Warm

– Этого нет, а медовуху хочу.

– Тогда ждем вас на следующий год. Как постоянных клиентов вас ждут скидки.

Александр, довольный тем, что эффект от его детища оказался именно таким, на который он и рассчитывал, направился к своей телеге с изнывающим пареньком-извозчиком.

– Добрейшего дня вам, барин! – поприветствовал он Александра.

– Какой я тебе барин? Откуда набрался?

– Корпоративная этика, чтобы похоже было. Людям нравится.

Александр запрыгнул в телегу через борт и повалился прямо в ароматное сено.

– Трогай.

Телега затряслась на проселочной дороге. Чем дальше она отъезжала от стоянки, тем благостнее становилось на душе Александра. Мысли, будто привязанные к вещам из того мира, с расстоянием теряли свою навязчивость. Мозг очищался от ежедневных забот, которых у Александра было намного больше, чем у среднестатистического россиянина. Единственным назойливым напоминанием о них была язва на правой ноге, чуть выше щиколотки. Поначалу Александр считал, что она возникла из-за трения резинки носков, из-за чего перестал носить носки, но это не помогло, язва зудела, прося расчесать ее. Доктор сказал, что многие люди, имеющие серьезный бизнес страдают разными кожными заболеваниями, вызванными постоянным стрессом. Разные мази помогали на время. Чтобы не чесать, приходилось сдерживаться, но ночью, когда тело себя не контролировало, руки сами тянулись к болячке. Жена даже будила его, чтобы Александр прекратил чесаться, и называла его шелудивым псом.

Идея построить село в старинном стиле пришла Александру на ум давно, еще до того, как он разбогател. Отчасти она и стимулировал его к тому, чтобы зарабатывать больше. Как только он понял, что может потратить часть доходов на мечту, сразу же принялся ее воплощать.

На живописном холме, возвышающемся над речкой и заросшей лесом поймой, он построил окруженную частоколом деревню. Выглядела она как русское поселение в дохристианские времена. В центре села стоял пестро раскрашенный бревенчатый терем, построенный без гвоздей. Терем был местом сбора отдыхающих для проведения танцев или обрядов и рестораном с традиционной русской едой. Здесь же проживал администратор, в распоряжении которого имелся единственный телефон, на всякий случай.

Вторым кольцом вокруг терема расположились бревенчатые избы для клиентов с тугим кошельком, и третьим, вкопанные до половины в землю, избушки для клиентов победнее. Хотя, комфорт был одинаковым в любом здании. Слово комфорт вряд ли было применимо для человека, только что приехавшего из цивилизации. В домах не было электрического света, не было кондиционеров, интернета и розеток. Единственным существенным отличием от настоящего древнего жилья был туалет в каждом доме с проработанной системой отведения запаха, а также мощная система пожаротушения, скрытая от глаз имитацией под старинные предметы.

Перед строительством мечты Александр кинул клич в интернете и был удивлен тем, сколько людей на него отозвалось. Оказалось, что многие родились не в свое время и испытывали неистребимую тягу ко всему старинному, прекрасно разбираясь во многих нюансах древнего уклада жизни. Приезжали целые семьи, готовые работать за еду. Их руками и было построено все, что было в селении. Многие из них так и остались работать в Зарянке персоналом. Так что мечта обошлась Александру немного меньше той суммы, на которую он рассчитывал.

Снаружи, за частоколом находились хозяйственные постройки, кузница, стойло для лошадей, сараи для коров и коз, открытые карды для птицы, амбар для кормов, инвентаря, телег и прочего. Чуть поодаль стояло капище с деревянными головами славянских богов. В селении имелась услуга привлечения к работе клиентов. Народ, приезжающий только отдыхать, через пару-тройку дней, глядя на остальных, был и сам не против взять в руки вилы или грабли, чтобы отправиться на сенокос или почистить за скотиной. Полная изоляция от современной жизни пробуждала в людях желание к простому труду. Для многих было открытием, что отдыхать с вилами в руках или плести лапти намного приятнее, чем лежать неподвижной тушей, пропитанной алкоголем.

Самым впечатляющим достижением для Зарянки стали туристы из Италии, непонятно как наткнувшиеся на сайт поселения. Смуглые, курчавые гости в старой русской одежде выглядели странно, но к концу двухнедельного срока они настолько срослись с деревней, что их семилетний сын закатил истерику, не желая возвращаться домой. Он так ловко научился плести лапти, что его продукцию прозвали «феррари» среди лаптей. Видимо, до сих пор он не получал такого почета и ощущения собственной нужности. Через неделю после отъезда семья итальянцев выложила фотографию из дома. Все они были обуты в лапти.

Александру уже давно казалась соблазнительной мысль, выйти из бизнеса и отправиться жить в Зарянку. Временами он воспринимал ее как проявление слабости и безответственности, но чем дальше, тем очевиднее становилось, что работа разъедает язвами не только тело, но и душу. Такой радости, как раньше, деньги уже не приносили. Супруга из жены превратилась в придаток к его банковскому счету. Он бы с радостью повесил на нее все свои заботы, чтобы она почувствовала, каким трудом ему приходится оплачивать ее беззаботное существование.

– Эй, парень, как тебя зовут? – спросил Александр извозчика.

– Вторушей, – отозвался тот.

– Как? – Александр подумал, что не расслышал.

– Ну, так-то меня Олегом зовут, но по легенде – Вторушей, потому что я второй ребенок в семье.

– Ладно, буду звать тебя Вторушей. Нравится тебе в Зарянке?

– Очень.

– А поступать куда-нибудь собираешься?

– В смысле? В технарь?

– Ну, да, не в извозчиках же ты будешь до старости?

– Не хочу. Я уже отучился два года и меня выгнали за неуспеваемость и плохую дисциплину.

– А сюда-то как взяли с такой характеристикой?

– Я нормальный и не дурак, у кузнеца спросите, на выходных работаю у него подмастерьем. Он меня хвалит, говорит, руку держу правильно и железо чувствую. Злюсь я, когда людей вокруг много, нервничаю. Вот когда еду десять верст от деревни до станции, понимаю, что это моё, тишина вокруг, только душа поет.

– Да? Прямо-таки поет?

– Да, без слов. Вы можете не понять, потому что в городе такого не бывает.

– Я затем сюда и еду, что устал от города.

– Корчить не будет?

– Это как?

– Был недавно случай, мужик с семьей приехал и его начало корчить. Телефона нет, интернета нет, связи никакой, у него паника, что все без него рушится, не отдыхал он, а все порывался уехать назад, только жена и дети были против. Корчило его, корчило, а потом он попал на сенокос. Косу ему не дали, конечно, дали грабельки деревянные. Он напырялся за целый день, к вечеру еле приполз, сходил в баню, выпил кувшин медовухи и упал. Наутро очнулся другим человеком. Порвалась его связь с той жизнью, и наступило спокойствие.

– Черт, а я такой же, как и этот мужик. Меня точно корчить будет. Представь, об этом я как раз и думал. Выдержу я ломку или нет? Хватит мне духа отвязаться от той жизни?

– Если три дня выдержите, то назад уже не захотите, гарантирую. К тому же у нас послезавтра праздник Ивана Купалы по-языческому.

– И что там такого, что на меня может повлиять?

– Девки и парни будут догола раздеваться и бегать у костра. В том году такое было. Они же знают, что их никто не снимает, вот и раскрепостились.

– Ну, знаешь, я уже не настолько мальчик, чтобы на это вестись.

– Не пойдете?

– Отчего же, схожу. Вдруг вы тут без моего надзора Зарянку в вертеп превратили.

Вторуша понял, что сболтнул лишнего.

– Да неееет, там ничего такого не было. Все пристойно, никаких оргий, побегали, венки в речку спустили, покупались, голышом, конечно, но без всякого. У нас же клиенты, репутация. Мы не хотим, чтобы сюда, как в Тай или Амстердам за утехами ехали. Мы по канонам, по славянским. Люди в восторге были.

– Ладно, если все так пристойно, то я тоже голышом побегаю.

Александр подумал, признайся он в том, что бегал у костра голышом вместе с девушками, его супруга ни в жизнь не поверит, что этим все ограничилось.

– Вы?

– Я. Что я, не человек? Сейчас я понял, что хочу искупаться ночью голышом в реке. Надеюсь, я не напугаю персонал?

– Ну, не напугаете, но зажатыми они будут точно.

– Эх, ладно, веселитесь без меня.

Повозка заехала во влажную прохладу леса. Птицы принялись перекрикиваться между собой, предупреждая друг друга о появлении опасности. Именно в этот момент случилось что-то, что напугало весь лес. В телеге этого почти не ощущалось, только по деревьям было видно, как они разом тряхнули кронами. Вниз полетели сухие ветки, а вверх поднялась бесчисленная стая птиц. Лошадь тревожно заржала и обернулась на извозчика.

– Тихо, тихо, Ласточка, ничего страшного. Тряхнуло опять, – объяснил Вторуша Александру. – У нас-то с какого перепуга это происходит? Тут даже гор нигде нет?

– Да уж, не пойми что творится с этим миром.

– Свербит у Земли от людишек, вот она и трясет шкурой, как Ласточка, когда на нее мухи садятся.

– Годная теория.

– Поэтому мне здесь больше нравится, чем там, с этими оводами заодно.

– Ну, не будем их судить строго, они не знали другой жизни, поэтому и живут, как научились. Многие из них умрут от скуки в Зарянке.

– Ну, и слава богу, без них тут лучше дышится.

Повозка выехала из леса и прошла промеж двух резных, выкрашенных яркой краской столбов, символизирующих начало владений базы отдыха. На вершине одного из столбов был вырезан лик бородатого мужчины, отдаленно напоминающего самого Александра. На втором столбе вершину оседлала искусно вырезанная сова.

Сразу за столбами начались поля, на которых пасся немногочисленный скот Зарянки, возделывалась пшеница, гречка, росла капуста и репа. Справа от дороги виднелся самодельный водоем, в котором плавали гуси и утки. На холме уже виднелся терем, отсвечивающий на солнце свежевыкрашенной крышей. Возможно, больше тысячи лет назад это было привычным зрелищем, но сейчас Александру показалось, что от него веет реставрационной наигранностью. Впрочем, ощущение не продержалось долго. Желание окунуться в иную жизнь завладело им полностью.

Чуть ближе послышался перестук молотков в кузнице. Из трубы ее вырывался дым, разгоняемый горном. Чтобы не летели искры на деревянные постройки, в трубе была смонтирована система гасящих сеток, которые требовалось периодически прочищать от нагара и золы.

От реки вверх поднимались несколько человек. Их внешний вид в старинной одежде, вкупе с перестуками кузницы, деревянным частоколом и выглядывающим из-за него теремом создавал полное погружение в эпоху древней Руси. Александру захотелось отправить предложения киностудиям для съемок фильма в готовом антураже. Это могло бы сыграть на рекламу их Зарянки.

Вторуша заехал на площадь перед теремом. Александр выпрыгнул из телеги, размялся немного после дальней дороги и поднялся по крыльцу. Клиенты, стоящие наверху, с любопытством поглядывали на него, считая прибывшего новым клиентом. Навстречу ему выбежала растрепанная администратор.

– Александр Сергеевич, так скоро? – она выставилась на него, ожидая, что он начнет ее отчитывать за то, что она не встретила у ворот.

– Да, брось, сегодня я не начальник, отдыхать приехал. Мне баню, после – ужин. Прости, как тебя?

– Аглая. Жить здесь будете? – она указала на верхний этаж.

– Не, здесь шумно. Землянки свободные есть?

– Землянки? Амм, да, две, – администратор пригнулась к уху начальника. – Мы называем их домами третьей линии, чтобы клиенты не комплексовали.

– Хорошо, буду жить в доме третьей линии. А сейчас, как попросил.

– Я распоряжусь. Парить вас надо? В смысле, сами себя вениками постучите или банщик?

– Сам, всё сам. После бани хочу полную кружку медовухи.

– Ясно, сделаем. Закуску?

– Не надо. Ужин во сколько? – Александр глянул на часы. Была половина пятого.

– Ужин, с восьми до двенадцати.

– Ничего, потерплю, мне полезно.

– Давайте, мы вам принесем пораньше.

– Нет. Сам приду, как положено.

Печка в бане одновременно натапливала четыре номера, чтобы не создавать очереди и почти всегда они были заняты. Народ любил париться, а учитывая, что здесь процесс принятия банных процедур был возведен в искусство, равное посещению драматического театра.

Помимо горячего, но легкопереносимого жара, баня предлагала несколько видов веников, настои трав, обладающие различными благоприятными для организма свойствами, слабоалкогольные напитки, такие как медовуха, настойка на вишне, на сливе, яблочный сидр, квас, сыто, пиво собственного изготовления, а так же услуги банщика, который умел парить вениками, делать массаж и приводить в чувство тех, кто перепарился.

Александр дважды принимал здесь баню и хорошо знал это ощущение расслабленности после ее посещения. Оно было сравнимо с ощущением расслабленности после проведения удачной сделки, отнявшей много сил и здоровья, либо после выигранного судебного процесса, от которого зависело многое. Баня давала те же ощущения за гораздо меньшие душевные траты, и этим выгодно отличалась.

Банщик вымыл номер перед посещением. Звали его Гордей. Так он представился в самом начале, и так его все звали. Бородатый суровый мужик, у которого веник тонул в руках. О нем можно было подумать все, что угодно, вплоть до того, что он скрывается здесь от правосудия.

– Готово, барин, – произнес Гордей.

– Так, я не барин, зови меня лучше по имени отчеству.

– Простите, Александр Сергеич, это привычка уже.

– А к бабам как обращаешься?

– Сударыня.

– Ладно, хоть не барыня. Спасибо. Я посижу тут сам, отдохну, веник сам запарю.

– Возьмите настой ягод шиповника. Очень полезно. Пейте, когда пить захочется, и на камни брызгайте.

– Давай.

Александр забрался на верхний полок, полил на горячее дерево холодной водой из деревянной кадки и лег на живот во всю длину. Закрыл глаза и попытался не думать ни о чем. Как ни странно, ему это удалось. Звуки огня в печи, потрескивающих камней на каменке, отняли все его внимание. Он просто слушал и ничего не думал. Через некоторое время он почувствовал, что наиболее выпуклые части тела начало припекать. Тогда Александр набрал кипятка из котла, запарил в нем веник и спустя пару минут принялся обстукивать себя со всех сторон. Этот традиционный прием не вызывал в нем такого пиетета, как у большинства любителей бани, Александру было достаточно прогреться до костей и выйти на свежий воздух. Этого ему хватало для счастья.

Через стенку раздались женские возгласы и спокойный бас Гордея. Александр прислушался. Банщик парил клиентку, и судя по ее довольным смешкам и оханьям, исполнял он свои обязанности прекрасно.

– Только груди прикрой, чтоб не пожгло жаром.

– Стесняюсь, – произнесла женщина.

– Чего тебе стесняться, бог формами не обидел. После моего веника они только разгладятся и нальются, как у девицы.

– Ой, умеете вы убедить, Гордей.

Раздались хлесткие удары веника и женские оханья. 

– Да, непыльная работёнка, – Александр отхлебнул красного настоя шиповника.

Он был слегка сладковатым и ароматным. Набрал немного в ковш и брызнул на камни. Баня наполнилась горячим паром и ароматом. Зажгло уши. Александр пригнулся к полу и просидел минуты две, прежде чем снова забраться на полок. Смочил его высохшую горячую поверхность холодной водой и лег. Перед лицом оказался градусник. Он показывал почти сотню градусов Цельсия.

– Ничего себе, так и закипеть можно.

Пара глотков шиповникового настоя утолили жажду и придали сил. На пять минут. Затем Александр спустился на пол, кое-как помылся и без сил выбрался в предбанник. Его ждала большая кружка холодной медовухи, накрытая крышкой, чтоб не нагрелась. Он впился в ее прохладу, игнорируя спазмы горла, рефлекторно пытающегося защититься от переохлаждения. Выдохнул, когда отпил половину.

Администратор не послушала его и оставила подле кружки три кусочка копченой рыбы. Александр не удержался и съел ее вместе с остатками медовухи. Сел на табурет, накрывшись льняным полотенцем, и блаженно откинулся на бревенчатую стену. Наступил момент, ради которого стоило вытерпеть испытание жаром. Организм испытывал негу.