Меч Шаннара

— Как ты легко говоришь об этом, Меньон! Надеюсь, твои слова не разойдутся с делом на этот раз.

Житель высокогорья с улыбкой выслушал это замечание.

— Не волнуйся, Флик. Я сдержу слово, — твердо заверил Меньон жителя долины, чувствуя, что ни в чем не убедил упрямого Флика.

Между тем уже стемнело, и трое собеседников, в течение нескольких часов обсуждавших планы бегства и спасения, устали и отправились спать… Они решили, что отправятся в путь на следующее утро. Меньон обеспечил всех необходимым снаряжением, провизией, оружием. Он добыл карту города Леа и близлежащих земель, но на карте отсутствовали мелкие подробности, и она давала слабое представление об указанных на ней территориях. Низины Клете, которые простирались с востока до Черных Дубов, представляли собой страшные и коварные болотистые места. Многие путешественники нашли свою смерть на болотах. Болотная трясина мгновенно затягивала зазевавшегося путника. И человека засасывало раньше, чем могли услышать его крики и мольбы о помощи. Черные Дубы представляли собой дикие непролазные леса, густую непроходимую стену диковинных деревьев и кустарников, которая, как огромный зеленый сплошной монолит, отделяла город Леа от Аннарских гор. Все трое кратко обсудили характер территорий, по которым им предстояло пройти, возможные погодные условия. Но все это были лишь предположения, гипотезы, а на месте они могли столкнуться с любыми непредвиденными вещами. И бог знает, какие ловушки и опасности ждали их впереди.

К полуночи, наконец, все улеглись. Приготовления были окончены. На рассвете друзьям предстояло отправиться в рискованное и тяжелое путешествие к Аннарским горам. Флику и Ши отвели отдельную комнату. Измученный тяжелой дорогой и тревожными опасениями Флик с облегчением опустился в мягкую теплоту постели и заснул крепким сном. Что касается Ши, то молодой человек долго не мог уснуть, вспоминая и перебирая в памяти все события минувших дней. Сквозь открытое окно в комнату струился ночной мрак. В туманном небе на головокружительной высоте стояла одинокая луна, около нее, как ореол, переливались серебристо-желтые тени. Слабые блики этих теней немного смягчали ночной мрак. Воздух стал влажным, опускался туман, из окна веяло свежестью и прохладой. На спящий город легла мирная тишина ночи. Рядом спал Флик. Ши хорошо слышал его ровное дыхание. Сам Ши никак не мог заснуть, хотя тоже был совершенно изнурен утомительной дорогой в королевство Меньона. Его опять обуревали беспокойные мысли. Он отлично сознавал, что все предпринятые усилия — это только лишь начало трудного и опасного пути. И тут вдруг в эти минуты он стал мучительно и явственно сознавать, как никогда прежде, его собственное предназначение. Это вовсе не радовало его. Их путешествие отнюдь не будет кратким, оно растянется на долгие годы. Преследователи не успокоятся, пока не настигнут их. Все это будет продолжаться до тех пор, пока не исчезнет с лица земли лорд Уорлок или пока злые силы не уничтожат Ши. И до этого, увы, они никогда не вернутся в Тенистую Долину, в милый родной дом, не увидят отца. И где бы они ни были, под чьим бы покровительством они ни находились, — это все будет временная, шаткая и относительная безопасность, которая исчезнет в мгновение ока, лишь только зловещие когти кровожадного чудовища вцепятся в них.

Это была ужасающая правда. Уйти от нее было невозможно. В ночной тишине, в тревожном мраке Ши был один на один со своими думами, страхами, сомнениями. Свет далекой надежды был похож на зыбкий мираж. Впереди была тревожная неизвестность. Так прошло много времени, прежде чем Ши забылся тяжелым сном.

Друзья поднялись на рассвете. Утро выдалось хмурое, сырое, туманное. В холодном утреннем воздухе застыла влага. Густой туман курился над покрытыми редким лесом скалистыми уступами. Он был так резко очерчен, что к нему можно было подойти вплотную, протянуть руку, и она тотчас же тонула в этом тумане. Ненастная промозглая погода явно не благоприятствовала путешественникам. Однако отступать было поздно, и все трое отправились в путь, моля небо быть благосклонным к ним. Друзьям предстоял трудный спуск по каменистым уступам, туманных плоскогорий к унылым равнинам нижних земель. В полном молчании эта маленькая группа спускалась по твердым скользким уступам, покрытым мхом, лишайниками и редким кустарником. Они то и дело натыкались на беспорядочные груды мелких валунов, которые приходилось осторожно обходить. Ноги то утопали во мхах и лишайниках, то скользили по влажным каменистым уступам. Меньон Леа шел впереди. Его зоркий глаз охватывал каменистую тропу на десять футов вперед. На его худощавой спине болталась дорожная сумка и внушительный колчан со стрелами. С пояса низко свисал продетый в кожаную петлю длинный старинный меч, который отец Меньона подарил ему в день совершеннолетия, — меч был фамильной ценностью рода Леа. Его стальной клинок холодно сверкал серо-серебристыми бликами в туманной дымке наступающего утра. Ши, отставшему от Меньона на несколько шагов, в какой-то миг показалось, что на боку у Леа висит легендарный Меч Шаннара…

Между тем путники шли дальше. Сердце Ши сжималось в беспокойной тревоге. Его брови Эльфа хмурились все больше и больше, чем дальше они удалялись от резиденции принца. Впереди их ждала мрачная неизвестность. Они спускались по каменистым россыпям, переходившим во мшистые участки с мелким цепким кустарником. Все вокруг было серым и безрадостным. Лишь кое-где на серых уступах тускло горели пятна лишайников. Все словно вымерло. Было такое впечатление, что они шли по безжизненной земле. Мертвые серые камни, мертвая высохшая земля, жалкая, скудная и лишенная цвета растительность — все это производило гнетущее впечатление на Флика, Ши и Меньона, чье прерывистое дыхание и гулкие шаги были единственным, что нарушало это мрачное каменистое безмолвие.

Флик нес тяжелую сумку с провизией, которую они, видимо, опустошат раньше, чем доберутся до Черных Дубов. И тогда придется добывать пищу охотой и сбором лесных плодов, что будет крайне затруднительно в этом бедном растительностью крае. Теперь Флик был совершенно уверен в серьезности намерений Меньона, в его искреннем желании помочь им, но в любую минуту все могло повернуться против них, и Меньон, с его опытом и рвением, мог оказаться бессильным перед страшной силой обстоятельств. Об этом напомнила их последняя встреча с дьявольским монстром, против которого усилия любого живого существа были бы совершенно напрасны.

Приближался к концу первый день путешествия. Оставив далеко позади спокойные благодатные земли королевства Меньона Леа, путники мало-помалу добрались до мрачных, угрюмых Низин Клете. Они стали устраиваться на ночлег на маленькой лужайке под весьма сомнительным прикрытием почти лишенных листвы деревьев и засохших кустарников. Туман сгущался все больше и больше. Тьма поглотила все вокруг. Вечерняя прохлада сменилась промозглым холодом ночи. Все трое дрожали. Не спасали даже плотные дорожные плащи. Путники попытались собрать ветки для костра, но в сыром тумане все настолько пропиталось влагой, что, сколько они ни старались, разжечь костер им не удалось. В конце концов, оставив эти бесплодные попытки, они ограничились тем, что решили подкрепиться холодной пищей. Они достали тщательно упакованные съестные припасы и принялись за еду. Ели молча, пока окончательно не восстановили потерянные за день силы.

А вокруг все обволакивала гнетущая черная тишина. В призрачной пелене тумана даже небольшой каменистый уступ или кустарник казался устрашающим. Казалось, все живое застыло, оцепенело. А ведь рядом в дремучих лесах хозяйничают волки и медведи, и под всеми этими каменьями живут змеи, тролли, горные ведьмы и всякий подземный народец. Долго обуревали путников тревожные мысли. И немало прошло времени, пока они заснули.

На второй и третий день путешествия погода испортилась совсем. Небо словно собралось проучить самонадеянных смельчаков… Не переставая шел дождь. Сначала его холодные потоки вымочили всю одежду путников, потом дождь, казалось, проник сквозь кожу и кости, заставляя их стучать зубами от сырости и холода, затем пронзительные ледяные капли застучали по каждому нерву, и теперь всех охватило одно и то же чувство, одно общее ощущение полного физического растворения в сплошном холодном потоке дождя. А дождь все лил и лил. И не видно было конца этим неистовым струям, обрушившимся с такой настойчивостью и яростью на бедных путников. Вся скудная растительность этих мест была сломана, прибита к земле или валялась безжизненно на каменистых уступах; все было сметено, скомкано, размыто и бесформенными кусками валялось повсюду. Трудно было поверить, что здесь, на этих безжизненных диких скалах, в холодном сыром воздухе могут обитать живые существа. Все было недвижимо и мрачно. И лишь шумные потоки дождя напоминали, что жизнь еще теплится здесь; и, собирая последние силы, путники с трудом шли дальше.

На протяжении всех трех дней пути солнце так и не появилось. В безлунном воздухе слепо застыла земля. Путники молили небо ниспослать им слабый проблеск солнца, легкий луч надежды, но свинцовое небо низко висело над землей и было безучастно к мольбам несчастных путешественников. Временами им казалось, что весь мир превратился в сплошную ливневую завесу и… уже почти не верилось в существование той, другой человеческой жизни, где люди жили, радовались солнцу и пению птиц. Все это существовало где-то далеко, в тайниках сознания, а пока огромный серый мир обрушился на них стихийным дождем и гнетущей тяжестью. И не было возможности выйти за пределы этого мрачного, зловещего мира.

На четвертый день пути путников охватило глухое отчаяние. Это отчаяние росло с каждой минутой, оно заполнило все их существо, и было просто невыносимо сознавать человеческое бессилие перед таинственными могучими силами природы. Уже не было никаких сомнений, что мерзкие крылатые охотники лорда Уорлока потеряли их след и сейчас им можно было — хотя бы на некоторое время — не опасаться преследования. Но даже эта мысль мало радовала их: столь велико было гнетущее влияние изоляции от внешнего мира и мрачного разгула стихии. Неунывающий гордый дух Меньона, и тот был надломлен. Всех троих бесконечно угнетали неизвестность и зловещий поворот погодных условий. В душе Меньона возникли опасения, что они заблудились и идут по кругу. Уж кто-кто, как не он, хорошо знал, что, заблудившись раз, можно никогда не вернуться домой. Он тщательно перебирал в уме все возможные пути выхода из создавшегося положения. Еще тяжелее было Ши и Флику. Они ничего не знали об этих землях, и у них отсутствовали охотничье чутье и опыт путешественника, чем был щедро наделен Меньон, Им оставалось полностью полагаться на него, и, хотя Леа молчал, оба брата чувствовали что-то неладное. Они понимали, что он просто не хочет волновать их.

Миновали бесконечные часы. Однако ничего не изменилось за это время: та же промозглая сырость в воздухе, беспощадные потоки холодного дождя — и ни искры надежды впереди… В каждом из путников на глазах таял последний луч надежды. Казалось, еще немного, и это молчаливое отчаяние превратится в тихое безумие. На пятый день пути усталость, чувство отчаяния и безысходности достигли предела. Добраться, наконец, до Черных Дубов представлялось несбыточной и призрачной надеждой. Ши опустился на землю, посмотрел на Меньона. В его глазах застыл немой вопрос.

Меньон рассеянно посмотрел сквозь густую пелену тумана, его красивое лицо помрачнело.

— Не буду лгать вам, — услышали братья его тихий голос. — У меня нет полной уверенности в том, что мы идем в нужном направлении. Этот густой туман… Вполне вероятно, что мы заблудились или идем по кругу.

Флик с досадой бросил на землю тяжелую сумку с провиантом и укоризненно взглянул на Ши, как бы говоря: «Ведь я же предупреждал тебя насчет Меньона».

Но Ши не сдавался.

— Не могу поверить, что мы заблудились! Неужели никак нельзя выбраться отсюда?

— Почти все возможности исчерпаны. Однако, пока есть силы, надо идти вперед. Да! Вперед! Вперед! — произнес Меньон, и на его лице с трудом появилась деланная улыбка.

Флик с присущей ему горячностью готов был обвинить Меньона во всех грехах. Он, Меньон, еще смеет улыбаться! Но, заглянув в глаза принца, Флик увидел в них выражение бездонной печали, тревоги и отчаяния. Житель Долины сразу смягчился. Слава богу, он не успел обрушить поток несправедливых обвинений и укоров на Меньона, который переживал едва ли не больше, чем они. Он опустился на траву рядом с Меньоном, дружески потрепал его по плечу, и некоторое время все трое сидели в полном молчании. Внезапно Ши осенила мысль прибегнуть к помощи заветных камней. Он поспешно вытащил из кармана мешочек с камнями.

В то же мгновение путники вздрогнули и резко вскочили на ноги. Как они могли забыть об этом? Это невероятно!

— Эти камни могут помочь нам! — с дрожью в голосе воскликнул Ши.

Ши осторожно, трясущимися руками достал голубые камни, которым предстояло решить его судьбу и распорядиться жизнью путников. И все трое в немом изумлении и страстном волнении впились взглядом в камни Эльфов, словно ожидая той заветной минуты, когда эти магические камни проявят свои сверхъестественные силы и помогут им выбраться отсюда. Камни лежали на ладони Ши.

— Подними их выше! — посоветовал Меньон. — Возможно, для них нужен более яркий свет.

Житель Долины сделал все так, как ему сказали. Все трое неотрывно смотрели на сверкающие голубые грани камней. Однако ничего не происходило. Все было по-прежнему. Ши вспомнил, что Алланон наказывал ему прибегать к помощи камней лишь в самой опасной, критической ситуации, когда будут использованы все другие шансы на спасение и останется этот последний шанс… Может, поэтому камни молчат и не хотят действовать? Но, как бы то ни было, он вдруг со всей ошеломляющей очевидностью понял, что не знает, как надо использовать эти камни, как заставить их проявить свои чудесные свойства. В голове у него потемнело, земля ушла из-под ног. Рухнула последняя надежда. Минуту спустя он с отчаянием посмотрел на друзей.

— Ши! Еще раз попытайся что-нибудь сделать с ними! — взволнованно прозвучал голос Меньона Леа.

Ши стал старательно тереть гладкую поверхность камней, сгреб их в ладони и стал легонько подбрасывать, перемешивать их словно при игре в кости. Потом подбросил их высоко над землей и поспешно поймал, боясь, что сырая земля может повредить их. Он бережно вытер камни, и они, казалось, сверкнули неожиданно ярким лучом, который стал медленно притягивать молящий взор юноши. И Ши устремил все силы своей души, всю боль и надежду свою вложил он в этот страстный взор, которым он впился в камни Эльфов.

— Может быть, тебе следует поговорить с ними… — робко заметил Флик. В его голосе теплилась надежда.

И вдруг в сознании Ши четко вырисовалось худое темное лицо Алланона. Взгляд из-под нависших бровей сосредоточился на Ши и, казалось, излучал мощный поток энергии. И тут Ши понял, что на камни Эльфов нужно воздействовать другим путем. Крепко зажмурив глаза, юный житель Долины раскрыл ладонь, на которой лежали голубые камни, и сосредоточил всю силу своей мысли, пытаясь передать камням свою волю. Мысленно он просил камни Эльфов помочь им. Прошло много времени, возможно, несколько часов. Наконец, он открыл глаза и увидел, что его друзья с напряженным вниманием смотрят на голубые камни Эльфов, ожидая помощи. Камни, поблескивая в серебристом тумане, по-прежнему отливали яркой голубизной.

И внезапно камни вспыхнули ярким светом. Вокруг них образовалось ослепительное голубое свечение. Путники в изумлении закрыли глаза руками. Сияние было столь сильным, что Ши в испуге чуть не уронил камни на землю. Лучи, исходившие от магических камней, становились все ярче и ярче, освещая мертвую местность вокруг них так, как это не смогло бы сделать даже полуденное солнце. Переливы света от ярко-голубого до темно-синего заворожили присутствующих и лишили их дара речи. Между тем голубое сияние продолжало расти, освещая местность на тысячи ярдов вокруг, — и неожиданно в этом чудесном свете путешественники явственно увидели Черные Дубы, к которым они так стремились. И здесь волшебный свет стал постепенно меркнуть, а густой серый туман, окружавший спутников, стал вновь обволакивать плоскогорье. Через несколько минут сияние угасло совсем, и на ладони Ши опять лежали три голубых камня.

Первым пришел в себя Меньон — широко улыбаясь, он с силой хлопнул Ши по спине. Быстрым движением закинув свою сумку за плечо, он показал готовность продолжать путь, а его глаза были прикованы к тому месту, где в голубом свечении возникли очертания Черных Дубов. Ши торопливо положил камни Эльфов в карман, и оба жителя Долины, последовав примеру Меньона Леа, перекинули через плечо свои сумки. Не говоря ни слова, быстрыми шагами они направились туда, где они ожидали в скором времени увидеть долгожданный лес. Внезапно прекратился дождь, который так мучил их в течение пяти дней, и стал рассеиваться густой серый туман. И вслед за этим исчезло гнетущее чувство, которое владело ими еще минуту назад. Теперь они убедились, что окончательно смогут выбраться из этих проклятых мертвых земель и их путешествие может увенчаться успехом. К ним вернулись прежние силы. У них не было ни тени сомнения в том, что волшебные камни указали им правильный путь. Черные Дубы были самым ужасным лесом в Южных землях, но, несмотря на это, они казались нашим путникам райским прибежищем в сравнении с мертвой землей Клете.

Время тянулось очень медленно. Прошли часы, а может быть, минуты, когда неожиданно сквозь сгущающиеся сумерки перед ними возникла стена из могучих деревьев. Их мощные, покрытые шершавой темно-коричневой корой стволы напоминали одетых в панцири воинов-великанов. Строй этих воинов казался непроницаемым, а опускавшаяся темнота придавала этому лесу суровый и величавый вид. Какая-то грозная сила исходила от этого могучего лесного мира. Впечатление мощи и силы усугублялось тем, что деревья были очень старые. Древние исполины словно встали из глубины веков перед изумленными путниками, которые застыли, пораженные этим величественным зрелищем. Ничего подобного нельзя было увидеть в этом мире.

— Камни были правы, — тихо произнес Ши, и счастливая улыбка появилась на его губах. Огромное удовлетворение отразилось на его усталом лице. Он глубоко вздохнул и понял, что напряжение, владевшее им последние дни, наконец, ушло.

— Черные Дубы! — восхищенно воскликнул Меньон.

— Надо идти вперед, — радостно сказал Флик.

Глава 6

Путники устроились на ночлег, выбрав кустистое укрытие под сенью большого раскидистого вяза. Далеко позади осталось мрачное и безжизненное безмолвие Низин Клете. Густой туман постепенно рассеивался, и все ярче и ярче вырисовывалась величественная картина древнего леса, который поражал своей дикостью и красотой. Если в убийственной тишине Клете отсутствовали признаки жизни, то здесь сразу чувствовалось дыхание первозданной природы. Рассекая воздух крыльями, летали незнакомые птицы. В ветвях заснувших деревьев таинственно кружили летучие мыши. Отовсюду неслись звуки, шорохи, треск сучьев. Было ясно, что ночью в великом и древнем лесу пульсировала жизнь. Статные могучие стволы вязов, пеканов и дубов великолепно чернели в сумраке ночи; загадочными казались бесформенные заросли вереска, остролиста и орешника, из глубин которых нет-нет да вылетала резко встрепенувшаяся птица. Казалось, лес таит в себе огромную тайну, и разгадка этого великого таинства еще впереди.

Как ни странно, громко бьющееся сердце дикой природы успокаивало их больше, чем безжизненные плоскогорья в нижних землях. Путники стали разжигать долгожданный костер, благо сухих веток и сучьев здесь было предостаточно. Впервые за пять дней они отогрели руки в ярком пламени костра и разогрели пищу. Земля была мягкая, теплая, покрытая густым ковром шелковистой травы. И расположиться здесь на ночлег представлялось просто немыслимым комфортом — в сравнении с холодными каменистыми уступами Клете. Согревшись от огня и горячей пищи, успокоенные и немного разомлевшие путники легли отдыхать. Сквозь высокие кроны деревьев просвечивало ясное небо. Светила великолепная полная луна. В ночном небе торжественно сверкали мириады серебристых звезд. Не спешил догорать огонь в костре. Красные и оранжевые языки пламени освещали все вокруг, и иногда путникам казалось, что они находятся в высоком храме, на алтаре которого пылает священный огонь. Лишь возня, шум и трескотня насекомых возвращали их к реальности. Вот бессонная большая муха залетела в горящее пламя костра, и в секунду с треском кончилась ее недолгая жизнь. Несколько раз им слышались шорохи. Возможно, это осторожно крались лесные обитатели, привлеченные светом и теплом горевшего костра. Но, тем не менее, это была жизнь. И уже одно это радовало путников и вселяло надежду.

Спустя некоторое время Меньон повернулся к Ши и осторожно спросил:

— Послушай, Ши, в чем же все-таки заключается секрет магического действия этих камней? Неужели они способны выполнить любое желание? Мне до сих пор не верится…

В его голосе звучало сомнение, в глазах застыл вопрос. Ши молча лежал на спине, и в его сознании шаг за шагом проносились все тревожные и невероятные события прошлых недель. Было много трудных, подчас безысходных ситуаций, когда кончались силы и сердце разрывалось от отчаяния и безысходности, но по странному стечению обстоятельств никто из них не вспоминал о камнях Эльфов. А в последний миг будто само небо подсказало им прибегнуть к помощи заветных камней.

— Не думаю, что я могу неограниченно влиять на камни, — задумчиво произнес Ши. — У меня такое ощущение, что не я заставил их действовать, а они сами подчинились внутреннему импульсу и решили помочь нам. — Юноша помолчал некоторое время и рассеянно добавил: — Нет, я не могу всецело воздействовать на них.

Меньон понимающе кивнул и снова задумался.

— Послушайте, какая собственно разница в том, может Ши управлять ими или нет? Важно то, что камни помогли нам. И это сейчас главное, — раздался рассудительный голос Флика.

Меньон резко выпрямился и удивленно посмотрел на Флика.

— А не кажется ли тебе, друг мой, полезным знать, в каких ситуациях камни могут помочь нам, где и когда мы можем рассчитывать на их покровительство? — Все трое задумались. Меньон смотрел ввысь, словно искал ответа у ночного неба. Флик в сомнении опустил голову, а Ши лежал молча, думая о чем-то своем.

Некоторое время спустя Меньон, к которому вернулось уверенное и радостное расположение духа, сказал:

— Ладно, как бы то ни было, сейчас надо думать, что предпринять дальше. — Он встал, достал из дорожной сумки карту и разложил ее на сухой траве. Все трое склонились над ней.

— Сейчас мы находимся вот здесь, — произнес Меньон и указал точку на карте — окраину Черных Дубов. — На севере расположено Туманное Болото, а еще севернее — Радужное Озеро, из которого вытекает Серебряная Река, подходя к самому востоку Аннарских гор. Полагаю, что нам лучше всего отправиться на север завтра утром — по направлению к Туманному Болоту, потом мы пересечем Серебряную Реку и таким образом почти вплотную подойдем к Аннарским горам.

Он остановился и посмотрел на Ши и Флика. В их глазах не было одобрения; скорее наоборот, тень сомнения легла на их лица.

— Позволь, это просто безумие идти через Туманное Болото. Ты забыл, как ты уверенно советовал нам с Ши идти через Черные Дубы? Нет, я хорошо помню, как мы едва не погибли в этих дьявольских дебрях… Разве это не так? — стал горячо протестовать Флик.

— В принципе я согласен с тобой, Меньон, однако, Флик тоже говорит дело. Разве ты забыл страшные рассказы о Болотном Призраке… — добавил Ши.

Меньон даже подскочил от удивления.

— Вздор! Неужели вы верите во всю эту чепуху? Это ведь не что иное, как россказни старух! Нет, только не говорите мне, что вы оба напуганы этим мифическим призраком, — не унимался разгорячившийся Меньон.

— Подожди! Начнем с тебя! Не ты ли убеждал нас, что Черные Дубы — относительно безопасное место, а оно чуть было не стало смертельной ловушкой для нас, — с горячностью произнес Флик.

— Ну, хорошо. Я согласен, что Черные Дубы — не самое безопасное место на земле и на самом деле этот лес кишит всякими странными и дикими тварями. Да, мы видели волков, видели воочию, а вот увидеть сам Болотный Призрак еще никому, насколько мне известно, не удавалось. Так что лучше? Какой путь безопаснее?

— Ладно, сдаюсь. Лично я принимаю план Меньона. Ничего другого нам не остается; будем надеяться, что нам повезет и мы не сойдем с ума при виде этого пресловутого призрака. Все-таки призрак лучше волка, хотя кто знает… — Ши на какое-то мгновение задумался, затем продолжал:

— Однако, Меньон, дай нам слово, что мы по возможности обогнем Туманное Болото, где можно, и хотя бы некоторую часть пути пройдем лесом.

— Решено! — с самым искренним видом сказал Меньон.

Придя к общему решению, путники улеглись спать.

На следующее утро все проснулись рано. В лесу еще было темно, в воздухе висела тонкая пелена утреннего тумана. Небо стало быстро светлеть, и вскоре сквозь густой полог зеленых ветвей начал проникать утренний свет. Подул ветер. Спросонок закричали птицы. Стали пробиваться первые лучи солнца. И деревья, словно пробужденные стыдливым, медлительным и вкрадчивым лучом, зашумели верхушками. В лесу чувствовалась утренняя прохлада, но не промозглый сырой холод Низин Клете, а бодрящая свежесть ясного утра. Путники наскоро поели и, собрав вещи и снаряжение, отправились дальше в дорогу.

Сегодня им предстояло пройти через Черные Дубы, причем завершить этот рискованный переход надо было до наступления темноты. Шли осторожно и быстро, цепочкой, иногда держась друг за друга. Меньон, зорко поглядывая по сторонам, шел впереди, за ним легкой походкой следовал Ши и замыкал шествие Флик, настороженно смотря через плечо на притихший лес. Они трижды останавливались и делали короткие передышки. Наскоро перекусив, путники спешили дальше. Говорили мало, однако, настроение было хорошее. Пока ничто не огорчало их.

День медленно клонился к вечеру. Постепенно над лесом стал опять сгущаться туман. Было что-то странное и пугающее в этом непроницаемом серо-желтом тумане, который подобно плотному покрывалу окутывал деревья, кусты и фигуры путешественников. В тумане была примесь дыма, гари, чего-то едкого и раздражающего, скорее всего, это был смог. Он слепил глаза, от него закладывало нос и уши, начинала кружиться голова. Казалось, этот туман проник сквозь одежду, прилип к телу и протянул свои невидимые щупальца ко всем органам. Было такое ощущение, что еще немного и они все растворятся в этом одуряющем, обволакивающем смоге. По мнению Меньона, туман шел из тех дьявольских мест, где — по рассказам людей — обитал Болотный Призрак. И Меньон, еще недавно считавший все это досужим вымыслом, в растерянности озирался вокруг. Было ясно одно: они обогнули коварный лес, прошли благополучно по самому его краю и медленно приближались к Туманному Болоту.

Между тем туман стал таким густым, что его можно было резать. Видимость была на расстоянии одного фута. Путешественники шли очень медленно, крепко держась друг за друга. Страшнее всего было потеряться в этом тумане. Это, вероятнее всего, означало неминуемую гибель. Уже сгустились сумерки. И лес стоял как огромная серо-черная непроницаемая стена. Путешественникам казалось, что они находятся в каком-то потерянном мире, где все похоже на зыбкие миражи и единственным твердым осязаемым телом была земля под ногами. Видимость стала такой плохой, что Меньон распорядился каждому привязаться крепкой веревкой друг к другу; кроме того, он достал толстую крученую веревку наподобие каната, и все трое почти вслепую медленно передвигались в тумане, держась за нее. Было тяжело дышать. Легким не хватало воздуха. Перед глазами стояла почти непроницаемая пелена. Меньон знал, что они проходят опасные места под общим названием Болотный Призрак. Что ждало их впереди — никто не знал. Впереди были густой туман и неизвестность…

И вдруг в одно мгновение Меньон почувствовал, что его ноги — сначала ступни, потом выше, выше — стала засасывать цепкая болотная трясина. Отчаянно сопротивляясь и балансируя в воздухе, Меньон с каждой секундой погружался все глубже и глубже. Флик и Ши резким движением потянули канат на себя и изо всех сил начали тянуть Меньона. Слава богу, он еще только начал утопать в мерзкой болотной тине, которая была скрыта травой и не видна из-за тумана. Все произошло очень быстро. И через минуту трое встревоженных путников снова стояли на тропе. Однако делать следующий шаг теперь было страшно. Стоило позволить болотной трясине засосать Меньона до пояса, кто знает, сумели бы они вытащить его. Почти всех, кто попадал в эту коварную болотную тину, ждала неминуемая смерть. Чьи-то невидимые руки сразу тащили человека вниз, на дно мертвого болотного царства. В душе каждого путешественника стало вновь расти чувство отчаяния и обреченности.

Ловкость, отвага, зоркий глаз и опыт охотника — все то, чем славился Меньон, сейчас потеряло свою силу. Все трое шли почти вслепую и были вынуждены подчиниться зловещим условиям.

Прошло мгновение, и будто чьи-то жесткие руки сжали сначала легкие, потом сердце. К горлу подступила тошнота. И вдруг перед глазами пораженных путников предстала жуткая картина: желтые и серые лица мертвецов-утопленников с гримасами непередаваемого ужаса, боли и отчаяния, с открытыми стеклянными глазами страшной вереницей проплывали в тумане совсем близко, на расстоянии одного-двух футов. Опять холод пробежал по жилам юношей. Их сердца бешено колотились. А между тем мертвецы стали дико, раскатисто хохотать. Какой-то дьявольщиной веяло от этих кошмарных мертвых фигляров. В эти минуты больше всего молодые люди опасались за свой рассудок.

— Спокойно! — громко сказал Меньон, но друзья едва услышали его слабый голос — туман поглощал все. — Мы должны сохранять спокойствие духа и не дать этим мерзким видениям помутить наш рассудок. Это — Болотный Призрак и не более! И надо идти дальше. Вперед и только вперед!

— Да уж, что я не хотел бы, так это провести ночь в этом месте, — горячо поддержал Меньона Флик. — Уж лучше идти всю ночь, утро и даже весь следующий день, чем сходить с ума в присутствии этих болотных призраков. Может, они оставят нас в покое…

На том и порешили. Все трое стали осторожно продвигаться через болото по направлению к востоку в поисках открытой надежной земли, где можно было бы устроиться на ночлег. У Ши было мелькнула мысль о том, что на открытой местности злонамеренные преследователи смогут легко настигнуть их, но страх и ужас только что пережитого были так велики, что в его сердце в тот момент уже не было места для новой боли. Воистину, чему быть, того не миновать. И вконец измученная тройка шла дальше.

Меньон вел путников медленно и осторожно, ощупывая ногой каждую выпуклость или впадину, обходя коварные углубления, залитые позеленевшей болотной водой. Земля была мягкая, разъезжалась под ногами, казалось, эта зыбкая трясина вот-вот может поглотить несчастных путников. Деревья безжизненно склоняли к земле свои обессиленные ветви; они висели как плети, кое-где утопая в болотной тине, словно психологически готовили путников к тому, что, может, через несколько футов они так же безропотно расстанутся с жизнью. Если Низины Клете представляли собой застывшую мертвую землю, то над этим болотом царил и витал призрак близкой, неминуемой смерти. Эта погибель подбиралась медленно и вкрадчиво, обволакивала и увлекала за собой всех, независимо от пола, возраста, силы и прочих характеристик. Все были равны перед этими силами. Не было ни ветерка. Все застыло в тумане, который на этих болотах вершил судьбами людей.

Так прошли бесконечные изматывающие часы. Внезапно Ши всем своим существом, всеми фибрами души, почти физически ощутил чье-то незримое присутствие. Догадка была ошеломляющая. Комок подступил к горлу. Леденящий ужас сковал все его существо. Сердце бешено застучало, предчувствуя роковую опасность. Он раскрыл рот, чтобы предупредить друзей, но не услышал своего голоса. Ши не мог говорить, не мог двигаться дальше. Он беззвучно замер на месте, будто парализованный жутким видением. В глазах застыло выражение дикого ужаса. Через некоторое время, с трудом обуздав свое почти безжизненное тело и помрачневший разум, он с невероятным усилием произнес:

— Осторожно! Здесь кто-то есть… — Его голова бессильно упала на грудь.

Друзья стали с тревогой озираться по сторонам. Но вокруг никого не было. Лишь застывшая мертвая вода, да гнетущее безмолвие в удушающем воздухе — вот все, что окружало их.

— Может быть, тебе это кажется? — с трудом выдохнул Меньон. — Когда ты устал и еле передвигаешь ноги, бог знает что может пригрезиться.

Ши только покачал головой в ответ.

— Не знаю… Но я ясно чувствовал…

— Болотный Призрак? — с легкой усмешкой, пытаясь разрядить обстановку, спросил Меньон.

— Вполне возможно, — задумчиво произнес Ши, внимательно прислушиваясь к себе. — Но, как бы то ни было, я действительно устал, и, кто знает, может, мне все это пригрезилось. Да, надо идти дальше.

И путешественники пошли вперед. Однако не прошло и нескольких минут, как все разом встревожились. В окружающем их воздухе присутствовало что-то необычное. Они остановились, посмотрели вокруг, прислушались, но… вокруг было тихо. Снова приписав это своему больному воображению, друзья двинулись дальше. Но буквально через мгновение все вздрогнули: резко закричал Флик.

Внезапно Ши почувствовал, как натянулась веревка, связывающая их, и с невероятной силой стала тащить их в сторону мертвых болот. Ши потерял равновесие и упал, будучи не в состоянии что-либо сделать в этом густом тумане. Однако сквозь почти непроглядную пелену, к величайшему ужасу Ши, он успел увидеть болтающиеся в воздухе ноги брата прямо над дьявольским болотом, а в следующую секунду он почувствовал, что его собственные ноги затягивает вязкая трясина. «Это конец», — с диким отчаянием подумал Ши и едва не лишился чувств.

Неизвестно, что было бы с ними, если бы не принц Леа. Почувствовав присутствие какой-то чужой силы, Меньон инстинктивно натянул веревку и крепко держал ее одной рукой, а другой цепко ухватился за низко свисавшую ветку раскидистого дуба. Меньон еще крепче привязал веревку к поясу и продолжал тянуть изо всех сил. И вскоре Ши, стоя на коленях в скользкой зеленой тине, то падая, то вновь поднимаясь, стал медленно передвигаться по направлению к Меньону. Над болотом опять раздался крик Флика, и друзья тотчас же откликнулись. Оба молили бога, чтобы тот остался жив. Было очень трудно одновременно тянуть и Ши, и Флика, так как теперь они находились на некотором расстоянии друг от друга, и вскоре веревка, к которой был привязан Флик, натянулась и лопнула. Над болотом снова разнесся отчаянный крик жителя Долины. Ши стал изо всех сил пытаться нащупать тело брата, пока того не засосала трясина. Он успел схватить Флика за руку и начал с силой тянуть к себе. В какое-то мгновение Ши увидел глаза брата. Дикий ужас застыл в них. Ши тащил в одну сторону, а кошмарные болотные руки тянули несчастного юношу вниз, в смертоносную грязную воду. Покрытое желто-зеленой тиной болото будто раскрыло свои хищные челюсти, ухватило ими жертву и никак не хотело выпускать ее. С неимоверным трудом приходилось вытягивать тело Флика, увязшее в болотном месиве. Меньон тащил Ши вперед, а Ши тянул тело брата. Теряя последние силы, Ши резким и сильным движением дернул брата на себя, моля силы небесные помочь ему. И, о чудо! Через мгновение несчастная фигура Флика, мокрого, в грязи и болотной тине, с обезумевшими глазами, была около него. И здесь Ши внезапно ощутил, как зыбкая почва ушла у него из-под ног, в глазах потемнело, и он потерял сознание.

Никто не знает, чем бы все это кончилось, если бы не Меньон. В густом тумане, где трудно было рассмотреть собственные ноги, Меньон стал яростно размахивать своим острым мечом, словно разрубая невидимые путы или щупальца. В полубессознательном состоянии Флик почти физически ощущал вокруг себя удары меча, рассекавшего злостную ауру, которая плотно окружала путников. Через минуту Флик смог подняться. Его шатало и бросало из стороны в сторону, как после тяжелой и продолжительной болезни. Меньон подскочил к Ши и, к своему величайшему ужасу, увидел, что ноги и руки жителя Долины действительно оплетены гигантскими, почти невидимыми щупальцами. «Вот оно что, — мелькнуло у него в голове, — вероятно, это и есть Болотный Призрак, это его дьявольские щупальца опутали нас и скрутили. Да, теперь понятно, почему это невидимое чудовище с щупальцами отстало от Флика, как только я стал беспощадно рубить мечом воздух возле него». Осененный догадкой Меньон поднял меч и начал с ожесточением рассекать туман вокруг лежавшего без сознания Ши. Вскоре он разглядел едва заметные щупальца, опутавшие его тело, которые разжимались тут же после резкого взмаха мечом. Разящие удары следовали один за другим. И через минуту Ши открыл глаза. Меньон с облегчением вздохнул, по его лицу, шее градом катил пот. И на какое-то мгновение все трое позабыли о чудовищных щупальцах и во все глаза смотрели друг на друга, не веря в свое спасение. Ши неожиданно вновь вздрогнул и потерял сознание. Оба друга склонились над ним и пытались привести его в чувство. Они терли ему лоб, виски, шею, растирали закоченевшие руки и ноги. И вдруг сами явственно почувствовали, как их опутывают дьявольские невидимые щупальца. Эти щупальца сдавливали горло, перетягивали голову и грудь, тянули вниз, в мертвое болотное царство. Руки Меньона уже оказались во власти болотного чудовища, он не мог достать меч, а тем более взмахнуть им, он лишь мог немного шевелить пальцами и старался разорвать мелкие щупальца на теле Ши. Флик, почти лишенный возможности двигаться, тоже, как мог, пытался привести Ши в чувство и старался хоть немного очистить шею и грудь Ши от мелкой сети этих удушающих пут.

И кто знает, сколько бы еще продолжалась эта молчаливая изнурительная схватка с почти невидимым чудовищем или призраком… Силы молодых людей были на исходе.

— Ши! — раздался умоляющий голос Меньона. — Очнись, умоляю тебя! О, силы небесные! Помогите ему прийти в себя.

Тело жителя Долины оставалось недвижимым.

— Проснись, Ши, — почти простонал Флик, рухнув всем своим тяжелым телом возле легкой фигурки брата.

И тут Меньона будто озарило. Какие-то силы подбросили его вверх.

— Боже праведный! Камни! Ши, заклинаю тебя, достань камни Эльфов!

При этих словах юноша открыл глаза и какое-то мгновение находился в прострации. Где-то далеко, во сне или наяву, он слышал голос Меньона, который умолял его достать камни. Быстро придя в себя, Ши попытался достать заветный мешочек из кармана плаща, но вдруг весь похолодел и чуть опять не рухнул на землю. Он внезапно вспомнил, что, находясь уже в полубессознательном состоянии, выронил этот мешочек с камнями на расстоянии нескольких ярдов от того места, где он упал. Каким-то особым зрением он увидел, а скорее всего, почувствовал, что мешочек с заветными магическими камнями лежит совсем близко от них. Он бросился за ним, Меньон и Флик, мгновенно осознав весь ужас потери, рванулись ему на помощь. А в это время гигантские серые щупальца мириадами дергающихся нитей кружились над одиноко лежащим на земле мешочком. Тут словно цепь распалась в душе Меньона. Он почувствовал, что появился на свет ради этого дня, ради этого часа, ради этой минуты. Из груди его вырвался дикий вопль, и, взмахнув мечом, он принялся яростно, с неистовой силой рубить им бесчисленные щупальца. Он со свистом разрубал щупальца, весь воздух возле них, и что-то невидимое скрежетало, отлетало, и через минуту на этом месте туман стал потихоньку рассеиваться. Флик с ожесточением ударял своим острым кинжалом по щупальцам, которые, извиваясь, изо всех сил тянулись к мешочку с камнями. Обессиленный Ши, стоя на коленях, попытался протянуть руку и схватить камни, но внезапный удар в спину сбил его с ног. Снова все поплыло у него перед глазами. Флик попытался поднять брата, но дьявольские щупальца с неимоверной силой прижали их обоих к земле. И теперь только гордая, несломленная фигура Меньона, как скала, стояла в тумане, готовая один на один сразиться с этим чудовищем. В руках он крепко сжимал огромный фамильный меч.

Кто знает, чем бы кончился этот поединок, если бы не случилось великое чудо. Очнувшись и разжав руку, Ши с удивлением обнаружил у себя на ладони три голубых камня. В какую минуту он сумел схватить эти камни? Или это само небо помогло ему и вложило спасение прямо в его руки? Как бы то ни было, камни лежали на ладони и сверкали перед глазами Ши. Сердце у него встрепенулось и забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит. Ноги сами подняли его. Глаза заблестели. Все свои проснувшиеся, буйные молодые силы и энергию вложил он в мольбу о спасении. Ши мысленно просил камни уничтожить эти проклятые щупальца, он молил, шептал, заклинал их не оставить его и друзей и в беде.

И, о чудо! В тот же момент туман расступился и стал на глазах таять, а вокруг камней образовалось такое ослепительное голубое свечение, что Флик и Меньон вскрикнули и закрыли глаза рукой. Свет был нестерпимый. Серые щупальца судорожно сжались и начали отступать дальше и дальше. А вокруг разливался голубой свет. И все сияло, будто тысячи бриллиантов зажглись всеми своими алмазными гранями. Все искрилось, переливалось и оживало в этом голубом фосфоресцирующем свете. Поднимали свои ветки сонные безжизненные деревья, выравнивалась мокрая прибитая трава, становилось прозрачным небо, а грязная темно-зеленая вода мертвого болота на глазах приобретала горную прозрачность и окрашивалась нежной голубизной. А вокруг разливались ослепительные лучи голубого солнца. Оно сияло так ярко, так жарко и нестерпимо, что поглотило своим невероятным светом робкие лучи того, большого светила, которое тоже показалось на высоком небосклоне. И самое главное, во что невозможно было поверить, — это то, что чудовище с гигантскими щупальцами отступило и вскоре исчезло совсем. Свет стал постепенно гаснуть. Вокруг воцарилась прежняя обстановка болотистой местности; однако было совсем ясно, туман рассеялся. И путешественники стояли, как зачарованные, не в силах до конца поверить, что смертельный поединок с туманным болотным чудовищем окончен.

Все возвратилось на свои места. Благодарно шелестели листвой ожившие деревья. Воздух стал живым и звонким, в нем чувствовалась резкая прохлада, сырость, но все эти жизненные ощущения не имели ничего общего с тем одурманивающим сознание туманом, ужас и последствия которого им только что пришлось пережить. Освободив и очистив одежду от прилипшей листвы и болотной тины, собрав свои нехитрые пожитки, перекинув через плечо дорожные сумки, путешественники стали медленно продолжать путь дальше.

Вопрос состоял в том, какое направление им теперь выбрать. У них было два пути: через Черные Дубы или через болота, где витает Болотный Призрак. Пройти через дикие лесные чащи Черных Дубов означало реальную возможность заблудиться, ненароком попасть в лапы голодных хищников и бог знает что еще. А идти по зыбкой трясине болотистых мест и, может быть, опять встретиться с Болотным Призраком… Нет, это было еще хуже! Страх и ужас недавней встречи с болотным чудовищем до сих пор не оставляли их, и повторно пережить такое потрясение они не хотели ни за что на свете. Лучше уж отправиться по неизведанным тропам Черных Дубов. Кто знает, может, лес будет милосерднее к ним. На том и порешив, путешественники снова отправились в путь. Обуреваемые тревожными мыслями, сомнениями, они совсем забыли, что нужно было крепко привязаться друг к другу с помощью веревки.

А в остальном все было по-прежнему. Шли цепочкой: впереди Меньон, за ним легко шел Ши, а замыкал это осторожное шествие коренастый Флик. Все они думали и молили об одном: им хотелось благополучно пройти эти лесные тропы, выйти на открытую местность и, наконец, увидеть солнце. А это уже верный путь к Аннарским горам.

В воздухе было довольно светло, однако, местами туман был все еще очень густой. И Ши, и Флик были озабочены тем, что иногда фигура идущего впереди Меньона вдруг исчезала, пропадала, а потом вдруг вырисовывались ее контуры. Это настораживало братьев, и, борясь с усталостью и страшным желанием лечь и уснуть, они изо всех сил смотрели на Меньона, стараясь не потерять его из виду. Шли бесконечно долгие минуты, каждый шаг, казалось, был растянут во времени, которое тянулось так, будто испытывало последние силы путешественников. Минуты казались часами, а весь путь представлялся вечностью, которую все-таки ладо было преодолевать. Путешественники совсем потеряли понятие о времени. Они двигались как лунатики, повинуясь внутреннему волевому импульсу, еле-еле передвигая ноги по лесной тропе, которая была бесконечной.

Изнурительную монотонность пути неожиданно нарушил слабый неясный звук, который то нарастал, то опять пропадал. Вначале друзья решили, что это им просто показалось, но вскоре звук возобновился. Путники насторожились. Это было почти невероятно, однако, звук напоминал печальный голос, который словно грустная мелодия доносился издалека. Этот голос проникал в самую душу и подобно звуку плачущей скрипки заставлял трепетать все струны души и сердца. Голос звал вдаль, пел о том, как велика и бесконечно прекрасна земля, как человек должен дорожить всем отпущенным ему на этой чудесной земле. В этом голосе, который лился неведомо откуда, звучала такая глубокая печаль и сожаление, что у молодых людей невольно навернулись на глаза слезы. Ши показалось, что они могут безвозвратно потерять молодость, счастье, дружбу и все те ценности, значение которых они вдруг так ясно осознали в эту минуту. Неужели никогда, никогда больше не увидеть им серебряную росу в изумрудной траве, не услышать волшебной трели жаворонка, не склониться над дивной розой, которая раскрывается под утро. Им вдруг показалось, что прекрасный живой мир хочет оставить их здесь, но делает это медленно и печально. А голос все пел и пел о том, как краток миг человеческой жизни, которая прекрасна, несмотря на все трудности. Голос завораживал и о чем-то предупреждал их. Но путники были настолько обессилены, что с трудом передвигали ноги и слушали, слушали этот голос. Потом внезапно голос растаял. Ши с удивлением поднял глаза, посмотрел вокруг… и весь похолодел. Меньон, который шел впереди и прокладывал им дорогу, исчез.

Сначала Ши подумал, что ему показалось. Он озабоченно оглядывался по сторонам, не решаясь понапрасну беспокоить Флика, но Меньона нигде не было. И вдруг он остановился, словно пораженный ударом молнии. Его осенила ужасная догадка: они забыли привязаться. Молниеносным движением он схватил пояс своего плаща и стал привязывать его к рукаву Флика, а тот, не совсем понимая, что произошло, и валясь с ног от усталости, беззвучно смотрел на Ши, и с каждой минутой до него все больше и больше доходил смысл происходящего. Да, реальность была страшной! Потерять Меньона — это значило неминуемо заблудиться. И кто знает, что ждало его самого в этом диком коварном лесу. Усиливался ветер, его резкие порывы достигали такой необычайной силы, что тела братьев, казалось, еще немного и оторвутся от земли. Они в отчаянии стали звать Меньона, но все молчало кругом. И лишь собственные голоса, уносимые вдаль сильным ветром, далеко разносились по лесу. Снова и снова кричали братья, однако, никто не отозвался на их отчаянные крики. И лишь бродяга-ветер насмешливо шептал им, что они потеряли принца Леа.