Помоги проекту - поделись книгой:
«Читать не сложно», — успокоила саму себя, хотя выданный мне том выглядел очень увесисто.
Мне тяжело было сосредоточиться, ведь одновременно с мыслями об убийце, разгуливавшем по городу, отвлекала перспектива скорого наказания. Преподаватель, на занятии которого я выпала из окна, передал мне послание вчера днем. Он говорил не убивать вурдалака, а я ослушалась, и теперь за это следовало поплатиться.
Разве это нормально — оставлять студентов на растерзание магической сущности, а потом возмущаться тем, что его случайно прикончили? Ладно, пусть не случайно, но оно стоило того.
Черт! Что за несправедливость?!
Я сжала ладонь в кулак. Карандаш, которым я делала пометки в тетради, скрипнул. Мой поступок был безрассудным, но смелым. Я даже гордилась. Хотя теперь, стоило выглянуть на балкон своей спальни, как внутренности скручивались в тугой узел. Но говорят, надо преодолевать себя с самого начала, чтобы последствия печального опыта не переросли в фобию. Еще одна слабость мне была не нужна.
Постучав, я услышала сухое:
— Входите. — В этот раз настроение магистра по магическим существам было невеселым. Отворив дверь и перешагнув порог, я увидела преподавателя. Правая его рука оказалась согнута в локте и перевязана. Лоскут ткани, что закреплялся на шее, держал ее в подвешенном состоянии.
— Что ж, можно начинать. Сегодня вы отправитесь в подземелье, — хмуро произнес он, посмотрев сначала на меня, а потом на Розенталя (уж его я меньше всего ожидала здесь встретить)
Если кто и выглядел мрачнее магистра, то это огневик: челюсти крепка сжаты, руки лежат на деревянной крышке парты, кольцо, что он постоянно носил на пальце, быстро перекатывается из одной ладони в другую.
Мгновение, и он резко поднялся, возвращая перстень на место. Стул скрипнул ножками по полу, а преподаватель вздрогнул. После поморщился, видимо, досадуя на свою же реакцию, и, сжав губы в тонкую линию, выскочил из кабинета.
— Что ты здесь делаешь? — прошептала я огневику, прежде чем последовать за учителем. Но маг не успел ответить, как меня окликнули:
— Новак! — Гневный тон заставил бросить на Розенталя последний недоуменный взгляд и быстро выйти в коридор. — Вы знаете, почему я провожу занятия по вурдалакам в начале курса?
— Нет, не знаю, — ответила я.
Вид мужчины стал еще строже.
— Когда вы отправитесь в Железные леса, где расположен учебный лагерь академии, этих тварей там будут десятки или даже сотни штук. — Он развернулся и пошел вперед, удаляясь от аудитории. Убедившись, что мы не отстаем, преподаватель продолжил: — После нападения вурдалака его сородичи еще очень долго не могут ощущать магию жертвы. Последние становятся для них невидимками. А теперь скажите мне, собирался ли я помочь вашей группе или просто решил потешиться над первокурсниками Третьего факультета? Что лучше: отлежаться в крыле замка в комфортных условиях или потом бояться и шага ступить вне лагеря?
Слова мага оглушили меня и заставили задуматься. Его ярость меня не волновала, я сама была зла. Оглянувшись на Розенталя и увидев его лицо, подумала: «Похоже, мы все немного на взводе…»
Мы успели спуститься на первый этаж, прежде чем я, взвесив все за и против, все же ответила:
— Магистр… Думаю, студентам надо давать выбор. Специально оставлять с нами эту тварь, чтобы нынешние страдания принесли пользу в будущем? Я считаю это неправильным. Не лучше ли было использовать отведенное время, чтобы научить бороться с ними? Исходя из нашего потенциала…
Преподаватель фыркнул:
— Уж не вам говорить о потенциале попаданцев, Новак!
— Но я одна из них! — резко отозвалась я, вспылив, но тут же опустила взгляд — не стоило так разговаривать с ним. Еще не хватало потом проблем в учебе.
Магистр оставил мой выпад без ответа, ступив на темную лестницу, где несло сыростью и еще чем-то вонючим. Запах был слабым, но по мере того, как мы спускались, усиливался.
«Почему?» — лишь один вопрос звучал в моей голове пока я спускалась во тьму. А недавние слова преподавателя и воспоминания о его тоне никак не хотели покидать моих мыслей.
Мы должны были благодарить местных за сотворенные ими озера, что принимали нас в их мире, когда нас отвергал наш собственный. Но все больше их поступки напоминали мне подачки с барского плеча. По крайней мере многие из них вели себя именно так. Не все. Не стоило вновь допускать эту ошибку и мести всех под одну гребенку. Но все же причины для обоснованного гнева имелись, и он заставлял искать способ изменить ситуацию для всех нас.
В чем я особенная и почему мой дар выше остальных? Как резерв развился до нынешнего размера? И самое главное, что это означало для всех иномирцев?
Желание — пока еще не больше искры, которая лишь обещала разгореться в пламя, — зародилось внутри меня. Пока я действовала только в своих интересах и интересах огневика, но собиралась это изменить. Не сразу. Ничто долговечное не появляется по щелчку пальцев. Но если двигаться к цели шаг за шагом, обязательно достигнешь ее.
Получить власть и влияние — это важнее денег. Хотя именно богатство открывает путь к ним. Магический турнир — первый шаг. Отец Розенталя — второй.
Каково это — увидеть уход собственного сына? Я практически убеждена, что Александру все удастся. Уверена, попаданцы, что прислуживают главе их рода, пошли на это не от хорошей жизни.
Гильдия — третий этап, ведь если она будет достаточно большой, работа найдется и для малоодаренных, главное — следить, чтобы ее достойно оплачивали.
Мои мысли и цели не походили на те, что должны царить в голове двадцатилетней девушки, но так уж сложились обстоятельства. Если не я, то кто?
Магистр привел нас в слабо освещенное помещение, напоминающее обычный сырой подвал. По одну сторону стены висели полки с десятками чемоданов на подобии того, что он принес к нам на занятие. Маленькие камушки по их ободу мерцали — пусть и слабо, но это подтверждало, что они магические. По другую сторону располагались запертые деревянные двери, и за ними беспрестанно что-то рычало, булькало и копошилось. Вокруг было грязно. Очень грязно. Настолько, что подошвы обуви прилипали к полу. И когда преподаватель вынес нам из маленькой комнаты ведра и тряпки и указал на швабры, стало понятно, какое нас с Розенталем ожидало наказание.
— Вымойте весь пол. Как закончите, можете идти, — приказал магистр.
— Пока мы закончим, успеет стемнеть. Ева обучается на Третьем факультете, ей надо попасть домой засветло, — неожиданно спокойно сказал Александр. Глубокий хриплый тембр отразился от стен и коснулся кожи.
Я поежилась. Мы пробудем несколько часов наедине друг с другом. И я не знала, пугала меня эта мысль или радовала.
— Проводишь ее. Вы же, оказывается, знакомы, — без промедления откликнулся магистр, направляясь к выходу. — Оставляю Новак под твою ответственность, Розенталь.
С этими словами он покинул подземелье. Еще несколько секунд мы прислушивались к удаляющимся шагам преподавателя.
— Он всегда такой? — осторожно поинтересовалась я, указывая рукой в направлении, в котором скрылся мужчина. В одной из клеток что-то вновь забулькало и появилась вонь.
— Не обращай внимания, — отозвался парень, мрачно усмехнувшись. — Поверь, у него сейчас намного больше неудобств, чем у нас. На двери дома этого человека двойной замок — надо вставить ключи одновременно и провернуть. И на обоих замках защита. Никто не может открыть их, кроме него самого. Обостренная мнительность сыграла против него.
— Откуда ты знаешь? — Я пристально уставилась на него.
— Мне было интересно, — сухо сказал Александр. — И откровенно говоря, магистр не впервые встречает сопротивление своим методам. Поэтому, если ты думаешь, что расплачиваются только попаданцы, то ошибаешься, принцесса.
— Не называй меня так.
Он шагнул ко мне. Склонился.
— А как мне тебя называть?
— Просто Ева.
Я не знала, с каких пор стала такой слабой, что даже взгляда его выдержать не могла. Он словно проникал в самую душу, и тело плавилось от гуляющего жара.
— Ева, — раздалось хрипло и негромко над ухом. — Ева, Ева, Ева, Е-ва…
— Перестань, — прошептала я, чувствуя, что его голос словно лишает меня воли, — он был слишком близко.
— Что перестать?
— Я не знаю… — покачала головой, ведь дело было далеко не в словах Розенталя, а в поведении. — Все это.
Жар неожиданно сосредоточился на спине, пылающими, будто от прикосновений, очагами. Я прерывисто вдохнула, подняла взгляд.
— Нет, не так. Зачем ты это делаешь? — Я поняла, что задаю неправильные вопросы. В глазах Александра горел дикий огонь, а вот лицо было напряжено, будто камень. Челюсти его сжались. Он был зол.
Розенталь сделал быстрый шаг назад. Все его движения казались рваными, неспокойными. То недовольство и раздражение, что преследовали его в последние два дня, наконец нашли выход.
— Не обращай внимания. Скоро я буду в норме, — скупо бросил парень и отвернулся.
Он подошел к ведрам, закатав рукава и обнажив крепкие запястья, поднял их и отправился в темную комнатку по соседству, где прямо из стены торчал кран. Я пошла вслед за ним, все еще собираясь получить ответ на свой вопрос.
Сердце грохотало в груди. Влияние чужеродной магии вновь рассредоточилось по всему телу, и я снова вспомнила о недавней неприятной ситуации на тренировочной площадке, заставившей меня позорно сбежать.
Неужели так будет всегда?
Как бы ни претило мне это признавать, но эмоции, которые он заставлял меня испытывать, и желания, что все чаще вспыхивали в моем сознании, пусть и казались мне безрассудными и слишком откровенными, постепенно захватывали мой разум. Они будто отравляли его, делая меня зависимой.
И любая отрава приводит к печальным последствиям… Но пока я думать об этом не желала. Еще рано. Или, наоборот, слишком поздно.
— Как ты сюда попал? — решила зайти издалека. В его истории было полно мрачных намеков, и я хотела услышать правду от него самого.
Александр подставил ведро под кран и крутанул вентиль. Вода струйкой полилась вниз.
— Я случайно поджарил магистра, — тяжело и не глядя на меня отозвался Розенталь. — Промахнулся, когда мы охотились на проглыста на площадке.
Я не знала, кто такой проглыст, да и в этой ситуации неизведанная тварь совсем меня не волновала.
Он поднял голову, наши взгляды пересеклись. Проницательный — мой, и отчужденный — его.
— Это ведь было не случайно? — Я испытывала к магистру стойкую неприязнь, но не настолько, чтобы его калечить.
— Скорее случайно. Или нет… — все так же неопределенно сказал огневик. — Есть большая пропасть между разумными решениями и собственными желаниями. Иногда стихия предпочитает исполнить второе, особенно если ты сомневаешься. А я сомневался, думал об этом. И в конце концов стихия действовала согласно воле сердца, а не головы.
— И почему ты хотел навредить магистру? — Мой голос звучал спокойно и терпеливо, но в горле пересохло от волнения. Я стояла, сложив руки на груди и заставляя себя оставаться на месте, замерев как статуя. В противном случае я уже давно бы выдала свое волнение суетливыми движениями.
Вместо этого я обвела взглядом помещение, подмечая детали: заляпанные кирпичи, дыру прямо в полу, от которой несло хуже, чем от зверей в клетке, — похоже, это сливная яма; у одной из стен — холщовые мешки, некоторые из которых были наполнены зерном, а другие ломились от стружек металла, дерева и каких-то листьев, что оставались сочными и мясистыми даже в этом богом забытом месте.
Одно из ведер наполнилось, Розенталь с прежней невозмутимостью убрал его и подставил следующее. Вся его фигура словно состояла из теней. Его поведение вновь переместилось из одной крайности в другую. То парень весел, ироничен и шутлив, то недоволен, и кажется, еще немного, и небеса обрушатся на землю, повинуясь его воле.
— Так почему? — Я приблизилась.
Александр вновь посмотрел на меня — темнота в его глазах будто поглощала весь свет, что был в помещении . Он снова шагнул ко мне и остановился совсем близко. Нас разделяло не больше десяти сантиметров. Я не отпрянула, а огневик тихо сказал, склонившись к моему правому уху и обжигая его дыханием:
— Я связан по рукам и ногам, и временами это меня безумно бесит и тяготит. Настолько, что каждая минута становится адом. То, что ты ощущала на тренировочной площадке, перед тем как сбежать, я чувствую в несколько раз сильнее и сбежать уже не могу. — Он отшатнулся, увеличил расстояние, а я шумно вдохнула. Пока Александр находился рядом, легкие будто обливались огнем.
«Порою это не дар, а боль», — неожиданно осознала я. Внутренние противоречия едва не опустошили меня, но его же несогласие с самим собой заставляло гореть заживо.
Я прекрасно помнила, как заставила озеро выйти из берегов, а потом оказалась без сознания. Но чем все грозит Розенталю, даже сложно было предположить.
— Я могу помочь? — спросила я, подавляя желание взять его за руку.
— Помочь? — Оттенок удивления мелькнул на его лице. — Нет, не думаю.
— Совсем скоро у меня проверка стихии, и ты сам знаешь, что, возможно, я водный элемент.
— Не надо, Ева. Ты и так слишком погрязла в моих делах и задумках. Не забывай, что все это может завершиться так же внезапно, как началось. Случаются неудачи.
— И тогда ты найдешь другой выход. — Он не походил на того, кто мог так легко сложить руки. — Черт, Розенталь, если даже я сую свой нос туда, куда иномирянке встревать не стоит, то и ты продолжишь бороться!
Слова, произнесенные в сердцах, вызвали кривую загадочную улыбку на устах парня. Похоже, он давно придумал другой выход, вот только делиться им со мной явно пока не собирался.
Вода зажурчала, переливаясь через край ведра и стекая к сливу.
— Ты мне нравишься, Ева, — признался Александр так легко, будто признание не имело важности. — И Вацлаву тоже. Он бы сам сказал, представься ему возможность. И ты сразу привлекла внимание своих сокурсников. Подумай, что, если бы твой дар достался другому? Навел бы этот человек такого же шуму? Сильный характер и могущественное колдовство. Стихия никогда не выбирает кого попало.
— Это ничего не значит.
— Значит.
Розенталь закрыл кран и поднял ведра, невозмутимо направившись в соседнюю комнату.
Да он издевается…
Я осталась одна, а в голове все еще звучало недавнее признание. Это не стало открытием века, притяжение между нами давно стерло тайну наших чувств, что несомненно зарождались. Но одно дело просто знать, а другое — признавать.
— Подожди-ка, — кинулась я за Розенталем. Он уже закинул тряпки в ведра. Оглянувшись на мой возглас, едва заметно улыбнулся. Я же вкрадчиво переспросила, боясь, что, если не решусь сейчас, то промучаюсь мыслями об этом очень долгое время: — Ты сказал, что я тебе нравлюсь?
— Да. Хотя я бы назвал это иначе, но… не могу. Не в данный момент.
Я сощурилась, шагнула ближе. Никогда бы не подумала, что парень, держащий в руке швабру и собирающийся заняться мытьем полов, может быть настолько привлекательным.
— Все, кто рядом с тобой… мягко говоря, нервируют меня. Но у меня нет прав для ревности, когда у самого есть невеста. — Слова потонули в тишине. Она была тяжелой, но не гнетущей, а скорее напряженной.
— Так попроси меня, — сказала прежде, чем осознать. Но, уже начав, останавливаться не желала.
— О чем? — Его глаза мрачно блеснули.
— Ты знаешь, — с твердой уверенностью вымолвила я, заметив перемену в лице Розенталя. — Попроси, и я, возможно, пообещаю.
«Главное, чтобы ты сам не наделал глупостей…» — добавила про себя.
— Возможно? — Его бровь иронично изогнулась.
— Да, — лишь подтвердила я.
Наши взгляды вновь пересеклись. Мой — выжидающий, но решительный, а его — изучающий, наполненный тьмой.
Мы оба упрямы. Своевольны. Не терпим навязывание чужой воли. Но тем не менее каждый раз делаем шаг навстречу друг другу. Удивительно. И совсем на меня не похоже…
Поделиться книгой: