Помоги проекту - поделись книгой:
Дмитрий Процко
Эпидемия. Записки из сумасшедшего тура #Туровыебудни
© Дмитрий Процко, текст и фотографии, 2021
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
Вместо предисловия
Еще с детства мне нравится старый советский анекдот, который не теряет свою актуальность до сих пор. Звучит он примерно так: «Приходит как-то теща к зятю и заявляет: «Зятек, ты же у нас крутой, высоко летаешь, все можешь. В общем, крутись, как хочешь, но я хочу быть похороненной в Кремлевской стене!». От таких запросов зять, конечно, загрустил, сильно призадумался, но что делать, не выполнить тещино желание – себе дороже. На следующий день радостный приходит к ней: «В общем, мама, я обо всем договорился, вопрос решен. Будете вы, как и просили, в Кремлевской стене, все согласно уговору. Так что теперь вы крутитесь, как хотите, но похороны назначены на завтра»».
Вот, собственно, и все, что нужно знать о том, как родилась эта книга. Как-то давно в порыве вдохновения я написал несколько рассказов о забавных туровых приключениях группы «Эпидемия». Эти рассказы я опубликовал в официальной нашей группе в VK, и они неожиданно получили хорошие отзывы и большой охват аудитории. Честно говоря, на тот момент я был практически уверен, что читать текст уже мало кому интересно, особенно молодому поколению. Все стали визуалами, и теперь привлечь внимание можно только картинками, фотографиями, котятами и мемами. Я был приятно удивлен такому интересу, а еще меня буквально замучили просьбами писать дальше. Тогда я подумал: а почему бы не объединить серию подобных рассказов в полноценную книгу? Так, на мой взгляд, намного интереснее читать, да и автору гораздо приятнее держать в руках осязаемое воплощение своих трудов, которое можно поставить на полку, это греет душу гораздо больше, чем просто набор публикаций в Интернете.
В декабре 2020 года у группы «Эпидемия», гитаристом которой я являюсь уже довольно продолжительное время, должен был грянуть юбилей размером аж в целых 25 лет творческой деятельности. Я подумал: здорово, если бы такая книга вышла как раз к этой дате, но, как это часто бывает, дальше этой мысли не пошел. Вернее, пошел, но очень медленно, ведь времени впереди, как казалось, еще вагон и маленькая тележка. Рассказы писались очень неторопливо, исключительно в качестве отдыха от основных дел. В определенный момент я поделился своими мыслями с нашим директором Андреем Максимкиным, идея ему понравилась, он обещал заняться поиском издательства, но некоторое время снова ничего не происходило. И вот в один прекрасный день раздается телефонный звонок, и радостный Андрей сообщает мне, что нашел издателя, все отлично, теперь я должен крутиться, как хочу, но сдача всех материалов книги должна произойти через неделю. Надо сказать, что на тот момент у меня было готово всего около семи рассказов, да и то их еще предстояло редактировать. Всеми правдами и неправдами мне удалось уговорить издательство подождать вместо недели целых двадцать дней, и я засел за книгу теперь уже по-настоящему. Впрочем, кому и зачем я это рассказываю – многие из вас писали курсовые и дипломные работы и знают, как это обычно работает: все всегда делается в последний момент. Теперь, перечитывая уже почти готовую к отправке в печать книгу, я чувствую, что можно было где-то написать чуть-чуть по-другому, более изящно и тонко, где-то рассказать чуть больше, а о чем-то и вовсе умолчать. Но что поделаешь, в конце концов, работа над книгой это то же самое, что и работа над новым альбомом или, например, ремонт. Такую работу невозможно закончить, ее можно в определенный момент только прекратить и позволить результату существовать как есть. Иначе процесс внесения улучшений будет длиться бесконечно, и все равно автор не будет доволен результатом на все сто процентов.
Самое забавное, что жизнь, как всегда, внесла коррективы в планы. Как выяснилось позже, совсем не обязательно было так спешить, потому что из-за ситуации с коронавирусом юбилей перенесли с декабря на апрель, много всего произошло за это время, но у меня уже нет желания что-то радикально переделывать или дописывать. Мне кажется, в творчестве очень ценен тот вариант, который рожден быстро в порыве вдохновения и творческого полета. Так часто бывает с песнями. Тот вариант, который приходит в голову первым, звучит сыро и не всегда достаточно профессионально. Но в нем всегда есть драйв и огонь новизны, кайф от исполнения новой вещи. Потом по мере оттачивания аранжировки, чистовой записи и сведения все звучит более качественно, но вот это ощущение задора и душевного подъема – оно уходит. Я решил: пусть все остается так, как было написано еще осенью. Я лишь добавил пару эпизодов, произошедших уже после того, как я закончил работу над книгой. Мне показалось, что об этом тоже интересно рассказать, а второго шанса может и не быть.
Второй большой проблемой стало то, что за время моего присутствия в коллективе у нас накопилось не так уж и много по-настоящему крутых историй, которые интересно рассказывать и слушать. Гастрольная жизнь группы «Эпидемия» в 90% случаев течет размеренно, строго по графику и лишена той романтики, которую вы, наши поклонники, быть может, себе воображаете. Более подробно я расскажу об этом в главе «Приподнимем занавес». Известно, чем старше становится группа, тем меньше ее музыканты творят веселых глупостей, которые так характерны для рок-музыки. Эта книга охватывает не такой уж большой период времени – с 2011 по 2020 год, и это уже эпоха зрелости. Ранняя же история коллектива, эра становления и первых больших успехов, была, пожалуй, более богатой на разные приключения и забавные события, достойные пера рассказчика, но я не считаю себя вправе рассказывать истории из того времени – за исключением тех, участником которых был я сам. Это честный подход, как мне кажется, пусть этим когда-нибудь займется один из непосредственных участников тех приключений, если захочет. По этой же причине в книге вы не найдете ответов на важнейшие классические вопросы мироздания, например «почему ушел Самосват», или размышлений на тему «теории основания и поиска основателей»; я думаю, вы понимаете, о чем я говорю.
Это не классическая официальная книга об истории группы «Эпидемия» – такой труд, если и будет написан в будущем, то, скорее всего, не мной или, как минимум, не мной одним. Книга, которую вы держите в руках, – это просто сборник веселых историй, моих размышлений о некоторых вопросах, связанных с жизнью группы, а также моя дань уважения всем тем людям, которые на протяжении этих лет были и остаются рядом с нами. И это не только музыканты: на страницах книги вы найдете истории о многих членах нашего дружного коллектива, техниках и звукорежиссерах, которые до сих пор являются полноценными членами семьи «Эпидемии». Рассказы написаны в разном стиле, какие-то более серьезные, какие-то шуточные. Но ведь и жизнь артиста именно такова – от смешного до серьезного всего лишь шаг. А еще важно сказать, что истории в книге расположены не в хронологическом порядке, их расположение скорее отражает мое понимание того, в какой последовательности их лучше читать, чтобы сохранить интерес на протяжении всего времени, ведь иногда я становлюсь слишком зануден.
Когда я разговаривал об идее книги с людьми, многие мне говорили, что это, конечно, интересная мысль, но не боюсь ли я, что, когда поклонники узнают больше о жизни группы изнутри, это может разрушить тот образ, который возникает при прослушивании песен? Ведь вас воспринимают как сказку, говорили они, а ты им будешь рассказывать какие-то веселые, но абсолютно житейские истории про технические нюансы, скучную логистику и – о ужас – про ситуации, связанные с приемом алкоголя. И это сейчас, когда в моде ЗОЖ! Не лучше ли сохранить тайну, пусть поклонники сами фантазируют о том, что происходит за кулисами. И в чем-то они правы, ведь нет ничего более обидного для артиста, чем сказанные в его адрес слова: «До встречи с вами я думал, что вы такие звезды, а вы, оказывается, самые обычные люди». Но вряд ли наши слушатели всерьез полагают, что мы каждый день с утра до вечера ходим в эльфийских нарядах с серьезными лицами, летаем на драконах и пьем только колодезную воду. В первую очередь «Эпидемия» – это именно рок-группа со всеми вытекающими отсюда последствиями. И мне кажется, ироничный взгляд на то, что ты сам делаешь, и немного юмора при этом еще никогда никому не вредили. Ведь, как мы помним из классики: «Умное лицо – это еще не признак ума. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица». Так что мы будем улыбаться сами, вспоминая прошедшие годы, и развлекать вас нашими историями, и делиться некоторыми нашими мыслями. Мне кажется, это правильно или, как минимум, забавно.
Еще одной проблемой, с которой я столкнулся, было отсутствие хорошего названия. Сколько я ни думал, оно попросту не желало приходить мне в голову, а ведь это очень важно. Вариант «#Туровыебудни» предложил опять же Андрей Максимкин. Причем, как выяснилось позже, он всего лишь пошутил, да и я не сразу оценил весь потенциал этого названия. Но сегодня мне кажется, что такая книга только так и может называться, так что спасибо Андрею за хорошую идею.
Я прекрасно понимаю, что любой человек, берущий в руку книгу об «Эпидемии», в первую очередь хочет узнать как можно больше интересных историй про лидера коллектива Юрия Мелисова, вокалиста Женю Егорова, бывших вокалистов Макса Самосвата и Пашу Окунева. Но вот незадача: как раз про них вы здесь мало что найдете. С Максом и Пашей мы никогда не пересекались в составе «Эпи», хотя отлично общались и продолжаем общаться все это время. Как я уже говорил, мне не кажется правильным рассказывать о событиях, личным свидетелем которых я не был. А что касается Юры, Жени и Ильи, они настолько спокойные и уравновешенные люди, что с ними практически никаких историй, достойных пера, и не происходит, ведь любая история – это выход за рамки привычного течения событий. Однако я постарался, чтобы вы увидели и почувствовали в том числе и их, увидели их характер и прониклись их чувством юмора, которым на самом деле постоянно наполнено наше общение и жизнь коллектива. Все истории, которые вы найдете здесь, я рассказываю так, как увидел и запомнил их. Вполне возможно, с другой точки зрения они могут выглядеть совсем иначе. И, конечно же, я не могу дословно помнить все наши диалоги, многие из которых я привожу в книге. Однако я попытался максимально точно передать манеру говорить и шутки конкретных людей, и мне кажется, мне это в той или иной степени удалось.
Написав предыдущий абзац, я понял, что большую антирекламу для книги сложно себе представить. Но что же, я, по крайней мере, пытаюсь быть честным с вами, и если после такого вступления вам захочется поставить книгу на полку и не читать дальше – хотя бы моя совесть спокойна, ведь я украл не так уж и много вашего времени. Но все же подождите делать это! Мне кажется, что настоящему поклоннику (а я сомневаюсь, что кому-то другому когда-то придет в голову раскрыть эту книгу) будет все же интересно хоть немного погрузиться в нашу жизнь и увидеть ее так, как ее вижу я, побыть немного по ту сторону сцены и поближе познакомиться со всеми нами. А еще в книге вы найдете много крутых фотографий, сделанных нашими друзьями-фотографами, и кое-что из личного архива, а уж их-то точно стоит увидеть. Так что начнем, пожалуй!
Есть бабушки в русских селеньях
«Нет, так играть абсолютно невозможно! – Тема Токмаков обреченно махнул рукой в сторону горы мусора, по недоразумению валявшейся на сцене в качестве аппаратуры для проведения концерта. – Гейтов и компрессоров нет как класса, про оверхэды я вообще молчу, микрофоны такие, что лучше бы их не было, честное слово. Ну и самое главное, ты видел, сколько у нас каналов в пульте есть и сколько нам на самом деле надо? Куда это все заводить? А обработки вокальные где? Надо отменять концерт и уезжать». Юра Мелисов поморщился, но попытался успокоить разбушевавшегося звукорежиссера: «Слушай, мы за всю историю группы не отменили ни одного концерта по своему желанию. Может быть, у нас получится сыграть на том, что есть? Люди все-таки придут, они ждали, первый раз группа в городе, и сразу начать с отмены? Нас потом больше никогда не позовут, и никто не купит ни одного билета! Объясним, что технические условия концерта сложные, поэтому звук такой, какой есть. Если что, бейте организаторов, контакты их есть, вон они, кстати, стоят». «Юр, ты не понимаешь, – Тема положил руку на плечо Мелисову, чтобы придать веса своим словам. – Вопрос так даже не стоит, плохой у нас будет звук или хороший. Его не будет вообще! Мне просто не из чего его сделать!».
Атмосфера в зале ДК постепенно становилась тревожной. Организаторы концерта, молодые, не очень опытные, однако полные энтузиазма ребята, искренне пытались решить проблему, названивая всем своим знакомым в поисках недостающего аппарата. Кое-какие успехи были, но ощущение безнадеги постепенно нарастало. Ларс, Тема, Юра и техник Дима, более известный миру как Пивоглот, будучи самыми маститыми технарями в группе, пытались хоть что-то сделать исходя из имеющихся возможностей. Конечно, можно было развернуться и попросту уехать, но мы всегда пытаемся сделать все, чтобы спасти концерт. И к сожалению, на тот момент – а на дворе был 2011 год – подобные истории отнюдь не были для нас редкостью. Директор группы Андрей Максимкин мрачно взирал на происходящее, периодически вызывая на разговор то одного, то другого организатора и рассказывая им, какие кары обрушатся на их несчастную голову из-за невыполнения технического райдера и отмены концерта по этой причине. В пересчете на рубли этой мотивации ребятам хватало для генерирования новых идей по добыче необходимого оборудования, но со временем идей этих становилось все меньше и меньше. А время шло…
«Парни, смотрите, какую клевую футболку я себе купил – Die Toten Hosen, все дела. Думаю сегодня сыграть в ней на концерте», – в зал вошел радостный я. Сегодня я наконец нашел свободное время в плотном расписании тура и посвятил первую половину дня походу по магазинам для обновления концертного гардероба. Я был крайне доволен обновками и пребывал в отличном расположении духа, что, конечно, сильно контрастировало с тем, как видел мир Юра. «Ты вот сейчас сходи на сцену, посмотри на унылый мартын образца зари рок-н-ролла, на котором тебе сегодня предстоит играть, и тебе сразу станет не так уж весело», – откликнулся он. Увидев чудо инженерной мысли, которому на вид было лет 30, я действительно загрустил. «Не, ну а что ты думал, в сказку попал? – ко мне подошел Кривенков с утешениями. – Ты себе даже не представляешь, на каком говне время от времени приходится играть мне. Ты хоть гитару свою имеешь, а мне установку в тур не повезешь, а прокатчики иногда ставят такое, что смотреть больно, не то что слушать. Но я привык как-то, никто даже не замечает. Звук – он всегда в руках. Кто хорошо играет, сыграет на чем угодно». «Угу, в умелых руках и хер – балалайка», – вспомнил я народную мудрость. «Правда, звук у той балалайки все равно остается херовый», – счел нужным дополнить ее все же после некоторого раздумья.
Дом культуры, где находился наш концертный зал, – довольно большое заведение, оно живет своей жизнью, вне зависимости от запланированного концерта метал-группы. Помимо самого концертного зала, здесь находится множество кружков и детских секций по самым разным интересам, от танцев до вязания. Вот одна из дверей, ведущих в общий коридор, открылась, и в проеме появилась бабушка, возраста явно пенсионного, однако бодрая и радость жизни не утратившая. «Молодые люди, можно ругаться потише, я тут вообще-то с детьми занимаюсь, и вы нам мешаете». Увидев музыкантов, заулыбалась: «Ой, ребятки какие молодые, красивые, хорошие! А что вы тут организуете такое интересное? А заходите ко мне, как я своих деток отпущу, чаю попьем, поболтаем, давно не болтала с такими красавцами». «Бабуль, не до тебя сейчас, у нас куча проблем, и вообще – мы делаем концерт тяжелой музыки, какой, на фиг, чай», – это организаторы зарубили инициативу бабушки на корню. «Шэрон, какие, в жопу, шарики, я же долбаный Князь Тьмы!» – тихо, чтобы слышали только свои, прошептал Ларс, который всегда мог найти в своей голове классическую цитату, подходящую моменту. «Ну, как хотите, если что, я тут у себя», – дверь за бабушкой вновь закрылась.
«До запуска зрителей осталось два часа, нам нужно финальное решение, – резюмировал Андрей. – Если мы сейчас не поймем, что нам есть на чем играть, не начнем саундчек, то можно сворачиваться и уезжать. Высказываемся по очереди». Гитаристы, то есть мы с Юрой, подумав и посовещавшись, заявили, что звучание прокатных усилителей, конечно, ужасное, но какие-то звуки они издают, и, вероятно, хотя бы часть зрителей сможет узнать в них любимые песни. Дима Кривенков выразился в том смысле, что при адекватной компенсации, выраженной в пополнении бытового райдера, он тоже готов закрыть глаза на недостатки своей барабанной установки. Но Тема был непреклонен: «Мне нужен новый нормальный пульт, гейты, обработки и хотя бы еще несколько микрофонов для подзвучки барабанов, иначе работать нельзя».
«Жень, а ты что скажешь, ты же теперь лицо группы, от тебя многое зависит», – Юра обратился к Жене Егорову, для которого (как и для меня) это был один из первых туров в составе «Эпидемии». «Ребят, я, конечно, не хотел бы брать на себя решение, но, честно говоря, я очень расстроен. Я считаю, что группа нашего уровня не имеет права звучать так, чтобы люди в зале посчитали, что мы петь и играть не умеем. Я не думаю, что зрители получат удовольствие от такого концерта, и я не хочу, чтобы они разочаровались в нас. В райдере четко прописано, что нам нужно. И это минимальные требования. Половины микрофонов нет, вокальных обработок нет, без гейтов все будет гудеть и заводиться. Мне кажется, играть без этого всего – это просто себя не уважать. Пусть найдут хотя бы обработки эти несчастные!».
«Ребята, ну я же просила, потише!» – это вновь открылась дверь соседней комнаты, и знакомая бабушка вышла в коридор. «Вот, ты, самый молодой и самый красивый, скажи, чего тебе не хватает для счастья, что ты так расстраиваешься?» – обратилась к Жене она. «Бабуль, ну вы же не поймете все равно, это приборы разные музыкальные, – засмущался Женя. – Они нужны для хорошего звука на концерте, а мы их не можем найти нигде». «Какие хоть приборы-то, скажи уж мне, дуре старой, непонимающей!» – улыбнулась старушка. «Нужны инструментальные и вокальные микрофоны типа Shur 57 и 58 или что-то похожее, гейты на барабаны, пульт микшерный на 32 канала хотя бы, обработки вокальные и еще много всего». «Мне бы твои проблемы, внучек», – вздохнула она. «Пятьдесят седьмых штуки две дам, с вокальными тоже помогу, есть у меня парочка неплохих. Если с фохом проблемы, где-то у меня Yamaha как раз на 32 дырки валялась, гейтов нет, но могу позвонить ребятам знакомым, найдут, думаю. Сейчас ключ от подсобки на вахте спрошу, покопаемся в моем арсенале, авось и спасем ваше шоу, рок-звезды вы наши. А чай после концерта все же заходите пить, авось и интересно будет», – в глазах бабушки плясали веселые чертики. Бамс – с этим глухим звуком челюсть нашего бравого звукорежиссера Темы упала на пол.
P. S. Бабушка оказалась бывшим директором этого ДК, которая на протяжении всей своей жизни сквозь непростые советские, а потом еще более непростые российские времена твердой рукой вела вверенный ДК к процветанию, а на пенсии от любви к искусству занималась с детьми в кружках по интересам. Ее собственные познания в аппарате, коллекция приборов в подсобке и дружеские связи со всеми прокатчиками города позволили довольно быстро собрать более-менее звучащую сцену и зал. Конечно, это не был лучший аппарат в нашей жизни, но концерт был спасен, и первое выступление группы «Эпидемия» в городе Тольятти состоялось. Низкий Вам поклон, бабушка, если Вы когда-нибудь прочтете это. Жаль, что имени Вашего мы не запомнили, но вспоминаем Вас до сих пор с благодарностью.
Как я дошел до жизни такой
Это была краткая зарисовка того, как выглядела пусть не типичная, но не такая уж и редкая ситуация в сибирско-уральском туре 2011 года, то есть в первый год моего прихода в группу. Но прежде чем начать дальше рассказывать о том, что происходило за кулисами в те и более поздние годы, я должен ответить на вопрос, который мне часто задают: как же так вышло, что я попал в группу «Эпидемия»?
Так получилось, что большую часть своей молодости мне приходилось жить двойной жизнью. Я с детства обожал музыку, а когда впервые услышал heavy metal, то понял, что это то, чем бы я хотел заниматься всю жизнь. Точнее сказать, понял я это в тот момент, когда в первый раз взял аккорд с тяжелым перегруженным звуком на гитаре. Это ощущение грандиозного счастья, энергии и мурашек по коже я помню до сих пор. Причем получил этот тяжелый звук я вполне случайно, даже, я бы сказал, классически случайно. Собственно, согласно легенде, именно таким путем тяжелый звук и был изобретен. В то время я учился в десятом классе, со школьными друзьями мы уже создали нашу первую группу и пытались играть собственные песни в стиле, который сейчас принято обозначать как «русский рок». Мы все тогда были мультиинструменталистами, в том смысле, что одинаково хреново играли на всех возможных музыкальных инструментах, ни один из нас не имел музыкального образования, но при этом желания быть настоящей рок-группой у нас было хоть отбавляй. А еще у нас было свое репетиционное помещение, которое мы гордо называли студией, и кое-какой свой аппарат, что по тем временам было охренеть как круто. Правда поддержка этого аппарата в работоспособном состоянии и постоянное пополнение его разными необходимыми приборами съедало абсолютно все наши нехитрые карманные деньги, но искусство требует жертв. Надо сказать, что в рок-н-рольной деятельности нам очень помогала, кто бы мог подумать, наша школьная учительница немецкого языка Марина Алексеевна Брыкова. Именно она двигала в школе рок-тематику и неслабо повлияла на нас в этом духе, а после образования нашего коллектива под гордым названием «Анафема» устроила нам несколько концертов прямо в актовом зале школы.
Метал-сейшен в школе – сейчас такое сложно себе представить, но тогда это было если и не в порядке вещей, то вполне допустимо. Особенно если вспомнить, что как минимум половина мужской половины старших классов ходило в косухах с длинными волосами или носило нашивки и значки соответствующей тематики, а в таких базовых группах, как Metallica и Guns N’ Roses, разбирались даже девчонки, заказывая их медляки на дискотеках. Но это я увлекся воспоминаниями, тем более все это было уже после открытия нами тяжелого звука. До этого, как я говорил, звучание нашего коллектива было мягким и акустическим… В общем, однажды у нас появилась задача записать какую-то песню на магнитофон, и, ничего не подозревая, я засунул чудо советской промышленности, микрофон МД-200, внутрь корпуса акустической гитары, подключил ее к катушечному магнитофону (единственному, который тогда был в доме), нажал на кнопку записи и неслабо выкрутил уровень этой самой записи. Результат превзошел все мои ожидания. Из динамика раздался такой восхитительно ужасный перегруженный рев, что я, как безумный, до самой ночи экспериментировал с разными музыкальными партиями на этом саунде, неслабо пугая своих родителей и соседей и явно рискуя призвать сатану. Теперь я понимаю, как ужасно это должно было звучать, но тогда это было так круто; я был на седьмом небе от счастья и с тех пор никогда надолго не выпускал гитару из рук и всегда был участником той или иной рок-группы. И таких, как я, в нашей школе было еще несколько человек – вот с ними-то мы и зажигали. Играли мы тогда весьма разную музыку, от хард-рока до фанка с неожиданными отклонениями в металкор или трэш, – такой вот коктейль. Потом настал период панк-уклона и исполнения каверов на все, что тогда было модно, то есть показывалось по каналу MTV, а это было настоящее крутое музыкальное телевидение про настоящую музыку, а не та туфта, в которую оно превратилось позже. От Metallica до Radiohead через Offspring, RHCP и прочие подобные группы мы учились играть и сочинять музыку. Но парней со временем все больше стало тянуть в актуальные тогда панк, гранж, альтернативу, металкор, а мне это было не очень интересно, я для себя понял, что больше всего хочу играть классический скоростной олдскульный метал.
Я, видимо, недостаточно прогрессивно мыслю, мне не очень понятен феномен многих популярных в то время групп, я категорически не врубаюсь, почему упрощенные гармонии, грязный звук и отказ от соло – это прогрессивно по сравнению с тем же классическим арт-роком, хард-роком, heavy metal или thrash. Я понимаю, пониженный строй и всякие новаторские звуки, но с точки зрения гармонии и техники исполнения, именно гитарной, мне не казалось это интересным. Я в тот момент даже близко не был виртуозом, в принципе, как и сейчас, но мне очень хотелось развиваться именно в сторону техничной игры, и, наверное, за годы я хоть немного, но продвинулся. И еще меня просто трясет от слов «модная музыка» и от следования моде как таковой. При фразе «это модно» мне из принципа хочется сделать наоборот. Для меня мода – это такое явление, которое придумали умные люди, для того чтобы зарабатывать на идиотах. Ведь как ты убедишь человека купить еще одну пару ботинок или штанов, если у него уже есть несколько, и очень хороших? Только тем, что ходить в старых не модно, а для того чтобы быть модным и иметь успех у девочек, нужно обязательно купить новые. Разумеется, чтобы эта штука работала, в первую очередь в духе следования моде воспитываются сами девочки, и они с удовольствием и сами следят за модой и плюют вслед немодным мальчикам, но бабки-то все равно оседают в карманах умных людей, всю эту движуху замутивших. И когда кто-то фанатично следует моде или, как теперь говорят, трендам, для меня это автоматически означает, что человек сознательно себя к этим самым ведомым идиотам почему-то причисляет. А уж если человек слушает или играет определенную музыку не по зову сердца, а из-за того, что она в данный момент актуальная и модная, то для меня это сразу – до свидания. Я считаю, гораздо честнее и правильнее следовать только своему вкусу и своему стилю, а не мотаться, как флюгер на ветру, по велению больших дядь и теть, которые эти тренды определяют, и уж тем более – в музыке. Врать самому себе при исполнении музыки – последнее дело, так я считаю.
Про музыку важно понимать еще одну штуку. Феномен группы Nirvana, которая просто разорвала музыкальный рынок в те годы, когда все для меня начиналось, заключается не только и не столько в том, что Курт Кобейн – гениальный музыкант, а в том, что с его помощью умные дяди из музыкальной индустрии поняли, как в эту индустрию можно вдохнуть новую жизнь и новые деньги. Для того, чтобы миллионы подростков бросились заниматься музыкой, организовывать свои музыкальные группы, а значит – бросились в музыкальные магазины за оборудованием, им надо было дать понять, что они могут быть модны, а следовательно, любимы девочками, не тратя кучу сил и времени на освоение музыкального инструмента на высоком уровне, да и ставить голос оказалось не обязательно. Именно простота и доступность были той самой важной коммерческой составляющей новой моды, но как раз это категорически не устраивало меня. Мне было попросту скучно играть подобные гитарные партии, а еще я понимал, что, занимаясь этим, я рано или поздно буду вынужден всем рассказывать, как я мечтал обо всем том, чего удалось добиться, просто потому что не удалось добиться того, о чем по-настоящему мечтал, и я несколько грустил. Надо сказать, со временем я стал гораздо больше врубаться в разные альтернативные и гранжевые вещи и открыл для себя много крутых групп, но это было уже позже, да и все равно играть это мне не очень интересно.
Плюс в тусовке многое было построено вокруг правильного имиджа, правильных брендов шмоток, прыжков и прочего угара на сцене, что меня никогда особо не вставляло. Конечно, двигаться на сцене нужно, но прежде всего нужно быть музыкантом. Я считаю, что лучше сыграть что-то музыкально интересное, чем долбить одну-две ноты, но при этом дико скакать. Если конечно, человек может играть что-то интересное и при этом носиться и прыгать как угорелый, то это высший класс, но по факту этого не может почти никто. В общем, душа моя лежала к более техничной гитаре, крутым солякам и таким группам, как Iron Maiden, Accept, Helloween, Stratovarius, Judas Priest, Gamma Ray, Metallica, Megadeth, Annihilator и инструментальной гитарной музыке – всему тому набору юного российского классического металлиста второй половины 1990-х годов. Конечно, не мог я не тащиться от наших «Арии», «Мастера», «Черного Обелиска», «Легиона» и прочих. А надо сказать, важнейший в мире маркер «свой/чужой» – это музыкальные предпочтения. Сколько раз так бывало, что, сойдясь на почве интереса к музыке, обнаруживаешь с человеком море других интересов, и наоборот, общаясь комфортно по работе, например, неожиданно узнаешь, что человек любит музыку такую же, как и ты. Должен сказать, что до сих пор среди моего огромного круга общения практически нет людей, которые совсем не слушают музыку или любят то, что у меня вызывает отторжение. А так как тяжелая музыка – это все же субкультура, и довольно узкая, я недавно осознал, что всю жизнь я провожу в очень тонкой прослойке людей – и с «нормальным большинством», любящим рэп, Бузову, «Фабрику звезд», шансон и «вот это вот все» даже никак не пересекаюсь. Ну и слава богу, пусть так и будет впредь, мне абсолютно комфортно в моем мире.
Таким образом, на почве общих музыкальных интересов я и сошелся с музыкантами из «Эпидемии» образца 1997 года, то есть времен их первого мини-альбома «Воля к Жизни». Потому что Юрка Мелисов мыслил приблизительно так же, как я, любил ту же музыку, что и я, и уже вовсю играл ее, пока мы ковырялись со своей эклектикой. Я даже присутствовал на студии в клубе Diamond в один из дней записи этого дебютного альбома. Московская клубная металлическая сцена тогда была не такая уж большая, все друг друга знали. Мы часто играли вместе в разных сборных концертах, а после выступления иной раз проводили вместе время в баре за душевными разговорами. Потом мы пересекались в Рок-гимназии Сергея Задоры, где я несколько лет учился играть на гитаре, а «Эпидемия» репетировала на их точке. После своего ухода из «Эпидемии» Паша Окунев, вокалист, предложил мне войти в состав его новой группы «Арда», в которой я и играл целых 8 лет, записав 3 альбома и написав для коллектива несколько песен, которые исполняются до сих пор. С Ромой Захаровым мы тоже были хорошими друзьями, а потом и с Ильей Мамонтовым. Так что знакомы мы были давно, были друг у друга на виду, иногда играли вместе в футбол в незабываемой «деревяшке» (кафе и прилегающая территория в Филевском парке, культовое место металлических тусовок тех лет), пару раз даже исполняли какие-то песни на концерте, посвященном дню рождения Мелисова, в сборном составе «Арды» и «Эпидемии».
А однажды я умудрился, сам того не желая, несколько поспособствовать очередной смене состава группы. В тот момент я довольно плотно общался с Ларсом, Юрой, время от времени – с Максом Самосватом, так что был в курсе того, что происходило в коллективе. Перед питерским концертом, если я не ошибаюсь, 2005 года, внутри группы были определенные брожения, и все шло к тому, что Илья Князев, бас-гитарист группы в то время, собирался покинуть коллектив после этого самого концерта. Я напросился с ними на тот выезд, потому что я вообще любил веселые тусовки, да и сейчас иногда люблю, но сильно реже: все-таки 40 и 25 лет – это разные вещи. А еще там была группа Catharsis, они играли первыми, и мы душевно выпили с ними после их сета, пока «Эпидемия» была на сцене. И вот «Эпидемия» отыгрывает обязательную программу и уходит в гримерку перед бисом, Самосват остался на сцене, чтобы немного пообщаться с публикой. И в тот момент я очень сильно почувствовал размягченной винными парами душой, что как-то это не по-человечески получается, ведь сегодня последний концерт Ильи Князева, человека, который много сделал для группы, а ему даже не дали попрощаться с публикой, не объявили о его уходе. Я поделился своими мыслями с парнями и кто-то – как потом выяснилось, Кривенков – сказал мне: «Так в чем проблема, пойди на сцену, скажи Максу, пусть объявит». Я так и сделал, подошел к Самосвату и сказал ему на ухо, что Илюха-то уходит, и надо бы по-человечески проводить его. Макс посмотрел на меня удивленно, сказал что-то в духе: «А он все-таки уходит? Ну ладно, объявлю тогда». И прямо со сцены заявил, что сегодняшний концерт был прощальным для Ильи Князева. Илья почти плакал от эмоций на сцене, публика не хотела верить в уход любимого музыканта и скандировала: «Илья, не уходи». Все было очень душевно, и я был рад, что мне удалось сделать доброе дело. Только вот потом выяснилось, что окончательное решение Ильей на тот момент принято еще не было, и такое заявление Макса стало для него самого большим сюрпризом. Но, честно говоря, я думаю, что если никто из группы меня не остановил, да и Самосват с готовностью откликнулся на мое предложение, то уж с их-то стороны все было определено изначально, так что моя совесть чиста. Но получилось, таким вот образом я тоже отметился еще задолго до своего прихода в коллектив в качестве музыканта.
Помните, я писал, что при всей своей любви к музыке мне всегда приходилось жить двойной жизнью? Дело в том, что параллельно со всей этой веселой движухой, о которой я вам рассказываю, была и другая жизнь, в которой я окончил институт по специальности лингвист, преподаватель и специалист по межкультурной коммуникации. Моей настоящей профессией был немецкий язык, у меня была «нормальная» работа, на которую надо было ежедневно ходить, и задания, которые я там выполнял, были очень далеко от музыкальной деятельности. Потом я полностью ушел в переводческий фриланс. Заказов было много, на жизнь вполне хватало, а еще оставалось много времени для музыки и разных околомузыкальных занятий. Я никогда всерьез музыкой не зарабатывал – думаю, до того момента мои вложения в музыку примерно раз в десять превышали доход. Все группы, в которых на тот момент мне приходилось играть, были глубоко убыточными предприятиями, и только «Арда» иногда что-то зарабатывала, но тоже крайне нерегулярно. К сожалению, такова участь андеграунда – надо быть готовым к тому, что в первую очередь все это нужно именно тебе, значит, тебе за все и платить.
Такое положение дел для меня было привычным и, в общем-то, устраивало, никогда другой музыкальной жизни я и не видел. Но я уже чувствовал, что вряд ли смогу заниматься музыкой на таком уровне долго. Годы шли, появилась семья, ребенок, потом новая семья, в которой мы тоже ждали ребенка, и тратить столько времени и сил на хоть и важное, но все же хобби представлялось не очень правильным. В принципе, на этом этапе жизни очень многие из моих друзей, музыкантов таких же андеграундных коллективов, заканчивали свои карьеры, и я тоже всерьез об этом задумывался. Вот в этот момент мне написал Ларс, огорошив предложением присоединиться к «Эпидемии», которая в тот момент уже вышла из андеграунда, была очень серьезным коллективом, имевшим за спиной несколько альбомов, две культовые метал-оперы и хорошие концертные сборы.
Он мне рассказал обо всех переменах, которые назрели в группе, о том, что уходит Самосват, Изотов, менеджмент, а он сам собирается переходить на бас. О том, что новым вокалистом будет Женя Егоров. Ко мне был всего один вопрос: готов ли я поверить в группу в этот непростой момент, поставить музыку на первое место в списке своих жизненных приоритетов, без проблем в любой момент ехать на гастроли, уделять много времени прочей работе в коллективе. Я думал очень недолго, секунд пять, потому что это было, конечно, такое предложение, от которого не отказываются. Я позвонил и пообщался с Юрой на тему предстоящего прослушивания, на что Юра мне заявил дословно следующее: «Зачем мне тебя слушать, что, я тебя не слышал, что ли, ни разу! Если готов играть, то будем считать, что ты принят. Только пока мы должны закончить запланированные концерты со старым составом и отработать 15-летие группы, после Нового года начнем работу в новом составе». Еще он мне рассказал, что новым директором, скорее всего, станет Андрей Максимкин, один из создателей и совладельцев агентства JC-Sound, но это якобы еще не точно, а также попросил до официального анонса никому не рассказывать о том, что я стану новым гитаристом группы. Я думаю, для Мелисова и Ларса в первую очередь было важно, чтобы в группу пришел человек, которого они уже хорошо знают и с которым в чисто человеческом плане им было комфортно находиться. Плюс важно было, что я имел абсолютно свободный график и готов был подстраиваться под группу, в отличие, кстати, от Димы Иванова, нашего клавишника, который на какие-то гастроли мог ехать, на какие-то – не мог, потому что у него были более важные дела в другом месте. И в конечном счете такая позиция сыграла решающую роль в его судьбе в «Эпидемии».
Веселая ситуация произошла, кстати, вскоре на московском концерте Blind Guardian, где мы встретились с Андреем Максимкиным. Конечно, мы уже давно были знакомы, поэтому довольно продолжительное время вели светский диалог о том, как у кого дела, об общих знакомых и чуть ли не о погоде, ни словом не обмолвившись о грядущих изменениях в жизни. При этом, как потом выяснилось, каждый из нас прекрасно знал, что скоро нам предстоит работать вместе, но не подозревал, что об этом знает его собеседник, поэтому, выполняя просьбу Мелисова никому ничего не говорить, мы разыграли классический светский этюд с разговорами ни о чем. Потом уже на гастролях мы долго веселились, вспоминая эту сцену.
«Эпидемия» отыграла оставшиеся концерты 2010 года, и мы тут же приступили к репетициям в новом составе. Нам с Женей Егоровым предстояло влиться в коллектив очень быстро и сразу же приступить к концертной работе. Дело в том, что, несмотря на смену музыкантов, такие важные мероприятия, как юбилейный тур, запись и выпуск акустического концерта, а также выпуск альбома баллад никто отменять не собирался. Оставшиеся в группе музыканты решили, что правильно будет, несмотря на произошедшие потрясения, не менять планов работы, тем более что никакого нового материала у Мелисова и Ларса на тот момент не было, да и мы с Женей были не против такого расклада. Было понятно, что если мы сейчас на полгода или дольше пропадем из поля зрения поклонников, сочиняя и записывая новый альбом, то поклонники могут про группу и забыть. И так после ухода Самосвата и Изотова многие ее похоронили. Ларс на первых порах очень помог мне с разбором гитарного материала, потому что важно было сделать все максимально быстро. Что-то я снимал самостоятельно. В итоге уже в феврале 2011 года мы сыграли первый концерт в новом составе в небольшом клубе «ХО» в Москве, а весной поехали в большой юбилейный тур по России, Украине и Беларуси, записали и выпустили альбом баллад «Всадник из Льда», сыграли и подготовили к выпуску акустический концерт «В трезвучиях баллад». В декабре 2011 года группа «Эпидемия» отметила 16-ю годовщину концертом в Москве в том же клубе MILK, в котором закончил свой путь предыдущий состав, доказав всем, что она живее всех живых, и я считаю, это довольно символично, такой вот своеобразный «млечный путь» получился, от MILK‘а в 2010, когда многим казалось, что все закончилось, до MILK’а в 2011, когда стало ясно, что все самое интересное только начинается.
Приподнимем занавес
Настала пора слегка приоткрыть занавес и рассказать вам, как устроена жизнь группы «Эпидемия» изнутри. По естественным причинам я буду говорить только о тех годах, которые сам провел в составе, – следовательно, с 2011 года и по сегодняшний день. Как я уже говорил, мы с Женей Егоровым и Андреем Максимкиным официально были приняты на борт коллектива в конце 2010 года, хотя у Жени был еще период работы над альбомом «Эльфийская Рукопись, Сказание на Все Времена», а у Андрея – серия концертов, которые он организовывал для группы, еще не будучи официальным директором. Так что, несмотря на почти 10-летний стаж, я по-прежнему остаюсь самым «молодым» участником коллектива, не по возрасту, а если брать количество лет, проведенных внутри него. Ну и пусть оно так и остается всегда. Общаясь с поклонниками, которые часто пишут мне во всевозможные соцсети, я подумал, что многие представляют себе существование группы сильно превратно, воображая себе ежедневную работу на студии, перемежающуюся фееричными праздниками в свободное от исполнения музыки время. Даже не знаю, стоит ли разочаровывать вас, но раз уж начал, придется продолжать.
Во-первых, в официальном составе группы «Эпидемия» на самом деле на одного человека больше, чем вы видите на сцене. Нашего директора Андрея Максимкина мы считаем полноценным членом группы, его участие в жизни нашего коллектива сложно переоценить. Тот прогресс, которого мы добились за эти неполные 10 лет, во многом стал возможен только благодаря этому человеку. Действительно, «Эпидемия» в 2011-м и «Эпидемия» в 2020-м – это разные группы, не только по статусу, размаху концертов, но и по тому, как организована жизнь и работа коллектива, в первую очередь на гастролях. В 2011 году слава группы во многом основывалась на метал-опере «Эльфийская рукопись» и нескольких масштабных и красочных концертах, снятых на видео и выпущенных на DVD. Именно по ним поклонники группы и судили о коллективе, в то время как реальность выглядела значительно скромнее. Выезды за пределы Москвы и Питера были не так уж и часты, а концерты проходили на довольно скромных площадках без должного шоу и иногда даже без вменяемого звукового оборудования. О том, как это иногда бывало в те годы, вы можете прочесть в рассказах «Есть бабушки в русских селеньях» или «Еще кое-что о концертах». Сегодня, в 2020 году, концерт группы «Эпидемия» выглядит и звучит совершенно по-другому. Даже если он проходит в небольшом зале, мы стараемся превратить каждый концерт в настоящее шоу. Концертные костюмы, профессиональный свет, звук и, хотелось бы верить, выросший уровень исполнения позволяет нам гордиться тем, что мы делаем, и заслуга Андрея в этом преображении огромна.
Во-вторых, у многих складывается впечатление, что существование рок-группы – это ежедневный непрекращающийся праздник. Это абсолютное заблуждение. Как вы видите, эта книга не такая уж толстая, и это не потому, что мне лень писать больше или я решил скрыть от вас большинство интересных подробностей. Дело в том, что за почти десять лет у нас было не так уж и много историй, которые интересно рассказать и послушать. Ведь, если вдуматься, что такое интересная история? Это ситуация, которая выбивается из привычного ритма событий. А привычный ритм – это рутина, не столь интересная для читателей, но чтобы вы имели представление, как группа живет на самом деле на гастролях, я расскажу.
Естественно, во главе угла всегда стоит сам концерт. Showtime – это та важнейшая точка дня, вокруг которой строится все расписание. Но концерт – это лишь вершина айсберга, видимая публике, и далеко не самая большая. В день концерта мы приезжаем на площадку за много часов до концерта для проведения саундчека. Первым всегда появляются звукорежиссер, техник (если он есть) и светорежиссер. Они осуществляют проверку технической готовности площадки и проводят так называемый лайн-чек. Так называется проверка правильности работы всех приборов на площадке и их правильной коммутации. Часто коммутацию технического оборудования под наши задачи приходится делать заново. Светорежиссер в это время «прописывает» световые приборы и внедряет нашу концепцию сценического света. Следующим на площадку прибывает Кривенков. Свои барабаны он всегда собирает сам, не доверяя это дело техникам. На большие московские концерты он привозит собственную барабанную установку, сборка которой занимает у него несколько часов. На туровых концертах барабанная установка арендуется у прокатной компании, но все равно Дима всегда сам расставляет ее под себя и развешивает свое железо (так на сленге называются барабанные тарелки). После чего начинается барабанный саундчек, наш любимый «бум-плюх», во время которого важно не только настроить звучание барабанов в зале, но и отстроить правильный звук в Диминых ушных мониторах.
Через некоторое время приезжаем мы с Юрой Мелисовым и Илья Мамонтов, более известный как Ларс. При той концепции гитарного звука, которая используется сегодня (об этом несколько подробнее я расскажу в главе «Макс»), подключение и саундчек гитар – это самое простое и быстрое, что есть в нашей работе. Если коротко, то все настроено уже заранее вплоть до мониторных миксов в системе ушного мониторинга гитариста. Если вся коммутация работает правильно, нам достаточно буквально воткнуть несколько шнуров – и можно играть. Юре предстоит чуть больше работы, чем мне, так как помимо своей гитары он проверяет корректную работу проекта концерта в специальной программе на ноутбуке и синхронизацию видеорядов, если мы играем с ними. Ларс же предпочитает играть по классической схеме с полноценным гитарным усилителем басовым кабинетом и полностью отрицает использование ушного мониторинга, поэтому для него (и в качестве резерва в случае отказа наших систем) ставятся сценические прострелы, которые он отстраивает по своему вкусу.
Последним на сцене появляется Женя Егоров, ему хватает около пятнадцати минут на отстройку вокала – и мы готовы играть. На некоторых концертах продаются специальные VIP-билеты с опцией Meet and Greet, позволяющей присутствовать на саундчеке и пообщаться с группой еще до концерта. Если сегодня такой концерт, мы спускаемся в зал к этим людям, общаемся, даем автографы, фотографируемся с ними. Затем начинаются самые сложные два часа в расписании дня: ожидание запуска зрителей в зал и выхода на сцену. В это время кто-то разминается перед выступлением, кто-то старается сконцентрироваться. Жене требуется больше всего времени для приведения своих волос в концертное состояние. Если мы этим вопросом особенно не заморачиваемся, расчесался и вперед, то для Женьки это целая процедура. Но оно того стоит, на концертных фото он всегда выглядит лучше всех. После концерта чаще всего организовывается автограф- и фотосессия, затем легкий ужин и возвращение в гостиницу, где желающие могут еще некоторое время посвятить общению друг с другом и обсуждению концерта. С утра, скорее всего, нас ожидает ранний подъем и переезд в следующий город, где по прибытии в гостиницу у нас будет час или два для приведения себя в форму после дороги, и – снова саундчек и концерт. Вот, собственно, и весь рок-н-ролл. 90% гастрольных дней проходят именно так и не достойны упоминания в этой книге.
Несмотря на то что ничто человеческое нам не чуждо и каждый из нас может себе позволить «расслабиться и снять стресс», по сравнению с большинством металлических групп мы просто «плюшевые зайчики», согласно определению, выданному нам нашим же директором, который повидал множество разных коллективов. Да и позволяют себе далеко не все. Например, Ларс вот уже много лет как решил отказаться от алкоголя, а с недавнего времени и Кривенков, наш боевой Дед, тоже решил перейти на светлую сторону и кушает в основном шоколадки. Правда, в эту книгу вошел несколько другой период его жизни, что и нашло отражение в нескольких рассказах, да и после перехода, как выяснилось, он иногда еще может вспомнить молодость.
Основных правил жизни в туре ровно два. Первое гласит, что каждый член туровой группы, музыкант, техник или даже целый директор, имеет право проводить время как ему угодно, с кем угодно и при этом творить что угодно. Но в момент концерта он должен быть в форме и уверенно исполнять свою работу. Если он это делает, никто не скажет ему плохого слова, даже если вечером он с трудом ходил и не мог сказать даже «му». Второе правило неофициальное, но соблюдают его абсолютно все неукоснительно: несмотря на весь рок-н-ролл в душе, мы резко отрицательно относимся к употреблению наркотиков и любых других веществ, расширяющих сознание, кроме алкоголя. Так исторически сложилось с момента основания группы, так устроена жизнь сейчас и, хочется верить, так будет и в будущем.
Еще одно предубеждение многих поклонников гласит, что «Эпидемия», как и любая уважающая себя группа, имеет собственную базу, где ежедневно собирается, неустанно репетирует, сочиняет новый материал и вообще проводит много времени вместе. На самом деле, если мы не в туре, мы можем не встречаться по несколько недель и даже не общаться друг с другом. На гастролях мы прекрасная и дружная команда, но в Москве у каждого музыканта своя жизнь и свой круг общения, а графики жизни настолько разные, что в момент написания этой книги Кривенков уже почти потерял надежду собрать нас всех на свое новоселье. «У вас как в том анекдоте получается, либо свисток сломанный, либо акула глухая! То одного нет в городе, то другого. Хрен соберешь всех одновременно», – жалуется он на судьбу. Разумеется, каждый музыкант самостоятельно занимается на своем инструменте дома, а вот репетиции у нас проходят крайне редко, только перед турами, ответственными концертами, когда в программу вводятся новые песни или те, которые давно не играли. Именно поэтому владеть собственной базой для нас не имеет смысла. Достаточно просто арендовать репетиционное время на одной из хороших московских репетиционных точек.
Отдельная история – это репетиции театрализованных концертов вселенной «Эльфийская Рукопись». В силу разных причин музыкальная и театральная часть репетируют отдельно друг от друга. Сначала инструменталисты посвящают несколько репетиций музыке, вспоминают и оттачивают песни, которые давно не играли. На такие репетиции из вокалистов, как правило, не приходит никто, даже Егоров. Затем, когда музыкальная часть готова, постепенно начинают подтягиваться певцы. Всех одновременно собрать абсолютно нереально, потому что каждый из наших вокалистов – очень занятый артист с непростым графиком, поэтому обычно мы делаем три-четыре репетиции и предлагаем всем даты на выбор. Некоторые особо трудолюбивые вокалисты, например Андрей Лобашев и Сергей Абрамов, любят ходить на все репетиции, даже если их песни и не планируются к прогону, некоторые ограничиваются одной. Параллельно репетирует театральная труппа, которая у нас имеет кодовое название «балет», хотя они далеко не только танцоры, но еще и бойцы на мечах, акробаты, специалисты по фланкировке и еще много что умеют. Они занимаются под фонограмму, мы им не очень-то нужны. На эти репетиции вокалисты тоже приглашаются всегда, только, кроме Жени, мало у кого получается их посещать, поэтому иногда режиссер постановок Полина Меньших вместе с Женей вынуждена рассказывать артистам, кто и куда должен идти непосредственно перед выступлением. На полноценный прогон у нас есть всего пара часов в день концерта, да и то лишь в том случае, если саундчек прошел без проблем и закончился вовремя. Видеоряды и какие-то основные элементы декораций мы, музыканты, себе хорошо представляем, но многие детали спецэффектов, которые будут работать на концерте, даже мы узнаем лишь в день мероприятия. Этой частью программы заведуют Максимкин и организатор концерта – как правило, в Москве это Никита Новицкий. Поэтому многие вещи, происходящие на сцене, для нас самих являются большим сюрпризом. В общем, несмотря на всю театральность, эти спектакли в немалой части каждый раз являются импровизацией. Более подробно о том, как все это происходит, вы можете узнать из наших документальных фильмов «Эльфийская Рукопись от и до» и «Книга Золотого Дракона. По страницам истории». Ну а об атмосфере, которая творится на гастролях театрального состава, я расскажу в главе «Звездные гастроли».
Юра Мелисов, он же Августейший, является очевидным творческим лидером группы. В момент резкого обновления коллектива в 2010 году было принято решение, что в творческих вопросах группа всегда доверяет Юре, его слово имеет определяющее значение. Помимо того, что он является автором большей части музыкального материала и 90% текстового, а также автором либретто всех частей «Эльфийской Рукописи», он всегда определяет сет-лист каждого концерта. Правда, при этом он исходит не только из своих предпочтений, но и советуется с другими музыкантами и даже Максимкиным. Также Юра всегда отслушивает весь материал, который предлагается другими авторами для нового альбома и решает, какие композиции станут песнями группы «Эпидемия», а какие – нет. Второй важной обязанностью Юры является работа с мерчем. Кто не знает, мерчем называется любая атрибутика с символикой группы, от майки до кружки. На гастролях он лично возит все это в своем чемодане, следит за раскладкой, контролирует продажи. Что касается дизайна, то этим занимаются разные люди, но Юра лично контролирует и одобряет каждый из них. Хотя надо сказать, в последнее время Максимкин все чаще предлагает свои идеи по дизайну, и они все чаще работают с Юрой вместе. Помимо этого, Юра активно занимается технической частью работы, он делает концертный проект в секвенсоре, позволяющий нам не заморачиваться переключением звука на концертах, все происходит автоматически по MIDI-протоколу. Он занимается синхронизацией видеорядов, всегда вникает в настройку параметров нашего микшерного пульта. Недавно Мелисов на даче создал музей группы и студию для записи гитар. Гитары к новому альбому, который записывается как раз в тот самый момент, когда я пишу эту книгу, были записаны именно там. В один период времени мы стали записывать каждый концерт группы и выкладывать по одной песне с него на наш канал YouTube, монтажом видео занимался как раз Юра, как самый опытный из нас в этом. Не секрет, что долгое время Мелисов проработал на канале НТВ в качестве выпускающего редактора новостей и все тонкости видеомонтажа ему хорошо знакомы.
Евгений Егоров не имеет какого-то иного прозвища внутри группы, его все называют просто Женькой. Помимо непосредственно пения и привлечения на концерт симпатичных девушек своей харизмой, Женька является связующим звеном между группой и всеми вокалистами, участвующими в проекте Эльфийская рукопись и вообще всем, что связано с вокалом. Именно он занимался продюсированием записи вокала на «Легенде Ксентарона». Во времена «Всадника из Льда» и «Сокровищ Энии» Юра еще контролировал Женьку, лично присутствуя на записи, но на «Легенде Ксентарона» Женька уже пел сам, без Юриного присутствия, и к тому же контролировал исполнение своих партий другими вокалистами. Егоров очень любит заниматься всем, что связано с фото и видео. Он снял для нас несколько туровых видео, которые выложены на канале YouTube, сделал «сгорающий логотип», занимался работой с видеорядами. Отдельно следует упомянуть его работу с костюмами. Все начальные эскизы костюмов музыкантов обсуждались и утверждались им. Потом уже мы вместе с мастером по костюмам дорабатывали детали, но идея начиналась от Женьки. Также он принимает участие в обсуждении костюмов почти всех других персонажей наших опер, предлагая для них интересные решения. Во всем, что касается дизайна, он всегда участвует хотя бы на уровне предложения собственных идей и выражения собственного мнения. Будучи участником множества различных проектов, Женька знает много полезных людей, операторов, гримеров, дизайнеров и так далее. Как правило, варианты для очередной фотосессии или клипа обсуждаются между ним и Максимкиным, а Женька руководит процессом на месте, если Андрей отсутствует.
Илья Мамонтов, он же Ларс, является самым незаменимым членом группы при работе со звуком. Он сводит звук для концертных видео и некоторых других релизов для нашего канала YouTube. Также он считается главным мнением по вопросам сведения, в том случае если сведением занимается другой специалист. Хотя мы все так или иначе высказываем свои претензии и предложения, как правило, исключительно по звучанию своего инструмента, основные общие нюансы отлавливает и корректирует именно Ларс. Только он способен отслушать двадцать вариантов сведения, отличающихся, например, нюансами эквализации и панорамирования тарелок, заметить эти нюансы и выбрать среди них лучший. Конечно, нельзя забывать композиторский вклад Ильи. Начиная с альбома «Эльфийская Рукопись, Сказание на Все Времена», на каждом релизе группы обязательно присутствуют песни, музыку к которым написал Мамонтов, и они неизменно любимы публикой. Ларс технарь до мозга костей, поэтому, разумеется, он вникает во все технические вопросы, связанные с работой нашего звукового оборудования. В последнее время он начал вести сервис Boosty, на котором подписчики могут увидеть правильные табулатуры наших произведений, авторские разборы композиций и много всего другого. Еще Ларс крайне полезен тем, что у него всегда есть все, что может пригодиться для мелкого ремонта в условиях тура. Любые ключи, отвертки, паяльник, запчасти – все это он всегда возит с собой и часто выручает нас.
Меня в нашей компании обычно называют Герр или Троцкий, но первое предпочтительнее. Будучи единственным гуманитарием в группе, я стараюсь не лезть в современные технические вопросы. В аналоговую эпоху мне было интересно разбираться со всеми приборами, но современный цифровой мир для меня менее интересен. Если парням всегда хочется что-то поменять и перенастроить просто ради того, чтобы попробовать новый интерфейс и новые настройки, то я являюсь приверженцем формулы «Never touch a running system» и крайне не люблю что-то менять в своих звуковых настройках. Зато, проведя некоторое время на посту бренд-менеджера одной из московских музыкальных компаний, я научился довольно неплохо разбираться в гитарах и даже добыл для нас несколько инструментов по эндорсерскому контракту с LAG, на которых мы до сих пор иногда играем. Так же как Юра и Ларс, я предлагаю свои песни на каждый альбом группы, и еще не было ни одного случая, чтобы они не были приняты, и, как мне кажется, достаточно неплохо котируются у публики. К своим песням я также иногда пишу куски текста или предлагаю Юре идею, по которой уже он пишет текст целиком. Я был инициатором создания и продюсером фильма, рассказывающего о создании грандиозного концерта «Книга Золотого Дракона», который можно увидеть на бонусном диске этого релиза или на нашем канале YouTube, и являюсь автором этой книги, которая, надеюсь, будет для вас интересна или как минимум забавна.
Дмитрий Кривенков, по прозвищу Дед, отвечает полностью за свои барабаны, а так как его инструмент самый сложный и трудозатратный, плюс Димка по праву считается самым виртуозным музыкантом в группе и одним из лучших барабанщиков в российском металле, никакими иными заданиями в коллективе его стараются не обременять, если он, конечно, сам не проявляет инициативы. В творческом процессе он всегда принимает участие, в частности пишет свои барабанные партии, основываясь на демо-записях композиторов, но об этом более подробно я расскажу в главе «Как рождаются песни». Димка очень хороший мелодист и прекрасно чувствует каждый потенциальный хит. При прослушивании готового материала на альбом он всегда стопроцентно угадывает, какая песня «выстрелит», а какая – нет. Мы много раз пытались заставить его самого написать хит, раз уж он так их понимает. И я даже знаю, что иногда он записывает на диктофон какие-то мелодии, пришедшие ему в голову, но пока никто из группы их не видел; надеюсь, все еще впереди и когда-нибудь он потрясет зрителей своими шедеврами.
Андрей Максимкин, он же Дир, занимается вообще всем, что не связано непосредственно с созданием и исполнением музыки. Он совмещает функции директора и тур-менеджера группы. Организация всех концертов, букинг, построение гастрольной трассы и исполнение роли няньки в туре – это все его задачи. Все финансовые потоки тоже текут через него. Помимо концертной деятельности он занимается интернет-магазином и пабликами группы в соцсетях. Но основное его дело – это стратегическое развитие. Именно Андрей определяет, когда, как и какие релизы должны быть выпущены, согласовывает все детали оформления, выбирает всех специалистов, с которыми мы сотрудничаем в той или иной работе, а также выпускает новости и пресс-релизы группы на официальных ресурсах (не считая Instagram, для этой сети у нас есть отдельный специалист). В общем, это наш собственный Род Смоллвуд, если вы, конечно, знаете, кто это такой.
Гастрольный тур группы всегда состоит из нескольких сегментов, после каждого из которых мы возвращаемся домой. Как правило, в одном сегменте не более 3–4 концертов, и лишь один или два раза в год группа устраивает длительные туры по 10 и более выступлений подряд. Это связано с тем, что публика гораздо охотнее ходит на концерты в выходные, поэтому часто наши шоу проходят в пятницу, субботу и воскресенье, а в понедельник группа возвращается в Москву. К тому же, несмотря на то что для каждого из нас работа в группе является самым важным делом в жизни, есть еще и другие дела, которые требуют нашего внимания в Москве. Никто не может себе позволить уехать из дома надолго. В-третьих, такая компоновка тура позволяет нам не терять концертную форму, потому что между концертами проходит не так много времени, а с другой стороны, не превращать концертную деятельность в рутину и не уставать друг от друга, что неизбежно случается с любыми группами во время очень длинных туров. Тур в поддержку нового альбома, к примеру, может продолжаться больше года, и это, конечно, не означает, что мы все это время находимся на гастролях, – в реальности он разбит на множество более мелких сегментов для нашего и вашего удобства.
Во время гастролей туровая команда условно делится на две части: официально они в календаре именуются «звезды» и «прочие». Фактически это означает принадлежность к «тихому» или «громкому» купе в поезде. В «тихом» купе обитают Мелисов, Егоров, Мамонтов и Кривенков. В «громком» соответственно, я, Максимкин, звукорежиссер и светорежиссер (или техник, или специалист по работе с мерчем, если хоть кто-то из них едет с нами, а часто это место вообще пустое, но мы его всегда покупаем, чтобы иметь лишнее багажное место и не докучать случайным попутчикам). До своего ухода из группы в нашем купе также ехал Дима Иванов, а техперсонал – отдельно. На самом деле распределение по купе никоим образом не означает принадлежность к привилегированному или рабоче-крестьянскому классу, а фактически означает деление на спокойную и тусовочную часть группы. «Звезды» предпочитают вести размеренный образ жизни, рано ложатся спать, и про них сложно даже вспомнить какие-то интересные истории. «Прочие» всегда готовы к любым приключениям на свою пятую точку и часто их себе организовывают. На гастролях, как правило, именно мы неформально общаемся с организаторами, особо активными поклонниками, музыкантами других групп. Связующим звеном между двумя купе служит Кривенков, он же Дед. Он, в зависимости от настроения и состояния, может принадлежать как к тихой, так и к громкой компании. В гостиницах сегодня мы живем в отдельных номерах, но долгое время жили по двое, и тогда Юра жил с Кривенковым, Ларс – с Егоровым, я – либо с техником, либо со звукорежиссером, Максимкин – либо со звукорежиссером, либо один. Таким образом, я сменил наибольшее число партнеров по комнате и хорошо знаю каждого персонажа из нашей технической бригады – а там были сплошь очень интересные люди, и о них вы еще прочтете на страницах этой книги.
Теперь, когда вы себе приблизительно представляете, кто есть кто в группе и как устроена наша жизнь, настала пора ответить на второй важный вопрос: как же, собственно, рождаются песни? Но прежде чем перейти к серьезной теме, представлю вам еще одну зарисовку на тему того, что собой представляла гастрольная жизнь в тот период времени, когда я пришел в группу.
Еще кое-что о концертах
– Ну что скажешь, Андрей, мы сегодня выступаем или нет? – в который раз интересовался Мелисов, показывая на часы, стрелки которых уже отсчитывали последние минуты перед заявленным началом шоу. Публика давно собралась перед входом в клуб, но двери пока все еще были закрыты. С улицы уже не первый раз доносились недовольные крики толпы.
– Я тебе много раз говорил: если вы работаете со мной, то вы не выходите на сцену, пока я не скажу, что можно работать. Пока никаких предпосылок для начала концерта я не вижу, – парировал Максимкин.
– Ребята, не злитесь, сейчас все будет, – из ниоткуда вынырнул организатор концерта и поставил на стол две бутылки коньяка. – Сейчас все решим, все будет нормально. А пока вот, угощайтесь от души.
– Мы не будем пить коньяк до выступления, особенно в таком количестве, – заявил Мелисов, убирая эти две бутылки под стол, туда, где уже стояла одна, положенная нам по райдеру. – Ты сделай лучше так, чтобы директор дал нам добро на выступление, вот тогда мы будем довольны. А коньяк можешь забрать обратно, – пафосно заявил Юра, но коньяк, конечно, не отдал.
– Людей на улице жалко, – подключился к разговору Егоров. Предлагаю пока хотя бы запустить их в зал.
– А если концерта не будет, ты не боишься, что они разгромят весь клуб? – поинтересовался Андрей.
– Все будет, все состоится. Просто немного нужно подождать. Андрей, можно тебя на два слова для приватного разговора? – заверил организатор и увел Максимкина из гримерки в коридор.
Проблема была легко объяснима и лежала, как это часто бывает, в финансовой плоскости. Подозрения у нас закрались еще по приезде в город (я сознательно не хочу рассказывать, какой именно), когда мы увидели наши номера в гостинице. При этом сама гостиница была не самая ужасная, просто отремонтирована ровно наполовину, и наши номера находились в той половине, которой не повезло. Ремонт в них делался последний раз не меньше 20 лет назад, прокуренные обои и мебель, запах пота, сырости и тлена, въевшийся в каждый предмет обстановки, кровати с сеточными матрасами, проваливающимися почти до пола. То еще удовольствие, но тогда мы подумали, что организатор просто не знал, что наши номера в таком состоянии, и собирались поднять эту проблему позже. Как выяснилось, это была еще не проблема.
Второй звоночек прозвенел, когда мы отправились на обед в столовую, в которую нас направил тот же организатор. Перед входом он напутствовал нас: «Вы там им после обеда пару плакатов ваших подпишите, пожалуйста», а сам отправился по своим организаторским делам. Мы подумали, что работники столовой – вероятно, наши поклонники, и сами стесняются попросить, поэтому обратились к организатору, которого они знают, с этой просьбой. Сытно поев, музыканты подписали несколько плакатов с наилучшими пожеланиями коллективу столовой, и Мелисов с Егоровым понесли эти плакаты в сторону стойки обслуживания. Через некоторое время они вернулись оттуда весьма озадаченными: «Похоже, там плакаты наши никому не нужны, нам даже порекомендовали место, куда их можно засунуть, свернув предварительно в трубочку, и вы это место тоже знаете. Они почему-то требуют с нас деньги, говорят, что никакой договоренности с организатором у них нет, более того, они его вообще не знают». Вот это было мило. Потому что по договору с организатором за питание музыкантов и технического персонала группы отвечает он. Организатор либо выдает музыкантам заранее оговоренную сумму, так называемые «суточные», либо ведет их в проверенное и приличное место и там оплачивает счет. В нашем же случае организатор, видимо, посчитал, что группа «Эпидемия» настолько крута, что работники столовой накормят музыкантов бесплатно за счастье пообщаться с ними и получить в подарок несколько плакатов. Нам, конечно, приятна такая лестная оценка с его стороны, но жаль, что так оно пока не работает.
Счет мы, конечно, оплатили сами, но после этого звонка напряглись уже серьезно, ибо вменяемость организатора была под большим сомнением. Поэтому, когда по приходе на саундчек мы обнаружили весь концертный аппарат, стоящий в углу сцены большой грудой, и техников прокатной конторы, которые совершенно не спешили расставлять и подключать оборудование, удивились мы не очень сильно.
– Привет, ребята, рады познакомиться. Концерт-то сегодня вообще планируется? Если планируется, то уже давно пора расставить оборудование. Саундчек через полчаса начинается, – я попытался прервать блаженную дрему техников.
– И тебе привет, мы тоже рады. Но вот насчет концерта сомнения у нас большие имеются. Дело в том, что денег за аренду оборудования мы пока не видели, а увидеть их должны до начала монтажа на сцене. Мы, конечно, привезли все что надо, но пока ждем-с. Может, и вообще ничего не будет.
С этой новостью я пошел к Максимкину, на что он меня обрадовал еще больше: «А я знаю, что, может, ничего и будет. Я тебе больше скажу, у нас тоже, кроме мизерной предоплаты, ничего пока нет, и не факт, что что-то появится. А без полной оплаты вы у меня на сцену не выйдете».
Организатор, хоть и удивлял нас безмерно своим подходом к работе, все же пытался что-то делать. Он постоянно куда-то пропадал и через некоторое время появлялся с незначительными суммами денег, которыми пытался хоть немного продвинуть ситуацию вперед. «Видимо, таксует по городу, чтобы заработать», – посмеялись мы, но, скорее всего, были не очень далеки от истины. В итоге он как-то договорился с прокатчиками, и саундчек все же состоялся. Мы были готовы играть, но Андрей добро пока давать не спешил.
Вернувшись в гримерку после очередного разговора с организатором, Андрей мрачно обрисовал ситуацию:
– Какую-то мелочь мы на руках имеем, но до полной оговоренной суммы еще далеко. Я дал ему еще час времени, пусть делает что хочет, но без полной оплаты концерта не будет. В долг я играть не хочу, нет веры у меня, что этот долг будет закрыт. Я понимаю, что вы альтруисты и готовы сыграть хоть совсем бесплатно, раз уж приехали, но земля слухами полнится. Если группа дает себя прогнуть в таких вопросах один раз, это будет пытаться делать каждый второй организатор.
– А что с людьми на улице делать будем? Надо хоть что-то им сказать, почему не открывается вход.
– У меня есть решение, – предложил Юра. – Пока решается вопрос с деньгами, предлагаю запустить народ, но не в сам зал, а в холл клуба, где находится стойка с мерчем. Мы там тоже встанем и будем лично продавать мерч и общаться с людьми. Если даже концерт не состоится, то хотя бы сделаем автограф-сессию, сфотографируемся. Люди должны хоть что-то получить, раз уж они пришли.
Так и было сделано. Двери клуба открылись, и порядком замерзшая публика вошла в холл, где мы уже их ждали. Людей в этот раз было не очень много, и мы постарались сделать так, чтобы никто не чувствовал себя оставленным без внимания. В какой-то момент ради поднятия настроения и сглаживания ситуации в народ ушли те самые две бутылки коньяка, которые принес организатор, и общение стало совсем непринужденным и дружеским. Вопрос концерта в итоге тоже решился, правда, в несколько урезанном виде, ибо в тот момент до закрытия клуба оставалось совсем немного времени, но мы все же вышли на сцену и сыграли убойный хит-блок. В итоге вечер оставил положительные воспоминания, но все же я рад, что подобных историй со временем почти не стало, а концерты стали организовываться на порядок более профессионально. Есть все же события, о которых приятнее вспоминать, чем быть их непосредственным участником.
Как рождаются песни
«Для успешной песни нужна простота, хитовая мелодия, средний темп и максимально простая аранжировка, а вы опять своего метала, прогрессива и двойных бочек понапихали везде. Вот уйду от вас, организую свою «АмЭпидемию» с блэкджеком и шлюхами, покажу всем, как надо песни писать, и стану настоящей рок-звездой в отличии от!..»
Я всю жизнь был за совместную работу группы над материалом на репетициях – это олдскульный, милый моему сердцу подход, но к моменту моего появления в коллективе у «Эпидемии» уже сложился определенный принцип работы над музыкой, и не мне его менять. Так получилось, что сегодня музыку в группе пишут трое: это, конечно, Юра Мелисов, а также Илья Мамонтов и Дмитрий Процко, то есть ваш покорный слуга. По негласному соглашению, композиторы пишут песню практически от начала и до конца, что называется, «под ключ», оставляя пока за скобками текст. И хотя подходы к работе над музыкой у нас разные, для всех троих работает один и тот же принцип: музыка всегда рождается первой и лишь потом, часто через довольно продолжительное время получает свой текст. Юра, будучи лидером группы, конечно, пишет львиную долю музыки, и, как я уже говорил, имеет полное право утвердить, попросить переделать или совсем отвергнуть песню на музыку другого композитора. Как правило, он сам старается не вмешиваться в чужое творчество и подключается к совместной работе, только если просит сам автор. На моей памяти был лишь один случай, когда над гармонией песни работали два человека, Дима Иванов и Юра, и это была песня «Дует Ветер Ледяной».
Благодаря современным технологиям, каждый сегодня способен сделать песню дома в полной аранжировке, поэтому приносит группе не просто набор идей, а фактически готовую вещь, которую остальным музыкантам надо лишь разучить для исполнения на концертах. Правда, есть одно исключение: обычно я прошу Кривенкова помочь мне с барабанными партиями, так как сам способен сочинять их пока лишь на довольно примитивном уровне, в отличие от Юры и Ларса, но над этим компонентом я активно работаю. С клавишными инструментами ситуация зависит от конкретной песни. Если партия клавиш крайне важна и несет определенную смысловую нагрузку, композитор пишет ее сам (например, клавишный лид в песне «Пьяный Разговор»), а если песня получается ориентированной на классическое гитарное звучание, то клавишную аранжировку делает один из клавишников, с которыми мы сотрудничаем. Под строгим надзором главного автора Александр (Wish) Андрюхин или Петр Фролов-Багреев доводят наши гитарные запилы до удобоваримого для слушателей состояния. До своего ухода из группы этим, конечно, занимался Дима Иванов, более того, он приносил и свои готовые композиции. Но сейчас в составе коллектива постоянного клавишника нет, поэтому нам приходится прибегать к помощи наших друзей. В случае какого-то тупика с развитием идеи каждый из композиторов, конечно, может попросить помощи у других музыкантов, но на практике в 90% случаев автор музыки пишет ее полностью сам, от и до.
Очевидно, каждый из нас имеет свой композиторский стиль, но мне кажется, что втроем мы хорошо дополняем друг друга, и в альбоме песни не выглядят разрозненно, а, наоборот, благодаря разным композиторским подходам раскрываются еще лучше. По крайней мере, мне хочется так думать, хотя я видел и другие мнения. Когда я говорю про музыку песни, я говорю не только о музыкальной гармонии и аранжировке, но и о вокальной мелодии. Каждый композитор помимо инструментальной части всегда предлагает еще и вокальную мелодию. Ларс наигрывает ее на гитаре, я и Юра предпочитаем напеть на псевдоанглийском тарабарском языке. В некоторых случаях Мелисов может предложить свою мелодию на мою или Илюхину музыку, если он не очень доволен нашей, но это бывает не так часто – как правило, ему нравится то, что предлагаем мы. Что касается песен самого Мелисова, никому даже и в голову не приходило что-то предлагать поменять в них. Как я уже писал выше, мы полностью доверяем ему в творческом процессе.
Подход к творчеству у нас очень разный. Ларс обычно работает над своей музыкой очень плотно, буквально каждый день. Он записывает каждую свою идею, и к моменту начала работы над новым альбомом у него всегда есть не меньше пяти-семи разных композиций и куча отдельных кусков уже в полной аранжировке. У нас с Юрой подход немного другой: мы сочиняем по мере вдохновения разные куски песен, риффы, мелодии, но до определенного момента все это находится исключительно в голове. В должный вид это все оформляется только в момент создания альбома. Для меня самая сложная часть работы над песней – это именно доведение ее до ума. Придумать какую-то идею – это творчество, это приятно, иногда это даже приходит само собой, словно кто-то другой вкладывает свои идеи в твою голову. Но вот доводить пришедшую идею до конечного вида, развивать ее, делать аранжировку – это уже работа, и непростая работа, которую все время хочется отложить. В итоге чести быть доведенными до ума удостаиваются только, на мой взгляд, самые лучшие идеи, а остальные так и остаются где-то в голове или в лучшем случае в диктофоне. Очень может быть, что когда-то и они пригодятся, некоторые идеи требуют времени, как хорошее вино, они должны настояться и обрести новые качества. У Юры точно так же, как у меня, может не быть ни одной готовой вещи на протяжении долгого времени, но как только работа над собиранием материала для альбома открывается, он с легкостью за короткий период способен предоставить столько песен, сколько нужно, потому что идеи для них у него есть всегда.
С текстами все несколько сложнее, судьба текста к каждой песне складывается по-разному. 90% текстов в нашем составе группы пишет Мелисов, но это никогда не происходит по одной и той же схеме. Иногда уже при написании музыки он знает, про что будет текст, и написать его – дело техники, но чаще всего ему приходится некоторое время искать идею для текста уже после того, как музыка готова. Для поиска вдохновения у Юры есть определенные «места силы», где оно посещает чаще всего. Одно из таких мест – это Останкинский пруд недалеко от телецентра, где Юра работал долгие годы. Именно здесь родились тексты очень многих шедевров группы, так что если кто-то живет в Москве и хочет получить свою порцию вдохновения, может попробовать отправиться туда. Десять кругов вокруг пруда по мощности вдохновения равны одному «Феанору», но это не точно.
Поделиться книгой: