Собака по имени Лада

Но любимая женщина вскоре преподнесла ему сюрприз, какого он не просто не ожидал, но и в страшном сне увидеть не мог. В один из спокойных домашних вечеров Инна начала разговор, который буквально перевернул всю его жизнь.

– Ты знаешь, Митя, у нас появилась прекрасная возможность укрепить своё материальное положение, – с улыбкой проговорила жена. – До конца института ещё почти год, и мы должны это время использовать с максимальной пользой для себя.

– О! Я вижу, ты нашла хорошую подработку, – откликнулся он. – Справимся?

– Легко, – ещё шире заулыбалась Инна, – работа нетяжёлая, а деньги хорошие.

– Ну? – поторопил её Дима. – Говори уже, не тяни.

– Понимаешь, Митя, – улыбка жены стала несколько натянутой, – наша замдекана Елизавета Алексеевна давно уже на тебя засматривается, и, как говорится, слюнки пускает. Мы с ней поговорили на днях, и она готова платить нам регулярно кругленькую сумму за то, что ты будешь раз в неделю удовлетворять её в постели.

Лицо Димы окаменело, он стал бледным, как полотно.

– Тут нет ничего страшного, – быстро продолжила Инна, – ты сильный мужчина, тебе ничего не стоит доставить одинокой женщине радость. И всего-то раз в неделю.

– И ты уже дала согласие? – проскрежетал Дима каким-то не своим голосом. – Ты всё решила за меня? А на неё ты хорошо посмотрела, на эту старуху, похожую на бабу-ягу?

– Так это же как раз то, что надо, – быстро откликнулась она, – тебе не грозит увлечься ею. А в темноте и не видно, какая она страшная. Ведь у вас, мужчин, я слышала, ваш самый важный орган работает безотказно, была бы женщина.

– А ты? – всё ещё не веря тому, что услышал, спросил Дима. Ему очень хотелось думать, что всё это глупая шутка не слишком одарённой чувством юмора жены.

– Мне будет неприятно, милый, – Инна смущённо потупилась, – но я потерплю. Ради таких денег и не то можно стерпеть.

После этих слов Дима встал, молча оделся, прихватил портфель с тетрадями и ушёл, громко хлопнув дверью. Жена проводила его удивлённым взглядом.

Три дня он не появлялся в их общей комнате, а на четвёртый Инна подстерегла его в институте и остановила, крепко ухватив за руку.

– Ты напрасно выбрасываешь коленца, Митя, – проговорила она, глядя ему в лицо злыми глазами. – От меня ты всё равно никуда не денешься. Мы женаты, и я беременна.

Дима посмотрел на неё удивлённо. А потом на лице его проступило выражение, которое она не совсем поняла – в нём были и злость, и жалость, и ещё что-то, похожее на боль.

– Я с тобой жить больше не буду, – хмуро проговорил он, – и ты меня не заставишь.

– Ещё как заставлю, – Инна криво улыбнулась. – Не забывай, что у тебя в кармане партбилет.

Тут он побледнел ещё больше, хотя, казалось, и некуда уже. Вырвал из её цепких пальцев рукав пиджака и быстро ушёл, не оглядываясь. К ней больше не вернулся. Инна в ответ отказалась отдать ему его вещи. Он наплевал и на это.

А спустя неделю его действительно вызвали в партком. Правда, парторг института Сергей Алексеевич, разговаривая с ним поначалу строго и даже жёстко, поглядывал, вместе с тем, сочувственно. Какой же мужчина не поймёт его, оказавшегося в такой дурной ситуации, что впору в рубрику «Нарочно не придумаешь» подавать. В общем, поговорили они в итоге по душам, и парторг согласился никаких санкций против Димы не предпринимать при условии, что он не станет подавать на развод. Ну, поссорились молодые супруги, с кем не бывает. Дима согласился. Развод ему был не так уж и нужен. Всё равно его теперь в ЗАГС никаким калачом не заманишь. А то, что институту не нужны неприятности, он понимал хорошо. Уж как-нибудь до конца года перекантуется.

Так и слонялся он весь последний курс по чужим общежитиям и друзьям. То там голову преклонит, то здесь. С Инной старался не встречаться, насколько это было возможно, – они, к счастью, не на одном потоке учились. А защитив диплом, подался на самую дальнюю стройку, только бы от неё подальше.

Вернувшись в родные пенаты, он узнал, что его жена родила девочку и теперь живёт со своей семьёй. Оказывается, ей удалось получить общежитие потому только, что семья жила за городом, имея свой дом и приличное хозяйство. И помогали ей родители всегда. А Дима ей давно нравился, она на него глаз положила и добилась своего, надеясь из него успешного мужа со временем сделать. Не думала она, что он таким несговорчивым окажется.

Свою дочь Дима увидел, когда девочке было уже лет пять. Его тёща привезла к нему ребёнка и познакомила их. Девочка была хорошенькая и, кажется, умненькая. Увидевшись с ней раз, и другой, и третий, он попался-таки в сети отцовской любви. И ещё его жгло сознание своей вины – ведь он ребёнка бросил. Но увидеться с женой он отказался категорически. Этого он просто не мог сделать, не мог и всё. Он даже по телефону с ней говорить не мог, сразу впадал в состояние, близкое к бешенству, как только слышал её голос. А Инна была спокойна. Она прекрасно жила в доме родителей. Замуж больше выходить не собиралась, и Дима был уверен, что исключительно назло ему. Но к ребёнку он привязался.

Время шло. Дмитрий Александрович рьяно делал карьеру и преуспел в этом, став со временем руководителем крупной строительной организации. Как только изменились времена, и на личные дела столь строгое внимание обращать перестали, он оформил развод с женщиной, которая не только сломала ему жизнь, но и искалечила душу. Однако повторно жениться не стал. Построил себе дом, который очень любил. Сюда частенько наведывалась дочь Евгения, потом стала появляться внучка Сонечка. И Дмитрий Александрович постепенно понял, что они связали его по рукам и ногам.

Женя всегда была с отцом мила и ласкова, проявляла заботу о его здоровье, но иногда в её мимолётном взгляде он улавливал жёсткость, которая напоминала ему о том, что это не только его дочь, но и Инны. И она выросла рядом с матерью. Конечно, яблочко от яблоньки, как говорится,… Но ему очень хотелось верить, что и от него дочь получила какие-то моральные качества, которые помогут ей не стать откровенно похожей на мать.

Дмитрий Александрович немного взбодрился, когда Женя вышла замуж и пожелала жить отдельно от матери. Он помог молодым с приобретением жилья, да и потом многое делал для Жени. Он готов был выполнить любую её просьбу, а у дочери их всегда находилось немало. Новоявленный зять ему, однако, совсем не нравился. Павел был, на его взгляд, довольно скользким и нагловатым типом и к тому же алчным. Но это был выбор дочери, и он не стал ей мешать. Хотелось думать, что этих двоих связала любовь. Хотя поверить в это было трудно. Эта супружеская чета напоминала скорее двух шахматистов, склонившихся над доской и просчитывающих каждый ход в стремлении к победе. Поэтому все встречи с дочерью происходили обычно на его территории, с зятем Дмитрий Александрович старался общаться как можно меньше. Но Евгения появлялась в его доме довольно часто, обычно без предупреждения и в разное время, иногда и совсем уже поздно. Простая логика подсказывала, что дочь явно отслеживает его личную жизнь, чтобы не пропустить появление в его доме чужой женщины. Мысль была болезненной – не хотелось думать, что его обложили как зверя в берлоге. Поэтому он гнал её от себя. С женщинами, конечно же, встречался – ведь он живой мужчина, чёрт побери, и в нём заложена здоровая мужская сила, которая требует выхода. Но встречи эти были всегда организованы так, чтобы остаться незаметными. Он очень надеялся, что до того, чтобы нанять частного детектива, его близкие всё же не дошли. Но, тем не менее, был очень осторожен. Длительных отношений с женщинами не заводил, никаких обещаний никому не давал и в свой любимый дом ни одну из них никогда не приводил.

Многое изменилось, когда родилась внучка. Сонечка была совершенно очаровательным ребёнком. Малышка внешне была похожа на мать, но он улавливал в ней и свои черты, и от этого сердце деда таяло. А ребёнок был к нему искренне привязан. И эта чистая, незамутнённая детская любовь грела сердце мужчины, закостеневшее в холодном панцире. Он сам, своими руками заключил своё сердце в этот непробиваемый чехол – просто боялся ещё раз испытать боль, подобную той, что осталась позади.

Эти мысли и воспоминания донимали Дмитрия Александровича всё то время, что он ехал домой, распрощавшись с Ангелиной. Однако они не отпустили его и тогда, когда он переступил порог своего любимого, обожаемого дома. Его дом был крепостью, где он мог спрятаться от любых жизненных невзгод. Так ему, во всяком случае, казалось. И вот сегодня эта надёжная цитадель дала трещину. Ангелина вместе с ним вошла на бережно охраняемую личную территорию и по-хозяйски расположилась рядом. Вместе с ним прошла в спальню, где Дмитрий Александрович переоделся в уютный домашний костюм, затем в ванную, а теперь вот уселась рядом с ним у камина. И что же это такое, скажите на милость?

Свои отношения с женщинами Дмитрий Александрович строил по принципу завоевателя. Увидев особу женского пола, пробуждающую в нём желание, он обычно оценивал свои возможности – ну там наличие мужа, любовника и прочих препятствий – и потом, если дорога была открыта, принимался за дело. И практически всегда побеждал. Но, удовлетворив разгоревшееся желание, как правило, довольно быстро остывал и сводил отношения на нет. Сейчас же всё было совсем не так. Он захотел эту женщину и получил её. Насладился ею сполна, по самое некуда. И сбежал от неё, надеясь, что теперь мысли о ней не станут больше тревожить его по ночам. А то ведь спать плохо стал после той случайной встречи на дороге. Томление по ней, именно по ней, а не по любой женщине, пробуждало его среди ночи, хоть беги за ней, адрес-то известен. Но ведь и это не помогло. Вот она, оставленная там, на дороге, возле её дома, сидит здесь, рядом с ним. Смотрит в лицо своим мягким взглядом чистых дымчатых глаз, гладит руку, слегка прижимается всем телом. И ему, странное дело, хочется прижать её к себе и сидеть, обнявшись, у огня. Просто сидеть, чувствуя её радом. А потом отвести в спальню и уложить в собственную постель. Нет, на подвиги его сейчас не тянет. Он выложился полностью, и тело его требует передышки – не мальчик ведь уже, и так геройствовал по полной программе. Хочется не страсти, а той тихой радости, которую испытал он в ночь, проведенную в маленьком домике у ручья, когда её тело, мягкое и шелковистое, уютно устроилось в его объятиях, и пространство между ними было сведено к минимуму, почти что к нулю. Ему так хорошо было тогда, как никогда прежде. И подумалось, что это то единственное, то правильное, что нужно ему в жизни, чтобы быть не просто успешным мужчиной, а мужчиной счастливым.

Вон Игорь, друг его, слишком многого в карьере не добился, сейчас ходит у него в заместителях – один из трёх замов. Не слишком густо для рвущегося вверх мужчины. Но ведь и Игорь излишними амбициями никогда не страдал. Для него в жизни очень важна и другая её часть – личная, семейная. Подумать только, сколько лет прошло с той студенческой свадьбы, а они с Наташкой его по-прежнему живут душа в душу. И в доме их, довольно скромном, по понятиям Дмитрия Александровича, так тепло и уютно всегда, что уходить не хочется. А от этих двоих, когда они рядом, прямо сияние какое-то исходит. Троих детей уже, считай, вырастили, а всё как молодожёны смотрятся. Когда Игорь на свою жену глядит, в глубине его глаз загорается мягкий свет, а иногда так просто пламя бушует – это когда его желание одолевает. Помнится однажды на Новый Год, когда они втроём сидели возле украшенной ёлки в квартире друзей, Дмитрий Александрович вдруг уловил это пламя в глазах друга, направленных на жену. Наташка подняла на него взгляд, и выражение лица стало такое, что у невольного наблюдателя сердце дрогнуло и что-то заныло внутри. Женщина любила и хотела своего мужа. Тогда Игорь, прорычав что-то невразумительное, ухватил жену за руку и уволок её в спальню. Минут через двадцать они вернулись. Наташка выглядела слегка смущённой, но очень счастливой. Игорь же весь раздулся от гордости и удовольствия – мужчина, опять покоривший свою женщину и вполне её удовлетворивший. И это на пятом-то десятке, после стольких лет совместной жизни!

И сейчас Дмитрий Александрович понял, что и ему отчаянно хочется такого вот семейного счастья и уюта. Чтобы всегда, в любой момент можно было взять за руку любимую женщину и увести её за собой, а потом ласкать и любить до изнеможения. И чтобы на лице её видеть выражение огромной нежности к нему, Дмитрию, а потом зажигающиеся огоньки желания и следом пожар страсти. И всё это для него, только для него. И в собственном доме.

И ещё понял мужчина, что только она, Ангелина, скромная серая мышка, как сказали бы многие, сумела пробудить в его сердце такие непривычные чувства и желания. А он сбежал от неё. Трусливо сбежал, получив то, что хотел, но не сумев понять, что теперешнее желание одной встречей не удовлетворить, какой бы распрекрасной она ни была.

4

Придя в понедельник на работу, Дмитрий Александрович очень удивился, увидев в приёмной свою дочь. Евгения мило шепталась о чём-то с Ирочкой, его нынешней секретаршей. Года полтора назад его прежняя секретарша, строгая и исполнительная Серафима Илларионовна тяжело заболела. С ней случился инсульт. И хотя она выбралась из него практически без потерь, её родные ни в какую не соглашались отпустить её опять на работу. Её любили в семье и не желали больше рисковать. Сын отправил её на какой-то очень крутой курорт для поправки здоровья, а потом окружил дома тем, что может быть женщине интересным и способно её увлечь. А Дмитрию Александровичу пришлось взять другую секретаршу. И как только Ирочка появилась в его приёмной, Евгения очень быстро воспользовалась ситуацией. Она подружилась с молодой женщиной и вскоре стала как бы своим человеком у него на работе. У неё сложились хорошие отношения со многими сотрудниками, она появлялась на всех праздниках в его организации, и её присутствие стало как бы само собой разумеющимся. Нельзя сказать, чтобы Дмитрий Александрович был от этого в восторге, но относился к сложившейся ситуации относительно спокойно. До сегодняшнего дня. Сегодня это ему категорически не понравилось почему-то.

А дочь сияла ему навстречу приветливой улыбкой.

– Ты прости меня, папа, что я без предупреждения, – поспешила начать разговор Женя (можно подумать, она когда-нибудь о своём появлении предупреждает!), – но я очень волновалась за тебя. У тебя два дня телефон не отвечает, а я не могла из дома отлучиться. Ты здоров?

– Чего это ты всполошилась, Женя? – вопросом на вопрос ответил отец. – Что со мной может случиться? Просто занят был.

– Не сердись, папочка, – покладисто согласилась дочь, но глаза её при этом внимательно окинули отца острым, как бритва, взглядом, – я сейчас уйду и мешать тебе не стану.

Евгения быстро чмокнула его в щёку, свежую и гладкую после утреннего бритья, обменялась понимающим взглядом с Ирочкой и убежала, оставив Дмитрия Александровича в состоянии весьма похожем на ярость. Сейчас он чувствовал себя как медведь, которого основательно обложили в его берлоге, и это его злило. Ведь его секретарша, по всему видно, совершенно покорена уверенной в себе и состоятельной Евгенией, способной хорошо отблагодарить за оказанные услуги. И даже больше, будучи женщиной недалёкой, она, пожалуй, гордится своей дружбой с дочерью шефа, принимая всё за чистую монету.

– Что это вы взъерошенный такой, Дмитрий Александрович? – спросил днём Игорь, забежав к нему в кабинет.

Игорь был всего на четыре года моложе его, но с тех пор, как пришёл к нему работать, всегда держался в рамках уважительных отношений, хоть они и были давними друзьями.

– Не понравилось мне, Игорь, что Евгения вынюхивает что-то в моё отсутствие. И взгляд её сегодня мне совсем не понравился. Как будто она меня в чём-то подозревает.

Игорь удивлённо на него посмотрел.

– Так она давно уже сторожит вас, как бдительная овчарка доверенную ей овечку.

– Зачем? – открыл глаза шеф.

– Ну, вы даёте, Дмитрий Александрович. Неужели непонятно? – в свою очередь удивился заместитель. – Это же элементарно. Вы ведь у нас мужчина хоть куда. А как вы опять женитесь, да народите ещё детей? И кто тогда унаследует ваш шикарный дом?

– Ты так думаешь?

– Уверен, Дима, – печально покачал головой друг, забыв о принятой форме обращения. – Мне тебя очень жаль, но ты пригрел на своей груди змею, да не одну.

– Но Сонечка ведь совсем ещё ребёнок, она ничего в этом не понимает.

– Поверь мне, Дима, дело обстоит именно так, как ни прискорбно это признавать. А змееныш, каким бы маленьким он ни был, всё равно способен ужалить, и очень быстро превращается во взрослую змею.

В справедливости слов Игоря Дмитрию Александровичу довелось убедиться очень скоро. Ближе к вечеру в пятницу, когда он уже, не выдержав, позвонил Лине, и они договорились снова поехать в тайный домик в лесу, у него в кабинете объявилась Евгения. Она была очень расстроенная и чуть не плакала. Рассказала отцу, что Сонечка приболела, капризничает, а им с Пашей надо срочно отлучиться на выходные. К бабушке девочка отказалась ехать наотрез.

– Ты не возьмёшь её к себе на выходные, папа? – с надеждой спросила дочь, – малышка так любит тебя и обожает твой дом.

Пришлось перезванивать Лине и давать отбой. А ему так хотелось побыть с ней, насладиться ею, покоем, тишиной и немного освежить душу. Лина тоже огорчилась, это было слышно по голосу, но ни на чём не настаивала, конечно, не в её это привычках, как он понял.

Появившаяся в его доме внучка больной, однако, не выглядела. Она весело скакала по дому, но, уловив удивлённый взгляд деда, притихла.

– У меня головка болит, – пожаловалась она, – и забралась на диван к нему под бок.

Посидела тихонько несколько минут, потом не выдержала.

– Ты меня, правда, любишь, деда? Больше всех на свете любишь? – заглянула она ему в глаза.

Он кивнул. Малышка удовлетворённо улыбнулась.

– Значит, это правда. Мне мама говорила, что я для тебя дороже всех, и этот дом ты построил для меня.

Дмитрий Александрович оторопел.

– Нет, Сонечка, этот дом я построил для себя, детка, – возразил он.

– Но когда ты умрёшь, я ведь буду в нём жить?

– А я не собираюсь ещё умирать, маленькая, – невесело рассмеялся он. – Мой отец вон до восьмидесяти девяти лет дожил, и я не намерен от него отставать. Когда это случится, ты давно уже взрослой будешь, и у тебя будет свой дом.

Девочка глянула недовольно, но спорить с дедом не стала. А он глубоко задумался. И мысли его были далеки от приятных. Так вот, значит, до чего дошло. Уже и ребёнок о его смерти думает. Хороша семейка, ничего не скажешь, хороша. Турнуть бы их всех подальше и забыть. И зажить своей жизнью. И привести сюда Лииу. И быть с ней здесь полностью счастливым, по самые уши наполниться счастьем. Но сделать это он вряд ли сможет, к сожалению, как бы ему этого ни хотелось. Слишком крепкие узы связывают его с дочерью и внучкой. Даже осознав их такой горячий интерес к его дому, он всё равно не сможет от них отказаться. Поздно. Его уже посадили на цепь, как дворового пса.

5

Дальше события развивались и вовсе ненормальным образом. Отказаться от встреч с Лиой Дмитрий Александрович теперь уже не мог. И чем дальше, тем крепче врастал в эту потребность видеть и ощущать её рядом. Но и в дом к себе пригласить не решался, хоть и хотел, теперь уже хотел. Он знал, что Евгения способна принестись к нему в любое время, хоть среди ночи, если почует неладное. А чутьё у неё на эти дела, как у хорошей ищейки.

Когда он после своего так внезапно сорванного уик-энда на природе заявил дочери, что больше нянькой для Сонечки быть не сможет, как бы ни любил ребёнка, – ведь он всё же мужчина, и у него есть свои важные мужские дела, – она мило извинилась, что нарушила его планы, и пообещала больше такого не делать.

– Я не хотела, папа, поверь, – глаза смотрели открыто и честно, – но обстоятельства меня связали по рукам, а больной ребёнок согласился ехать только к тебе.

Он тогда молча проглотил эту явную ложь, но осадок на сердце остался.

Потом пришёл следующий уик-энд, и он был настолько прекрасен, что закрыл собой всё, что только было плохого в его жизни. Радость от общения с Линой, её безыскусная нежность и разгорающаяся как факел в ночи страсть, стоило только ему взглянуть на неё горящими глазами, омыли его исцеляющим дождём. Он наивно мечтал всегда, всю жизнь проводить так свои выходные, совершенно забыв, что домик в лесу не был его собственностью, а доставался ему лишь время от времени. И начисто упустил из виду, что в собственном доме он встречаться с любимой женщиной не может. А когда получил отказ на очередной уик-энд, опешил. И что ему теперь делать?

Этот вопрос он озвучил, когда возмущённо делился с Игорем своей неудачей.

– Ума не приложу, что мне делать, Игорь, – расстроено говорил шеф, – без Лины я теперь долго просто не выдержу, она мне нужна, как воздух. А провести с ней выходные негде. Заказал бы места на какой-нибудь базе за городом, так там народу полно, и знакомых кучу встретишь. Опасно.

– Да не расстраивайтесь вы так, Дмитрий Александрович, – утешил его заместитель. – Вам надо всё же порядок в своём семействе навести, чтобы раз и навсегда отучить их совать нос в ваши дела. А пока суд да дело, вы можете воспользоваться нашей дачей, мы с Наташкой перекантуемся как-нибудь. Это, конечно, не ваши хоромы, но и не последняя дача в наших местах.

Дмитрий Александрович поднял на него глаза, и в них стала оживать надежда.

– Ты это серьёзно, Игорь?

– Конечно, серьёзней некуда. Подъедете в субботу утром, мы вам всё хозяйство с рук на руки и сдадим.

У Дмитрия Александровича потеплело на душе, но он только пожал другу руку. Говорить ничего и не надо было.

А субботним утром они с Линой приехали на небольшой садовый участок, ухоженный и аккуратный, и она познакомилась с давним другом её возлюбленного и его женой, очень приятной женщиной.

– Вы можете звать меня просто по имени, дорогая, – заявила ей хозяйка дачи, – а он (она указала глазами на мужа) Игорь и всё. Так проще.

Она весело рассмеялась и принялась показывать Лине, что где и как чем пользоваться. Под конец вручила ключи.

– Это запасные, второй комплект, – сказала, улыбнувшись, – пусть пока у вас будут. Так будет удобнее, пока Дмитрий Александрович свои проблемы не порешает.

Лина насторожилась.

– О каких проблемах речь, простите?

– О! Вы не в курсе? – удивилась женщина и даже смутилась немного. – А впрочем, я считаю, что вам лучше знать правду. Вы совсем молодая ещё женщина, очень милая и немного наивная. А жизнь, она такая сложная.

Лина побледнела.

– Вы меня пугаете, Наташа. Всё так плохо?

– Для кого другого, может быть, и нет, – задумчиво проговорила женщина, – но Дмитрий Александрович чересчур уж щепетилен в отношении своей семьи. С женой он давно развёлся, она стерва редкостная, но дочь и особенно внучку любит. И они из него верёвки вьют. А он не понимает, что в змеином гнезде из яйца может вылупиться только змея, райские птички там не рождаются.

Она взглянула в расстроенное лицо Лины и ласково погладила её по руке.

– Вы не сильно огорчайтесь, девочка моя, просто подумайте, как дальше быть. Но не о нём, а о себе подумайте. Мужики они и есть мужики, своего не упустят, а мы, бабы, потом слёзы льём.

И Игорь с Наташей укатили, оставив своих гостей полновластными хозяевами на своей маленькой уютной даче. Это было, конечно, совсем не то, что домик в лесу, и любопытных глаз вокруг не счесть. Но когда они уединились в крохотной комнатке на втором этаже, мир снова пришёл в равновесие, и радость взаимного обладания закрыла собой все проблемы.

Однако совсем забыть о том, в какую трясину по глупости вляпался со своей семьёй, Дмитрий Александрович не мог. А у Лины открылись глаза, и на этого мужчину, такого сильного с виду, и на истинный характер их отношений. Да и Лады не было рядом, а всё же именно она их связала. Поэтому этот уик-энд не стал фейерверком радости и счастья, как дни, проведенные в лесу, в полной изоляции от людей. И всё же они побывали здесь ещё пару раз.

– Я дальше так не могу, Лина, – сказал ей Дмитрий Александрович вечером их последней дачной субботы, – мне не по душе такие встречи с тобой, я хочу большего.

Лина посмотрела удивлённо.

– Мне многое надо продумать и сделать, – продолжил он, – но пока что я намерен купить нам с тобой путёвки в такое место, где нас никто не достанет. Согласна?

Он заглянул ей в глаза.

– И зачем спрашиваешь, Дима? – Лина грустно улыбнулась. – Я-то за тобой хоть на край света. Это ты не можешь решить, кто для тебя нужнее.

И она вдруг заплакала. Так обидно ей стало, что человек, такой сильный, такой надёжный и такой добрый, не может её защитить от окружающего мира и не в состоянии дать ей счастья. Она долго плакала, а он утешал её, но самых главных слов, которые сразу осушили бы слёзы, сказать не смог.

И этот уик-энд завершился на более грустной ноте.

6

На следующей неделе Дмитрий Александрович начал вентилировать вопрос путёвок в самые отдалённые и уединённые места. И оказалось, что таковых практически нет. Закажи он поездку хоть в пустыню Сахару или в Гималаи, и там обязательно найдётся знакомый человек из их города. Это же надо, как мир тесен. Мысль о том, что собственный дом, который он так любит, стал бы самым надёжным уединением, прояви он только твёрдость характера, проскакивала в его сознании, не задерживаясь надолго.