Помоги проекту - поделись книгой:
Хард Леона
Девочка шейха
Книга 2
Зверь идет
Спустя 3 месяца
POV Артур
— Куда держим путь? И почему ты мне раньше не рассказал о планах!? Вечно я узнаю всё последним. Так не честно! — заскулил младший брат и поправил свои крупные золотые кудри за уши. Ярин ни на секунду не забывал о внешнем облике, ведь на рассвете на лужайке выстроилось столько прелестных женщин, искренне расстроенных отбытием принца в соседнюю землю.
Весь путь от дворца до конюшен брату приходилось подстраиваться под мой шаг и, понимая его «милостыню» или скорее подачку, я испытывал мерзкое унижение, которое прежде не ощущал за все тридцать лет жизни. Остальные люди не знали о моей хромоте, потому что Я не позволял им видеть, но Ярин, к прискорбию, знал меня лучше всех.
— На свадьбу к «милой» Розе! — тихо молвил я, едва разлепив полоску рта.
При каждом шаге в правой ноге натягивалась ниточка-нерв и до зубного скрежета искрила от боли. Моя пленница после предательства и устроенного в моем оазисе мятежа оставила о себе вечное напоминание — хромоту. Два месяца я пытался встать на ногу и благодаря не иссякающей ярости, сжав зубы и пальцы на подушках, сквозь дикую боль я поднялся. Сумел встать и начал ходить, а не лежал пластом на подушках, но теперь каждое движение правой ноги отдавалось болью в паху.
— Может не стоит быть столь категоричным? — зная мое прежнее отношение к девчонке, Ярин в очередной раз попытался улыбкой смягчить мой норов. — Зверек все же спасла нам жизнь…
— Не будь глупцом. Это был трюк для того, чтобы мы сжалились и освободили ее отца. Я тоже слишком проникся ее поступком и в результате, поступил опрометчиво. Каким же я был глупцом в тот день, когда впервые заглянул в светло-зеленые глаза Дьяволицы и похоть затмила разум. Женщины не достойны доверия. Их роль проста — воспроизводство потомства.
Мы жестоко играли друг с другом. Просто привыкли к тому что на наших землях властвует сила и хитрость.
Я забрал Розу под видом парня из родного оазиса. Оставил ей жизнь, потому что она должна была послужить приманкой для ее отца, которого необходимо было уничтожить и не допустить восстания их земли. Но я просчитался и не сразу узнал о том, что парень и есть Роза — Рыжая ведьма с самыми зелеными в мире глазами.
Спустя некоторое время Ярину удалось подавить небольшое восстание под предводительством отца Розы, тогда же исчезла необходимость в приманке, но я все равно не желал ее убивать. Меч не поднимался. Впервые меч не поднимался убить обычную рабыню, но и находиться рядом с ней спокойно было невозможно, особенно чувствовать ее ненависть, поэтому отправил девицу в дом прокаженных.
Роза тоже оказалась расчетливой тварью, которая поначалу притворялась влюбленной, но вскоре, осознав тщетность попыток, прекратила играть в безмозглую глупышку.
И ее отец оказался сообразителен, ведь знал, что я разыскивал Розу и подарил ее мне на блюдечке для того, чтобы однажды, поверив мелкой соплячке, я совершил роковой промах.
С того дня вся похоть, что была внутри моего тела — исчезла. Выгорела дотла и от нее остались черные угольки. Некогда плотское желание превратилось в ненависть, столь ослепляющую, что я не мог ни о чем думать — даже о своей женщине, которая в скором времени должна была подарить мне ребенка. Я думал лишь о сладкой мести Дьяволице и ее сообщникам.
После дня Бонифациев прошло около трех месяцев, примерно тогда же началась война между землями, но за прошедшее время произошло всего несколько небольших бессмысленных стычек. Враги ждали моего возвращения. Жалкие людишки посчитали себя бессмертными? Я просто обязан показать, что с Артуром Бонифацием не следует играть. Наивные глупцы посмели нагрянуть ко мне в оазис и ранить моих жителей? Что ж, теперь я вынужден утопить их землю в крови и заставить страдать.
Молились бы своим Красным Пескам, а не будили Зверя…
Но достаточно воспоминаний и лишних мыслей. Сегодня я забрался на своего Сизого уже не с той былой ловкостью и грацией. Погладил верного коня между ушей и, наклонившись, тихо шепнул:
— Убьем эту тварь в женском обличии?
Конь послушно заржал, так словно я сказал веселую шутку и взвился на дыбы. Пришлось его пришпорить, а потом заставить подчиниться моем рукам, крепко державшим поводья.
На наших землях почти не бывало дождя, но сегодня голубое небо затянуто черными тучами, которые накрыли тенью и поглотили свет красных песков.
Сильный ветер бил порывами в грудь, будто просил сжалиться и остановить поход.
Черные птицы пролетали огромной стаей, сгущая мрак над головами небольшой армии.
Идеальное утро для начала мести. А свадьба принца и принцессы из вражеской земель — прекрасный повод наведаться к ним в гости и лично «поздравить» с великим днем. Так и быть, после войны в память о непокорной гордячке-принцессе кровью убитых врагов я напишу на песке возле своего дворца имя «Лилия», а в саду прикажу разбить цветник из роз и лилий. Возможно, попрошу высечь ее обнаженную скульптуру в полный рост, чтобы каменным изваянием стояла возле моих родных стен и всегда улыбалась при виде своего настоящего господина!
Предсвадебные хлопоты
POV Лиля
За эти месяцы произошло многое, но одно осталось неизменным — красный песок по ночам всё также жестоко калечил смертных. После контакта с кровавым излучением песка мои пострадавшие глаза до сих пор не восстановились. По-прежнему всё тоже черное мутное пятно, порой нарушаемое световыми бликами. Передвигаться приходилось наощупь, что наложило определенный отпечаток на мое поведение и делало зависимой от воли многих людей. В особенности, от Рафаэля.
Отношения с женихом развивались в своем размеренном темпе. Я выбрала Рафаэля в мужья, потому что…потому что он — единственный, в чьих словах я еще слышала честность. Благодаря нему, я еще могла поднять высоко голову.
Я хотела власти. Хотела стать женой шейха, наверное, в ответ "тому" шейху Бонифацию. Стать на один уровень с ним. Чтобы почувствовать себя не рабыней, а кем-то кто может носить красивые украшения с высоко поднятой головой. На месте капли раба на лбу теперь красовалась серьга, как напоминание об Артуре и его отношении ко мне, как к рабыне и инструменту для достижения цели.
Существовало еще много причин для моей свадьбы с Вацлавом. К примеру, закрыть рты зевакам — женщинам, которые зубоскалили мне в спину, прожигали мою кожу ненавистными, смешанными с завистью взглядами. Такими черными, мерзкими взглядами, от которых мурашки бежали по коже, на что становилось холодно и одиноко.
После слов отца в глазах общественности, ведь я стала сумасшедшей подстилкой зверя. Люди от мала до велика разных возрастов шептались по углам о моем позоре и поливали словесной грязью. Даже молодые, незамужние девушки обсуждали, как меня имел дьявол, но я знала, чувствовала их лицемерие. Они просто завидовали и мечтали побывать на моем месте. Узнать, как Зверь занимается любовью. Он нежен? Или груб, как животное? Также жесток, как на войне? Мечтали узнать, как зверь берет женщину. Берет ее лежащей на спине или стоящей на четвереньках с оттопыренными ягодицами и вдалбливается в ее плоть, пока она не замолит о пощаде. Я была слепа, но не глуха и слышала каждый шепоток глупых сплетниц, которые мечтали о принце. Невинных дурочек привлекал не только светлоокий, добрый Ярин, но и темный, загадочный будущий шейх.
Мне равнодушно на злословие людей, но рано или поздно хотелось бы родить детей и, чтобы их имя не ассоциировалось с сумасшедшей потаскухой Зверя. Имя Вацлава — должно защитить меня и моих детей.
Вскоре я должна была отдать ему право на мою жизнь. Позволить стать моим господином. Тем, кто может прилюдно казнить за непослушание или плохое поведение, но я не переживала, ведь Рафаэль был веселым собеседником, любил обниматься, проявлял ласку и заботу. Своими ненавязчивыми действиями старался меня отогреть. На правах жениха он мог всё и мне нечего было противопоставить.
Наши любовные встречи проходили ночью на водопаде, который образовывал достаточно глубокое озеро. Под шум капель воды я часто стояла обнаженная в воде по пояс, а Рафаэль ходил вокруг меня. Я это понимала, поскольку его голос кружил, доносился с разных сторон.
В те минуты я стояла подобно статуэтке без движения с мокрыми волосами. Рафаэль их любовно перебирал и убирал с груди, при этом движении случайно задевал вершинки сосков, а после пробовал на вкус, как спелые ягоды. После невинной ласки накрывал грудь ладонями и набрасывался на мою шею. Облизывал слюнявыми поцелуями мою кожу. В такие моменты я… я терпела, прикусывала щеку изнутри, поднимала лицо к небу (но видела лишь черноту) и чувствовала, как щипало глаза от разных эмоций. Затем от Рафаэля следовал страстный поцелуй, который вызывал лишь скуку и желание начать отсчет до того момента, когда закончится поцелуй. При этом я из всех сил старалась не показывать равнодушия и изображала страсть. В поцелуй вкладывала эмоции, которые помнила мне передавал Артур. Его поцелуи были какими угодно, но, пожалуй, не равнодушными.
В наших встречах с Рафаэлем было что-то интимное, запретное. Чтобы люди сказали, если бы увидели жениха и невесту до свадьбы? Пожалуй, это очень не правильно, но мужчина обращался с моим телом очень ласково будто моя кожа — тончайший шелк, который страшно испортить.
До того дня я не позволяла Рафаэлю прикасаться к серьге-пирсингу между моих ног. Наверное, я забывала снять эту дрянь, подаренную Артуром, ибо зачем мне на клиторе это украшение, которое как я узнала уже здесь на этих землях, имело функцию — подарить наложнице весь спектр острых ощущений. Ведь серьга приподнимала клитор, делала более доступным для интимных ласк. От этого даже ношение белья поначалу казалось возбуждающим.
Рафаэлю было не позволено трогать меня там пальцами, но как-то раз его выдержка дала сбой и, находясь в некоей степени алкогольного опьянения, он прикоснулся. Это было почти ожидаемо. В конце концов, до свадьбы необязательно было терпеть, я ведь уже порченная.
— Не надо, — мертвой хваткой сдавила его руку, которая трогала под водой мою внутреннюю сторону бедра.
— Почему? — хрипло и искренне не понимающе поинтересовался Вацлав голосом обиженного ребенка.
А рука его всё пыталась вырваться из моей, тем самым создавая вибрацию по воде, и ненароком задевала пирсинг. На столь откровенную ласку я аккуратно начала отстраняться. Подниматься выше по воде и дальше от мужчины. Боюсь, своим отступлением делала только хуже, поскольку тело ниже живота тоже теперь открыто для взгляда. К тому же, ветер бежал по мокрой коже и заставлял ее покрываться мурашками; ледяные струйки мгновенно любовно хлынули по моему телу, абсолютно лишенному волосков (Артур постарался, чтобы мое тело всегда было в идеальном состоянии и готово для его развлечения).
Рафаэль сдавил мое запястье, не позволяя дотянуться до ветки, на которой висело полотенце.
— Почему ты бежишь? Рано или поздно это случится? В чем проблема? Я — твой жених, ты дала согласие стать моей невестой.
Я безуспешно пыталась вырвать руку или хоть немного отойти от его обнаженного тела, прекратить контакт моей голой груди с его, а еще увиливала от его руки, гладившей мои бедра.
Как объяснить, в чем проблема? Во мне. В том, что я не хотела секса. Как объяснить, что это слишком для меня. Не хотела, чтобы меня ласкали, трогали. Вероятно, я была фригидна или просто не способна любить.
Но постараюсь его полюбить. Клянусь, постараюсь довериться.
— Я кажется влюблен…
Это признание меня только разозлило и заставило буквально рвануть на выход из воды от опасного мужчины, но почти сразу была схвачена. Его руки крепко обняли и прижали к обнаженному мокрому телу, заставляя всем телом ощутить его эрекцию. Его нетерпение. Его жесткий обхват на животе. Ощутив его грудное, тяжелое дыхания, я замедлила возню и на некоторое время прекратила вырываться, стараясь вразумить шейха:
— Думаешь, я из тех глупышек, которые услышав признание в любви, сразу ложатся под него? Рафаэль, даже обидно, какого ты обо мне мнения.
Я боднула его бедрами и постаралась вылезти из крепких объятий, но странная возня и трение обнаженных тел лишь заводили Рафаэля. Его дыхание становилось горячее, а губы в нетерпении обхватили мочку моего уха. Не сильно, но показывая свое желание целовать мое тело.
Я вновь дернулась за полотенцем, которое, как помнила висело на ветке, но принц не позволил. Поднял меня на руки и вынес из воды. Аккуратно повалил мокрой спиной на землю, коленом раздвинул мои ноги, втискиваясь между ними и прикасаясь к нежным складкам.
— Отстань, Раф, у нас договорной брак. Наши отцы договорились. Без нас.
— Но это же не значит, что я не буду требовать наследников? Ты же так наивно не думала?
Губами он навязчиво искал мои губы, после чего пытался прихватить их, но я упорно мотала головой и выкрикивала бесполезные слова и вопросы:
— Как ты мог настолько быстро влюбиться? К тому же, я обычная женщина? Я не верю в твою любовь…
Неожиданно он прекратил бороться со мной, но вместо этого повысил голос и прервал мой поток бессвязной речи:
— Достаточно и двух секунд понять, что это — твое. Может быть ты обычная для других мужчин, но для меня — необычная во всех смыслах.
Я не желала этого слушать. В особенности его оправданий, и того, как его голос становился более хриплым и нежным, поэтому я торопилась высказать:
— Какая глупость. Ты просто заинтригован тем, что еще не взял меня. У тебя двадцать наложниц, и ты привык к женской ласке, а я — невеста не даю этого. Вот и причина нетерпения. Поверь, всё это быстро пройдет. Ты попробуешь, а потом выбросишь, кто как не я знаю об этом. Давай, не будем портить отношения? А может ты соперничаешь с Артуром?
Может моя мольба в голосе сработала, но Рафаэль поднялся с меня и бросил мою одежду, приказывая одеться и не провоцировать больше на грубые приставания.
— Хорошо. Я подожду до свадьбы. Я совершенно точно не хочу, чтобы во время занятия любовью ты думала о своем бывшем мужчине и сравнивала нас.
После этих слов он оставил меня одну возле водопада. Голую сидеть и не чувствовать холода. Обнимать свои ноги и смотреть в пустоту. Осмысливать, что творится в моей душе. А там нет ничего, кроме тьмы или пустоты.
За эти месяцы я старалась не думать о Бонифации, искренне уверенная, что принц не достоин моих воспоминаний. И если вдруг они появлялись, я их забивала насмерть.
Против воли до слуха доносились вести с войны. До того, как Бонифаций объявил войну земле Вацлава, он потребовал выполнить лишь одно условие — умертвить десять процентов населения, взамен тех людей, которых отняли у его земли. В этом случае он был согласен не объявлять войну. Но Вацлавы не согласились на это требование и поэтому Артур совершал мелкие набеги на земли врага, но до сих пор масштабных битв не происходило. И в первую очередь я не могла понять, почему Бонифаций столь не решителен.
За несколько недель до моей свадьбы он и вовсе объявил временное перемирие в силу плохого самочувствия его родителя, но изъявил желание быть приглашенным гостем на моей свадьбе. Это не удивительно, ведь на свадьбы шейхов, всегда официально приглашают знатных гостей из других земель, но неожиданно другое — по какой причине Артур оставил мысль вырезать десять процентов населения чужой земли в отместку за своих погибших людей?
Я много размышляла об этом в собственных покоях. Как раз в один из таких дней впервые за несколько месяцев ко мне прибыл отец.
Мои мысли после того собрания — последней встречи с отцом стали четкими, ясными, как наше голубое небо над головами. Хоть и до сих пор мои глаза слепы, но картина мира нарисовалась очень четкая.
Первые дни после того, как отец ударил меня, я не могла с ним разговаривать, поскольку его голос вызывал дрожь по коже от напоминания, какая тварь меня вырастила.
— Могу я войти?
быть вежливым. Неуместен фарс, после того как родитель называл меня сумасшедшей и шлюхой дьявола. Думаю, успокоился только, когда удостоверился, что я не понесла от Артура. Должно быть, днями и ночами молился, чтобы этого не произошло.
Родитель стучал по стене, таким образом просил разрешения войти в мои покои, поскольку Рафаэль ему запретил подходить к его невесте.
Видно отец немного успокоился после плена. Теперь вновь стал спокойным, гордым мужчиной, в котором более не чувствовались истеричные нотки. Можно понять его расстроенное состояние и не умение владеть собой после длительного пленения, но я тоже пробыла в плену и истерики не устраивала. Поэтому, нет, оправдания отцу в тот день я не могла найти.
— Разумеется…о..т..е..ц! — это слово стало комом в горле, сдавило не приятно, что от ощущения удушья проявились слезы на глазах. Гость предпочел не понять моего сарказма и согласно продвинулся дальше по комнате.
Я стояла к нему спиной и, держась за низкий подоконник, смотрела в окно, понимая, что кроме черноты ничего не видно. Только ощущения. Дуновение ветра на бледном лице и пустота внутри.
— Ты готова выйти замуж? Братья Бонифации изъявили желание побывать на твоей свадьбе. Это великолепный шанс без особой крови убить их на празднике. Я знал, что старший брат захочет побывать на твоей свадьбе. Вероятнее всего с каким-то трюком, так что надо быть во все оружии. Не ведись на провокации и старайся не останавливаться рядом с ним. Мужчина может бесконечно пробовать женщин, менять одну на другую, но после жарких ночей их лица непременно стираются из памяти. Но женщина, которая его бросила, подставила и сбежала с другим навечно врежется в его мысли и будет терзать.
На моих губах проявилась горькая, ядовитая усмешка, которая была прикрытием от моей боли, но никто не видел моего лица и глаз, поскольку они закрыты повязкой, чтобы не пугать людей моим расфокусированным слепым взглядом.
— Ты вновь используешь меня, как приманку для Артура? Он использовал меня для поимки тебя. А ты использовал меня для поимки его?
Я медленно развернулась, встав спиной к подоконнику, а к отцу передом. Тем самым дала увидеть свою сумасшедшую улыбку. Ирония судьбы — быть живым пушечным мясом для людей. Когда вся радость прошла, я прекратила щериться и молвила:
— Так тому и быть. Если Бонифаций будет столь глуп и наведается на мой праздник, что ж, его жизнь будет коротка, но я буду милостива и позволю похоронить его со всеми почестями! Жаль только, что его жена и ребенок рано лишатся мужа и отца!
Родитель засмеялся столь знакомым добрым смехом, таким как в детстве, когда радовался моим успехам, первым прыжкам с дерева или неумелым гребкам в озере. И от этих воспоминаний кольнуло в грудь. Болью отчетливо кольнуло. До слез. Но хорошо — повязка скрывала мою слабость.
— Мне нравится твой настрой. Моя дочь…
Что!? Что!? Это забавное слово "дочь" настолько легко вырвалось из его лживых, мерзких уст? Отец не понял, почему я прикрыла рот ладонью и мои плечи начали странно подрагивать. Да, потому что грудь рвало от безудержного смеха!
— Какая я тебе дочь? — сквозь смех и странную истерику смогла вымолвить. — Не! — погрозила указательным пальцем, как глупому дураку.
— Я или ты кто-то из нас умер в тот день, когда ты, решив осуществить переворот, позволил устроить резню в собственном оазисе. Сам сбежал, а меня оставил Артуру! Поздравляю, ты теперь шейх, правда, на очень маленькой земле, которую почти полностью истребили!
— Как ты смеешь, дрянь неблагодарная!? — я инстинктивно сжалась, уже физически ощутив ветер от резких движений отца. Уже знала, что он занес руку, слышала шорох его одежды и скрип обуви по полу. Знала, что вскоре получу мощный удар, но инстинктивно прикрыла лицо ладонями.
— Только попробуй меня еще раз ударить! — пригрозила, медленно убирая руки от лица. — Или я скажу Рафаэлю.
Отец напоследок фыркнул и унесся прочь.
Незнакомка
POV Лиля
После разговора с отцом, находясь в ошеломленном состоянии, я пустилась по коридорам дворца. Иногда врезалась в стены, но мне было чихать на ушибы или стесанные ладони, которыми ощупывала прохладный камень, чтобы совсем уж жестко не удариться лбом и не нанести телу серьезную травму.
От клокотавших эмоций скорости я не сбавляла, а наоборот ускорялась. Мне надо было сбежать на волю. Срочно нужен был глоток воздуха. Хотелось выбраться из невидимой удавки, которая появилась на шее, едва опасения подтвердились. Одно дело слухи, ранее достигавшие ушей, а другое, когда отец твердо объявил о незваном госте, что прибудет на свадьбу.
Зверь шел за мной. Знакомая с мужчиной я прекрасно осознавала его желание отомстить отцу, Рафаэлю и, в целом, семье Вацлавов за нападение на оазис. Но самое главное другое — он шел за мной и, нет, не по причине чувств. Надо быть совсем наивной дурой, чтобы хоть на секунду поверить во вспыхнувшие вдруг «чувства» у подобного мужчины. Все его чувства концентрировались ниже пояса. Но даже этого мало, как бы ни была хороша новая плоть для занятий любовью, интерес к женщине у мужчин со временем угасал. Я много раз слышала подобное высказывание от воинов отца, которые, думая, что я мальчик, вели совершенно разносторонние разговоры.
Поделиться книгой: