Помоги проекту - поделись книгой:
Люро Полина
МИКА
Часть 1. Начало
Я стоял около двери и подслушивал, как старшие братья ругаются из-за меня. Так бывало всегда, как только мы втроём собирались вместе. Впрочем, это случалось не так уж часто. Они всегда заняты, и на моё воспитание у них никогда не хватало времени. Ну, как же ― маги при дворе самого Герцога. Очень важные персоны, всегда скачут куда-нибудь по делу на своих белоснежных скакунах, сражаются с демонами и другой нечестью. Особый отряд, что б их…
А меня, паршивую овцу в семье, держали подальше от дворца, в деревенском доме под присмотром старого сержанта. Потому что няньки со мной не справлялись. С самого детства. Слишком я «озорной и отчаянный», ну, и «непослушный» тоже. Только эти слова братья от них и слышали. А еще «ленивый» и «совершенно неспособный к магии», что в нашей семье считалось позором.
Ну, да, вот такой я неумеха. В двенадцать лет мои ровесники уже в Академию поступали, а меня из пятой школы с треском выгнали. Из магической-то школы я сразу вылетел, на первом же уроке поджег учителя, не сильно, правда, а жаль. Он меня тогда под смех ребят так за ухо оттаскал, век не забуду. Ну, мы с ним ещё встретимся…
Да и в обычных школах я как-то не приживался. Просто у меня всегда было своё мнение и куча вопросов, а отвечать на них никто не торопился. Предпочитали вежливо попросить перевести меня в другую школу. Они же боялись моих братьев, как огня. А что в них такого страшного? Братья у меня нормальные, людей не трогали, только нечисть.
Я с самых малых лет мечтал сражаться вместе с ними. Они же только посмеивались, мол учись хорошо, и возьмём в отряд. А я, дурак, верил. Оказалось, попасть туда не так просто, особые навыки нужны и, прежде всего, знания и магическая подготовка на высшем уровне. А у меня ни на что терпения не хватало, такой уж уродился.
Как только понял, что плечом к плечу сражаться с братьями мне не светит, так совсем учёбу забросил, и даже частные учителя от меня отказывались. Все как один говорили: «Олух, никогда ему не быть магом!» Да далась мне ваша магия, и без неё прекрасно обойдусь! Зато в драке меня ещё никто не одолел. И мой Сержант, он сам просил так его называть, учил меня боевым искусствам и всегда был мной доволен.
Сегодня братья приехали и, вместо полагающейся мне выволочки, заперлись в кабинете, негромко споря. Пропустить такое я, конечно, не мог. Ох, лучше б я с деревенскими ребятами на рыбалку пошёл. Столько всего узнал, аж в глазах потемнело. Весь мой мир перевернулся с ног на голову…
Старший брат ходил по комнате тяжёлыми шагами. Я его не видел, но живо представлял себе его огромную фигуру, лицо, заросшее чёрной бородой, что было совсем нетипично для магов, и громким голосом, способным оглушить кого угодно.
― Вот ведь беда с этим мальчишкой, и как всё не вовремя. Мы с тобой и так ходим по краю пропасти, нас могут в любой момент раскрыть и вздёрнуть как предателей. И это в лучшем случае. Попасть в застенки я не горю желанием.
― Не преувеличивай, Кар. Никто нас не подозревает, это всё твоя чрезмерная осторожность, ― а это был голос Стора, среднего брата, спокойного и рассудительного. Небольшого роста, худой, с болезненным желтоватым цветом усталого лица. Его глаза всегда были слегка прикрыты, словно он ещё не проснулся. Но это была лишь видимость. Сильный ожог от заклинания изуродовал часть его лица и натянул кожу, не давая векам нормально открываться.
Я любил обоих братьев. Несмотря на все мои проделки, они меня не обижали и ни разу даже пальцем не тронули. Хотя ругали постоянно, так я же этого заслуживал, не отрицаю.
― Перестань, брат. Если бы не моя осторожность, мы погибли бы уже тогда, много лет назад. Как практически все повстанцы. Только одной семье удалось бежать и… ― он замолчал, тяжело вздыхая, ―
― Не пори чушь, да ― нас мало, но все эти годы мы не прекращали борьбу. Я до сих пор не верю, что наш Друг ― умер. Он был очень силён, и сам мне говорил, что в случае опасности уйдет в один из миров. Думаю, он ― там, просто не может выбраться. Мы же с тобой знаем, что такое ― Тёмные миры…
― Не могу понять, Стор, почему он ушёл именно туда? Это же гиблое место…
― Потому что там находится то, что избавит нас от тирании. Он верил.
―Тихо, не произноси
― Прости, брат, я так устал вечно прятаться и скрывать, как ненавижу и презираю всю эту шайку. И каждый день делать вид, что служу им… И моя болезнь… Яд медленно убивает меня. Боюсь, скоро ты останешься один. Не спорь, мне не помочь. Надо позаботиться о Мике. Наш Друг незадолго до своего исчезновения просил, когда придёт время, принять мальчика в семью, и воспитать как брата. Это было его последнее желание. Сейчас мы должны решить, где спрятать ребёнка. Хорошо бы как можно дальше отсюда. Тем более, что порошок, который он оставил для мальчика, уже закончился. А что это, и для чего нужен Мику ― мы так и не узнали…
Я внимательно вслушивался в разговор, пытаясь понять, о ком говорят братья. Кто тот таинственный Друг, сыгравший такую важную роль в моей жизни. Пока было ясно только, что он, скорее всего, мёртв. Дело в том, что в нашем мире не принято называть мёртвых по именам. Все верят, что можно случайно вызвать усопшего из мира духов.
― Ты расстраиваешь меня, Стор. Что касается Мика, тут я уже всё решил. Джек, так его теперь зовут, брат нашего Друга и бывший соратник, тот, что успел скрыться, поможет нам…
― Что? Думаешь, он станет помогать после того, как мы ничего не сделали для него во время того ужасного похищения? Джек же чудом остался в живых, и то благодаря не нам, а собственным детям.
― Ты преувеличиваешь. Я только вчера разговаривал с ним. Объяснил, что мы в это время сражались далеко от Герцогства и даже не знали, что происходит. Он сейчас живёт с женой, дети разъехались. Такой хороший человек и, к тому же, учитель с радостью согласился принять ребёнка, о котором просил его брат. И не задавал лишних вопросов.
Стор задумчиво молчал. Я с бешено бьющимся сердцем слушал эту тишину, понимая, что именно сейчас решается моя судьба.
― Что ж, ты прав. Давай сегодня же отправим мальчика туда. Это прекрасное решение, ― и Стор закашлялся, а я не выдержал и распахнул дверь.
― Кар, Стори? Что всё это значит? Я никуда не поеду, останусь с вами. Я буду слушаться, клянусь, и в школу буду ходить каждый день, только не отдавайте меня, ― и зарыдал, прижавшись к огромному животу Кара.
Он растерянно поглаживал меня по голове и молчал, ожидая, видимо, что скажет Стор, который никак не мог откашляться. Наконец, ему это удалось, и он подошёл ко мне. Взяв за руку, отвёл к столу и усадил на лавку, пристроившись рядом.
― Опять подслушивал, негодник? Ну, что с тобой делать, неисправимый мальчишка. С другой стороны, так даже лучше, меньше объяснять. Да, мы приняли тебя в семью, когда нашли крохотный свёрток с орущим ребёнком у своей двери и запиской от давно пропавшего друга: «Помогите и сберегите его даже ценой собственной жизни».
Он тяжело вздохнул и продолжил: «Вытри нос, Мика. Я не смогу ответить ни на один твой вопрос, просто не знаю кто ты, и где твои родители. Я, как и брат, привязался к тебе и полюбил, и не хочу расставаться. Но обстоятельства сильнее. Нам грозит опасность, а, значит, и тебе. Мы обязаны сохранить твою жизнь. Поверь, человек, к которому отведёт тебя Кар ― очень достойный и добрый, он воспитал двоих прекрасных детей. Пообещай мне, что не будешь доставлять ему хлопот, не опозоришь нас с братом».
Я всхлипнул и кивнул, Стор крепко обнял и поцеловал меня. А он не был сентиментальным человеком. Потом поднял моё лицо за подбородок и заглянул в глаза.
― Держись, Мика! Расставания ― это часть жизни. Их ещё будет много, очень много. Не стоит так сильно переживать. Ведь ты у нас храбрый, братишка. Знаешь, как мы зовём тебя между собой? Отчаянный Мика, тот, кто далеко пойдёт. Я верю, что у тебя всё будет хорошо, и однажды мы ещё будем тобой гордиться. А теперь, малыш, собирай вещи, у нас мало времени.
Я вытер нос рукавом и быстро побежал в свою комнату. Сборы были недолгими. И когда вернулся с походным мешком за плечами, Кар засунул в него свёрток, грустно сказав: «Это твои любимые сладости, купил по дороге домой». Потом усадил меня перед собой на белого коня, мы махнули на прощанье Стору, прислонившемуся к дереву, и помчались.
Я никогда раньше не ездил верхом на магических скакунах, даже не представлял, насколько это быстро. И когда спешились в лесу, меня первым делом вывернуло. Кар терпеливо ждал.
― Ну как, полегчало? Сейчас вызову переход, отойди и не мешай мне.
Я послушно посторонился. Брат прочитал заклинание, и между деревьями закрутилась чёрная воронка. Я испуганно пялился на неё и не сразу заметил, что Кар подошёл ко мне вплотную.
― Как страшно, Кар, мы что, должны в неё войти?
Он усмехнулся.
― Нет, Мика, пойду только я. А ты останешься здесь, навсегда. Ты был мне нужен. Я так надеялся, что тот, кто послал тебя нам, вернётся. И мы, наконец, схватим его. Так долго этого ждал, но, видно, Стор начал что-то подозревать, раз решил спрятать тебя. Вовремя я вспомнил про Джека. Сейчас закончу с тобой, потом разберусь с проклятым Джеком и вернусь, как ни в чём не бывало. Жаль брата, он так болен, всё равно его скоро не станет. А с остальными мы быстро покончим …
Я слушал и не верил своим ушам. Как же Кар изменился за несколько минут. Его спокойные, чуть на выкате глаза сейчас налились кровью, в них была только ненависть. В руке он держал кинжал из голубой стали. Страшное оружие, я слышал о нём. Говорили, что у Герцога всего несколько таких, привезённых из Тёмных миров. Ими награждали только самых преданных негодяев. Достаточно одной царапины…
Слава богам, что соображал я быстро! Вот теперь всё встало на свои места.
― Ты предатель, Кар! Ты всегда им был, да? Даже своего брата не пощадишь…
― И что? Я ― лучший агент Герцога, никто, даже Стор, не смог раскусить меня, ― в его голосе звучало сплошное высокомерие. Он так собой гордился, что перед моими глазами сразу всплыл образ кашляющего кровью Стора, и как тот, ни о чём не подозревая, ждёт возвращения этого гада домой…
Я так заорал, что самому стало страшно. С размаху ударил головой в его толстый живот и сразу сделал подсечку, как учил меня Сержант. Не ожидавший сопротивления Кар, успел только охнуть и упал вперёд, насаживая себя на голубое лезвие колдовского клинка. Я не смог смотреть, как льётся чёрная кровь предателя, и распадается на две части тело человека, которого ещё недавно считал своим братом и искренне любил. Отступая назад, закрыл уши руками, чтобы не слышать собственного крика, и, потеряв сознание, спиной провалился в воронку.
Очнулся от того, что кто-то слегка похлопывал меня по щекам и говорил на незнакомом языке. Я приоткрыл глаза и увидел склонившееся надо мной озабоченное лицо темноволосого мужчины. Хотел спросить: «Где я?» ― но понял, что не могу даже пошевелить губами. А он всё говорил и говорил. Вдруг одно слово показалось мне знакомым ― Мика. Это же моё имя. И я с трудом кивнул.
Мужчина облегчённо выдохнул, поднял меня и закинул себе на плечо, а потом, к моему ужасу, засунул в какую-то странную красную телегу на колёсах. От страха я не мог пошевелиться, только чувствовал соль на губах. Неужели отчаянный Мика плакал, да быть того не может! Но сил, чтобы вытереть слёзы, у меня тоже не было.
Телега вздрогнула и плавно двинулась вперёд. А потом вдруг резко остановилась, и незнакомец, ударив себя по лбу, обернулся и сказал уже на понятном мне языке.
― Прости, Мика, я растерялся, не думал, что Кар тебя одного отпустит, вот и говорил по-английски. Тебе что, плохо? Потерпи, сынок, сейчас будем дома. Ах, черт, забыл представиться, я ― дядя Джек.
Об этом я и сам догадался. Но даже в страшном сне не представлял, что новый мир окажется настолько
Часть 2. Новый мир
Я открыл глаза и не понял, почему Сержант до сих пор не пришёл, чтобы разбудить меня в школу. «Наверное, сам проспал, добрый старикан. Тем лучше, подремлю ещё немного». Повернулся на другой бок и с удивлением уставился на полки, висевшие на стене, сплошь заставленные книгами. «Откуда, чтоб их…» И откинулся на подушку, с головой закрывшись одеялом.
Меня трясло. Я вспомнил вчерашний день и, особенно, вечер. Полные ненависти глаза предателя, хриплый кашель Стора, кинжал с голубым лезвием, как в масло вошедший в тело человека, которого я искренне считал своим братом и любил. И кровь на траве в лесу, так много крови…
Попытался закричать и не смог. Прямо как вчера, когда увидел этого «дядю Джека». Что-то стояло комом в груди и горле, не пуская слова наружу. Наверное, это был мой ужас… Хорошо, что незнакомые люди, приютившие меня в своём доме, ни о чём не спрашивали, только смотрели на меня с жалостью. Так хотелось заорать на них: «Какого демона, что так на меня уставились? Никогда, что ли, не видели человека, которому плохо, потому что он виноват в смерти брата?»
Брата? Да какой же он мне брат, мерзкий притворщик! Столько лет ненавидел меня, а говорил, что любит. Бедный Стор, что теперь с ним будет? Он ведь уверен, что я в безопасности. Впрочем, так оно и есть. Ждёт, наверное,
Не буду долго рассказывать о том, сколько я плакал, не зная, как теперь жить с этой болью. Как проклинал предателя и жалел Стора и, наконец, решился довериться незнакомцу по имени Джек. Сначала с помощью магии тот вернул мне способность говорить, и я, захлёбываясь от горя, всё ему рассказал. А Джек сразу мне поверил. Бледный, с несчастными глазами, он долго ходил по комнате, и первые его слова были обращены ко мне.
― Бедный мальчик, сколько же тебе пришлось вынести, боже… Ничего не бойся, Мика. Я никому не дам тебя в обиду. Какая же сволочь этот твой «старший брат»! Негодяй получил по заслугам. Сколько хороших людей полегло из-за него, мы все ему верили! Мой бедный брат, я был уверен, что он погиб, но ты, Мика, дал мне надежду. Возможно, он и правда ушёл в Тёмные миры. Феникс, его сын, искал везде, но не там…
А потом Джек совершил чудо. Положил свою горячую ладонь мне на лоб и стал произносить заклинание, как это часто делал Стор. Меня клонило в сон, и что было дальше ― не помню. А вот когда очнулся, почувствовал себя так, словно годы прожил в этом мире. Я знал много, очень много, и как всё это уместилось в мою глупую голову? Магия, конечно. Та, которую не понимал и никогда не смогу понять…
Я удивлённо смотрел на Джека, а он только улыбался:
«Добро пожаловать в новый мир, Мика! Теперь это твой дом».
Так началась моя жизнь вместе с Джеком и Луизой. И не буду скрывать, хоть я и не сразу привык и, конечно, доставлял им обоим большие хлопоты, они ни разу не упрекнули меня и были бесконечно терпеливы. Благодаря им я постепенно начал забывать пережитый ужас. Пошёл в школу и старательно учился, делая всё, чтобы порадовать своих новых родителей. И хоть учёба давалась мне совсем непросто, кроме занятий спортом ― тут мне не было равных, даже мои скромные успехи приводили их в восторг.
Но через некоторое время мне начали сниться странные сны: в них я видел тень человека, подолгу говорившую со мной. Но стоило мне проснуться, как сразу же обо всём забывал. Я пожаловался Джеку и, подумав, тот предположил, что это, вероятно, связано с тем порошком, который давали мне «братья». Прошло почти полгода моей «новой» жизни, и то, что я перестал его принимать, должно было как–то себя проявить.
Я тоже так думал, и ещё меня не покидали мысли о моих настоящих родителях. Кто они и почему отдали меня? И как брат Джека мог заранее узнать, что через много лет меня подбросят именно в тот дом? У моего нового отца ответов не было, у меня ― тем более.
Меня устроили в бывшей комнате Феникса. Скромная обстановка. Никаких картин или игрушек, кровать, слегка обгоревшие доски книжных полок и небольшого письменного стола. «Видно, мальчик любил играть с огнём, ― радостно хмыкал, ― прямо, как я. А книг-то сколько! Боги, да тут только про магию… Жуть, похоже мне и в этом мире от неё не избавиться».
Джек в прошлом был учителем магии и своих детей обучал сам, это мне было известно. Но со мной он не занимался. Усмехаясь, слушал мои истории, как меня выгоняли из школ и признали совершенно «неспособным» к обучению. Только качал головой и говорил: «Значит, твои родители не были магами, только и всего. В этом мире она тебе и не нужна, миллионы людей прекрасно без неё обходятся». Меня это устраивало, Джека ― тоже. Но однажды, когда я снова пожаловался на сон, который никак не мог вспомнить, он вдруг сказал:
«Знаешь, Мика, это, конечно, только догадка, а что, если тот порошок блокировал твои магические способности, а теперь они начинают проявляться? Например, во сне».
Я засмеялся.
― Да ни за что не поверю. Я и магия ― несовместимы. Кто только ни пробовал меня обучать. Я же не Ваш знаменитый Феникс, которому стоило только посмотреть на вещь, и она уже горела…
А после сделал «загадочное лицо» и показал пальцем на новую куртку отца, висевшую на спинке стула. Она вспыхнула и исчезла, оставив после себя горстку пепла. Я ойкнул. Джек сглотнул и посмотрел на меня недоверчиво, словно я только что провернул очередной свой фокус. Недавно увлёкся, книжка интересная про фокусы попалась…
― Где куртка, Мика, не шути со мной так, рассержусь!
― Па, она сама, клянусь, ― я первый раз назвал Джека
― Понятно, ― сказал он дрогнувшим голосом, ― тогда вот что,
― Зачем? Хочешь, попрошу прощения? ― испугался я, никогда не видевший его таким раньше. Глаза Джека подозрительно сияли.
― Я сказал ― в кабинет. И не заставляй меня повторять дважды. Я всех своих детей обучал сам. Теперь пришла твоя очередь, дурачок. В тебе проснулась магия. А ну, бегом…
И так мы начали заниматься. Каждый день, без выходных и перерывов на игры с друзьями до тех пор, пока приходила Луиза и веником выгоняла нас обоих. Не переставая при этом шутливо ворчать на мужа, «совсем замучившего бедного ребёнка».
Но, что самое удивительное, мне это нравилось. Я как будто очнулся, всё, чего мне теперь хотелось ― узнать, как можно больше. Джек был счастлив от моего усердия, вот когда мне пригодились книги Феникса. Если бы кто-то ещё полгода назад сказал мне, что после уроков в школе буду мчаться не в спортзал, а домой, чтобы снова учиться ― убил бы шутника на месте …
И тень во сне ко мне больше не приходила, словно успокоилась.
В тот вечер мы должны были поговорить с Джеком о переходах в другие миры. Это было безумно интересно, и я с нетерпеньем ждал наших занятий. Предварительно мне пришлось ему поклясться, что ни под каким видом, пока не достигну нужного уровня знаний, не буду даже пытаться пройти в другой мир. Зря Джек волновался за меня, я что, дурак что ли, так рисковать жизнью?
Мы, как обычно, засиделись до полуночи, и Луизе снова пришлось разгонять нас по комнатам. Засыпая, я мечтал стать таким же знаменитым магом, как Феникс, и путешествовать вместе с ним. Мне снились двери, мерцающие и зовущие к себе, чёрные бездонные колодцы, на которые и смотреть-то было страшно, таинственные туннели… как вдруг снова возникла она, тень человека.
Я растерялся, но сказал себе: «Ерунда, это всё не по-настоящему, это же сон. Чепуха, и бояться нечего. Я же отчаянный Мика, как говорил Стор». А тень человека махнула мне рукой, словно приглашая за собой. Но я не хотел никуда идти. Вот только моё тело не слушалось. Оно летело вслед за этой тенью, проскакивая через запретные двери и колодцы, то выныривая в удивительных лесах, то погружаясь в океаны, полные чудовищ.
Сердце отчаянно стучало, а в ушах стоял звон. Я понимал, что долго не продержусь, ещё чуть–чуть и умру или растворюсь в очередной огненной лаве вулкана. Но даже через грохот великолепных водопадов, мимо которых неслось моё почти бесчувственное тело, расслышал голос: «Когда-нибудь ты всё это увидишь и не во сне, сын!»
И проснулся. Моя одежда была такой мокрой, будто не вспотел, а по-настоящему нырял в океане. Я стонал и кричал: «Папа, папа ― помоги мне!» ― и сам не слышал своего голоса. Охрип от крика, которым исходил всё безумное «путешествие». Но Джек каким-то чудом почувствовал, что со мной что-то не так, и прибежал. Подхватив меня, как маленького, на руки, баюкал, успокаивая: «Не бойся, сынок. Я с тобой, это просто страшный сон. Мама права, мы слишком много занимаемся, вот твои нервы и не выдержали. Моя вина, прости».
Он помог мне переодеться и просидел со мной остаток ночи. Утром мы об этом не говорили и целый день не занимались, а пошли на матч. Потом втроём гуляли по парку и, смеясь, ели мороженое. Все делали вид, что ничего страшного не произошло, до тех пор, пока не вернулись домой.
Перед ужином, под ворчание Луизы я, наконец, снял тёмные очки. Их подарил мне Джек, и сегодня, погожим солнечным днём, даже дома с ними не расставался. За столом сразу набросился на любимый мясной пирог и когда оторвался от поедания самого большого куска, чуть не подавился. Так испуганно смотрели на меня родители.
― Что случилось, мам, пап? Я что-то неправильно сделал? ― моё сердце бешено стучало, предчувствуя неприятности.
Первым ко мне подскочил Джек и, схватив за голову, стал вертеть ею из стороны в сторону.
― Осторожней, ты что, решил мне голову открутить? Чем я провинился?
― Мика, скажи, ты плохо видишь правым глазом?
― Нет, нормально, с чего ты решил? ― ещё больше испугался я, ― да что не так-то?
― Твой глаз. Он поменял цвет, радужка совсем чёрная, или зрачок так расширен, не пойму. Собирайся, едем к врачу.
Но врач растерялся, случай был слишком необычный. Хотя цвет радужки изменился, на зрение это никак не повлияло, и внутренних повреждений тоже не было. Джек сказал, что придётся надеть повязку, и мы вместе придумали «легенду для школы» ― удар мячом на тренировке. Но оба были не на шутку встревожены. Во время поездки на машине я подробно рассказал ему о своём страшном сне. Джек вздрогнул и настойчиво расспрашивал о говорившем со мной «голосе». Я описал его, как мог, он нахмурился и надолго замолчал.
А дома нас ждала Луиза. Вместо повязки она дала мне цветную линзу, научив, как ею пользоваться. На душе у меня по-прежнему было неспокойно, и Джек постоянно хмурился.
― Пап, что с тобой? Это же был просто сон, не волнуйся.
― Я так не думаю, Мика. Мне не даёт покоя мысль, что мой брат как-то в этом замешан. Ты, наверное, и сам понимаешь, насколько всё это
― Ты о чём? ― я похолодел, чувствуя, как задрожали мои колени.
― Существа из Тёмных миров спят и видят, как бы улизнуть оттуда. В своё время брат объяснял мне, что через сон они могут перебрасывать в наш мир
Мне стало страшно. Я чувствовал, что он хотел что-то добавить, но не решался.
― Пап, ты не договариваешь. Прошу, ничего от меня не скрывай. Ты считаешь, со мной что-то не так?
Он вздохнул, взъерошив седеющие на висках волосы, и сказал:
«Мика, они оставляют метки на людях, которых коснулись…»
― Мой глаз, да? ― от ужаса я еле ворочал языком.
― Я не знаю, сынок. Надеюсь, что это не так, очень надеюсь, ― и он крепко обнял меня, прижимая к себе.
Поделиться книгой: