Язык тела: природа и культура

Важную роль в жизни человека играют половые запахи. Возможно даже, что индивидуальный половой запах играет ведущую роль в сексуальной привлекательности как мужчин, так и женщин. Известны случаи, когда люди с заурядной внешностью пользовались исключительной популярностью у лиц противоположного пола, скорее всего, благодаря запаху их феромонов. Известно, к примеру, что Герберт Уэллс пользовался чрезвычайной популярностью у женщин еще до того, как стал популярным писателем. Окружающие его мужчины долго не могли понять секрет такого успеха. Однажды один из его коллег, не выдержав, обратился с вопросом к влюбленной в Уэллса даме, что она в нем нашла. Та, блаженно закрыв глаза, ответила: "Он же пахнет медом" (Рязанцев, 1997, с.219).

Отношение современного человека к запахам тела достаточно негативное. Между тем человек, по-видимому, не может без них обходиться. По историческим сведениям, Наполеон предпочитал всем запахам духов запах тела. Именно запах женского тела действовал на него особенно возбуждающе. Возвращаясь из очередного похода, он посылал Жозефине письмо с нарочным: "Еду — прекращай мыться". Одно из древнейших в мире эротических стихотворений, сочиненное 4500 лет назад в Шумере, воспевает телесный аромат женского тела.

По данным некоторых исследователей, люди, долго находящиеся в одной комнате, быстро утомляются, потому что воздух насыщается половыми аттрактантами. Доказано также, что у мужчины и женщины, спящих под одним одеялом, возникает утомление определенных зон мозга, связанных с половым влечением, и это приводит к снижениею половой активности.

Половые аттрактанты (феромоны) отличаются от обычных запахов и воспринимаются млекопитающими благодаря имеющемуся у них особому вомеронозальному органу. Долгое время вомеронозальный орган у человека считался рудиментарным. Однако современные наблюдения из области этологии и физиологии человека доказывают, что это глубочайшее заблуждение. Вомеронозальный орган не только имеется у человека, но, по всей видимости, играет важнейшую роль в его сексуальном поведении.

Люди, лишенные способности воспринимать половые феромоны, страдают импотенцией. Известны случаи, когда после пластических операций в области вомеронозального органа у пациентов пропадало половое влечение (Рязанцев, 1997).

Феромоны человека несут важнейшую информацию о структуре индивидуального комплекса гистосовместимости (этот комплекс представлен генами, регулирующими иммунную систему человека) и, следовательно, несут в себе информацию о генетических составляющих здоровья данного человека.

Существует два типа феромонов: сигнальные и праймер-феромоны. Сигнальные феромоны вызывают кратковременные изменения, например, высвобождают нейромедиаторы, способные непосредственно воздействовать на поведение реципиента. Праймер-феромоны вызывают долговременные изменения в организме, оказывая непосредственное воздействие на гипоталамо-гипофизарную систему, и запускают в гипоталамусе секрецию гормона, ответственного за высвобождение гонадотропина в гипофизе.

В настоящее время очевидно, что ольфакторная коммуникация играет существенную роль в социальном поведении человека. Это в первую очередь касается отношений мать — ребенок, опознавания родственников по запаху и сходства запаха у лиц, живущих в одном доме (Hold, Schleidt, 1977). Запах играет важнейшую роль в сексуальном поведении человека (Schaal, Porter, 1991; Rikowski, Grammer, 1999; Kohl et al., 2001). Мужские и женские феромоны оказывают существенное воздействие на лиц противоположного пола и делают партнера привлекательным в большей или меньшей степени. Андростенон является мужским феромоном и содержится в поте мужчин (Grower, Ruparelia, 1993). Специфические женские феромоны, названные копулинами, содержатся в вагинальных выделениях (Michael et al., 1975). Их количество сильно варьирует в зависимости от фазы менструального цикла женщины.

3.3. Феромоны и внешняя привлекательность

Следует очевидно признать тот факт, что люди способны распознавать мужские и женские феромоны по запаху. Индивидуальные запахи представителей одного пола также сильно варьируют, и эти различия распознаются противоположным полом. Такие удивительные ольфакторные способности человека не случайны, если мы признаем, что чувствительность к восприятию феромонов сформировалась у него путем полового отбора. Наличие у человека приспособлений, которые позволяют распознавать по запаху здоровых партнеров, способных оставить более жизнеспособное потомство, избегая при этом опасностей инбридинга, трудно переоценить. Исследования показывают, что женщины предпочитают мужчин, чей запах отличается от их собственного. Выбор партнера по запаху идет по принципу различия, а не по принципу сходства, как это имеет место в отношении роста, интеллекта или уровня образования. Ольфакторные метки, таким образом, могут запускать механизм избегания инбридинга и позволяют выбирать партнеров, различающихся по комплексу гистосовместимости.

В процессе эволюции человека происходило формировании многоканальных сенсорных систем для опознавания оптимального репродуктивного партнера. Эти системы строились на комплексе визуальных, вокальных и ольфакторных меток. Разные каналы восприятия действуют как взаимодополняющие. Но они не дублируют информацию, а дают более разностороннее представление о качествах потенциального партнера. Критерии, по которым представители противоположного пола оцениваются как привлекательные, в чем-то совпадают для мужчин и женщин, а в чем-то разительно различаются. Кроме того, оказалось, что оценка партнера как привлекательного зависит от множества внешних факторов, а также варьирует в зависимости от внутреннего состояния выбирающего.

А. Риковски и К. Граммер (Rikowski, Grammer, 1999) выявили положительную связь между внешней привлекательностью женщин и сексуальностью их запаха для мужчин. Чем привлекательнее лицо женщины, тем больше нравится ее запах мужчинам (рис. 3.3). Что касается тела, то женщины, более симметричные по обобщенному индексу ненаправленной асимметрии, пахли более сексуально.

Рис. 3.3. Внешняя привлекательность и сексуальность запаха тела у женщин. Дано по (Rikovski. Grammer, 1999)

Привлекательность мужчин по запаху меняется в зависимости от менструального цикла женщин. В период максимальной рецептивности сексуальность запаха мужчины положительно коррелирует с привлекательностью его лица и отрицательно связана с асимметрией тела (по трем признакам: высота и ширина уха, ширина стопы). Это означает, что женщины в период максимальной вероятности зачатия предпочитают запах мужчин, обладающих наибольшей внешней привлекательностью и симметричностью. Напротив, в фазе минимальной рецептивности мужчины с наиболее привлекательной внешностью пахнут для женщин наименее сексуально.

Восприятие запахов влияет на индивидуальные предпочтения человека и зависит от его пола и индивидуальных обонятельных способностей. Современные данные показывают, что женщины обладают более развитой обонятельной чувствительностью по сравнению с мужчинами (Havlicek et al., 2001). Запах для женщин несравненно более важная составляющая при восприятии окружающего мира, чем для мужчин. Эти различия оказываются в первую очередь существенными, когда речь идет о восприятии представителей противоположного пола. По данным некоторых исследователей, запах имеет решающее значение при выборе полового партнера у женщин, тогда как для мужчин ведущим индикатором служат признаки внешности (Herz, Cahill, 1997; Havlicek et al., 2001). Установлено также, что в сексуальном контексте запах тела партнера служит ведущим возбуждающим стимулом для женщин.

Мужские феромоны андростенол и андростенон содержатся в моче, жировых тканях и потовых выделениях. Андростенол секретируется апокриновыми железами мужчин и содержится в их потовых выделениях. Примерно через 20 минут под воздействием воздуха и бактерий он преобразуется в андростенон. Некоторые люди воспринимают запах андростенола как мускусный, другим он напоминает запах сандала. В любом случае, известно, что запах андростенола воспринимается как приятный, а андростенона — вызывает отвращение.

3.4. Феромоны и настроение человека

Феромоны не только служат индикатором физического или репродуктивного состояния их носителей. Они оказывают непосредственное воздействие на настроение окружающих и модицифируют поведение последних. М. Керк-Смит с соавторами (Kirk-Smith et al., 1978) обнаружили, что запах андростенола оказывает на мужчин и женщин возбуждающее влияние. В одном из экспериментов было показано, что женщины, чью верхнюю губу регулярно обрабатывали андростенолом, испытывали изменения настроения на протяжении полового цикла. В середине цикла они оценивали свое состояние как менее агрессивное, нежели контрольные женщины. В другом исследовании 38 мужчин и 38 женщин надевали на ночь цепочку с подвеской, пропитанной андростенолом (Cowley, Brooksbank, 1991). На следующее утро экспериментаторы фиксировали частоту и интенсивность социальных контактов испытуемых с окружающими. Было показано, что женщины, носившие подвеску с андростенолом, имели значительно большее число контактов с мужчинами по сравнению с контрольной группой, и интенсивность этих контактов также была значительно выше. По-видимому, феромоны человека обладают потенциальной способностью интенсифицировать коммуникацию между полами.

В другой серии экспериментов испытуемым предлагали оценить привлекательность мужчины, изображенного на фотографии, и оценить собственное настроение под воздействием андростенона. Мужчины оценивали изображенного на фотографии мужчину более положительно, если им нравился запах андростенона (Filsinger et al., 1990). А женщины сообщали о снижении сексуального влечении в этих условиях. В исследовании М. Кирка-Смита с соавторами (Kirk-Smith et al., 1978) испытуемым надевали респираторы, пропитанные андростенолом и предлагали оценить степень привлекательности и личные качества людей, изображенных на фотографиях. Испытуемые в целом оценивали женщин, изображенных на фотографиях, как более привлекательных, сексуальных и дружелюбных, а мужчин как более теплых и дружелюбных, чем контрольная группа.

Хотя андростенон является производным андростенола, женщины воспринимают эти два феромона принципиально различным образом. Э. Филсингер с соавторами показали, что нанесение андростенона на тело женщин приводило к тому, что они давали заниженные оценки окружающим мужчинам, тогда как андростенол вызывал у них прямо противоположную реакцию: окружающие мужчины начинали казаться им сексуально привлекательными (Filsinger et al., 1985).

Обобщая все сказанное выше, можно сделать следующие выводы: андростенон и адростенол являются своего рода антагонистами. Андростенон вызывает и стимулирует у женщин негативные эмоции в направлении мужчин, напротив, андростенол пробуждает у женщин положительные ощущения. Андростенол, таким образом, может рассматриваться как мужской феромон, повыщающий привлекательность его обладателя для представительниц женского пола.

Почему же в таком случае андростенон имеет более интенсивный и стойкий запах по сравнению с андростенолом? Почему время существования андростенола много меньше (всего около 20 минут), чем андростенона, если именно андростенол оказывает положительное воздействие на женщин? Долгое время исследователи затруднялись ответить на этот вопрос. В начале 1990-х годов К. Граммер предложил свою версию эволюции сигнальной системы андростенон-андростенола, по которой андростенон служит для женщин избирательным феромоном-аттрактантом в периоды наиболее вероятного зачатия (Grammer, 1993). В эксперименте 290 женщин оценивали по степени привлекательности запах андростенона в разные фазы менструального цикла. В период овуляции женщины оценивали запах андростенона как максимально приятный в сравнении с другими стадиями цикла (рис. 3.4).

Рис. 3.4. Пример теста с оценкой влияния феромонов на привлекательность полового партнера, разработанного К. Граммером (фото К. Граммера)

Многочисленные исследования показывают, что восприятие женщинами мужской внешности сильно варьирует на разных стадиях цикла. Возможно, что именно восприятие андростенона оказывает решающее влияние на эмоциональную оценку мужской привлекательности. Косвенным подтверждением важной роли андростенона в выборе сексуального партнера является тот факт, что аносмия (нечувствительность к запаху) к андростенону также варьирует в зависимости от физиологического состояния женщин. В фазе максимально вероятного зачатия количество женщин с аносмией по этому феромону минимально.

3.5. Копулины и "война полов"

Роль половых феромонов становится более понятной, если обратиться к теории родительского вклада (Trivers, 1972). Эта теория предсказывает, что женщины, ориентированные на долговременные отношения с партнером, должны уметь распознавать и правильно выбрать тех мужчин, которые готовы вкладывать свои силы и средства в воспитание детей. При оптимальном выборе женщины снижается ее персональный вклад в ребенка, тогда как общий родительский вклад в него возрастает за счет помощи со стороны отца. Мужчины могут оставлять потомство, прибегая к двум альтернативным стратегиям: стратегии кратковременного партнерства и стратегии долговременного партнерства. В первом варианте мужчина может оставлять значительное количество потомства, вступая в кратковременные половые связи с большим числом фертильных (способных к зачатию) женщин. При этом его родительский вклад оказывается минимальным и все заботы ложатся на плечи матери. А уверенность в отцовстве (применительно к каждой временной связи) оказывается малоактуальной. Во втором случае мужчина устанавливает постоянные связи с конкретной женщиной и заботится о детях, появившихся в результате этих отношений. Постоянная связь обеспечивает мужчине уверенность в отцовстве. В этой ситуации значительный вклад в заботу о ребенке является эффективной стратегией, повышающей итоговую приспособленность мужчины.

Мужчины и женщины должны быть крайне осмотрительны в выборе партнеров для достижения максимального репродуктивного успеха. Логично предполагать, что у мужчин и женщин имеются развитые когнитивные механизмы, адаптированные к реальным биологическим ограничениям в условиях полового отбора и выраженным различиям половых стратегий у представителей противоположного пола. Однако типичной особенностью человека (по сравнению с большинством обезьян) является скрытая овуляция. Вопреки тому обстоятельству, что овуляция сопряжена с целым комплексом отчетливых физиологических и поведенческих изменений, наблюдения показывают, что ни мужчины, ни женщины не способны на сознательном уровне распознать момент овуляции. Однако в активе человека механизмы распознавания момента овуляции все же имеются, и решающую роль здесь играет обоняние. Распознание происходит на подсознательном уровне.

Причины возникновения скрытой овуляции у человека неоднократно обсуждались в антропологической и этологической литературе. Освещая проблемы ольфакторной коммуникации человека, уместно будет привести несколько наиболее логичных теорий. Первая группа теорий рассматривает скрытую овуляцию как приспособление, вынуждающее самцов к формированию устойчивых связей (Alexander, Noonan, 1979; Symons, 1979). Постоянные связи в условиях скрытой овуляции стали единственным шансом для самцов, обеспечивающим уверенность в отцовстве (Trivers, 1972). Эволюция постоянных связей самец-самка была тесно сопряжена с развитием у самцов острого чувства страха быть обманутым партнершей. В условиях постоянных связей постепенно выработались механизмы, обеспечивающие мужчинам уверенность в отцовстве.

По другой версии, скрытая овуляция возникла как способ успешного обмана женщиной своего постоянного полового партнера в условиях моногамии (Bernshoff, Thornhill, 1979). При этом женщина получила возможность одновременно изменять брачному партнеру в поисках "хороших генов" для своего потомства (это повышало выживаемость детей и их качество), оставаясь незамеченной, и получать постоянную помощь в воспитании детей со стороны супруга. Исследования, проведенные М. Беллисом и Р. Бейкером (Bellis, Baker, 1991), подтверждают правоту второй теории. Большинство внебрачных копуляций, в которых женщины не предохранялись, имели место в период овуляции. Чаще всего такие внебрачные сношения происходили вскоре после половой близости с постоянным партнером. Было установлено также, что пик измен приходится на период овуляции. Если выбор женщины оказывался правильным, сперма случайного кратковременного полового партнера выигрывала конкуренцию со спермой постоянного партнера, обеспечивая будущему ребенку более качественные гены.

Таким образом, в условиях моногамии скрытая овуляция обеспечила женщинам возможности для реализации наиболее успешных репродуктивных стратегий и позволяла им снизить собственный родительский вклад в генетически наиболее успешных потомков.

Наряду с признаками внешности, феромоны (копулины), содержащиеся в вагинальных выделениях женщины, обеспечивают ее неотразимость в глазах мужчин. Интенсивность и привлекательность копулинов в разные фазы менструального цикла сильно варьирует (Doty et al., 1975). Мужчины оценивали запах копулинов в пике овуляции как наиболее интенсивный и наименее неприятный. В другом исследовании анализировали связь между секрецией половых гормонов у мужчины под воздействием копулинов (Juette, 1995). Копулины, секретируемые женским организмом в пике овуляции, стимулируют у мужчин секрецию андрогенов и снижают их способности к объективной оценке внешней привлекательности партнерши. Копулины, по сути, представляют собой превосходно сбалансированное "стратегическое оружие", безотказно работающее в "битве между полами", которое эволюционировало в условиях дифференцированного родительского вклада (Kohl et al., 2001).

3.6. Феромоны и синхронизация менструального цикла у женщин

Женские феромоны могут вызывать синхронизацию половых циклов у других женщин. Синхронизация наступает после того, как женщины живут в тесной близости друг от друга на протяжении нескольких месяцев. М. Рассел с соавторами (Russell et al., 1980) установили, что если наносить мазки потовых выделений от женщин с регулярными месячными другим женщинам, не находящимся с первыми в прямом контакте, то после 4 месяцев их циклы синхронизируются с циклами хозяек пота. Такая синхронизация, по всей видимости, развилась в эволюции человека параллельно с развитием скрытой овуляции (Turke, 1984). С возникновением скрытой овуляции мужчины вынуждены были формировать устойчивые парные отношения с конкретной партнершей и не искать дополнительных сексуальных связей на стороне, ибо такое неосмотрительное поведение могло привести к тому, что мужчина пропускал фертильный период у своей основной партнерши. Синхронизация циклов должна была стать особенно выраженной, когда предки человека стали жить на стоянках — в небольших хижинах, или пещерах, где половые запахи накапливались в высокой концентрации.

3.7. Родственники пахнут лучше?

Установлено, что люди способны распознавать друг друга по запаху. Прежде всего это распознавание родственников. Уже в возрасте двух дней дети узнают матерей по запаху, а матери их (Schaal et al., 1980). Таким образом, уже в первые дни жизни у ребенка и матери возникает импринтинг на запах друг друга, тогда как другие компоненты образа (зрительные и слуховые) становятся значимыми несколько позднее. В возрасте 3-6 лет дети в состоянии различать по запаху своих родных братьев и сестер. Взрослые способны отличить свой запах и запах своих половых партнеров от запаха незнакомых людей (Hold, Schleidt, 1977).

Человеческие запахи, несомненно, являются сигналами, воздействующими на настроение и степень индивидуального возбуждения. В условиях массового анонимного общества, которым является сообщество любого большого города, индивидуальные запахи принято маскировать духами и дезодорантами. Такая стратегия являет собой вариант мимикрии, целью которой является маскировка собственного индивидуального запаха и выражение индивидуальности в менее провоцирующем духе.

Вместе с тем в условиях повышенной скученности — например в транспорте, неумеренное пользование парфюмерией также может вызвать сильное недовольство окружающих. Одна из студенток-слушательниц данного курса, живущая в Подмосковье, к примеру, была свидетельницей коллективного негодования пассажиров пригородного автобуса в отношении женщины, использовавшей духи с сильным запахом. "Вот, шалава, надуханилась, куда ты едешь?" — раздавались множественные возгласы.

Восприятие запаха как приятного или неприятного существенным образом детерминировано культурой. Так, например, для современных европейцев и американцев запах духов "Шанель" является приятным. Но папуасам Новой Гвинеи, ведущим традиционный образ жизни, этот запах представляется отталкивающим, а запах свиного жира, напротив, рассматривается как крайне привлекательный. Русским не нравится запах жареной селедки, которую часто используют в качестве важного составляющего традиционного блюда вьетнамцы. Примеров такого рода можно привести множество.

Интегрирующий эффект запахов становится более очевидным, если мы обратимся к факту существования долгосрочной памяти на запахи. Ольфакторное восприятие происходит преимущественно на подсознательном уровне и не контролируется нашим сознанием. Однако воспринятые запахи влияют на эмоциональное состояние объекта.

Восприятие запахов, по всей вероятности, играет важную роль в формировании социальных связей типа мать-ребенок, сексуальные партнеры, в установлении дружественных связей между жителями одного жилища или географической местности.

3.8. Роль запаха в индивидуальном общении

Запах является важным средством коммуникации не только в сфере полового поведения и родственного опознавания, но и мощным фактором регуляции социального поведения. Животные передают с помощью запахов информацию о стрессе, тревоге и страхе. Ольфакторный сигнал тревоги у муравьев в зависимости от статуса подающего этот сигнал может вызывать у членов колонии агрегацию, дисперсию или защитную реакцию (Wilson, 1985). Феромоны тревоги обнаружены также у пчел и вшей (McAllister, Roitberg, 1987; Nunez etal., 1997). А земляные черви в случае нападения на них хищников выделяют феромон страха, который отпугивает сородичей от того места, в котором в момент опасности находилась данная особь (Ressler et al., 1968). Среди позвоночных феромоны тревоги наиболее детально исследованы у рыб. Уже в начале 40-х годов XX в. К. фон Фриш установил, что в ситуациях опасности рыбы выделяют в воду особые биохимические вещества тревоги, которые служат сородичам сигналом к бегству и защите (Von Frisch, 1941). Гольцы демонстрируют выраженную реакцию избегания щуки без всякого предварительного опыта общения с нею. По мнению Брауна с соавторами, это происходит потому, что все гольцы, погибшие в пасти щуки, маркируют хищницу особыми пахучими метками (Brown et al., 1995). Сигналы тревоги широко используются также млекопитающими. Монгольские песчанки при контакте с кошками маркируют опасные места специфическим запахом, который заставляет сородичей обходить эти участки стороной, а кошки, в свою очередь, способны по этому запаху вычислять присутствие песчанок (Соске, Thiessen, 1986). Крысы способны по запаху определить, что их сородичи чем-то напуганы (Valenta, Rigby, 1968). А самцам мышей больше нравится запах сородичей, только что выигравших поединок, по сравнению с проигравшими, и сородичей в спокойном состоянии по сравнению с мышами, только что подвергнувшимися ударам тока (Carr etal., 1970).

Вышеприведенные факты однозначно свидетельствуют о том, что млекопитающие обладают развитыми ольфакторными способностями передавать сородичам информацию об опасности, стрессе и потребности в защите. Напуганный щенок или детеныш обезьяны демонстрируют свой страх не только позой и высоким вокалом, но и при помощи запаха. Возникает вопрос, имеется ли что-либо подобное в репертуаре невербального поведения человека? Исследования последних лет позволяют дать положительный ответ на этот вопрос. Прежде всего речь идет о запахе страха.

К. Аскерл с соавторами провели элегантный эксперимент, свидетельствующий о том, что испуганные люди пахнут иначе, нежели люди в спокойном состоянии (Ackerl et al., 2002). Более того, окружающие способны дифференцировать по запаху, когда человек встревожен, а когда находится в расслабленном состоянии.

В этом эксперименте 42 испытуемым женщинам одевали специальные, лишенные запаха футболки и закрепляли у них подмышками прокладки, пропитанные веществами, адсорбирующими и фиксирующими запахи. Возраст женщин варьировал от 18 до 33 лет, все они должны были воздерживаться от курения, употребления алкоголя и острой пищи накануне и в день экспериментов. Женщин также просили не пользоваться духами, дезодорантами и другими средствами личной гигиены, обладающими сильным запахом. Непосредственно перед исследованиями женщин просили вымыть подмышки специальным жидким гигиеническим средством, лишенным запаха. В течение двух последовательных дней в одно и то же время суток испытуемым демонстрировали два фильма: фильм ужасов и нейтральный видеосюжет с видами окрестностей Вены. Длительность каждого фильма была одинаковой (70 минут). Каждая женщина смотрела фильм в полном одиночестве, температура экспериментального помещения была стандартной (26°С). Сразу после эксперимента подмышечные прокладки помещали в отдельные пластиковые пакеты и замораживали до температуры -20°С. До и после просмотра фильма испытуемых просили заполнить стандартные опросники для определения уровня тревожности. Помимо этого у женщин собирали образцы слюны для определения содержания кортизола.

На втором этапе эксперимента 62 независимых женщины-эксперта должны были дать заключение о своих впечатлениях по поводу предъявляемого им запаха. Экспертов просили оценить три пробы в случайном порядке по следующим параметрам: интенсивность запаха, насколько он приятен, насколько данный запах ассоциируется с агрессией, насколько запах ассоциируется со страхом (Ackerl et al 2002).

Результаты тестов, заполненных испытуемыми женщинами, показали, что уровень их тревожности достоверно повышался после просмотра фильма ужасов. Это позволило авторам работы сделать вывод о том, что фильм ужасов может служить надежным экспериментальным стимулом для возбуждения страха. Вопреки ожиданию, в обоих случаях (фильм ужасов и нейтральный сюжет) у испытуемых наблюдалось падение уровня кортизола в слюне. Последнее обстоятельство, по-видимому, объясняется наличием циркадных ритмов в уровне кортизола у человека с максимальными значениями в утренние часы и минимальными — в вечернее время. Вместе с тем падение уровня кортизола было достоверно меньшим после просмотра фильма ужасов, что говорит о том, что состояние страха, вызванное фильмом, препятствовало естественному спаду уровня гормона стресса. Обнаружено также, что женщины-эксперты способны дифференцировать запахи женщин, смотревших фильм ужасов и нейтральный сюжет с видами природы. В первом случае запах расценивался как более интенсивный, неприятный и ассоциирующийся с агрессией. Таким образом, человек, аналогично большинству млекопитающих, способен воспринимать тревогу по запаху сородичей, и этотольфакторный сигнал, видимо, является специфическим феромоном страха.

3.9. Кросс-культурные различия в оценке запаха пота

Отношение к запаху пота как к чему-то неприятному типично для современной культуры большого города. Однако во многих культурах дело обстоит совершенно иначе. У целого ряда традиционных культур присутствуют даже особые ритуалы передачи пота другому человеку (Eibl-Eibesfeldt, 1989). У гиджингали — одного из австралийских племен Арнемленда — мужчина, прощаясь с другим мужчиной, потирает руками у себя подмышками, а вслед за этим — натирает запахом своего пота бока друга. В процессе трансового танца у бушменов Г/ви (G/wi) танцующие переносят свой пот из подмышечной области и с лица на больного. Кроме этого — бушмены натирают руки о голову и переносят запах своих волос на других.

В ряде культур можно наблюдать личностное отождествление себя с запахом пота. Люди верят, что запах пота, переданный вместе с благими пожеланиями, может оказывать реальную помощь другому, придавая ему новые силы. В. Шефенхофель (Schiefenhovel, 1997) наблюдал, как женщина айпо (одно из племен папуасов на Новой Гвинее) помогала другой в работе: для этого она регулярно терла листком папоротника у себя подмышками и затем ударяла им работающую. А в русской культуре верили, что запах пота является важнейшим компонентом любовной магии (Этинген, 2002, с. 163-164): «Мужчина должен хорошенько вспотеть и, обтерши пот платком, тем же платком утереть любимую женщину, приговаривая про себя: "Как у меня раба Божьего, пот кипит и горит, так же бы и у рабы Божьей кипело и горело сердце обо мне, рабе Божьем"».

Роль запаха исключительно велика в арабской культуре (Холл, 1997). В то время как для нас дышать в лицо собеседнику — верх бескультурья, для араба это один их важнейших каналов общения. Вдыхать запах друга — большая радость и удовольствие. Запах играет исключительно важную роль и при выборе супруги. Во время сватовства у арабов на это качество девушки обращается самое пристальное внимание. Невесту даже могут отвергнуть только на том основании, что она не очень хорошо пахнет. Проявление любви и нежности в европейских культурах часто передается с помощью объятий и поцелуев. Однако во многих культурах Востока (Китай, Япония, Корея) влюбленные трутся носами или обнюхиваются.

В японской культуре запах пота традиционно рассматривается как что-то неприятное. Правда, при этом следует учитывать тот факт, что большинство коренных обитателей Японских островов лишены запаха пота. Запах пота представляется настолько нестерпимым, что молодые мужчины, от которых пахнет потом, освобождаются от воинской службы. Нам это может показаться невероятным, однако такая естественная с точки зрения каждого европейца особенность физиологии рассматривается японцами как серьезный "дефект" сродни плоскостопию, эпилепсии и т.п. Вообразите теперь, сколько сил и мужества должны проявить японцы при общении с европейскими коллегами, ведь даже обычное рукопожатие может оставить на руке другого человека легкий запах вашего тела!

Отдельные архаические представления, связанные с потовыми выделениями, сохранились и у некоторых европейских народов. Так, в отдельных районах Австрии и в странах Средиземноморья молодые мужчины во время танца размахивают перед своей партнершей носовым платком, предварительно проведя им у себя подмышками (Eibl-Eibesfeldt, 1989).

Глава 4

МИМИЧЕСКАЯ КОММУНИКАЦИЯ

Лишь очи печально глядели,

а голос так дивно звучал,

Как звон отдаленной свирели.

Как моря играющий вал.

Мне стан твой понравился тонкий

И весь твой задумчивый вид.

А смех твой, и грустный и звонкий,

С тех пор в моем сердце звучит.

А.К. Толстой "Средь шумного бала..

4.1. Типы мимических сигналов и универсальные мимические выражения

Мимика у высших приматов, в том числе и у человека, играет, пожалуй, ведущую роль в передаче информации при общении на близком расстоянии. Сходство мимических выражений у человека и человекообразных обезьян поразительно (рис. 4.1). Анализ способности контролировать проявление эмоций показал, что люди в большей мере способны контролировать мимику, нежели жесты, позы или интонацию. Это не случайно, поскольку для человека как существа общественного умение скрывать свои чувства и подавлять внешнее эмоциональное отношение к окружающим могло быть жизненно важными и адаптивным. Доказано, что человек обращает первостепенное внимание на лицо собеседника, поэтому именно контроль над мимикой оказался наиболее значимым.

Рис. 4.1. Сходство мимических выражений лица у человека и шимпанзе

(по материалам сайта www.bushorchimp.com)

Человеческое лицо несет в себе целый комплекс сигналов, и эти сигналы не всегда несут в себе взаимодополняющую информацию. С этим обстоятельством связаны частые неудачи в адекватном восприятии мимики окружающих. П. Экман и В. Фрайзен различают три типа сигналов, связанных с лицом (Ekman, Friesen, 1975, p. 10-11): 1) статичные (к этой категории относится цвет кожи, форма лица, особенности строения черепа и распределения мягких тканей на лице, расположение и форма бровей, глаз, носа, губ); 2) медленные сигналы, несущие в себе информацию об изменениях внешности во времени (например форма и расположение постоянных морщин, изменение мышечного тонуса, степень гладкости кожи, появление пигментных пятен); 3) быстрые сигналы, воспроизводящиеся за счет движений лицевых мускулов и приводящие к временным изменениям внешности, сдвигам в толщине мягких тканей на лице и временным морщинам. Такие мимические сигналы появляются на лице на краткое время и затем бесследно исчезают. К быстрым сигналам относятся также микровыражения, длящиеся доли секунды. Лишь натренированный глаз человека способен их распознать и идентицифировать. В большинстве же случаев люди не замечают микровыражения.

Лицо человека-это система, несущая целый комплекс информации. На лице отражается информация об эмоциях, настроении, отношении человека к происходящему, о его характере, принадлежности к социальному слою, степени привлекательности, также о возрасте, поле и определенном расовом происхождении. Человеческие эмоции порождают типичную мимическую реакцию, связанную с деятельностью лицевых мышц. Работы П. Экмана с соавторами показали, что каждая базовая эмоция связана с конкретной мышечной реакцией, при этом лицо принимает конкретное выражение. Эмоциональная мимика не передается путем статичных или медленных сигналов, но они могут оказывать существенное влияние на наше субъективное восприятие конкретного эмоционального выражения. Так, выражение радости, грусти, удивления может в значительной мере модифицироваться в зависимости от того, какова форма лица, полное оно или худое, уплощенное или выступающее вперед, каков цвет кожи и возраст исполнителя.

Мимика человека имеет индивидуальные особенности, связанные с антропологическим строением лица. Некоторые исследователи полагают, что непроизвольные мимические движения имеют высокую генетическую обусловленность (Bracken, 1969). Это предположение подкрепляется данными близнецовых исследований, по которым мимические реакции монозиготных близнецов в идентичных ситуациях обнаруживают значительно большее сходство, нежели дизиготных близнецов. А. Летоваара показал, что тип мимики совпадал при показе картинок приятного и нейтрального содержания у 40,8% пар монозиготных близнецов, тогда как в дизиготных парах он был сходен только в 4,3 % случаев (Letovaara, 1938). К разряду непроизвольных движений, имеющих высокий генетический компонент, относится и "шейно-плечевой рефлекс", являющийся начальной стадией движения испуга. "Шейно-плечевой рефлекс" также относится к категории поведенческих универсалий. Это видоспецифическая человеческая реакция, прямые гомологии которой можно усмотреть в поведении приматов и многих других млекопитающих (отшатывание, отведение головы назад, отбегание у обезьян).

4.2. Мимика и ее роль в жизни человека

Мимика человека — один из наиболее развитых каналов невербальной коммуникации. В онтогенезе приматов прослеживается последовательное развитие мимики, что непосредственно связанно с дифференциацией мускулатуры лица (рис. 4.2). Мимика у высших приматов при общении на близком расстоянии играет, пожалуй, ведущую роль в передаче информации. Способность распознавать эмоции и адекватно на них реагировать локализована в правом полушарии мозга, тогда как левое ответственно за речь и обозначение объектов. Контроль за мимикой осваивается каждым человеком в процессе социализации. По всей вероятности, тенденция к контролю мимических выражений лица стала закладываться еще на стадии общих предков человека и африканских человекообразных обезьян. Описаны отдельные случаи, когда гориллы и шимпанзе закрывали рукой нижнюю часть лица, чтобы не выдать своего эмоционального состояния партнерам и тем самым ввести их в заблуждение (Tanner, Byrne, 1993).

Рис. 4.2. Мимическая мускулатура лица человека. Степень ее развития у человека намного превосходит таковую у обезьян.

Дано по (Sobotta, Becher, 1972)

Способность контролировать мимику достигается каждым человеком в процессе социализации и в значительной мере индивидуальна. Маленькие дети стараются скрыть эмоции, закрывая рот (нижнюю часть лица) ладошкой (очень похоже на движение гориллы). А подростки, когда обманывают, часто обводят пальцами вокруг губ или прикрывают подбородок и губы (Пиз, 1992). У взрослых такие жесты почти не встречаются, свидетельство того, что тактика обмана окружающих путем контроля за выражением своего лица ими уже освоена окончательно.

Для успешного общения в коллективе необходимо, чтобы человек демонстрировал мимический комплекс, в который входили бы как элементы контролируемой, так и спонтанной мимики. Мимическая активность контролируется лимбической системой и корой головного мозга (рис. 4.3) (Блум и др., 1988). Подробнее об этом см. главу 10.

Рис. 4.3. Мимическая активность контролируется лимбической системой и корой головного мозга. Дано по (Блум и др., 1988)

Насколько важным бывает адекватное сочетание контролируемых и некотролируемых мимических выражений, можно судить на следующем примере. Контроль за мимикой — эволюционно позднее явление, возможно, тесно сопряженное с развитием членораздельной речи. В случаях повреждения коры может наблюдаться потеря способности управлять собственным лицом. Спонтанные же проявления эмоций остаются при этом прежними. Напротив, при болезни Паркинсона поражается лимбическая система и наблюдается обратная картина: люди способны сознательно отражать на лице те или иные эмоции, но не могут спонтанно их продуцировать. Сопоставление этих двух типов нарушений указывает на ведущую роль спонтанных мимических реакций для обеспечения нормальной коммуникации между партнерами (для поддержания темпов дружественной беседы и близкого общения). Наблюдения Б. Пентланд и Т. Питкерн с соавторами (Pentland et al., 1997) показали, что пациенты с болезнью Паркинсона испытывают сложности в самовыражении. Даже медицинский персонал, который с ними общается, воспринимает их как холодных, неконтактных, неинтеллектуальных и неприятных в общении.

Желание современного человека выглядеть молодо повлекло за собой целый бум в развитии косметические средств, массажных техник и косметической хирургии. В последние годы большую популярность приобрели иньекции ботокса (этот препарат представляет собой ботулиновый токсин — паралитический яд) в мягкие ткани лица. Этот безоперационный способ омолаживания лица дает выраженный омолаживающий эффект сроком около трех месяцев за счет парализации лицевой мускулатуры. В результате такой процедуры лицо выглядит гладким и даже глубокие морщины практически исчезают. Однако подобные процедуры имеют один явно негативный эффект с точки зрения этологов: они существенным образом ограничивают естественную мимическую коммуникацию человека. Одними из первых на этот, казалось бы, незначительный недостаток, обратили внимание некоторые голливудские режиссеры (в их числе М. Скорсезе и Б. Лурман). Они жалуются, что в настоящее время найти актрису, способную выразительно играть без слов становится все труднее, потому что кинозвезды практически поголовно пользуются инъекциями ботакса, который делает лицо молодым и красивым, но при этом превращает его в безжизненную маску.

Со времен Ч. Дарвина (1872) продолжает идти дискуссия об отражении эмоций в мимике человека и их значимости для межиндивидуальных взаимодействий. Основной вопрос, интересующий специалистов: до какой степени адекватно внешние мимические проявления дают информацию о внутреннем состоянии индивида, и какое эмоциональное состояние наблюдатели ассоциируют с конкретной мимической демонстрацией (Ekman, 1982; Russel, 1995).

В настоящее время достигнуто определенное согласие относительно универсальности мимических проявлений основных базовых эмоций (Eibl-Eibesfeldt, 1989; Ekman, 1982). Вместе с тем стало также очевидным, что мимические проявления эмоций поддаются сознательному контролю гораздо лучше, чем жестикуляция или движения тела. Это обстоятельство, по всей видимости, определило наличие существенных кросс-культурных различий в нормах проявления эмоций (правилах демонстрации). Культурно-специфические правила демонстрации могут усиливать или ослаблять базовые выражения эмоций. По этой причине одни культуры воспринимаются как более открытые и эмоциональные (например испанцы, южные итальянцы, грузины, армяне, арабы, украинцы), другие — как малоэмоциональные (например исландцы, шведы, норвежцы, японцы, североамериканские индейцы).

В заключение этого раздела хотелось бы подчеркнуть следующее. Важным этапом в эволюции человека несомненно следует считать формирование механизмов контроля эмоций на уровне коры больших полушарий, благодаря чему люди получили возможность обманывать окружающих относительно своих намерений и скрывать истинные чувства, однако в повседневной жизни мы постоянно сталкиваемся с доказательством того, что спонтанное выражение эмоций остается не просто значимым коммуникативным сигналом человека, но может иметь решающее значение для социального взаимодействия. Информация, содержащаяся в этом невербальном сигнале, столь значима, что во многих случаях вербальный канал оказывается бессильным изменить или скорректировать представление о данном собеседнике.

4.3. Спонтанная и контролируемая мимика

Итак, мимические выражения могут быть спонтанными и контролируемыми. В первом случае мимика является отражением эмоций, и, по мнению большинства этологов, многие спонтанные мимические выражения одинаковы для всех людей, независимо от культурной принадлежности. Напомним, что идею универсальности мимических эмоциональных выражений выдвинул Ч. Дарвин в 1872 г. Он предложил рассматривать их как биологически детерминированные сигналы, сформировавшиеся в результате эволюции.

Правда, нужно также помнить, что в своей книге, посвященной анализу эмоций, Ч. Дарвин обращает внимание на тот факт, что лишь немногие эмблемы (однозначно понимаемые выражения, имеющие прямой вербальный аналог) универсальны, тогда как большая их часть культурно-специфичны.

Работы П. Экмана сыграли ведущую роль в разрешении спора между сторонниками мимических универсалий и их оппонентами. В одном из экспериментов испытуемым студентам американского и японского колледжей демонстрировали фильмы, вызывающие стресс. Часть времени испытуемые смотрели фильм в одиночку, часть — во время беседы с ассистентом экспериментатора, принадлежавшего к одной культуре с данным студентом. Мимика испытуемого в течение всего этого времени фиксировалась на видеопленку. Оказалось, что мимика американских и японских студентов-испытуемых, просматривающих фильм в одиночку, была практически идентичной. Напротив, в присутствии ассистента, как и ожидалось, в соответствии с правилами демонстрации, предписанными каждой культурой, мимические выражения американцев и японцев имели слабое сходство. Японские студенты сильнее маскировали выражение неприятных эмоций (например отвращение) улыбкой, и делали это заметно чаще, чем американцы. Этот эксперимент наглядно показал, что существует универсальное сходство в проявлении спонтанных эмоций, однако представители разных культур отличаются по степени контроля собственных мимических выражений (Ekman, Friesen, 1975, р.24). Последнее зависит от того, как конкретная культура предписывает вести себя на людях.

В другой серии экспериментов американцам, чилийцам, аргентинцам, бразильцам и японцам демонстрировали фотографии с ярко выраженными контрастными мимическими выражениями лица. Во всех случаях испытуемые были способны правильно истолковать эмоцию, стоящую за конкретной фотографией (гнев, испуг, отвращение, радость и пр.). Модифицированный эксперимент того же плана провели также с представителями одного из племен Юго-Восточного Высокогорья Новой Гвинеи (Ekman, Friesen, 1971). Ввиду того, что папуасы не имели опыта участия в психологических тестах, процесс эксперимента был несколько модифицирован: испытуемому предъявлялись три фотографии с разными эмоциональными выражениями, а переводчик в это время читал историю с выраженным эмоциональным контекстом. Папуасы должны были выбирать адекватные сюжету фотографии. Жители Новой Гвинеи испытывали лишь трудности с различиями между мимикой испуга и удивления. Последнее не столь удивительно, если вспомнить, что некоторые исследователи предлагают рассматривать эти эмоции как синонимы. Уже Ч. Дарвин в свое время отмечал, что удивление может перерасти в страх.

Почти сто лет спустя другой исследователь, Томкинс, показал, что стимулы, вызывающие эмоции интереса, страха и ужаса, могут быть сущностно сходными и различаться лишь по своей модальности. Стимул умеренной интенсивности вызывает интерес, а стимул максимальной силы — ужас (Tomkins, 1962). Если пронаблюдать за реакцией ребенка на незнакомый звук, то можно заметить, что звук умеренной силы пробуждает у него интерес, а тот же звук большей интенсивности, предъявленный впервые, вызывает у ребенка испуг и даже ужас. Эмоция, несущая в себе компоненты интереса и страха, обнаруживается у младенцев очень рано — уже через несколько часов после появления на свет (Bower, 1974).

Противники теории универсальности мимических выражений постоянно пытаются опровергнуть эти наблюдения, настаивая на том, что эмоции являются социальными конструктами. В одном из вариантов такой критики речь идет о том, что универсальными являются только отдельные компоненты мимического выражения, а не все выражение. Это противоречит данным о связи между мышечной базой и выражениями лица.

Существуют, однако, культурные различия в восприятии силы эмоции (Ekman, Keltner, 1997, p.33). Японцы склонны воспринимать мимические выражения как менее интенсивные по сравнению с американцами, независимо от типа самой эмоции и того, кто демонстрирует эмоцию — японец или американец, мужчина или женщина.

Помимо наличия универсального и культурного компонента мимика содержит и индивидуальный компонент. В пределах одной культуры степень мимической выразительности может варьировать. Способность контролировать мимику достигается каждым человеком в процессе социализации и в значительной мере основана на личном опыте. Подтверждением этого тезиса служат данные о том, что сходство произвольных мимических движений в парах близнецов (монозиготных и дизиготных) практически отсутствует (Равич-Щербо и др., 1999).

Можно выделить несколько фаз процесса освоения контроля за собственной мимикой. Дети в возрасте 1-3 лет еще не осознают потребности в контроле за собственным лицом. Маленькие дети (4-5 лет) стараются скрыть эмоции, закрывая рот (нижнюю часть лица) ладошкой и, следовательно, неосознанно начинают осваивать азы мимического поведения. Подростки часто прикрывают подбородок и губы, когда говорят неправду (Пиз, 1992), все же они способны уже достаточно хорошо владеть собственной мимикой. У взрослых сознательный контроль за выражением лица уже освоен, и подобные движения практически не встречаются. Взрослые могут "надевать" налицо необходимую маску, скрывая под нею свои настоящие чувства. Разумеется, в большинстве случаев контролируемая мимика перемежается с неконтролируемой, и в реальном социальном общении мы сталкиваемся с потребностью соблюдать некоторый паритет между сознательными и бессознательными мимическими демонстрациями. По всей видимости, формирование потребности в контроле за выражением лица у человека было тесно связано с эволюцией самосознания.

Степень контроля за невербальным поведением может являться также культурно-специфичным показателем. К числу культур, жестко регламентирующих внешнее выражение чувств, относится, прежде всего, японская культура (Пронников, Ладанов, 1985). Хотя детей с детства обучают скрывать свои чувства и отрицательные эмоции во всех проявлениях, упор, главным образом, делается на мимику. Японцы мастерски владеют своим лицом, а вот руки порой выдают их истинное состояние. В одном из своих рассказов под названием "Носовой платок" Р. Акутагава повествует о женщине, потерявшей сына и пришедшей сообщить об этом его университетскому профессору (Акутагава, 2000). Лицо женщины излучало спокойствие и на нем играла слабая улыбка, лишь руки женщины, отчаянно комкавшие носовой платок, свидетельствовали о ее невыносимом страдании.

Арабская культура и культуры Средиземноморья (итальянская, испанская) характеризуются исключительной выразительностью мимики. В этих культурах не принято скрывать свои чувства. Люди могут громко смеяться или плакать в общественных местах, и это никому не покажется неприличным.

Следует помнить, что культуры могут различаться по силе проявления эмоций и по порогу восприятия эмоциональных сигналов, но тип эмоций и их внешнее невербальное проявление универсальны. Универсальна также и человеческая способность идентифицировать базовые эмоции. Эти данные указывают на фундаментальную значимость невербальной коммуникации в жизни человека, а также на недавнее общее эволюционное прошлое человечества.

В пределах культуры контроль за собственной мимикой варьирует от индивидуума к индивидууму. Умение контролировать свое лицо может носить профессиональный характер. Истинным актерам важно как можно более точно воспроизводить требующиеся в рамках роли эмоции. Поддерживать лицо в абсолютно бесстрастном состоянии еще более сложно.

Этологи, наблюдая за людьми, играющими в казино, обратили внимание на то обстоятельство, что успех карточных игроков во многом зависит от умения скрывать свои чувства, т.е. в первую очередь от контроля за мимикой. Выигрывает тот, кто способен лучше скрывать собственное настроение (обмануть противника) и одновременно улавливать мельчайшие мимические изменения на лицах противников (т.е. прочесть по мельчайшим деталям поведения истинные эмоции партнера). Обнаружено, что когда у опытного игрока карты хорошие, то он делает серию быстрых движений глазами в сторону, а когда карты плохие — несколько дольше останавливает на них взгляд. Такое лицо Д. Моррис называет "покерным" (Моррис, 2001). Данный профессиональный навык, впрочем, оказывает влияние на поведение человека и в обыденной жизни. Лица покерных игроков высшего класса остаются бесстрастными в ситуациях высшей радости, триумфа, или скорби.

4.4. Способность к мимическому подражанию — врожденная характеристика человека