Сидящее в нас. Книга третья

– Нет, не беспокоит, – задумчиво опровергла Диамель. – Ты у меня разумница почище большинства признанных умников. И Ютелия с Илалией здорово поднаторели в понимании того, что можно и нельзя. Честно говоря, меня и Челия не слишком беспокоит. Особенно после её реакции на исчезновение Таюли. Мы-то ожидали бури. А оно чуть покапало и снова прояснело. Каюри, когда ты отправишься?

– Сегодня же. Зачем мне долгие сборы? Вы же не хотите, чтобы его величество меня перехватил?

– Очень не хочу, – призналась Диамель. – Сама знаешь: у него на каждом шагу государственная необходимость. Ты, к примеру, шпионить умеешь?

– Умею, – не моргнув глазом, признала за собой такой навык Двуликая. – Но мне нужно найти брата. Не хотелось бы отвлекаться на что-то слишком важное, чтобы пройти мимо. Отказать его величеству трудно. Лучше смыться до того, как не сможешь это сделать.

– Рада, что ты меня понимаешь, – невесело улыбнувшись, поблагодарила любимицу королева. – Пока у нас сохраняется хоть какое-то равновесие, лучше врага не дразнить. Ты ищешь брата. Вот пусть так и будет. Вряд ли поиски заведут тебя в императорский дворец. Или в гвардейские казармы. А  на рабских рынках или в каменоломнях не шпионят – к этому не придраться.

Они ещё толком не обсудили будущее путешествие, как вернулся Лунхат. Вплыл в спальню госпожи с видом победителя, что растрогало Каюри до глубины души: как же он за неё боится! Ей даже не представить, каково на сердце у старика. Он же ей и не дядя вовсе, а самый настоящий отец. Но вынужден отпустить свою кровиночку в страшную даль и ужасные испытания – как иначе он может это видеть изболевшимся сердцем? Никак – со всей возможной лаской во взгляде светло улыбнулась она старику.

Вслед за дядюшкой порог неуверенно переступил Каймат: посторонним мужчинам в покоях королевы делать нечего. Понятно, что госпожа сама его позвала. Да и пребывает не в одиночестве. Однако, нехорошо – было написано на лице исполина.

Жених – встретила его мысленной насмешкой Каюри. За такими вот насмешками она давным-давно привыкла скрывать от себя самой душевную муку. Не стань она Двуликой, даже не думала бы противиться желанию дядюшки дать ей такого мужа. Однако между Кайматом и Лиатами никогда бы не сделала иного выбора.

Может, предназначение и вздор, как утверждает Саилтах. Но что-то подобное всё равно есть – она-то знает. Всё её естество тянулась к Лиатаянам с первого дня, когда увидала первую из них. А душу не обманешь: она видит, что ей предназначено.

– Проходи, Каймат, – приветливо понукнула застывшего воина Диамель. – Присаживайся.

Сама королева так и не покинула подлокотника кресла Двуликой. Даже обняла ту за плечи, словно заранее прощаясь.

– Постою, – склонил голову Каймат. – Достопочтенный Лунхат сказал, что я понадобился для какого-то важного дела. Это связано с отцом Двуликой? – и не думал он изображать неведение.

– Связано, – одобрила его прямолинейность Диамель. – Двуликая отправляется в Империю. С ней три Лиаты. Но Лунхат настаивает, что её должен сопровождать кто-то из воинов. Его выбор пал на тебя. Что скажешь?

– Ваше величество, одна из Лиат… Челия? – задал Каймат вопрос, которого от него и ожидали, и не ожидали.

Каюри с королевой, не сговариваясь, фыркнули. Лунхат посмотрел на них с нравоучительным торжеством: дескать, всякому разумному человеку понятна неразумность сего обстоятельства.

– Ты и сам знаешь: они с Двуликой неразлучны, – улыбаясь, подтвердила Диамель. – Тебя это смущает?

– Меня это пугает, – честно ответил воин. – Челия очаровательна. Но, она ребёнок. Причём, могущественный ребёнок. Если Двуликую кто-то обидит, Лиатаяна может наделать бед.

– Она уже умеет спрашивать: можно ей наделать бед, или не стоит, – даже обиделась за свою малышку Каюри.

Оттого и голос прозвучал сухо – не сказать враждебно. И ЗУ с МУМ, мирно дремавшие в ней, тотчас вылезли наружу: вспучились, запылали.

– Ты прав, – ничуть не смутилась королева. – Но ты и неправ. Если Каюри кто-то обидит, защищать её бросится любая Лиата. Даже Таилия. И с этим ничего не поделать. Так, ты согласен? К сожалению, времени на долгие раздумья нет. Двуликая отправиться сразу же, как только переговорит с отцом.

– Я должен это слышать, – выдвинул условие многоопытный воин.

– Тогда пошли, – осторожно выкрутилась из под королевской длани Каюри и поднялась: – Вы с нами, ваше величество?

– Ни за что не пропущу!

Каймат унёсся вперёд, дабы водворить отца Двуликой с глаз подальше в приворотную башню. Лунхат с ним, дабы объяснить наглецу, насколько тому небезопасно ерепениться. Диамель даже не стала кутаться в плащ, пытаясь остаться неузнанной: бесполезно. Под ручку с Двуликой её величество спустилась во двор крепости и под охраной пяти гвардейцев преспокойно прошествовала к месту допроса.

Пока шли, Каюри всё больше удивлялась тому, что в ней ничто не откликается на предстоящую встречу. Ладно, жалости к отцу нет – откуда той взяться? Так и привычная ненависть куда-то запропала: все мысли только о Чахдуре. Будто не к родному человеку идёт, а к постороннему мужику, до которого ей нет никакого дела. Неужели в ней так ничего и не шевельнётся? Как бы там ни было, это её отец.

Всё встало на свои места, едва они переступили порог обширного мрачного помещения нижнего этажа башни. И Каюри услыхала его надтреснутый, жёсткий голос:

– Она пойдёт, куда я велю! И до совершеннолетия станет делать, что я велю! А до этого ещё далеко.

Полумрак вспыхнул, пожираемый огнём демонических щупалец. Отвечая на взрыв её душевной ярости, ЗУ с МУМ изготовились уничтожить всё, что способно причинить Двуликой хоть малейший вред. Белые пятна освещённых лиц брызнули в стороны, оставив перед ней лишь два пятна: бесстрастное лицо Каймата и опешившую одутловатую морду, заросшую и омерзительную.

Ногти Диамель впились в её руку – Каюри глубоко вдохнула, как учил дядюшка, выдохнула и почти спокойно задала самый главный вопрос:

– Где Чахдур?

– Дочка? – неуверенно пробулькал тот, кто лишь несколько секунд назад столь самоуверенно провозглашал свою волю над ней.

– Где Чахдур? – процедила она, вновь скатываясь в пропасть бешенства.

МУМ тотчас атаковал неверяще моргающего отца. Опутанный от пояса до груди, тот поднялся в воздух, суматошно болтая руками и ногами. Орать от страха не мог – лишь хрипел, силясь осознать, кто же такой перед ним. ЗУ добавлял жути, устроив вокруг Двуликой и прильнувшей к ней королевы сумасшедшую пляску.

– Лучше отвечай! – ледяным тоном приказала Диамель. – Иначе никто не сможет удержать твою дочь от страшной кары, уготованной тебе.

Что-что, а напустить жути в подходящий случаю момент королева умела. И её такое милое лицо наливалось невероятным холодом бездушного величия – аж мурашки по коже.

– Отпусти его, – скучным голосом посоветовал Каймат, бесстрашно подойдя к Двуликой, что дышала загнанным зверем. – Так он тебе ничего не скажет. Ещё сердце оборвётся. Тогда вообще ничего не узнаем.

Каюри выдохнула, выпуская из себя жгучий комок гнева. Выпустил свою добычу и МУМ, втягиваясь в неё, но, не исчезая совсем. Диамель вытерла навернувшиеся на полуослепшие глаза слёзы.

– Простите, ваше величество, – покаянно прошептала Каюри, пожимая её руку.

– Ничего, – буркнула королева и возвысила голос: – Я не намерена здесь торчать до тех пор, пока этот человек не придёт в себя! Раз он не способен оценить наше желание обойтись с ним по-хорошему, обойдёмся с ним по-плохому. Каймат! В пыточную его!

– Я скажу! – тотчас взвыл скорчившийся на полу Цамтар, отбиваясь ногами от подступающих гвардейцев. – Скажу! Я скажу!

Каюри невольно покосилась на дядюшку. Тот смотрел на своего брата с какой-то затаённой жалостью. Они ведь братья, вместе росли – мелькнуло у неё в голове, пробиваясь сквозь муть глухого озлобления. Вместе играли мальчишками. Вместе помогали матери, которая вырастила их в одиночку. А закончилось всё невыносимо гадко.

Мысль мелькнула и пропала, и в этот раз не вызвав в душе ни малейшего отклика. Зато явилось спасительное осознание: у неё действительно нет отца. А это нужно знать твёрдо. Дабы душа не рвалась на части между желанием его обрести и окончательно похоронить в своём сердце, которое не пожелало впустить мертвеца.

Всё-таки, Каймат очень хороший человек. Верно оценил, что Двуликая сейчас в состоянии лишь громить и убивать. И закрыл её своим громоздким телом от допрашиваемого. Тот и без того еле жив от страха – выколачивать из такого нужные сведения сродни вытряхиванию старого ковра: чуть сильней хлопни по нему, и разлезется. А им нужны ответы – не тоскливое полубезумное блеяние.

– Шли бы вы отсюда, – налетел на двух замерших женщин решительно настенный Лунхат. – Не место вам тут.

– Я должна всё услышать! – заупрямилась, было Каюри.

И попыталась оттиснуть дядюшку в сторонку. Тот отвесил ей смачный подзатыльник, вмиг прочистивший мозги. Каюри клацнула зубами и с благодарной беспомощностью улыбнулась своему попечителю.

– Ничего, девочка, – пробормотал Лунхат, прижав к себе непутёвую Двуликую. – Ничего. Теперь-то мы его найдём. Теперь станет полегче. Ты ступай, а мы с Кайматом всё у него выведаем. Ни к чему тебе на него любоваться, – дёрнул он головой в сторону причитающего брата. – Не на что там любоваться. Да и слушать тебе его незачем. А то я не знаю. С угрозами не вышло, так он тебя жалобить примется. А ты…

– Его точно убью, – обессиленно процедила Каюри и окончательно сдалась: – Ты прав. Мне лучше уйти. Злит он меня… не передать как.

– Не вздумай потом от меня ничего утаить! – пригрозила распорядителю королева, подталкивая Двуликую к дверям.

– Да, когда я?.. – деланно возмутившись, начал, было, распаляться Лунхат.

– Знаю я вас, – как-то уж слишком неопределённо возразила Диамель.

И вытолкнула прочь притихшую Двуликую. Вытолкнула прямо в объятья разогнавшейся на помощь Ютелии.

– Всё?! – капризно проорала та, распустив свои щупальца. – Прикончили ублюдка?! Украли мою добычу?!

За спиной с новой силой завыл Цамтар.

– Заткни глотку! – прикрикнул на него Каймат.

И по знаку королевы дверь за ней захлопнулась.

– А я? – с неподражаемой искренностью удивилась Лиата. – Мне же интересно. Да и пахнет вкусно, – прямо-таки зазывно мурлыкнула она, попытавшись проскользнуть мимо Диамель.

– Не сейчас, – сухо бросила королева.

Цапнула непослушницу за руку и поволокла прочь. С неё станется сожрать подследственного до окончания следствия – когда её волновали такие смешные пустяки?

Ютелия подчинилась. Но по пути обратно в королевские покои изобрела кучу поводов на секундочку отлучиться. И ладно бы МУМ проголодался. Так ведь только вернулся с охоты – ворчала Диамель, не выпуская руку брыкливой демоницы. Лишь в её спальне та, наконец, угомонилась. Верней, увидала брошенную книгу и начисто позабыла обо всех предшествующих событиях. Крайне удобное свойство безгранично необузданной натуры.

Каюри уселась в кресло и нахохлилась. Кусая губы, то ли ожидала результатов дознания, то ли уже прикидывала, с чего начать поиски. Хлопотавшая в спальне Иштан бросала на подружку сочувственные взгляды: ждала, когда та позовёт пошушукаться о своих бедах. Но Двуликой, судя по всему, на этот раз душеспасительные беседы без надобности. Закрылась, бедняжка, и теперь из неё слова не вытянешь.

– Иштан, – окликнула служанку королева. – Сделай нам горячего чайку. И вели принести чего-нибудь вкусненького. Чего-то…

– Я знаю, – порывисто кивнула девушка и выскользнула за дверь.

Ещё бы ей не знать любимые лакомства Двуликой.

Потом они долго молча пили чай. Молча – это, когда говорит одна Лиата, от души игнорируя немногословность собеседниц.

Потом они пережили второй набег Нуртаха Завоевателя, притащившего на хвосте новых нянек – пришлось завести совершенно ненужную прислугу под давлением ревнителей традиций. Добросовестные женщины, как всегда, подняли дурацкий шум по поводу неподобающего обращения с наследником. Диамель невнятно поддакнула и утащила Двуликую в кабинет.

Потом они с Каюри пригубили вина, болтая ни о чём, в надежде, что вино сократит срок ожидания. Мужчины вечно оправдываются тем, будто в пирушках время летит незаметно, так почему бы не попробовать? Но вино, очевидно, благоволит только своим верным поклонникам. Двум женщинам, что обычно пренебрегают дружбой с ним, эта вредина не сократила время, а растянула до невозможности.

А потом, наконец-то, явились дознаватели, которых две раздражённые женщины чуть не слопали живьём. Лунхат моментально закудахтал, уговаривая королеву не растрачивать здоровье понапрасну. От его преувеличенной заботливости попахивало недвусмысленной насмешкой. Каймат – как всегда бесстрастный и подтянутый – терпеливо ожидал конца устоявшейся традиции. И бессовестно пытался скрыть скуку, навеянную этими нелепыми расшаркиваниями.

А потом королове с Двуликой выложили всё, что удалось вытрясти из Цамтара. Собственно говоря, добыча была скудна. Чахдура по малолетству не разлучили с отцом: в Империи такие злодейства не приветствуются. Да и работой мальчишку нагружали исключительно посильной. Однако едва Чахдур подрос, сам напросился, чтобы его удалили куда-то подальше от Цамтара. Парню как-то сразу поверили, что стоит к нему прислушаться, а то убьёт отца и не почешется. Так что последние девять лет Цамтар сына не видел.

Интересоваться его судьбой пытался: мало ли, а вдруг тот получил вольную, став воином? Такое в Империи не редкость. Тогда неблагодарный щенок обязан выкупить отца. И содержать, как подобает почтительному сыну. Но все его попытки хоть что-то разузнать ни к чему не привели.

– Вот, собственно, и всё, – подвёл черту Лунхат, многозначительно косясь на ополовиненный кувшин любимого вина Саилтаха.

– Угощайся, – невесело усмехнулась королева. – Окажи честь. Нальёшь сам: не в гостях. Каймат, и ты угостись.

– Благодарю за честь, – приложил тот руку к сердцу. – Откажусь. На службе даже король себе не позволяет.

– Хватит врать! – досадливо поморщилась королева. – Не позволяют они. Лучше скажи: ты принял решение? Отправишься сопровождать Двуликую в Империю?

Каюри стоило немалого труда уткнуться взглядом в сторону, зацепившись за узор на ковре. Так и подмывало увидеть лицо Каймата. Хотя по его каменной маске можно прочесть лишь то, что он ещё живой.

– Да, ваше величество, – непробиваемо спокойно ответил знающий себе цену исполин.

Тот, кого даже королева Суабалара не вправе запросто услать, куда её душеньке угодно. Да что говорить, когда сам король Саилтах получил право командовать исполинами, лишь пройдя путь воина и заслужив это высокое звание. Потом и кровью.

– Фу, какой он весь холодный и противный, – брезгливо сморщила носик Ютелия.

Каймат не унизился до ответа вздорной демонице. Но взглядом удостоил. Что уж там разглядела Лиата – а главное, что поняла – но болтливая ехидина вдруг истинно посерьёзнела, как это редко у неё получалось. На миг замерла, будто к чему-то прислушиваясь. А затем вытаращилась на исполина так, словно увидала его впервые:

– Ничего себе! Таилия обалдеет, когда я расскажу нашей старушке. А вы не сказали! – обиженно прогундела она, ткнув пальчиком поочерёдно в обеих подруг.

– О чём? – уточнила насторожившаяся королева.

– Опять какая-то глупость, – проворчала под нос Каюри.

– А вот и не глупость! – раздражённо топнула ножкой Лиата. – Нечего на меня наговаривать. Злыдня!

– О чём мы говорим? – не пожелала Диамель пропускать мимо ушей кажущийся пустячком момент.

С Лиатами всё, чего не коснись, с виду сплошная ерунда. А копнёшь глубже, и обнаружишь очередной инструмент управления неуправляемыми демонами.

– А вот теперь не скажу! – мстительно прозвенел девичий голосок.

И МУМ тотчас обратился огненным шаром, сиганувшим в открытую дверь на галерею.

– Всё равно скажет, – утешила королеву Двуликая. – Может, даже через минуту.

– Думаешь? – недоверчиво покачала головой Диамель.

Каюри прислушалась к себе и озадаченно выгнула брови:

– Пожалуй, через минуту не скажет. Эта паразитка уже далеко. Помчалась делиться новостями со своими бабушками. Интересно, что же её так распетушило? – оглядела она Каймата с ног до головы. – Не подскажешь, достопочтенный?

– Когда отправляемся? – сухо осведомился исполин. – И кто пойдёт со мной вторым?

– Это уж ты сам реши, – отмахнулся Лунхат, потягивая вино. – Нашёл, у кого спросить.

– Тогда Саяд, – кивнул Каймат.

– Больно молод. Нет? – удивился его выбору Лунхат.

– Молод, – согласился Каймат. – Но у него есть одно неоспоримое достоинство, что подходит как раз для такого дела.

– И какое? – улыбнулась догадливая королева.

– Да, ваше величество, – уголок несминаемого рта покривился в усмешке. – Он более, чем терпелив с женщинами. А также с детьми и демонами. На зависть непрошибаемое терпение.

– Без него тебе крышка, – хмыкнув, согласился Лунхат. – Ну, что ж, парень. Ступай готовиться. Через…, – вопросительно глянул старик на племянницу.

– Как только явятся эти вертушки, – пожала плечами Каюри.