей сложности восемьсот с лишним страниц на машинке — словом, целую толстую книгу примерно в 25 печ. листов. Сейчас поджидаю к себе Н. Л. Горчакова [1], с которым мы будем вносить кое-какие изменения, сокращения в последние картины пьесы «Жди меня», из каковых двух картин должна быть сделана одна.
Мне дали чин подполковника, сегодня ночью подвезут снимки, сделанные на юге, и вы увидите меня в усах и в офицерском обмундировании. Что до снимков квартиры, о которых ты, мама, просишь, я думаю, что скоро выполню эту просьбу (может быть, даже до отъезда).
В квартире хорошо, тепло. Моя домоправительница Мария Акимовна [2] обо мне нежно заботится, она ревнива и властна, что при моем характере только и требуется от человека, занимающего такой ответственный пост, как она. Свет горит, газ греет, ванна работает, так что, когда приезжаешь в Москву, можно отдохнуть, и я впервые в жизни думаю о том, что есть у меня наконец свой угол. По вечерам, когда в Москве, я завожу к себе приятелей, которые у меня довольно часто ночуют. Недавно ночевал Гриша Зельма — его ты, мама, знаешь. Захаживает часто ко мне Морис Слободской [3], бывает Володя Дыховичный [4]. Несколько дней у меня жил Женя Долматовский: ему после окружения вернули старые ордена и дали один новый, так что он ходит весь в орденах и нашивках за три ранения. В общем, так много переменилось, что иногда думаешь, что года три назад никто из нас не представил бы, как все это выйдет с нами. Ну, кто еще у меня бывает? Часто — Яша Халип, иногда оператор Кармен [5], о котором вы, вероятно, слышали, но не знаете. Ну и что скрывать, иногда ваш сын грешит, но не слишком часто и без излишнего энтузиазма… Чувствую, что у вас сейчас суровые лица, вот какой, мол, ты у нас нехороший. Ну, ничего, вот женюсь, если остепенюсь, а пока я еще все-таки как-никак холостой.
Вчера привезли мне книжный шкаф. Стоит он пока еще пустой, даже грустно: столько раз я собирал, собирал книги, и вот сейчас опять ничего нет. Остается только наложить в него папок с бумагами и черновиками, которых, пожалуй, на полшкафа наберется. И все же — загляну в стенной шкаф, где они пока лежат, и подумаю: боже мой, сколько я все-таки нацарапал, особенно теперь, когда я так обленился, что все только диктую, и все получается так быстро, но нельзя сказать, чтобы очень хорошо.
Не помню, писал ли об этом, но придумал смешное: вделал в ящик письменного стола радиолу, так что у меня, когда хочу, играет музыка, но, к сожалению, дня три как она испортилась, т. е. произошло с ней то, что обычно бывает с музыкой. Ничего — скоро исправят.
Сейчас вот я лежу в кабинете на диване, накрытый халатом, который вы мне прислали. На столе рядом со мной лежит верстка второго тома «От Черного до Баренцева моря», в этом томе (будет он в полтора раза больше, чем предыдущий) будет около 300 страниц.
Может быть, завтра еще вылежусь, а послезавтра двинусь по делам. Честно говоря, не столько я прихворнул, сколько хочется побыть дома и поработать без лишней суеты.
Поделиться книгой: