Кристалл Вечности

Когда Спарун произносил эти слова, он вовсе не был так уж уверен в собственной правоте. Может быть, создание и было мертво, но вот было ли оно так уж безопасно?

Старик с беспокойством следил за тем, как Спарун готовится к извлечению на поверхность дохлого чудовища. Фенний то принимался расхаживать взад-вперед по тропинке, то садился прямо на сырую кочку, обхватывал голову руками и раскачивался, завывая, как на похоронах, а то вдруг вскакивал и размахивал своим посохом, словно заклиная силы природы поднять бурю.

Наконец он проговорил очень твердо:

— Да. Ты обязан вытащить его. Он мне нужен. Я для того и привел тебя сюда… Сейчас я вспоминаю… — Он вздохнул и забормотал себе под нос: — Извлечение, извлечение… Монстра из болота, души из тела… Возможно, тело… или нет… В любом случае, это ценный материал для исследования. Да! — внезапно завопил Фенний и потряс жилистыми кулаками. — Да! Оно должно быть извлечено! В этом твое предназначение. Как я сразу не догадался? Я же молил богов помочь мне в извлечении, и вот они наслали на меня… Гхм! прислали мне помощника. Ты просто обязан вытащить его. Из обычной благодарности. Я ведь накормил тебя. Почему? — Фенний поднял палец. — Потому что силы тебе понадобятся. Вот так-то.

Спарун решил не обращать большого внимания на эту бессвязную болтовню. Коль скоро он подрядился сделать для своего чудаковатого хозяина эту работу — он не отступлится и не позволит себе отвлекаться от цели.

В глубине души Спарун, конечно, понимал, что бравирует… Разумеется, он боялся. Боялся даже смотреть на монстра, не то что прикасаться к нему. Поэтому он и забивал мысли разной ерундой.

Спарун изготовил из веревки петлю, привязал ее к палке, а затем притащил гибкие и прочные ветки и настелил их на болото, чтобы ближе подобраться к озерцу. Он улегся на настил животом и опустил веревочную петлю в озерцо. Сперва она ни за что не хотела тонуть и плавала на поверхности, как будто ее удерживала пленка. Пришлось проталкивать ее вниз с усилием, используя для этого вторую палку.

Наконец петля погрузилась в озеро. Спаруну лишь с большим трудом удавалось водить ею под водой, словно там, внизу, была не вода, а какая-то другая жидкость, вязкая и густая. Но и здесь настойчивость преодолела все препятствия, и Спарун набросил петлю на плечи чудовища.

Упираясь в настил коленями, он потащил монстра наверх. Пленка, покрывавшая поверхность озерца, была тугой и не поддавалась ни на какие усилия. Спарун тянул и дергал, едва не упустил захваченного монстра и под конец обессилел.

Пока он лежал на настиле и смотрел на подрагивающую палку у себя в руке, Фенний сидел рядом, неподвижный и странно похожий на мертвое чудовище: он принял ту же позу, так же обхватил руками колени и застыл. Потом он произнес несколько слов на непонятном языке и тронул пальцем гладкую поверхность болотной воды. Тотчас раздался резкий звук, как будто лопнул пузырь, и вода вскипела. Брызги взметнулись в воздух, заискрились и засияли всеми цветами радуги, и самодельное удилище словно ожило в руке. Оно закачалось вверх-вниз и само вытащило на поверхность захваченное тело монстра.

Спарун собрал остатки сил, чтобы выволочь его на настил и не утопить в трясине в самый последний момент. Наконец работа была закончена. Чудовище лежало на боку. Теперь можно было рассмотреть его со всех сторон.

Монстр оказался абсолютно мертвым. Никаких сомнений в этом быть не могло. Он действительно был похож на щуплого человеческого подростка, костлявого, с непомерно развитыми коленными суставами и кожистыми крыльями на плечах. Его «лицо» больше всего напоминало морду летучей мыши и вместе с тем в нем угадывалось нечто человеческое, и это поистине придавало ему жуткий вид.

— Ты ведь видишь теперь, что он мертв и не может никому причинить вреда? — обратился Спарун к Феннию, указывая на чудовище.

Старик не ответил. Он пристально рассматривал монстра и беззвучно шевелил губами. В этот миг Спарун не сумел бы ответить, кто из этих двоих больше пугает его, безумный старец или давно погибший и сохраненный благодаря свойствам болотной воды монстр.

В конце концов Спарун спросил у старика, как тот намерен распорядиться добычей.

— По мне так, лучше всего было бы выбросить его обратно в трясину, — прибавил Спарун. — Полюбовались — и довольно с нас.

Но Фенния совершенно не интересовало мнение гостя — у него имелось собственное.

Старик приказал парню отнести чудовище к нему в домой.

Прелестно. Только что Фенний так боялся монстра, что не осмеливался даже посмотреть в его сторону, а теперь желает непременно заполучить тело, и при том собирается хранить его в собственном доме! Впрочем, моряку бы следовало уже привыкнуть к причудам отшельника и странным скачкам настроения. Размышлять о странном нраве человека, прожившего десятки, а может, и сотни лет в одиночестве, было утомительно. Поэтому Спарун просто повиновался — как привык подчиняться своему капитану на «Облачной Птице».

Спарун распустил веревочную петлю своей самодельной ловушки и связал чудовище так, чтобы взвалить его на плечи, точно оно было пойманной дичью.

Старик наблюдал за своим молодым помощником с явным одобрением. Губы Фенния шевелились и шлепали, он непрерывно что-то бормотал, причмокивая, как если бы пережевывал нечто очень вкусное и сочное. Прислушавшись, Спарун понял, что алхимик твердит какое-то заклинание.

Моряка это насторожило. Конечно, вероятнее всего, что старик попросту старается наложить на тело монстра охранные чары, но — кто знает? — вдруг ему взбрело на ум переселить душу молодого человека в тело этого чудовища? С какого-то момента Спарун вообще ни в чем уже не был уверен. Происходящее все чаще казалось ему просто бредовым сном.

Вопреки опасениям, ничего сверхъестественного не произошло. Монстр оставался дохлым, алхимик — безумным и немощным. Моряк взвалил тушу себе на плечи и потащился вслед за стариком.

* * *

Спарун сильно удивился, когда Фенний повел его не в убогую хижину, а в большой дом на болотах. То и дело алхимик останавливался и произносил заклинания над охранными ловушками. Спарун терпеливо ждал, пока он закончит снимать магическую защиту, а сам внимательно наблюдал и старался запомнить все увиденное и услышанное.

Сейчас он не мог бы внятно объяснить, спроси у него кто-нибудь, для чего делает это. «Вдруг пригодится?» — Вот и все его мысли по этому поводу.

В свое время отец накрепко вложил в него правило — удерживать в памяти все, что встречаешь на пути. «Когда-нибудь эти знания могут спасти тебе жизнь, — прибавил опытный негоциант. — Сейчас ты этого не понимаешь. Ты мне даже не очень-то не веришь… Но поклянись, что будешь держать глаза и уши открытыми! Обзаведись привычкой повторять перед сном все, что узнал за день. Тверди это наизусть. Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо…»

У домоседов, прибавлял отец, совершенно другая жизнь. Те, напротив, стараются избавляться от лишней информации и держат в уме лишь самое необходимое. Все прочее хранится у них в записях. Ведь они имеют возможность обратиться к библиотекам в любой момент, чего странники, естественно, лишены.

Сам-то отец, так чудно рассуждающий о жизни странников, как раз принадлежал к числу этих самых домоседов, которым нет надобности запоминать каждую мелочь, увиденную на пути.

Когда Спарун указал отцу на это обстоятельство, тот лишь усмехнулся:

— Для того, чтобы пускаться в опасные путешествия, существует молодость. Пользуйся, пока полон сил. Станешь стариком — и сам засядешь дома, поближе к книгам. Может, с твоих слов напишут еще одну. Это было бы полезно для твоих потомков.

Почему Спарун вспомнил сейчас тот давний разговор?..

…И тут перед его мысленным взором встала отцовская библиотека с огромными фолиантами. Подростком Спарун любил рассматривать картинки. Особенно его привлекала одна книга — картинки там были большие, страшные, ярко раскрашенные. Это была «Книга Монстров» — очень толстая, в деревянном окладе. Ее страницы были твердыми, пропитанными каким-то раствором — очевидно, предохраняющим древнюю книгу от распада. Для того, чтобы перелистывать листы, имелась специальная палочка.

Отец обычно сердился, когда Спарун погружался в сей фолиант — а мальчик мог просиживать над этими картинками по целым дням, ему никогда не надоедало рассматривать их.

— Ты должен учиться читать, а не разглядывать рисунки, иначе вырастешь неграмотным и будешь одним из тех, кто читает лишь вывески и любовные записки, нацарапанные пьяными женщинами, — ворчал отец.

— И еще списки товаров, и адреса, и лоции, и морские карты, — прибавил Спарун с важностью. Он-то хорошо знал, каким бывает круг чтения торговца и моряка.

Отец тогда только рассмеялся…

Вот там-то, в отцовской библиотеке, в любимой «Книге Монстров» Спарун и видел изображение того самого чудовища…

Монстр лежал у Спаруна на плечах, и молодой человек ощущал прикосновение обрубков крыльев, холодных влажных ладоней и, с особой брезгливостью, — впалых щек.

Обремененный своей отвратительной ношей, Спарун едва сумел доковылять до дома, где ему позволено было наконец передохнуть.

Пока моряк переводил дух, Фенний проявлял все признаки нетерпения: ходил вокруг него, вздыхал, засматривал ему в лицо, цокал языком, щелкал пальцами в такт каким-то своим мыслям.

Наконец старик приказал своему подручному «прекратить валяться на шелковых подушках, как девица на выданье», собраться с силами и заняться «настоящим мужским делом». Повинуясь его словам, Спарун развязал монстра и усадил посреди комнаты. Фенний облил мертвое чудовище водой и прознес несколько заклинаний, после чего вода застыла и превратилась в своего рода прозрачную оболочку, которая, с одной стороны, защищала труп от внешних воздействий, чтобы он не разрушался, а с другой — служила чудищу тюрьмой на тот случай, если он все-таки способен на вредоносные действия.

— Ты знаешь, что подобные существа принимали участие в войне Падения Кристалла? — заговорил Фенний, созерцая свою добычу в упоении истинного ученого. — Ты хоть понимаешь, какую великую ценность извлек из болота? Это один из боевых мутантов владычицы Катурии. Они были выведены задолго до Падения Кристалла. Они чрезвычайно живучи и очень опасны…

— Как вышло, что он сохранился так хорошо? — спросил Спарун, кивая в сторону монстра. — Ведь та война завершилась давным-давно! Нашему «приятелю» уже много сотен лет, а выглядит он так, словно умер вчера.

— Разумеется, все это произошло из-за болотной воды и ее чудесных свойств, — ответствовал отшельник важно. — Болото сохраняет в целости тела — равно людей, животных и чудовищ… Торфяная почва производит особенный род воды, которая превращает погибших в статуи. Не в мумии, как иногда называют их профаны, — прибавил Фенний с презрительной миной, — а именно статуи. Характерная особенность мумии — полностью высушенная плоть, чего мы абсолютно не наблюдаем в данном случае. Кстати, заметь, мой мальчик, как трудно бывает порой подобрать верный термин для описания некоего явления или процесса. «Мумия» или «статуя»? Это проблема, заслуживающая самого пристального рассмотрения. Жизнь ученых во многом состоит из подбора верных терминов и изобретении новых. Имей это в виду, когда начнешь строить собственную карьеру.

— Как его ни назови, сохранился он в целости, — махнул рукой Спарун.

— Да, и это вызывает у меня серьезные опасения, — непонятно сказал Фенний. — Впрочем, колебания в сферах магии… и сдерживающие заклинания… а с другой стороны…

Бормоча, он принялся шарить по полкам и с одной вытащил большую книгу. Раскрыв ее, Фенний несколько минут водил глазами по строчкам, затем фыркнул, как будто прочитал нечто забавное, и убрал книгу наверх. Он взял листок, начал что-то писать, но скоро отложил перо и глубоко задумался.

Спарун наблюдал за ним, боясь дохнуть. Но старый алхимик, очевидно, напрочь забыл о том, что находится в доме не один. Он полностью погрузился в свои занятия, и моряку в конце концов стало скучно следить за старым алхимиком.

Спарун огляделся в комнате и, движимый любопытством, снял с полки одну из книг. Ему показалось, что это дневник, хотя язык, на котором была написана книга, оставался для моряка неизвестным. Буквы были выведены уверенно и небрежно — рукой человека, привыкшего писать много. Текст разделялся на отрывки, с короткими заголовками — они все были приблизительно одного размера. Так пишут, к примеру, даты в начале дневниковой записи.

Спарун незаметно вытащил из книги несколько страниц и спрятал их за пазухой. Кто знает — может быть, удастся расшифровать записи и понять, кто такой Фенний и чем он занимается в своем доме на болотах?

Неожиданно в комнате стало странно светло. Глубокое золотистое сияние разлилось в воздухе. Спарун подумал об осколке Кристалла Вечности, которым владел старик. Но тот осколок был совсем небольшим, и свет от него был куда скромнее. Здесь же, по ощущению, пылало целое солнце, но источник света оставался невидимым.

Стало жарко, потом волна приятной прохлады прокатилась по телу. Спарун глубоко вздохнул. Ему показалось, что он ощущает аромат луговых цветов, но в следующее мгновение свежий запах сменился смрадом гниения, словно цветы увяли и превратились в разлагающуюся жижу за считаные секунды.

— Это глупо! — закричал Спарун.

Он не знал, крикнул ли он это вслух или же слова просто вспыхнули у него в мозгу. В любом случае, он сопротивлялся случившемуся, даже не зная, собственно, что происходит.

— Фенний! — позвал он.

Ответа не последовало, да Спарун и не ожидал, что старик отзовется. Моряк хотел было встать, подойти к старику, потребовать от него объяснений… Потом ему вдруг ужасно захотелось есть. Наконец Спарун покачнулся и, нелепо раскинув руки и ноги, уселся на пол. Бессмысленная улыбка появилась на его лице.

Такое случалось лишь в тех редких случаях, когда Спарун ухитрялся напиться до невменяемого состояния: один раз — в Забергане, в дорогом кабаке, где в вино явно что-то подмешали, чтобы поскорее одурманить клиента, и второй — на Рагезе, в дешевеньком борделе, где была такая смешная вертлявая милашка… Он засмеялся, вспоминая ту девушку, и вдруг заснул.

* * *

— Какое жалкое, ничтожное создание, — шептал тихий, пробирающий до самых костей голос. — Как хрупки его кости, как слаба его плоть… Я сам когда-то был таким.

— В это трудно поверить, мой повелитель, — тихо, почтительно откликнулся второй голос.

Страх.

Страх заставил человека зажмуриться, вжаться спиной в стену. Он ощутил под лопатками холоднй камень. Где он? Как он здесь оказался? Что происходит?

— У нас нет сейчас под рукой других помощников, — продолжал почтительный голос. — Воспользуемся тем, что послал случай.

— Ты лучше помнишь, что такое — быть человеком. — От этого шепота кровь застывала в жилах, а волосы на затылке начинали шевелиться, как у дикого зверя. — Тебе лучше знать, как воспользоваться человеком…

— Он сделает все, что мы прикажем.

— Такое подчинение недолговечно… — Голос зазвучал чуть громче, он был низким и мощным, как гром. Говорящий с трудом удерживался, чтобы не дать себе волю и не оглушить слушающего этими раскатами. — Я предпочитаю добровольных слуг, тех, кто поклялся мне в верности сознательно. Только они и надежны… как ты.

— Нам не требуется от него вечная преданность… Он просто должен выполнить одну работу.

— Да будет так, — пророкотал низкий голос.

…Бежать. Нужно бежать.

Оцепенение отпустило… Человеку удалось, цепляясь за стену, подняться на ноги… Пошатываясь, он двинулся прочь неверными шагами.

— Ступай, — шептал некто из темноты, — ступай…

— Забудь… — прибавило незримое существо чуть позже.

* * *

Случившееся в доме на сваях было, разумеется, полным вздором. Точнее, кое-что было вздором. Например, чудовище в болоте — оно существовало на самом деле. И алхимик Фенний. У него еще были разные книги… и колбы с препаратами… Трогать препараты моряк поостерегся — мало ли что там может оказаться. Скорее всего, яды. Путники не доверяют домоседам, люди действия не любят людей науки. Отец одобрил бы такой взгляд на вещи.

Спарун тряхнул головой, опасаясь, что морок снова возьмет над ним верх. Очевидно, дает о себе знать проклятый «напиток долголетия и здоровья», как именовал болотный старикан свое пойло.

Не стоило, пожалуй, так сильно трясти головой. Перед глазами опять поплыли круги. Спаруну пришлось сесть на землю и отдышаться. Его пальцы инстинктивно вцепились в траву, и он ощутил влажную почву под ладонями.

Это побудило его внимательнее оглядеться по сторонам.

Он сидел посреди болота, на кочке. Одна его нога угодила в лужу, другая упиралась в сломанную ветку. Хилое деревце, с которого упала эта ветка, росло поблизости и поглядывало на Спаруна, как казалось, с некоторой укоризной.

Он попытался вспомнить все то, что случилось с ним, когда болотный дом наполнился светом. Кажется, Фенний читал заклинание… Потом стало светло. Неестественное сияние разлилось повсюду. А дальше… Дальше Спарун потерял сознание и очнулся возле дороги.

При попытке восстановить события нескольких последних часов, у Спаруна отчаянно заболела голова, и он сразу же перестал думать об осколках Кристалла, о свете, о заклинаниях и чудовище из болота.

Спарун внимательно осмотрел себя. Больше всего он опасался найти следы укуса. Некоторые существа могут заразить свою жертву через укус. В кровь попадает яд, и человек постепенно утрачивает свой обычный облик, превращаясь в кровососа. Но, к счастью, ничего серьезнее пары ушибов, Спарун не обнаружил.

Он подождал, чтобы прошло головокружение, и встал. Дома на сваях нигде не было видно. Зато впереди Спарун отчетливо видел большую дорогу. И по этой дороге ехали телеги и шли люди — они направлялись в большой портовый город Туррис.

* * *

Кабачок Френдо в приятном районе Турриса был уютным заведением «для своих». Здесь подавали прекрасно приготовленную рыбу и прохладное светлое пиво, сваренное по особому рецепту. Сюда приходили отдохнуть, обменяться сплетнями и обсудить новости, а заодно насладиться отменным обедом. Драк, ссор, шумных споров и прочих неприятностей здесь попросту не случалось.

Достопочтенный преподаватель философии и истории, рекспектабельный гражданин Турриса, Дерлет считался у Френдо особенным гостем. Один из предков Дерлета особым заклинанием создал в этом квартале Турриса атмосферу тихой умиротворенности. Даже заядлый скандалист утрачивал всякое желание выяснять отношения, едва лишь переступал порог.

Сам Дерлет, впрочем, магией не владел. Он кое-что ЗНАЛ о магии — то, что вычитал в своих исторических книгах; однако применять свои чисто теоретические познания на практике никогда не решался. Чтобы пользоваться заклятиями, следует сперва пройти длительный курс обучения.

Дерлет принадлежал к числу Сокрытых, немногочисленной расы, которая, как предполагали, сформировалась под воздействием искаженной, умирающей магии Кристалла уже после падения Империи Света. Каждый видел в нем то, что хотел увидеть, и поневоле начинал испытывать к нему полное доверие. В этом, собственно, и был залог успешности Сокрытых. Впрочем, о своей принадлежности к этой расе они предпочитали не распространяться.

…Войдя в кабачок Френдо и устроившись на своем привычном месте, Дерлет заказал рыбу с подливой, стакан пива и сухарики в пряностях. Он уже предвкушал очередной приятный вечер, когда случилось нечто из ряда вон выходящее.

В заведение ввалился человек совершенно кошмарного вида. Судя по одежде, он был моряком, и при том побывавшим в какой-то неприятной переделке. Высокий, широкоплечий, исхудавший, он поглядывал на окружающих исподлобья запавшими, больными глазами.

Судя по тонким чертам лица и одежде, моряк был южанин. Хотя от платья остались практически одни лохмотья, все же можно было догадаться об изначально вычурном фасоне и красноватой гамме. На запястьях моряка красовались широкие золотые браслеты, странно контрастирующие с остальным его обликом.

Едва завидев этого посетителя, Френдо суетливо поспешил к нему навстречу. Френдо был невысок и весьма округл, настоящий хозяин кабачка, по одному только виду которого легко было догадаться о том, как хорошо и сытно кормят у него на кухне. Круглое личико Френдо с отвисшими щечками никак не годилось для того, чтобы принимать суровое или мрачное выражение, не говоря уж о том, чтобы устрашать или подчинять.

Тем не менее хозяин изо всех сил старался выпроводить нежелательного гостя.

— Что вам угодно, милейший? — осведомился Френдо, напирая на моряка в попытках выдавить того за дверь. Толстячку пришлось взяться рукой за дверной косяк и натужиться, и все же моряк даже не двинулся с места.

— Мне угодно пообедать и выпить, — хриплым голосом произнес моряк.

— Э… простите, но… — залепетал Френдо.

Моряк отмел его в сторону, как нежелательную, но совершенно ничтожную преграду. Он огляделся по сторонам, подыскивая для себя подходящее место.

Френдо медленно повернулся к Дерлету, посылая тому отчаянные взгляды. Дерлет как будто въяве слышал умоляющий голос трактирщика: «Твоя родня наложила чары на мое заведение! Магия ограничивает здесь любое проявление агрессии! Здесь не ссорятся, не дерутся, здесь даже не разговаривают громко! Сделай же что-нибудь, иначе этот проклятый оборванец испортит мою репутацию!»

Дерлет понятия не имел, почему заклятие доброжелательности не оказывает на моряка ни малейшего влияния. Ввязываться в склоку Дерлету чрезвычайно не хотелось. Он предпочел бы отсидеться в углу, надеясь на то, что конфликт иссякнет сам собой.

Но, к сожалению, Дерлет не мог позволить себе оставаться глухим к безмолвным воззваниям Френдо.