Увещевание к язычникам. Кто из богатых спасется

§ XIV. О мистериях Афродиты

Пришла пора сказать, что сами оргии ваши полны обмана и небылиц. Если вы посвящены, то будете смеяться больше других над этими чтимыми у вас мифами. Я открыто поведаю о сокровенном, не стыдясь говорить о том, чему вы не стыдитесь поклоняться. «Пенорожденная» и «Кипророжденная», подружка Кинира (я говорю об Афродите Филомедее , ибо из детородного органа возникла, того самого, отсеченного от Урана, похотливого, обесчестившего волну после своего отсечения), родилась как плод, достойный распутной части тела. При приобщении к таинству этого морского сладострастия посвящаемым в развратное искусство вручается символ рождения – крупинка соли и фаллос. Посвящаемые же приносят Афродите монету, словно любовники гетере.

§ XV. О мистериях Деметры, Аттиса, Кибелы и корибантов

Мистерии Деметры суть страстные соития Зевса и матери его Деметры и гнев ее (не знаю, впрочем, что сказать, как матери или как жены), из-за которого, говорят, она именуется Бримо, «Страшная», и Зевсовы мольбы с масленичными ветвями, и питие желчи, и извлечение сердца, и церемонии, невыразимыми словами. Подобное совершают фригийцы в честь Аттиса, Кибелы и корибантов. Есть молва, что Зевс, вырвав яички у барана, бросил их на лоно Деметры, словно расплачиваясь за насилие ложным самооскоплением. Я знаю, что символические изречения этого таинства, в изобилии приведенные, вызовут смех даже у вас, потерявших из-за обличений охоту смеяться: Из тимпана я вкусил, из кимвала я испил, кернос я нес, под брачным укрылся ложем. Разве эти формулы – не оскорбление? Разве мистерии – не насмешка?

§ XVI. О Сабазийских мистериях

А если я прибавлю и остальное? Деметра вынашивает ребенка. Кора взрослеет. Зевс же вновь вступает в любовную связь, на этот раз с Персефоной, – родитель с собственной дочерью после матери Деметры, забыв о прежнем позоре. Таким образом, Зевс – и отец, и растлитель девицы. Сочетается же, приняв образ змея, однако уличается в обмане. Действительно, символом Сабазийских мистерий для посвящаемых является «бог через лоно». Это змей, влекомый по груди приобщающихся к тайнам, – доказательство невоздержанности Зевса. Персефона вынашивает быкообразного ребенка. В самом деле, некий поэт-идолопоклонник говорит:

Бык змея был отцом, и змей – отцом быка.Стрекало, о пастух, сокрыто на горе,

называя, думаю, пастушеским стрекалом нартековый жезл, который вакханты увенчивают.

§ XVII. О тесмофориях, скирофориях и арретофориях и мистериях Диониса

Хочешь, расскажу тебе о собирании цветов Персефоной и о лукошке, и о похищении Аидом, и о расселине в земле, и о свиньях Евбулея, поглощенных вместе с богинями, по каковой причине на тесмофориях свиней сбрасывают в так называемые мегароны? Эти мифологические события женщины в городе отмечают различными праздниками – тесмофориями, скирофориями, арретофориями, по-разному делая похищение Персефоны трагическим и возвышенным. Ибо мистерии Диониса совершенно бесчеловечны. Когда вокруг него, еще ребенка носились в пляске куреты, потрясая оружием, Титаны, подкравшись с помощью хитрости и обманув детскими игрушками, растерзали неразумного младенца, как говорит фракиец Орфей, поэт этого посвящения:

Бубен, волчок и куклы, суставы которых подвижны,И золотые плоды Гесперид, сладкогласно поющих.

§ XVIII. О мистериях Диониса (продолжение)

Небесполезно будет бесполезные знаки этого вашего посвящения выставить на поругание и осуждение: бабки, мяч, волчок, яблоки, бубен, зеркальце, клок шерсти. Афина, тайно выкравшая Дионисово сердце, называется Палладой по его пульсированию. Титаны же, поставив некий котел на треножник и побросав него члены растерзанного ими мальчика, сначала варили их, затем, проткнув вертелами, стали держать над Гефестом . После появляется Зевс (вероятно, почувствовавший, раз он был богом, запах жареного, который ваши боги соглашаются принимать в качестве почетного дара), поражает перуном Титанов и поручает похоронить останки Диониса своему сыну Аполлону. Тот повинуется Зевсу и, принеся растерзанное тело на Парнас, погребает его.

§ XIX. О кабирских мистериях

Корибанты (если ты хочешь рассмотреть также их таинства), убив своего третьего брата, покрыли голову мертвеца багряницей и, увенчав, похоронили, принеся на медном щите к подножию Олимпа. Это и есть мистерии: говоря коротко, убийства и погребения. Их жрецы, называемые «анактотелестами» теми, для которых имеет значение наименование, отягчают сие преступление новыми нелепостями, запрещая подавать на стол сельдерей; ведь они полагают, что сельдерей вырос из вытекшей корибантовой крови, подобно тому как женщины, справляющие праздник тесмофорий, остерегаются есть упавшие на землю зернышки граната, считая, что гранаты возникли из капель крови Диониса. А те, кто называет корибантов кабирами, именуют такого рода мистерии кабирскими. Оба эти братоубийцы, взяв корзину («кисту»), в которой был спрятан фаллос Диониса, доставили ее в Этрурию – купцы, торгующие славным товаром, – и там, будучи изгнанниками, поселились, даровав этрускам в качестве религии замечательное благочестивое учение о поклонении детородному члену и корзине. По этой причине некоторые не без основания называют Диониса Аттисом, лишенным половых органов.

§ XX. Об Элевсинских мистериях

И что удивительного, если этруски, варвары, посвящаются в гнусные таинства в честь этих ужасных событий, когда и у афинян, и во всей Элладе мифология, касающаяся Деметры, полна позора, о котором даже говорить стыдно. Ведь Деметра, блуждая в поисках дочери Коры, сильно устает и садится удрученная, на колодец в Элевсине (это местность в Аттике). Делать это до сих пор запрещается посвященным, дабы не казалось, что они подражают горюющей богине. А жили в Элевсине тогда землеродные. Имена им Баубо, Дисавл, Триптолем, а еще Евмолп и Евбулей. От них происходит афинский род Евмолпидов и Кириков. Баубо же (не премину сказать об этом), приняв гостеприимно Деметру, предлагает ей кикеон. Когда та отказалась взять и не пожелала пить, так как была печальна, Баубо, огорчившись, словно ее обидели, задирает подол и показывает богине срам. Деметра же радуется зрелищу и отведывает напиток, насладившись увиденным. Это и есть мистерии афинян.

§ XXI. Об Элевсинских мистериях (продолжение)

Это и Орфей описывает. Приведу тебе сии его слова, дабы ты имел мистагога в качестве свидетельства бесстыдства:

Так изрекла и, одежды подняв, показала ДеметреТо, что показывать стыд не велит; был Иакх там малютка.Этого Иакха, смеясь, теребит под подолом рукою.Тут улыбнулась богиня, улыбкою сердце согрелаИ приняла благосклонно сосуд, где напиток был налит.

Имеется и пароль Элевсинских мистерий: Я постился, пил кикеон, получил из корзины («кисты»), потрудившись, отложил в лукошко («калатос») и из лукошка в корзину. Прекрасное и подобающее богине зрелище!

§ XXII. О тайных символах мистерий

Посвящения, достойные ночи и огня, и многомужественного, скорее же многосуетного племени Эрехтидов, а также и остальных эллинов, которых ждет после кончины то, чего они не ожидают. Кому пророчествует Гераклит Эфесский? Странствующим по ночам, магам, вакхантам, вакханкам, мистам; им угрожает тем, что после смерти; им предсказывает огонь, ведь они нечестиво посвящаются в то, что у людей считается мистериями. Эти таинства суть ни что иное, как ставшее законом вздорное мнение, сподобившаяся поклонения хитрость, благодаря которой змей обманывает тех, кто прибегает при помощи ложного благочестия к мистериям, на самом деле чуждым посвящения, и к посвящениям, лишенным мистики. Таковы и корзины, используемые в тайных обрядах. Надо разоблачить их святое и сокровенное придать огласке. Разве это не сесама, не пирамидки ли и колобки, пузырчатые лепешки и крупинки соли и змея – атрибут таинства Диониса Бассарского? Кроме того, не гранаты ли, не ветки ли фигового дерева, и нартековые жезлы и плющ, а также хлебцы из пшеничной муки и сыра, и мак? Это и есть их святыни. Вдобавок тайные символы Геи-Фемиды: душицы, светильник, меч, женский гребень, который, говоря эвфемистически и мистически, является женским половым органом. О явное бесстыдство! Раньше молчаливая ночь служила скромным людям покровом чувственных наслаждений. Ныне же, заговорив, она стала для посвящаемых проверкой их похотливости. Огонь от факелов так же изобличает страсти. О иерофант, потуши огонь! О факелоносец, устыдись факелов! – ведь на свету виден позор твоего Иакха; позволь ночи покрыть мистерии. Пусть она почтит оргии мраком! Огонь не лицемерит: он призван уличать и карать.

§ XXIII. Мистерии язычников безбожны

Таковы мистерии безбожников. Безбожниками я по праву называю тех, которые не познали воистину сущего Бога, растерзанного же Титанами ребенка и печалящуюся бабенку, и части тела, о которых стыд не позволяет даже говорить, бесстыдно чтят, обуреваемые двояким безбожием: во-первых, они не признают Бога, так как не хотят знать воистину сущего Бога; второе же их заблуждение в том, что несуществующих, у которых нет ничего, кроме имени, называют богами. Поэтому-то и обличает их апостол, говоря: «вы были непричастными к обетованным заветам, не имея в мире ни надежды, ни Бога» (Еф.2:12).

§ XXIV. Благоразумие древних «безбожников»

Да будет благословен тот царь скифов, кто бы он ни был, который своего земляка, совершавшего среди скифов заимствованные у жителей Кизика таинства Матери богов – ударявшего в тимпан, гремящего кимвалом, навесившего подобно нищенствующему жрецу что-то себе на шею – застрелил из лука за то, что он и сам у эллинов научился малодушию, и для остальных скифов сделался учителем изнеженности. Поэтому (об этом ни в коем случае нельзя умолчать) мне удивительно, каким образом Евгемера-акрагантийца, Никанора-киприота, Диагора и Гиппона – мелосцев, а также того киренца (имя его Теодор) и многих других, благоразумно проживших жизнь и разглядевших лучше остальных касающееся богов заблуждение, назвали безбожниками. Ведь хотя они не постигли истину, но предположили ошибку. Этот проблеск разума – отнюдь не малое семя, из которого вырастает истина. Один из них убеждал египтян: «Если вы считаете кого-нибудь богами, не оплакивайте их и не бейте себя в грудь. Если же оплакиваете, то не считайте их богами». Другой же, взяв Геракла, изготовленного из дерева (по всей вероятности, случилось ему что-то варить дома) сказал: «Ну-ка, Геракл, пришло время, чтобы и ты для нас, как для Еврисфея, совершил тринадцатый подвиг и приготовил Диагору мясо». И затем положил его в огонь, как полено.

§ XXV. О безбожии и суеверии

Крайности невежества суть безбожие и суеверие, и нужно стараться не впасть в них. Разве ты не помнишь, что имел в виду верховный жрец Моисей, когда заповедал тому, у кого раздавлены ятра или отрезан детородный член, а также родившемуся от блудницы не входить в общество Господне? При помощи первых двух он намекает на безбожников, лишенных плодотворной божественной силы; при помощи же третьего указывает на приписывающих себе вместо одного истинного Бога многих лжебогов, как сын блудницы приписывает себе многих отцов из-за незнания подлинного отца. Существовало некое природное, первозданное общение у людей с небом, померкнувшее впоследствии из-за незнания. Неожиданно прянув из мрака, оно вновь засияло, как об этом сказано у кого-то.

Ты видишь небо без границ, тот горный мир?В объятьях влажных держит он весь круг земной.

и

Земли опора, на земле имеешь трон;Кто б ни был ты, тебя узреть не можем мы.

И многое другое, подобное этому, поет племя поэтов. Ошибочные, уклонившиеся от правильного пути людские представления, будучи поистине пагубными, отвратили небесную отрасль, человека, от небесного жилища и повалили на землю, убедив держаться земных тварей.

§ XXVI. Семь путей возникновения идолопоклонства

Ведь одни люди, те, что впадают в заблуждение от одного вида неба и взирают на движение светил, доверившись лишь своему зрению, восхитились и обожествили их, назвав светила богами от глагола «бегать», и стали поклоняться солнцу – как индусы, и луне – как фригийцы. Другие же – те, что собирают плоды культурных растений, назвали хлеб Деметрой, как афиняне, и виноград Дионисом, как фиванцы. Иные, зная о неотвратимости воздаяния за зло, обожествляют возмездия и несчастья, оказывая им почести. Оттого поэты театральных подмостков и выдумали Эриний и Евменид, Карателей, Мстителей и Аласторов. Не отстают от поэтов и некоторые из философов, обоготворяя виды ваших страстей – Страх, Любовь, Радость, Надежду, как, например, древний Эпименид, воздвигший в Афинах алтари Дерзости и Бесстыдства. Обожествляется и то, что прежде, пока оно не обросло выдуманной плотью, было лишь абстрактными понятиями: некая справедливость – Дика, Клото, Лахесис и Атропос, Судьба, афинянки Приумножение и Цветение. Имеется шестой путь, которым распространяется заблуждение и увеличивается число богов; в соответствии с ним насчитывают двенадцать богов. Сюда относится и теогония, которую слагает Гесиод, и все, о чем богословствует Гомер. Остается последний (всего этих путей семь), имеющий своим началом сваливающиеся на людей божественные благодеяния. Не имея понятия о Боге, ниспославшем их, выдумали каких-то спасителей – Диоскуров, отвращающего беды Геракла и врача Асклепия.

§ XXVII. Мифы – либо вымыслы, либо рассказы о дурных людях

Это – скользкие, гибельные пути, удаляющие от истины, низводящие человека с неба и направляющие его в пропасть. Я хочу показать вам этих богов вблизи, какими бы они ни были, если они вообще существуют, чтобы вы, наконец, прекратили блуждание и возвратились на небо. Были ведь и мы детьми гнева, как и остальные. Бог же, богатый состраданием, по Своей великой любви, которой возлюбил нас, оживотворил нас, мертвых из-за грехов, вместе с Христом. Ибо живое Слово, погребенное со Христом, возносится с Богом. Те, кто до сих пор не уверовали, называются детьми гнева, будучи вскармливаемы для гнева. А мы более не питомцы гнева, ибо оставили заблуждение и устремились к истине. Таким образом, мы, некогда сыны беззакония, по человеколюбию Слова стали ныне сынами Божиими. К нам обращается ваш поэт акрагантиец Эмпедокл:

Словно в болезни вы мечетесь, бредя, в порочности лютой.И никогда не оправитесь духом от тяжких страданий.

Большая часть того, что рассказывается о ваших богах – миф и вымысел. А то, что считается случившимся в действительности, написано о людях гадких и живших бесстыдно:

В спеси безумной идете. Оставив дорогу прямуюИ проторенную, вы устремились туда, где терновникПуть преграждает. Конец положите блужданью, очнитесь,Ночи оставивши мрак, поспешите за светом, безумцы!

Это нам велит Сивилла, обладающая пророческим и поэтическим даром. Велит и истина, срывая с богов пугающие и наводящие ужас маски, доказывая на основании совпадений имен несостоятельность сложившихся мнений.

§ XXVIII. Об одноименных богах

Итак, есть те, кто описывает трех Зевсов: одного – сына Эфира, жившего в Аркадии, двоих других – сыновей Кроноса, из которых один жил на Крите, другой – опять в Аркадии. Есть и те, кто предполагает существование пяти Афин: одна – дочь Гефеста, афинянка; другая – дочь Нила, египтянка; третья – дочь Кроноса, изобретательница войны; четвертая – дочь Зевса, которую мессенцы в честь матери называют Корифасийской; наконец, пятая – дочь Палланта и Титаниды, дочери Океана. Она, нечестиво заколов отца, оделась в отцовскую кожу, как в овчину. Аристотель перечисляет Аполлонов: первого, сына Гефеста и Афины (выходит, уже не дева Афина); второго, жившего на Крите, сына Кирбанта; третьего, сына Зевса; четвертого, аркадца, сына Силена, у аркадцев он называется Номием; наконец, ливийца, сына Аммона. Дидим же, грамматик, к ним добавляет шестого, сына Магнета. Сколько же и теперь существует Аполлонов – бесчисленных смертных и тленных людей, названных подобно тем, о ком шла речь выше?

§ XXIX. Об Аресе, Гефесте и других

Что, если я скажу тебе о многих Асклепиях или Гермесах, или выдуманных Гефестах? Не покажется ли, что я переусердствовал, обрушив на ваши уши лавину этих имен? Но упоминания об отечестве и ремеслах, жизнеописания, а также гробницы обличают их носителей как людей. Арес, пользовавшийся у поэтов величайшей славой,

О, кровожадный Арес, подступающий к стенам губитель.

– вероломный и враждебный, он был, как говорит Эпихарм, спартиатом. Софокл же считает его фракийцем, а другие – аркадцем. Гомер говорит о том, что этот бог был связан в течение тринадцати месяцев:

Много Арес претерпел, когда От с Эфиальтом могучим(Их Алоей породил) заключили в оковы беднягу.В медной темнице томился тринадцать он месяцев долгих.

Да будут счастливы карийцы, что закалывают ему собак. Скифы же да не прекращают приносить в жертву ослов, как говорит Аполлодор. Каллимах свидетельствует:

Гиперборейские Феб освящает ослов приношенья.

Он же в другом месте:

Тучных закланья ослов радуют сердце его.

А Гефест, которого Зевс сбросил с Олимпа, с порога божественного, упав на Лемнос, сделался кузнецом. Будучи хромым,

семенил он на тоненьких ножках.

§ XXX. Об Асклепии, Диоскурах, Геракле и других

Ты имеешь и врача среди богов, а не только кузнеца. Врач же был сребролюбив, имя ему Асклепий. В качестве свидетеля предложу тебе твоего поэта, беотийца Пиндара:

Золото, сверкнув из рук несметной мздой,Совратило его…И палящая молния от Кронидовых мышц,Пав меж этим и тем,Затворила вздох в его груди,Обоих обомкнула их участью.

У Еврипида читаем:

Зевс сына моего Асклепия убил,Огонь с небес послав, пронзил перуном грудь.

Итак, он лежит, пораженный громом, в пределах Киносуриды. Филохор же говорит, что на острове Тенос почитается врач Посейдон, Кроносу предназначена Сицилия, где он и похоронен. Патрокл-туриец и Софокл Младший в каких-то трагедиях рассказывают о Диоскурах. Диоскуры эти были смертными людьми, если только можно верить Гомеру:

Гея уж их приняла в животворное лоноВ Лакедемоне родном, в милой сердцу земле их отчизны.

Пусть явится свидетелем также тот, кто написал «»Киприи:

Кастор был смертным: ему предназначено роком погибнуть.Смерти, однако, не знал Полидевк, он – Аресова отрасль.

Тут, как это водится у поэтов, автор солгал. Гомер, говоривший об обоих Диоскурах, более достоин доверия. Кроме этого, он уличает и Геракла как призрака:

Мужа – Геракла, свершившего множество подвигов славных.