Я тебя ненавиблю

После этого я начала понимать, что из-за моих изменившихся после Пещеры Страха возможностей выпустят меня из Академии только тогда, когда я докажу свой полный контроль над магическими силами, а также свою абсолютную лояльность Короне, и доказывать это мне предстоит Первому магу Империи рьену Жарви.

- Скажи, Алика, ты что-то уже решила насчет рьена Ала – спросил г-н Торен.

- Пока решила оставить все как есть. – ответила ему.

Видимо, для него это было важно, потому, что после этого г-н Торен уже был менее напряжен и более доброжелателен.

День пролетел незаметно, а следующим утром я пошла на первое занятие по магии с рьеном Жарви.

- Доброе утро, Алика. Нам предстоит долгий и сложный месяц и почему он будет таким Вы сейчас поймете – начал наше знакомство Первый маг.

И занятие началось. Сначала я должна была каждую стихию по отдельности призвать, убавить силу до минимума и затем начать постепенно ее наращивать, направляя на кристал определения величины магического потенциала, пока не почувствую свой предел. С этим я справилась легко, с первого раза. Судя по напряженном взгляду, которым одарил меня после этого упражнения маг, максимум мой оказался очень внушительным.

Потом мне надо было повторить это же задание, только соединив вначале две любые стихии, потом три, а затем все четыре стихии вместе. Здесь тоже трудностей не возникло.

-Ну что ж, Ваши успехи радуют, значит мы не будем отвлекаться на мелочи и приступим сразу к основной программе. – подвел итог рьен Жарви.

И теперь занятие превратилось в форменное издевательство. Мне показывали магичекие действия, которые необходимо было выполнить, а рьен Жарви старался всеми способами помешать мне. Он показывал все новые и новые заклинания, плетения и чары, голова пухла от обилия новой информации, а Первый маг называл сам вид магического действия, силу, с которой я должна была его применить, и затем начинал мне мешать. Он отвлекал меня, толкал, щипал, обзывал, щекотал, пугал неожиданно… в общем изощрялся как мог, а я должна была, не обращая внимания на эти помехи, выполнить его задание с ювелирной точность. Конечно, у меня не получалось, он ругал с каждой неудачей все яростней, обзывал бездарностью и … давал новое задание. Когда подошло время обеда, меня как будто из пыточной выпустили. Но это была только первая половина дня.

В столовой меня поймал тренер:

- Через час, жду тебя на полигоне.

Там тоже было все не просто, я бегала, прыгала, дралась на мечах и кинжалах, метала ножи, стреляла из лука, проходила полосу препятствий и при этом должна была выполнить магическое действие, которое мне называл Рьен Леон, указав еще силу этого действия. Плюсом было то, что к вечеру все новые магические плетения и заклинания я знала на зубок, минусом – силу магического действия я пока не могла контролировать, оно то получалось слишком слабым, то наоборот сносило мишень неконтролируемой волной.

Ужин. Сон. И понеслась...

В учебу влетела с разбега. С первым магом Империи я теперь, практически не расставалась, как он корректировал свое расписание чтобы заниматься своими непосредственными обязанностями для меня было загадкой. Я встречалась с ним за час до начала лекций и после них с 17 до 19 часов. Он учил меня контролировать свою силу, ставить и снимать защиту, потом к этим занятиям добавились охранные и отслеживающие заклинания, а через две недели с начала учебы добавились заклинания отсроченного действия, перемещения и построение порталов, и все это под его тычки, щипки, выговоры, с пуганием в совершенно неожиданной форме, отвлечением внимания любыми способами, вплоть до хватания меня за грудь.

Я срывалась, и сила рвалась вслед моему возмущению, гневу или страху, сметая все на своем пути. С утра и до семи часов вечера меня пугали, злили, толкали, обзывали, щекотали, обливали водой, приказывали то лечь, то попрыгать не к месту и не ко времени, щупали...

На ужин я ползла уже полудохлая, а после ужина меня до полностью дохлого состояния доводил мой тренер. А ведь никто не отменял программы 2-го курса.

По выходным первую половину дня со мной занимался рьен Жарви, а вторую – рьен Леон.

Череда дней учебы слилась для меня в одно не прекращающееся издевательство, с требованием запоминать все, что мне показывают и рассказывают, и тренировками на износ, с перерывом на сон, который и сном то можно было назвать с натяжкой, так я раньше теряла сознание. Вот я еще ложусь в кровать, а в следующую секунду уже звенит будильник.

Через неделю я поняла зачем меня поселили вместе с г-ном Тореном. Входя в покои, и понимая, что на сегодня издевательства окончены, я расслаблялась, а тело, не успев отреагировать на мое состояние, самопроизвольно вырабатывало какое-нибудь магическое плетение и отправляло его в никуда. Вот эти выбросы и гасил Торен, ловил меня в процессе выброса и спасал от откатов щитами.

Ближе к концу месяца у него появились другие обязанности. Теперь я уже значительно лучше контролировала силу. Задания рьена Жарви выполнялись с мной в точности с определенными им направлением, силой, используемыми стихиями и формой плетения. Произвольные выбросы случались редко и теперь уже в зале или на полигоне, потому как теперь я расслаблялась сразу после команды «конец занятия».

В комнату ползла уже на автопилоте, и все чаще меня в кровать доносил г-н Торен, я засыпала или на стуле во время вечернего чаепития, или за книгой, могла заснуть прямо на полу, едва войдя в гостиную или спальню и почувствовав, что я дома. А когда я в первый день второго месяца семестра после тренировки, войдя в комнату, сползла по стенке, потеряв сознание, г-н Торен решил вмешаться и сообщил об этом опекуну.

Рьен Ал высказал настоятельную просьбу выделить в моем плотном графике время для отдыха, дойдя с ней до самого Императора, и мне разрешили первые выходные.

На них меня забрал в городской особняк рьен Ал. Я к тому времени своим видом больше походила на приведение, чем на живого человека. Постоянная необходимость держать все эмоции под контролем привела к тому, что я вообще не испытывала никаких эмоций. Видя мою полную невменяемость, рьен Ал только грустно улыбнулся и больше не трогал меня.

С вечера пятницы и всю субботу я спала и ела. В основном – спала. В воскресенье после завтрака, сказав, что так не пойдет, опекун повел меня прогуляться по парку. Неспешная прогулка, горячий чай с расстегаем и игры на открытом воздухе словно выдернули меня из небытия. Вначале робко, боясь, что моя сила начнет опять чудить, а потом все смелее я улыбалась, восхищалась особым вкусом чая, утверждая, что такой вкус ему придает воздух и под конец прогулки уже даже смеялась, соревнуясь с опекуном в меткости и ловкости, лопая шарики и уворачиваясь от летящих липучих дротиков.

Когда рьен Ал возвращал меня в Академию мой вид уже больше походил на человеческий. Я была ему безмерно благодарна за отвоеванный для меня отдых, за этот чудесный день, за этот маленький праздник.

- Спасибо! - прошептала я, засмущавшись, неловко "клюнула" его в щеку и побежала в жилой корпус.

Весь месяц я опять училась и тренировалась, и снова училась, и тренировалась. Теперь мне все чаще удавалось удерживать свои эмоции, а значит и силу под контролем. Все проще давались заклинания, щиты и чары. Кроме того, освобожденный от занятий один выходной день позволял не только выспаться и хоть немного отдохнуть, но и подтянуть успеваемость по остальным предметам.

День рождения прошел между тренировками и лекциями, но вечером г-н Торен поздравив меня от себя и от рьена Ала с 17-летием, и вручив по этому поводу подарки, организовал у нас в гостиной маленький праздничный стол, это было приятно до слез.

В этот раз к концу месяца мое состояние было не так печально, а успехи впечатляли. Рьен Жарви, похвалив меня за успехи, сразу же сбил радость сообщением, что теперь занятия станут еще интенсивнее.

Г-н Торен по секрету сообщил мне, что опекун пытался получить у Императора разрешение забрать меня на выходные, но Император ответил, что в этом месяце у меня нет права на дополнительный отдых потому, что я из-за еженедельного выходного отстаю от нужного темпа.

А еще, что рьена Ала оставили моим опекуном до моего 18-летия или до брака. Напоминание о браке, отозвалось тянущей болью в груди, и я решилась поинтересоваться у г-на Торена, пользуясь его откровенностью:

- Скажите, до Вас не доходило никакой информации, есть ли какие планы относительно моего брака у Императора?

Увы, он ничего мне не смог по этому поводу сказать. Если и были у Императора какие планы, он их никому не озвучивал, но моего брака с принцем Раулем он не планирует точно. Уже объявлено о помолвке принца с первой красавицей двора – вот все, что известно на сегодня. Если бы только Торен знал, какой камень с моей души снял этими новостями.

Научившись не реагировать ни на какие провокации во время работы с магичекой составляющей, как ни пытался Первый маг увеличивать нагрузки, я справлялась с ними. К концу семестра мои успехи даже были отмечены перед Его Императорским Величеством самим Первым магом Империи.

Перед сессией мне передали слова Императора, что, если я успешно сдам экзамены, рьену Алу разрешат забрать меня из Академии на все зимние вакации.

Я их сдала.

Глава 21. Зимняя сказка.

Я ожидала, что рьен Ал заберет меня в городской особняк, но он, по случаю моих вакаций попросил у Его Величества отпуск, и на две недели мы отправились путешествовать. Как же это было чудесно! Сбылась моя мечта, я ведь так хотела посмотреть хоть немного мир.

Мы побывали в знаменитых гномьих мастерских, я получила из рук мастера изготовленный специально для меня невероятно красивый кинжал с ножнами. Вечером в таверне, обмывая кинжал, мы стали свидетелями гномьей свадьбы. Веселье плескалось через край, молодожены и гости пели песни, танцевали и вовлекли и нас в это буйство эмоций. Захотелось подарить им что-нибудь необычное. Я ужасно боялась, что могу своей магией случайно что-нибудь испортить, но она была послушна как прилежный ребенок, и я решилась. Металлом и камнями гномов не удивить, а вот растения у них редкие гости и потому очень высоко ценятся. Договорившись с магией земли, вырастила у дома молодоженов большое раскидистое дерево, они были очень рады такому подарку. Благодарили, приглашали еще приезжать. Набрав сувениров и подарков друзьям, отправились дальше.

Побывали в знаменитом лесу у эльфов. Кроме того, что он волшебно красивый и там растут деревья и кустарники, которых больше нигде нет, лес знаменит своим озером Единения. Эльфы очень неохотно пускают туда пришлых, чем мы им так приглянулись не известно, но мы были допущены в святая святых. Легенда гласит, что, если войти в озеро с чистыми промыслами, то природа подарит тебе кусочек своей души и тебя больше никогда не настигнет отчаяние.

Когда мы вошли в воды озера, оно наполнилось пузырьками воздуха, это было так щекотно, что я тихо засмеялась, а потом над нами раскинулась радуга. Стало так невероятно легко и хорошо, мне тоже захотелось сделать озеру приятное и я немного поделилась с ним своей силой. Вода вокруг меня с опекуном закружилась водоворотом, поднялась выше нас и стремительно упав вниз, рассыпалась мелкими разноцветными волнами, обдав водопадом брызг. “Истиная”… “избранник”… – зашептали вокруг.

- О чем они? – спросила рьена Ала взглядом, но он в ответ лишь пожал плечами - тоже не понял.

Побывали мы у кочевых племен на их самом большом празднике года. Прыгали через костер, пели песни, плясали их жаркие, как песок пустыни днем, и пламенные, как огонь костра ночью, танцы.

Потом были Шумящие водопады и летающие острова…

Летающие острова, вообще, казались чем-то нереальными. Там совершенно по-другому текло время, запахи были ярче, ощущения острее, а еще было сумасшедшее чувство полета, от которого замирает сердце и тебя всю наполняет осознание абсолютного счастья.

Эта наполненность счастьем, светом, радостью, уже больше не умещаясь во мне, выплеснулась фонтаном света наружу, и осела, вспыхивая разноцветными огоньками на листве, траве, на нас с рьеном Алом. Превращая все вокруг в сверкающую сказку.

- Ты стала магом света – прошептал потрясенно рьен Ал.

- Это хорошо или плохо? – спросила его.

- Я не знаю, в Империи уже лет 200 не рождались маги света.

Путешествие подошло к концу. Пора было возвращаться.

За все время, не сговариваясь, мы ни разу не вспомнили наши прошлые разногласия. Они остались в прошлом и нам не хотелось ворошить его. Рьен Ал был предельно корректен, ни разу не нарушив мое личное пространство. Как-то так получилось, что нам было, о чем поговорить и чем заняться кроме копания в прошлых ошибках. Было приятно молча держаться за руки, глядя в звездное небо, было легко болтать о пустяках, у нас все время находились темы для разговора, обнаружились общие интересы ….

Это была невероятная, волшебная, самая прекрасная сказка! Но, как и все сказки она подошла к концу.

Глава 22. Первый поцелуй.

Закончились зимние вакации, и из сказочного путешествия я попала в Академию. К моему графику прошлого семестра добавили занятия с рьеном Делкасом, заменив ими вечерние занятия с рьеном Жарви.

На занятиях с Первым магом Империи теперь делался упор на виртуозности исполнения заклинания, наложения чары или защитного плетения. В тренировки с рьеном Леоном тоже добавилось требование не просто правильно выполнить упражнение с точным попаданием магического плетения, а, зацепив заклинанием одну цель, суметь обойти все другие, или наоборот, обойдя одну цель, поразить все остальные.

Затем рьен Леон и рьен Делкас объединили свои занятия и теперь, проходя полосу препятствий, я должна была успевать уворачиваться от опасностей, бросаться заклинанием, посылая его именно на ту цель, которая задана и отклоняя от всех мельтешащих на его пути, и при этом объединять различные стихии усиливая заклинание или выплетать новое. Они требовали невозможного! Ни в одном трактате по магии не упоминалось одновременное применение двух и более магических действий, а в одном фолианте я прочла даже запрет на подобные эксперименты.

Когда я высказала эти соображения, рьен Жарви, сказав, что я слишком много читаю не нужной литературы, добавил еще один час совместных занятий. На этом делиться своими соображениями решила закончить, а то совсем времени на сон не останется.

Судя по тому, что никто не проверял меня на магию света, рьен Ал решил не сообщать Императору подробности нашего путешествия. За что, я ему была безмерно благодарна.

Мое неотлучное нахождение в стенах Карской магической Академии было отменено, присутствие г-на Торена тоже больше не требовалось. Меня опять переселили, теперь в отдельные покои, рядом с рьеном Леоном. А свой единственный выходной я проводила в городе в обществе или г-на Торена, или рьена Ала.

К концу семестра стали приходить тревожные вести с южных границ – это была граница с государствами, входящими в Леварскую коалицию. Они вели усиленную подготовку к военным действиям. Но как обыватель я ничего не решала и поэтому просто, читая новостные ведомости, следила за развитием событий.

Сессия подобралась незаметно. Я очень надеялась, что на летние вакации меня отпустят к опекуну и уже считала дни, оставшиеся до них, когда мне сообщили, что на все лето я выезжаю вместе с рьеном Жареном, рьеном Леоном и рьеном Делкасом на боевой полигон. Сопровождающим будет господин Торен.

Только 4 дня после сессии мне позволили побыть в летней резиденции рьена Ала. Это были чудесные, беззаботные, солнечные дни. Опекун провел все это время со мной. Мы плавали, скакали на перегонки на лошадях, гуляли по лесу и говорили, говорили, говорили. Оказалось, нам много есть, о чем поговорить. А еще мы целовались!

На второй день нашего пребывания в резиденции, после завтрака мы пошли гулять по лесу. Легкая, веселая беседа, рьен Ал поддерживает меня за руку, пробивающиеся сквозь ветки деревьев солнечные лучи делают это утро немного волшебным, напоминая об эльфийском лесе и том сказочном путешествии. Высоко на ветке я заметила очень красивую шишку, красную у основания и еще зеленую у верхушки. Потянулась за ней тоненьким потоком ветра и аккуратно сняла, срезав огненным лезвием. Довольная, что так легко получилось соединить две стихии, повернулась к рьену Алу, который стоял рядом, поддерживая меня за талию, чтобы поделиться этой маленькой победой, и оказалась в кольце его рук, утонула в ласке его взгляда.

Кто сделал последний шаг навстречу? Не скажу, помню, как рьен Ал одной рукой крепко прижимая меня к себе, другой рукой мягко проводит по щеке, спускается пальцами по шее к ключицам, и вдруг зарывшись рукой в волосы стремительно и отчаянно меня целует. Он сминал мои губы в безумном, утверждающем свое право и сжигающем своей страстью поцелуе, и я ничего не имела против.

Все обиды прошлого давно уже отошли на задний план, я чувствовала, что рьен Ал сильно сожалеет обо всем произошедшем и его отношение ко мне заметно переменилось. Я больше не чувствовала себя рядом с ним бесправной маленькой девочкой, за которой ему надо постоянно следить и которую все время надо одергивать, воспитывать и наказывать. Кстати, браслет тот, рьен Ал снял еще во время прогулки по парку, когда забирал меня после первого месяца занятий.

- Я не буду извиняться за этот поцелуй – прошептал мне в губы, крепко прижимая к себе.

- И не надо – губами ответила ему.

Он с восторженным неверием оглядывал мое лицо, водил рукой по спине, по волосам, опять по спине, как будто хотел убедиться, что это все не сон, и я стою с ним здесь и сейчас, и, наконец, поверив в это, опять поцеловал меня. Теперь его губы исследовали, манили, ласкали, я растворялась и парила в блаженстве от нежности его губ, от бережности, с которой он прижимал меня.

Все оставшиеся дни рьен Ал, едва мы оказывались на едине, тотчас же подгребал меня к себе и с упоением зацеловывал до полной моей невменяемости, с туманным взглядом, ватными руками и ногами, с пальцами, зарывшимися в его волосах, и отвечающей на поцелуй с не меньшим рвением, чем он.

Но вот наши четыре дня прошли и я, в сопровождении Торена, отправилась навстречу своим мучениям.

Глава 23. Мой первый бой за жизнь, а не насмерть.

Полтора месяца прошли в уже привычном для меня режиме. Подъем, занятия, занятия, еда, тренировки, занятия, тренировки, ужин, занятия, упал-уснул.

Единственное, что отличало эти занятия от академических - это заклинания и плетения, которые теперь я отрабатывала до автоматизма на занятиях и использовала в тренировках – боевые, атакующие, с огромной поражающей силой и территорией покрытия. Я выполняла их автоматически, не задумываясь о том, где они будут применяться. Если бы начала задумываться над этим, то ничего не смогла бы сделать.

Но однажды, рьен Жарви утром за завтраком произнес:

-Алика, я думаю, ты не настолько наивная, чтобы не понимать, что боевой маг – это воин, и раз ты учишься на факультете боевой магии, то тоже являешься частью армии Империи. Пришло время на деле доказать свою преданность нашему Императору Дориану Кемрийскому и любовь к Империи.

И меня порталом перенесли на передовую. Демон! К такому я была не готова! Но никто уже не спрашивал меня, готова ли я, никого не интересовала девушка Алика 17 лет, никто вообще во мне, девушку, уже не видел. Я была секретным оружием, которое принесёт победу армии и отбросит врага к границам Империи, навсегда отбив охоту нападать.

Встав у меня за спиной, рьен Жарви ухватил меня крепко за талию и наклонившись к самому уху начал давать команды, а перед глазами мелькали картины боя, атака Леварцев, и смятые их напором наши войска отступают, крики раненых, и кровь, кровь, кровь… наши маги не справляются. Леварская коалиция хорошо подготовилась, нанимая сильнейших магов со всех государств в свою армию, а тех, кто не соглашался предавать родину, кто не хотел воевать на стороне Леварской коалиции, они любыми способами старались уничтожить, маскируя это под дуэль, несчастный случай и тому подобное.

Вот со стороны Леварских магов широким фронтом, сметная все на своем пути, несется стена огня, сминая выставленную нашими магами защиту.

- Останови, разверни обратно, усиль ветром, захвати еще больше вправо, обойди палатку, растяни на ширину всей границы и сожги их всех к демонам! – слышу приказ рьена Жарви.

Но там же не только воины и маги, там люди, которые оказались заложниками жадности, бесчестья и упрямства тех, кто должен был заботиться о процветании страны и ее жителей, а оказался способен думать лишь о собственной выгоде.

Решаю сделать по-своему и будь, что будет.

Я не останавливаю мчащийся безжалостный огонь, я уничтожаю его, заставляю раствориться в жарком мареве, висящем над полем боя, и устремиться, остывая, вверх, к палящему солнцу. Вместо уничтожающего все живое огня я отправляю все свои пять стихий к границам Леварцев и на всю их пограничную зону. Вода питает влагой сухую выжженную землю, сила земли возрождает ее к жизни, ветер приносит семена из ближайших уцелевших лесов и полей, чтобы они упали в землю, проросли в ней, укрывая от жара полуденного солнца и своими корнями укрепляя ее, мягкий теплый огонь дарит так необходимое семенам тепло, и надо всем этим льется яркий, дарящий радость, несущий умиротворение и любовь свет.

Но за один день я видела слишком много горя, лишком много погибших. Это не их вина, что бездушие и алчность позволили смерти собрать такой богатый урожай. Дети останутся без отцов, а матери без сыновей, жены будут еще долго оплакивать любимых, а молодые, полные сил мужчины не увидят больше ярких лучей восходящего солнца, не услышат умиротворенной тишины закатов, не обнимут своих жен и детей, они навсегда остались на этом поле, как немой укор всем нам, не сумевшим остановить это безумие. И вся боль, что я прочувствовала сегодня, весь тот ужас, что видели мои глаза, весь гнев на развязавших эту бойню яростным потоком черного тумана устремляется от меня к виновникам этого безобразия, чтобы обездвижить, остановить, заставить прекратить множить слепую, безудержную ярость и горе…

Бой давно окончен, шалые от нечаянной победы, уже не верящие в свое спасение бойцы пили и отмечали этот счастливый момент, когда смерть прошла в опасной близости от них, не зацепив. Армия противника разбита, в плен попали все зачинщики войны. Теперь можно садиться за стол переговоров и обсуждать условия заключения мира. Сейчас рьен Жарви договаривается о месте и времени начала переговоров, и они пройдут на наших условиях. Больше нет могущественной Леварской коалиции государств. Каким будет теперь мир, покажет время.

Я сидела у общего костра, меня поздравляли, благодарили, выражали восхищение…, Торен что-то тихо говорил мне, сидя вплотную и отгоняя особо настойчивых воздыхателей, а я все еще видела тот бой, в горле стоял ком от запаха гари, уши все еще слышали крики боли, меня потрясывало от всех пережитых мной за сегодня эмоций. Когда становилось совсем уж невыносимо, я делала крупный глоток чего-то очень крепкого из кружки Торена, и тогда обжигающая внутренности жидкость притупляла ненадолго остроту воспоминаний. Я так и провалилась в забытье, рукой касаясь руки Торена с зажатой кружкой, сидя у костра.

Мужчина суровой наружности, часть 4.