Введение в Священное Писание Ветхого Завета

Введение в Священное Писание Ветхого Завета

Курс лекций

ВВЕДЕНИЕ

БОГОВДОХНОВЕННЫЙ И БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ

§ 1. Библия — Слово Божие

«Священное Писание Ветхого и Нового Завета», — так развернуто именуется Библия в христианской православной Церкви. Для верующих Библия является Словом Божиим.

Какой смысл мы вкладываем в это словосочетание — «Слово Божие»? Ведъ совершенно очевидно, что его нельзя понимать в узкой смысле — как прямую речь Бога от первого лица. Конечно, в Библии встречаются тексты, где, как, например, в речах ветхозаветных пророков, эта прямая речь Бога вводится словами: «Так говорит Господь». Но чаще в Библии речь идет все–таки о событиях человеческой истории, где и о Боге, иочеловеке говорится в третьей лице. И тем не менее, называя Библию Словом Божиим, мы имеем в виду нечто очень важное, относящееся к внутреннему смыслу того, что мы встречаем в этой Книге. Ведь действительно, говоря «Писание» или «Библия» (греч. Книги), мы тем самым указываем, так сказать, на внешнюю сторону: да, это написанный текст, состоящий из многих книг. Причем эта внешняя сторона обязана своим появлением и сохранением человеку: именно люди написали и собрали все эти тексты в единый свод. Однако называя это Библию Словом Божиим, мы указываем, что хотя внешне ее текст и подчиняется всем законам, по которым пишется любой литературный текст, тем не менее в нем за этой человеческой стороной кроется высший, богооткровенный смысл, распознать и понять который и является нашей главной задачей.

Первичный диалог Бога с человеком. Одной из самых главных истин христианской веры является утверждение, что Бог не только сотворил мир и человека, но и желает общаться, беседовать с ним, говорить к нему. Таким образом, мы сразу сталкиваемся с важнейшей библейской ценностью — со Словом. Прежде всего, со Словом, которое соделало мир таким, какой он есть — прекрасный, многообразный, полный самых неожиданный, сложных и простых взаимодействий. Слово — это неотъемлемый элемент, точнее, необходимое средство общения, например, диалога. Слово предполагает участие как минимум двоих собеседников, где оба — и говорящие, и слушатели.

Мы веруем в Бога — первопричину и Творца всего мира. Можно сказать, что мир возник, потому что Бог создал ситуацию диалога вне Себя. Он заговорил вовне — произнес Слово, — и мир появился. Потом Он сотворил достойного Себе собеседника в этом диалоге — человека, чье богоподобие заключалось в том числе и в способности мыслить и изрекать слово — прежде всего как ответ на первичное Слово Творца.

Для первозданного человека этот диалог с Богом был непрерывный. Выражаясь языком, более созвучным Библии, Адам непрестанно ходил перед лицом Божиим, наслаждаясь Его созерцанием. Немедленный внутренним следствием грехопадения Адама было желание скрыться от этого лица, на что Бог так же немедленно реагирует:

«Адам, где ты?» (Быт. 3, 9).

Далее, как мы знаем, последовал суд Божий над нарушившими заповедь (иначе говоря, этику диалога с Богом) первыми людьми. Они были изгнаны из рая, то есть лишены возможности быть в непрестанной диалоге с Богом, слушании Его Слова, и началась долгая история человечества в качественно иных отношениях человека с окружающим миром, с Богом и самим собой.

Диалог Бога с человеком после грехопадения. Главный в дальнейшей истории было то, что Бог не оставил Своего первого желания общаться с человеком, но общение приняло другую форму — другую по сравнению с Эдемским садом, который символизирует в Библии первозданное нахождение человека перед лицом Божиим. Также важно видеть в этой истории, — а она начинается уже с третьей главы книги Бытия, то есть буквально на третьей или четвертой странице Библии, и составляет все оставшееся содержание Священною Писания, — что, с одной стороны, человечество после грехопадения уходит куда–то все дальше и дальше от Бога, и потому оно все менее и менее готово слышать Его, а с другой стороны, Бог находит и призывает кого–то из всей человеческой массы для того, чтобы продолжать нарушенный или забытый диалог.

Все это происходит в разных формах, проходит различные стадии, этапы и наконец:

«Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне» (Евр. 1, 1–2).

То есть наконец, исполнилось время, когда Бог пожелал Сам говорить лицом к лицу и для этого стал человеком — «Слово стало плотию…» (Ин. 1, 14).

По словам св. Иринея Лионского, через все «богоявления», которыми полна история Израиля, Слово Божие как бы привыкало постепенно жить с детьми человеческими, пока, наконец, не исполнилось время для воплощения Слова Божия.

О высокой доверни Бога человеку, о желании говорить с ним, говорит Само Слово — Господь наш Иисус Христос:

«Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего (Ин. 15, 14—15).

Но, с другой стороны, в этом долгой и драматичной диалоге Бог ведет Себя как очень мудрый и последовательный педагог (детоводитель — так ап. Павел называет Закон, то есть наиважнейшую часть Ветхого Завета, Гал. 3, 24), постепенно возводя человека к новый и новый откровениям (открытиям), пока не находит момента, чтобы Самому явиться в мир.

Нам нужно понять эту божественную педагогику. И нашей задачей будет проследить, к кому и когда Бог обращался со Своим Словом, а также как оно было воспринято человеком, кто его сохранили донес до нас и каким образом оно обращено к нам сейчас как живое Слово.

Данный курс посвящен Ветхому Завету, то есть тому периоду, который предшествовал и готовил человека к воплощению Слова.

Постепенность и преемство диалога. Народ Божий. Здесь важно понять одну вещь. Все было действительно постепенно: Бог вел диалог терпеливо и внимательно, а человек проходил определенные стадии, возрасты. При этом Слово Божие звучало не в разные, не связанные друг с другом моменты времени в различных, также не связанных друг с другом частях света, — напротив, оно всегда было обращено к некоей общности людей, история которой растянута на многие века с их различными эпохами и культурами. Эта общность была и остается связана надежный преемством — поначалу, в Ветхом Завете, преемством крови (т. е. основанной на родственных отношениях и отношениях единоплеменников), на котором твердо покоилось преемство исторической и религиозной памяти.

Так мы подошли к ключевому понятию, без которого невозможно говорить ни о появлении, ни о сохранении Слова Божия, — понятию народа Божия.

Теперь перед нами стоит две задачи. Во–первых, мы должны сделать беглый, общий обзор священной истории Ветхого Завета, чтобы увидеть, как рождался и родился народ Божий, то есть та общность или община, в которой прозвучало и осталось в памяти Слово Божие, а также кто являлся и является этим народом Божиим и как Слово Божие продолжает в нем звучать.

Во–вторых, остановимся на вопросе о том, каким образом Слово Божие обрело свою букву человеческого писания, в чем и каково здесь участие человека, а также — каким образом нам понимать и толковать это Слово.

§ 2. Обзор истории народа Божия. Понятие Завета

Употребив выражение «народ Божий», мы назвали один из целого ряда синонимичных терминов, а также смежных и тесно связанных между собой, других понятий Библии. Здесь мы непременно должны привести такие слова и выражения, как «религиозная община», «Церковь», «Завет», «народ Завета». В чем смысл и близость этих понятий?

Человечество вне Бога. Читая повествование Книги Бытия об истории человеческого рода после грехопадения, мы без труда замечаем, что это история все большего и большею отпадения от Бога, финалом которого становится Всемирный потоп — событие, описанное в Библии как аналогичное по масштабу истории творения, но противоположное ему по знаку. После потопа в лице Ноя все человечество как таковое, как целое, вновь получает шанс размножаться и населять землю. Бог напутствует Ноя и его сыновей почти теми же словами, что и Адама в день творения:

«И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю и обладайте ею» (Быт. 9,1).

И здесь итог вновь был печальный — не зная Бога, человек хочет стать единоличный хозяином мира, а это ведет к полному разделению и разобщению человеческого рода:

«И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город [и башню]. Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле» (Быт. 11,8—9).

Один из всех — Авраам. И все–таки в этой истории, наконец, наступает перелом: из всего большого, необъятною человеческого мира, у которого за плечами к тому времени уже много веков истории — истории, хотя и культурной, но вне истинною Бога, — Бог выделяет, выбирает, избирает одного единственною человека. Он останавливает на нем Свой, ничем не обусловленный, выбор и призывает вступить в особые отношения, поверив данным ему обещаниям:

«И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего [и иди] в землю, которую Я укажу тебе; и Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь ты в благословение; Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные» (Быт. 12, 1—3).

Авраам поверил. Это все, что от него требовалось. Но это было очень много — ради этого нужно было отречься от всего (от своей «земли», «родства» и «дома отца»). Авраам стал первый и непревзойденный образцом такой веры. Все другие примеры веры в единою Бога — это следование первому примеру Авраама, повторение его опыта. Поэтому ап. Павел и называет Авраама «отцом всех верующих» (Рим. 4,11; ср. Гал. 3, 7) — не в конфессиональном, а в глубоко личном, живом, неформальной смысле слова. В лице Авраама человечество сделало первый шаг на пути веры в единого истинною Бога. С ним Бог заключил Завет, то есть вступил в особые, исключительно близкие, доверительные, по сравнению со всем окружающим миром, отношения. При этом вера Авраама, как в горниле, долго подвергалась испытаниям, вершиной которых стало требование принести в жертву Исаака — того, кто, наконец, родился не просто как долгожданный сын, а как единственно возможный шанс для исполнения Божьего обещания великого потомства.

Народ. Завет Бога с Авраамом был личным религиозным опытом Авраама, получившим продолжение в таком же личном опыте его сына Исаака и внука Иакова. Это был период Завета Бога с отдельными личностями, которые, однако, заметим еще раз, были связаны не просто родственными узами, а наследовали друг другу по прямой линии. Перспектива же оставалась неизменной, и о ней было сказано в самый первый момент призвания Авраама:

«Я произведу оттебя великий народ… и благословятся в тебе все племена земные».

Наследниками Завета обозначены не отдельные личности, а, во–первых, целый народ — потомство Авраама (через Исаака и Иакова), а во–вторых, и все племена земные. Получается что–то вроде концентрических кругов — Бог постепенно расширяет «сферу» Своего Завета: один человек, затем один народ, и, наконец, весь человеческий род. Период Ветхого Завета охватывает как раз эти два внутренних « круга »: завет с патриархами и завет с народом Израиля — их потомками, тогда как завет со «всеми племенами земными», хотя об этом и говорится в Ветхом Завете в пророческой смысле — это перспектива Нового Завета.

Мы не знаем, как хранили и передавали друг другу свои личные откровения и переживания Авраам, Исаак, Иаков. Скорее всего, они передавались устно, как семейная священная традиция, предание. Но мы можем утверждать, что это священное устное предайте оказалось востребовано, когда с народом — потомством упомянутых патриархов — произошли события, заставившие этот народ почувствовать себя не только общностью, объединенной плотской, кровной связью, восходящей к великим праотцам, но и общностью, с которой Бог Авраама, Исаака и Иакова заключил такой же Завет, вьделив из всей окружающей — мировой, человеческой — среды. Так родился народ Божий как целая общность, как религиозная община, как собрание, Церковь (ветхозаветная).

Исход из Египта — событие рождения народа Божия. Что это были за события? Зная библейскую историю, нетрудно вспомнить: это события Исхода из Египта, заключения Завета и дарования Закона на горе Синай. Именно эти события мы и должны считать событиями рождения Израиля как народа Божия и началом истории Ветхозаветной Церкви. История Авраама, Исаака и Иакова, да и вся предыдущая история выглядит по отношению к истории народа Божия как неотъемлемая предыстория, предисловие.

Как и что произошло во времена Исхода и в чем заключается основополагающее для Ветхого Завета, да и всей Библии, значение этих событий — мы рассмотрим немного позже. А пока отметим, что с этого же момента мы можем вести и историю восприятия и бережною накопления Слова Божия Церковью, целым народом, общиной.

Две Пасхи. Нельзя не упомянуть об одной напрашивающейся аналогии. Как для Священной истории Ветхого Завета праздником ее начала была Пасха (праздник воспоминания об Исходе из Египта), так и для Новозаветной истории точкой отсчета тоже является Пасха — праздник Воскресения Христова. В свое время, в курсе Нового Завета, будет показано, что историю Новозаветного Предания, также ставшею затем Писанием, нужно начинать тоже именно с Пасхи — Воскресения Христова…

Таким образом, Священная история была постепенным процессом, когда Бог терпеливо, педагогично готовил следуюшую, более глубокую фазу Завета с человеком. Но вто же время, была некая критическая точка, когда сделан был качественно новый шаг, рывок, событие, которое осветило смыслом все, что было до и переживалось после — Исход из Египта и рождение народа, когда Бог Авраама, Исаака и Иакова стал Богом Израилевым (т. е. целого народа), а народ стал народом Божиим.

§ 3. Библия — Слово Божие и слово человеческое

Итак, народ Божий — явление качественно новое по сравнению с отдельными яркими личностями–праведниками (людьми, человеками Божиими). С одной стороны, народ — это множество людей, хотя и ограниченное в Ветхом Завете простым и жестким фактором кровною родства (еврейский народ). И Бог обращается со Своим Словом, Законом, Заповедями Завета к народу в целом («Слушай, Израиль»), имея в виду равенство и равную ответственность всех в этом Завете. А с другой стороны, Слово Божие озвучивается и затем получает свою письменную букву благодаря трупу и, можно сказать, творчеству конкретных людей. Более того, среди народа Божия далеко не все готовы и даже не все и не всегда хотят слушать (слышать и исполнять) Слово. Из библейской истории мы можем вспомнить многочисленные примеры неверия и неверности Израиля по отношению к Своему Богу. Кто же эти люди, через которых Бог обращался к народу и в чем состояло их творчество, чтобы Слово было адекватно услышано и записано?

Пророки. Таких людей называют пророками. Однако, хотя главный смысл этого слова, в общем–то, знаком нам и неизменен, он имеет ряд оттенков.

Во–первых, пророк в библейско–богословском смысле (а не просто в обиходном смысле « предсказатель») — это тот, кто знает и прорекает что–то от Бога, то есть то, что ему открыто Богом. В этом смысле Адам был первый пророком — ведь с ним Бог говорил непрестанно. И в этом же смысле каждый человек по замыслу Бога должен быть пророком. Так оно и будет, когда весь род человеческий придет к познанию истинного Бога. 06 этом говорил ап. Петр в день Пятидесятницы, вспоминая слова из книги Иоиля:

«И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши… И на рабов Моих и  на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать» (Деян. 2, 17—18; ср. Иоил. 2, 28—29).

Во–вторых, в более узкой смысле пророками можно назвать всех тех, через кого именно и прозвучало Слово Божие «в уши человеческие », то есть и всех тех, кто приложил труд записать Слово Божие — как Ветхий, так и Новый Завет.

И, наконец, в–третьих, в еще более узкой смысле, пророками мы называем тех конкретных выдающихся личностей, которых Бог призывал для служения и проповеди в народе Божием в определенный период его истории. Именами таких пророков озаглавлены ряд книг Ветхого Завета — Пятикнижие Моисея, Книга пророка Исайи, Книга пророка Иеремии и др.

Для нас сейчас важно значение слова «пророк», главный образом, во второй и третьей смыслах.

Богодухновенность Писания. Люди, призванные возвестить и записать Слово Божие, вместе с тем, жили в определенную эпоху, были воспитаны на определенных культурных традициях и ценностях, говорили на определенном человеческом языке. Все это было той человечески обусловленной формой, вернее, различными формами (ведь этих людей было много), в которые облекалось Слово Божие. Такова природа богодухновенности — очень важного богословского свойства Священного Писания (см. 2 Тим. 3, 16). Слово Божие адекватно, истинно выражено в Священной Писании, но сделано это не «под диктовку» Святого Духа кем–то вроде бессознательного медиума, а человеком, пропустившим Откровение, Слово через свое сознание, свой разум и, главное, через свое верующее сердце.

Что это были за люди? Их было много. Но сказать сколько и назвать по имени всех — невозможно. Здесь мы касаемся соотношения богодухновенности и подлинности Священного Писания как Слова Божия, с одной стороны, и человеческого творчества в его написании, с другой.

Богодухновенность и человеческое авторство. Так, например, в заглавии Пятикнижия прочно и незыблемо, как печать, стоит имя величайшего пророка и, как его называет Предание, боговидца Моисея. Но оказывается, авторство Моисея в отношении Пятикнижия или Исайи в отношении всех 66–ти глав книги пророка Исайи и многих других пророков не всегда можно и нужно понимать в современной, так сказать, технической смысле слова. Их имена стоят в заглавии книг Библии как знак истинности, подлинности содержания этих книг как Слова Божия, тогда как в действительности их богодухновенное содержание могло проделать долгий путь во времени сначала в устной форме, прежде чем было записано кем–то много лет и даже веков спустя. Важно, что в любом случае это было сделано не где–то в научной лаборатории «беспристрастными» учеными–исследователями, а в среде народа Божия, который жил этим Преданием, как священной памятью о своем Боге и источником этого Предания были действительно великие пророки.

Очень часто предание об одних и тех же священных событиях, будучи бережно хранимо в народе Божием, получало затем несколько различных письменных версий в зависимости от момента и места письменной фиксации. Каждое время ставило свои акценты, видело и излагало по–своему подчас одно и то же Предание. Так, мы имеем два рассказа о сотворении мира (в первой и второй главах Книги Бытия), написанных в разное время, но объединенных в единый свод— Пятикнижие, озаглавленное именем великого пророка, стоявшего у колыбели рождения народа Божия.

Так было, впрочем, и с Новым Заветом, где мы имеем не одно, не два, а целых четыре в чем–то схожих, а в чем–то различных Евангелия–свидетельства об одном Иисусе Христе.

«Христианский Символ Веры говорит как о предметах веры о Трех Ипостасях Св. Троицы и о Церкви; он не упоминает Писания как особого предмета веры. Вере иудейских книжников в букву текста Торы противостоят слова раскаявшегося книжника Павла: «Буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3, 6). Исламской вере в предсуществование Корана, т. е. Текста, противостоит христианская вера в предсуществование Иисуса Христа, т. е. Лица. Небезынтересно, что Сам Христос, по–видимому, ничего не писал, обращаясь к людям только с живым, изустным, звучащим словом, по отношению к коему записи Евангелистов в любом случае вторичны…» [1].

Единство Слова Божия и единство народа Божия. При всей множественности книг и писаний, вошедших в Библию (греч. слово βίβλια — множественное число от βιβλίον, то есть «Книги», точнее, «Книжки» [2]), и при всем многообразии человеческого творчества и авторства в написании библейских книг, источником вдохновения был всегда Один и Тот же инициатор диалога — верный Себе Единый Личный Бог. Его собеседником, партнером в Завете являлся, как мы выяснили, народ, призванный быть верным себе и своему призванию и во все времена составлять единое целое, адекватно воспринимающее Слово своего Бога. В этот единый, верный себе народ Божий включаем мы и праотцев Авраама, Исаака и Иакова и их ветхозаветное потомство — Израиль; и, наконец, Израиль Новый, собранный не по крови, а по вере: Иисуса Христа с Его 12–тью учениками и всю Церковь, в которую входим и мы.

Ветхозаветная, а затем христианская древность (в лице апостолов, святых отцов Церкви) понимала эту целость Слова Божия — то есть Слова Одной Личности — и как целость в человеческом смысле, как единство не только божественного авторства Библии, но и человеческого. Строго и богословски точно выражаясь, по человечеству автором Писания была Церковь (как в ветхозаветную, так и в новозаветную эпоху). И хотя в заглавии книг с древности надписывались имена великих пророков и Божиих людей — Моисея, Самуила, Исайи и других, — эти имена были как бы гарантией, печатью, свидетельствующей о церковности Писания, то есть того, что оно действительно выражает Слово, сказанное Богом и воспринятое не кем–то, а именно Его народом, Церковью.

Итак одни Единый Личный Бог, с одной стороны, и одна Единая общность, народ, Церковь, с другой стороны —два соавтора (один — как инициатор и вдохновитель, а другой — как слушатель и выразитель) Священного Писания.

Так мы подходим к аналогии между богочеловечеством Библии и богочеловечеством Иисуса Христа.

Параллель с Халкидонским догматом. Важнейший вероучительный документ православной Церкви — Орос IV Вселенского Собора (Халкидон, 451 г.) — утверждает, что в Иисусе Христе соединяются неслитно и нераздельнодве природы: божественная и человеческая. Иисус Христос является совершенный Богом и совершенный человеком, подобный нам во всем, кроме греха. Священное Писание как единый, цельный в смысловой отношении текст (или собрание текстов) тоже сочетает в себе Дух Божий, вдохновивший написание этого текста, и творчество конкретных людей. Иными словами, Священное Писание — тоже богочеловечно по своей природе.

Но есть и важное различие богочеловечества Иисуса Христа и богочеловечества Библии. Иисус Христос есть единая Личность, и, будучи совершенный Богом, Он есть и совершенный человек. Священное же Писание было написано, во–первых, разными людьми в разное время, в разных обстоятельствах и, во–вторых, людьми, которые были не совершенными, как всякий человек, не чужды греха. Конкретные люди воспринимали от Бога то, что мы читаем в Библии, — воспринимали так, как каждый из них мог воспринять в силу своих способностей и возможностей. Поэтому в Библии рядом с божественной стороной, сияющей своим совершенством, стоит и человеческая сторона — не только в своем богоподобии и способности к диалогу с Богом, но и со своими падениями, несовершенствами и пороками. Библия полна ярчайших примеров человеческой слабости и греха. Мы будем часто затрагивать эту тему, — например, в связи с призванием того или иного пророка, когда сила Божия «совершается в немощи» (2 Кор. 12,9).

§ 4. Необходимость библейской критики

В человеческом аспекте, кактекст, написанный или, если угодно, записанный человеком, Библия подчиняется всем законам литературного текста вообще, — законам, кстати, не менее сложный, чем законы физики или химии. Таким образом, перед нами встает необходимость критического изучения библейского текста.

Под критикой текста подразумевается изучение человеческой стороны истории написания той или иной книги или страницы, строчки Библии. Здесь много пищи для размышлений, догадок, предположений, очевидных или не совсем очевидных выводов. Однако нам это интересно и важно лишь постольку, поскольку, как это ни парадоксально, такое знакомство с человеческой стороной написания Священного текста приближает нас, знакомит опять–таки с божественной стороной. Можно даже сказать, что это — единственный путь услышать Слово Божие, как единственный путей для человека увидеть невидимого Бога было увидеть человеческое лицо Иисуса Христа:

«Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре

Отчем, Он явщю (Ин. 1, 18).

А также:

«Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14, 9).

Этот смысл точно выражает в православной богослужении молитва 1–го часа:

«Христе, Свете истинный, просвещаяй и освещаяй всякого человека, грядущаго в мир, да знаменается на нас свет лица Твоего, да в нем узрим свет неприступный…»

Иного пути нам не дано. Только в человеке Иисусе Христе мы созерцаем Бога, и точно также только в человечестве Библии, как можно глубже познавая это человечество, мы сможем услышать божественность Библии.

Впрочем, в древности не существовало такой науки, как критика текста. Однако, подобно тому, как незнание физики или биологии совсем не означает бездействия физических или биологических законов внутри и вокруг нас, так и отсутствие критики текста как науки не означает, что священный текст появлялся по каким–то исключительно сверхъестественный причинам, например, упал с неба.

Библейская критика и есть наука, занимающаяся вопросом, как Слово Божие, ставшее достоянием Церкви, прошло различные устные и письменные стадии выражения и передачи, прежде чем получило ту окончательную, незыблемую букву, которую мы имеем сейчас.

Библейская критика зародилась в эпоху Просвещения, правда, в начале как отрицательная критика, и на протяжение XIX в. долго жила этим отрицательный пафосом. С одной стороны, этот отрицательный пафос основывался и основывается на ложной выводе о том, что если, скажем, не пророк Моисей написал все Пятикнижие буквально от первого слова до последнего, а, наоборот, Пятикнижие в окончательной виде сложилось несколько веков спустя после Моисея, то это означает его неподлинность как Слова Божия. С другой стороны, предпосылкой этого отрицательною критическою пафоса было действительно упрощенное представление о богодухновенное среди самих верующих — будто Бог в самом деле просто продиктовал кому–то все, что написано в Библии. И этот отрицательный пафос и поныне отпугивает многих от настоящей, полезной, положительной, плодотворной библейской критики.

В то же время этот отрицательный пафос был и остается во многом и очистительным, потому что он действительно заставляет пересматривать монофизитский взгляд на текст Библии как на текст, написанный под диктовку Бога.

Однако важно помнить, точнее, быть внимательный, чтобы за человеческой множественностью не раздробилась и не исчезла цельность Писания как Слова Божия. Вообще–то, такая проблема встала сравнительно недавно — опять–таки начиная с упомянутой эпохи Просвещения, когда человек перевел взгляд с неба на землю, на человека (гуманизм), и в конечной итоге стали говорить, например, об «авторских правах». В результате мы гораздо болезненнее, чем в древности, воспринимаем т. и. подложность текста, когда тот или иной его отрывок в буквальной смысле написан не тем, чье имя фигурирует в заглавии книги. Этим как будто ставится под сомнение ценность и подлинность содержания. Г. К. Честертон в предисловии к Книге Нова остроумно замечает: «Многие разделяют поистине современное мнение: Гомера написал не Гомер, а кто–то другой, его тезка. Точно так же многие полагают, что Моисей — не Моисей, а кто–то другой, звавшийся Моисеем… Древний мир, создавший эти поэмы, верно хранил предание, традицию. Отец мог оставить поэму сыну, чтобы тот ее кончил, как мог оставить возделанную землю. Возможно, «Илиаду» создал кто–то одни; быть может — целая сотня людей. Но помните: тогда в этой сотые было больше единства, чем сейчас в одной человеке. Тогда город был как человек. Теперь человек — как город, объятый гражданской войною» [3].

§ 5. Священное Писание — свидетельство веры Церкви

Приведенное сравнение с городом очень точно, и оно опять возвращает нас к теме Церкви, но уже в связи с другим аспектом жизни Писания. Город — это место, построенное, во–первых, давно (во всяком случае, не вчера), во–вторых, не одним человеком, а совместным трудом многих, и, в–третьих, обитаемое сейчас (если, конечно, это не руины покинутаго жителями, мертвого города). Продолжая это сравнение, можно сказать, что Церковь — это город (Град), населенный живыми людьми, которые чувствуют свою связь с предыдущими его жителями–гражданами, — связь, которая состоит в одной гражданстве и подданстве одной власти. Церковь осознает себя таким городом.

Вместе с тем это, конечно, город особый, уникальный. Его царей является Бог. Слово же, с которым Он обращается к Своему городу — не просто Его слово. Поскольку оно творчески записано людьми, и притом непременно гражданами этого города, то это слово отражает и их собственное самосознание — самосознание как граждан этого города, как членов этой общины, Церкви. Оно отражает их видение самих себя и своего нахождения в Церкви и историю этого нахождения людей в Церкви, как в городе (эта история называется священной или библейской). Оно есть свидетельство их веры.

История этого Города развивалась и опыт жизни в нем накапливался постепенно. Мы отметили Исход как точку начала, рождения народа Божия. Но то было действительно только начало. А потом была многовековая история этого народа, длящаяся и поныне. Вместе с историей народа Божия свою историю проходило и Священное Писание в виде различных, сначала разрозненных преданий и записей, пока не наступило время, когда оно стало единым целым, единой симфонией, которую представляет собой поныне и в которой различные части и отдельные слова и выражения, прозвучавшие в разных контекстах, удивительно гармонируют друг с другом и дают новые и новые сочетания и созвучия.

Здесь уместно вновь обратиться к аналогии с богочеловечеством Иисуса Христа: «Мы не забываем, что и Сам Господь по человечеству «растяше и крепляшеся духом». Сверхъестественное откровение, даваемое свыше людям и через людей, также растет и развивается в истории…» [4].

§ 6. Краткий обзор истории Священного ПисанияВетхого Завета

Сделаем краткий обзор истории Священного Писания Ветхого Завета для того, чтобы представить себе сразу всю ее панораму. Этот обзор, который подразумевает знание основных вех и фактов библейской истории, и будет планом нашего курса, в рамках которого мы будем рассматривать не последовательность событий библейской истории, а историю формирования Ветхого Завета как единого свода Писания, насколько это представляется в свете ставши хуже общепринятыми выводов библеистики.

Исход — точка отсчета. Израиль родился как народ Божий в событии Исхода из Египта. Случилось это около 1230 г. до Р. X. Тогда же был заключен Завет на горе Синай, а затем, после 40–летнего странствия по пустыне, в течение последних двух веков ІІ–тысячелетия до Р. X., Израиль стал утверждаться в земле Ханаанской. И лишь когда жизнь Израиля в Ханаане обрела политически оформленный вид монархии при царях Давиде и Соломоне, тогда–то и пришла пора обратиться к устным традициям, которые были памятью о священных событиях предыстории народа. Исполнились обетования, данные праотцам Аврааму, Исааку и Иакову: их многочисленное потомство, народ получил обещанную землю и основал здесь царство, в котором должен царствовать Бог, выведший его из Египта и заключивший с ним Завет.

Царство Давида и Соломона. Около 1000 г. до Р. X. Давид взял Иерусалим и сделал его столицей царства, объединив под единым началом все племена (колена) Израилевы, оказавшиеся в Ханаане. Соломон, его сын, придал этому объединению вид настоящей восточной монархии.

Отсюда и нужно вести отсчет письменности Израиля, ставшей впоследствии Священный Писанием для него самого, как для народа Божия, и для христианской Церкви, его преемницы. Здесь начинают записывать предания древности: прежде всего предание об Исходе или освобождении от египетскою рабства осмысливается как откровение о Боге, открытой и познанном как Спаситель и Избавитель. Также записываются предания о патриархах. При этом особое внимание уделяется обетованиям, данный Аврааму и исполнившимся сейчас, во времена Давида. Духовный взор священных писателей поднимается еще выше и шире — к самому началу истории мира и человечества: Бог — Спаситель Израиля — хочет спасти не только Израиль, но и весь мир и все человечество.

Иными словами, стали писать Священную историю царства, в котором царствовал царь — помазанник Бога Израилева; также была столица — град, жилище Бога, Святой Город Иерусалим со Святой горой Сион; и, наконец, Храм —Дом Божий.

Эта история (Священная история Единого царства) дошла до нас как одно из преданий, составляющих единое органическое целое, хор различных преданий, каким является Пятикнижие Моисея. Эту древнейшую версию священной истории в библеистике принято называть Яхвист.

Два царства: Иуда (Юг) и Израиль (Север). После смерти Соломона, около 925 г., единое царство раскололось на две части: Юг составило колено Иуды со столицей Иерусалимом, а Север составили десять колен — царство Израиль — во главе с коленом Ефрема и со столицей Самарией.

Иуда (Иудея, Южное царство) остался верен династии Давида и сохранил столичные священные традиции (связанные с царем–помазанником, Святым Градом, Храмом), восприняв иунаследовав их со времен единой монархии. Возможно, упомянутый выше Яхвист — Иерусалимская священная история — была написана здесь уже после разделения царства. Поэтому ее иногда называют Священной историей Иуды или Юга. Во времена разделенной монархии во второй половине VIII в. в Иерусалиме проповедовали пророки Исайя и Михей.

Израиль (Северное царство) порвал с династией Давида, с Иерусалимом и Храмом. В то же время в религиозном отношении он остался неотъемлемой частью когда–то единого народа Божия. Поэтому и внимание священных писателей здесь было обращено хотя и к несколько другим, но смежный темам: не к царю–помазаннику, не к Святому Граду и Храму, а к пророкам, взявшим на себя роль духовных лидеров, а также к идеям Завета и религиозной верности, особенно если иметь в виду мощнейшее языческое влияние, которому Израиль подвергся со стороны хананеев, почитавших бога плодородия Ваала. Здесь тоже пишут свою версию Священной истории (Священная история Севера, Элогист), а также проповедуют в разное время пророки Илия, Амос и Осия.

Здесь же оформляется собрание законов, восходящих к Моисею. Позднее (сто лет спустя после падения Самарии) этот свод Закона Моисеева был обнаружен в Иудее при наведении порядка в Храме в 622 г. и известен нам как Книга Второзакония.

Самария пала под ударами Ассирийских войск в 721 г. и была превращена в Ассирийскую провинцию. Население было переселено или ассимилировалось с новоприбывшими язычниками, в результате чего позднее возникла странная в религиозном отношении общность — самаряне. Все, кому удалось спастись и кому дороги были священные традиции Израиля, бежали на юг, в Иерусалим, где нашли своих братьев по вере.

Южное царство (Иуда) до 586 г. В оставшиеся после падения Самарии полтора столетия в Иудее проповедовали пророки уже упомянутый Исайя, Софония, возможно, Аввакум. Была обретена Книга Второзакония, очевидно, принесенная сюда бежендами из Самарии. Свидетелем агонии Южного царства, разрушения Иерусалима вавилонянами и переселения огромной массы населения в Вавилон был пророк Иеремия.

Вавилонский плен. В течение полувека (586—536 гг. до Р. X.) народ находился в плену, потеряв все: землю, храм, царя. Потерял ли он своего Бога? Или Бог забыл Израиль? Надежду воскрешают Иезекииль и безымянный ученик Исайи, условно называемый Девтероисайей (Исайя Второй), чьи речи составляют Ис. 40—55. Священники вновь берутся за труд перечитать и переписать Священную историю. Так появляется т. н. Священническая история или Священнический (Жреческий) кодекс.

Под властью персов. В 538 г. до Р. X. Кир, царь Персидский, издал указ о возвращении пленников на родину, после чего началась эпоха Возвращения или Реставрации, или эпоха Второго Храма.

В течение последующих веков до Р. X. народ много раз возвращался к размышлениям над своей Священной историей. Три уже составленные ранее и выше перечисленные версии Священной истории (Яхвист, Элогист и Священнический кодекс) были объединены в одно целое и вместе с Книгой Второзакония составили Пятикнижие Моисея или Закон. Это было сделано священниками во главе с Ездрой в V в. до Р. X.

Параллельно с этим, во многом своими путями, развивалась и традиция Мудрости, восходящая опять–таки ко временам неразделенной монархии (Соломона), а ко временам плена и после плена породившая такие шедевры как Книга Нова, Песни Песней и др.