Холодное солнце Эллана

– Надумаешь продолжить наш спор – добро пожаловать в мой дом на юго-востоке поселка. Я думаю, ты не спутаешь его с другими.

Ивар тоже поднялся и вышел вслед за филидом. Снаружи уже вовсю растеплело. Утренняя дымка рассеялась, и яркое предвесеннее солнце, слепя глаза, искрилось в хрусталиках безупречно белого снега. Ивар продолжил свой путь к дому Дайардина.

* * *

Пройдя пару перекрестков, он заметил, как впереди, у подножья холма, блеснула на солнце холодная гладь небольшого пруда. Слева от дороги показался двухэтажный дом, крытый свежим тесом. "Похоже, это и есть дом солевара", подумал Ивар.

У входа в дом стоял на привязи редкой красоты конь: высокий, белоснежной масти, с ярко-голубыми глазами – умными, печальными, почти человеческими. При приближении Ивара конь поднял голову и как будто с грустной надеждой вглянул на него.

Дверь дома распахнулась, и на порог выскочил уже знакомый Ивару темноволосый парень. "Эсгис", вспомнил Ивар имя старшего брата, бранившегося пару часов назад на улице. "А он что тут делает?"

За Эсгисом в дверном проеме показался пожилой мужчина. Сказать, что он был рыжеволосым – значит не сказать ничего. Его густая шевелюра жестких как проволока волос, полностью скрывавших уши и нижнюю часть лица, имела столь яркий оттенок перезрелой рябины, что казалась выкрашенной охрой. Несмотря на возраст, мужчина был столь статным и могучим в плечах, что двадцатилетний Эсгис казался рядом с ним тщедушным подростком.

– И не забудь помириться с братом! – крикнул огненнобородый вдогонку удалявшемуся Эсгису. – До чего ж надоели эти ваши распри на пустом месте!

– Не забуду, – без особой радости в голосе ответил Эсгис. – Спасибо, отец, что уговорил его дать Форалефа. – С этими словами темноволосый парень вскочил на коня и помчался в сторону блестевшего под холмом пруда. Словно зачарованный, Ивар глядел, как стремительно исчезает вдали грациозный белый конь с умными голубыми глазами.

– Хорош, да? – услышал он за спиной голос краснобородого гиганта. – В кои-то веки что путное сделал мой бестолковый младшенький. Такого красавца-коня взрастил.

– Так Эсгис и Оверет – ваши сыновья? А вы, я так понимаю – солевар Дайардин? – учтиво поинтересовался Ивар.

– А ты кто такой и почему спрашиваешь? Или ты тот самый чужестранец, что, молвят, объявился у нас сегодня невесть откуда?

– Быстро же у вас тут слухи разлетаются, – ответил Ивар. – Он самый и есть. Староста Гервин направил меня к вам спросить насчет работы, еды и крова. Он сказал…

– …что всё возместит, – закончил за Ивара солевар. – Знакомая песня. Да только скорее небо упадет на землю, чем этот жулик расстанется с деньгами.

Ивар не ожидал такого поворота. Видимо, придется искать работу в другом месте. Дайардин продолжал смотреть на него равнодушным взглядом – очевидно, дожидаясь, когда незваный гость уберется восвояси.

– Прошу простить, что потревожил, – откланялся Ивар. – Не затруднит ли вас посоветовать, к кому еще… Ай! – Ивар вдруг схватился за левый висок и согнулся от пульсирующей боли. На секунду ему показалось, что в его голову вонзили железный гвоздь.

– Что с тобой? – удивленно взглянул на него Дайрадин. – Ты припадочный?

– Н-нет, – часто дыша, выдавил из себя Ивар. – Просто голова, разболелась вдруг…

– Только не помри мне тут, – Дайрадин перевел взгляд за спину Ивара. – Ты посмотри, Рой-Энайд: до чего ж хилый народ эти имралтинцы: чуть что – сразу в обморок.

Ивар медленно разогнулся и посмотрел назад. В паре ярдов от него стояла женщина лет сорока пяти со строгим, словно высеченным из мрамора лицом и длинными седыми волосами. Ее серо-синие глаза изучающее смотрели на него. Ивар поздоровался, но женщина ничего не ответила, лишь молча продолжила смотреть на него в упор.

– Что вы там застыли как соляные столбы? – прогремел над ухом Ивара голос солевара Дайардина. – Рой-Энайд, давай скорей корзину и проходи в дом. А тебе, юноша, судя по всему, не работа нужна, а лекарь хороший.

Жена солевара, уже переступив одной ногой через порог, вдруг обернулась, и, все так же пристально глядя на Ивара, спросила:

– Как тебя зовут?

– Ивар.

– Странное имя. Ты чем-то болен?

– Нет, – ответил Ивар. – Просто разболелась голова. Раньше со мной такого не было, но вряд ли это что-то серьезное.

– Хороших лекарей у нас в Оллтре, к сожалению, нет, – покачала головой женщина. – Но есть знахарка, Маллт. Если повернешь направо и пойдешь по тропе вдоль пруда, то увидишь самый крайний дом рядом с небольшой рощей. Там она и живет. Иногда ее настойки все же помогают, но особо уповать на них я бы не стала.

– Спасибо, – поблагодарил хозяйку Ивар. – К сожалению, не расслышал твоего имени, госпожа…

– Рой-Энайд. Но все зовут меня просто Рой.

– Спасибо, Рой, – поклонился Ивар и побрел к дому знахарки. Пройдя с полсотни шагов, он обернулся и увидел, как Дайрадин и Рой о чем-то оживленно спорили у ворот.

* * *

Знахарка Маллт оказалась вовсе не злобной скрюченной старухой, как почему-то решил Ивар, а довольно миловидной женщиной лет тридцати пяти. Лишь чуть косящий левый глаз портил ее нестарое еще лицо с круглыми кошачьими глазами. Знахарка долго расспрашивала Ивара о том, о сем, заставляла поднимать то одну руку, то другую, однако, по всей видимости, сталкивалась с чем-то подобным впервые. В конце концов, она продала ему, в долг, какую-то склянку с мутной жидкостью, наказав отхлебывать из нее по два глотка утром и перед сном.

Было уже за полдень, когда Ивар покинул дом знахарки. Перед уходом он хотел было поинтересоваться, почему она живет на отшибе, в отдалении от соседей, но побоялся прослыть невежей. Возвращаясь назад тем же путем, что и пришел, Ивар размышлял по дороге о том, что правильнее всего было бы вернуться к старосте и спросить его про другие возможности заработка. Погруженный в свои мысли, он не заметил, как рядом с ним выросла исполинская фигура Дайрадина.

– И что тебе сказала эта мошенница Маллт? – спросил без какого-либо вступления меднобородый великан.

– Дала какую-то жидкость, сказала пить утром и на ночь, – пожал плечами Ивар.

– Мы тут… я тут подумал, что, быть может, ты и сгодился бы на что-то. У меня есть соляные поля рядом с побережьем. Это если пройти через поселок, потом идти все время на юг вдоль речки Аверн, до озера Семи Ветров, ну и там совсем чуть-чуть останется. Если по прямой, то мили две пешком. Нужно будет носить бурдюк с рассолом от побережья вон до тех срубов, видишь? – Дайардин указал рукой на бревенчатые сооружения в сотне шагов от своего дома. За каждый бурдюк плачу два медных торкеля. Если не ловить ворон и не падать в обморок на каждом шагу, то может получиться один серебряный торкель в день. Согласен? Сверх того, стол в моем доме и ночлег. Ночлег не в доме, конечно, но на нашем сеновале сейчас довольно тепло. Согласен?

Одна серебряная монета в день – это были какие-никакие, а деньги. Особо не колеблясь, Ивар согласился.

– Тогда подходи к нам сегодня к ужину.

– И как мне узнать, когда у вас ужин? – спросил Ивар.

– Как солнце сядет за лесом, так сразу и ужин.

– Спасибо, я понял, – ответил Ивар и направился к расположенному по соседству пруду.

* * *

Небольшой пруд был с трех сторон окружен заснеженным ельником. Сквозь кристально чистую воду Ивар мог видеть, как неторопливо шевелили плавниками маленькие рыбки над бурыми и светло-серыми валунами, устилавшими дно. Кромка земли у берега слегка подтаяла, обнажив прошлогодние листья, подушки мха и побеги молодой травы.

Сбоку от себя, на склоне холма, спускавшегося от поселка к пруду, Ивар разглядел свинопаса и нескольких хрюшек, раскапывающих посыпанную снегом землю. Судя по дубовой рощице неподалеку, свиньи, по-видимому, искали желуди. Явно скучавший свинопас оживился при появлении нового лица и неспешно направился навстречу Ивару. Подойдя ближе, он широко улыбнулся и произнес слегка нараспев:

– Судя по всему, ты и есть тот Ивар, что забрел к нам в Оллтре сегодня? – Круглое веснушчатое лицо пастуха светилось радушием. Легкий ветерок трепал остатки светлых волос на его наполовину облысевшей голове. Маленькие подслеповатые глазки, короткий приплюснутый нос, круглые румяные щеки и приличных размеров животик – всей своей внешностью свинопас чем-то напоминал своих питомцев, бродивших неподалеку.

– И чем же я себя выдал? – улыбнулся Ивар.

– Во-первых, вряд ли кто из наших стал бы пялиться в воду просто так среди бела дня. Разве что наш пастух Оверет, любитель поговорить с деревьями и камнями. Во-вторых, мне уже показали на тебя пальцем мои любопытные соседи. Ну и в-третьих: я просто-напросто знаю в лицо всех местных жителей, – еще шире улыбнулся обладатель безупречной логики.

– Твой разум слишком остер для свинопаса, – слегка поддел Ивар своего собеседника.

– Вот, даже приблудшие бродяги замечают это! – отвесил ему свинопас той же монетой. – На самом деле, свинопас я лишь отчасти. Да и то – не свинопас, а собиратель трюфелей. – Селянин сунул руку в карман своего брэта[7] и достал оттуда сначала какой-то зеленый камень яйцевидной формы, потом темный клубень, похожий на крупную редьку. – Держи вот, угощайся.

– Спасибо, – поблагодарил его Ивар, кладя трюфель в свой мешок. – А имя у тебя есть, собиратель трюфелей?

– Батюшка с матушкой прозвали меня Киврис, Киврис Нейдр. Хотя, по правде сказать, матушки своей я никогда не видел. А ты к нам откуда?

Ивар вкратце рассказал свои злоключения последних дней.

– И что собираешься делать дальше? – поинтересовался Киврис.

– Пока поработаю у Дайардина, а там – жизнь покажет.

– Дайардин взял тебя к себе? – удивился свинопас. – Чем же ты ему так приглянулся?

– Не знаю. Сначала вроде не хотел брать, потом передумал. Слушай, Киврис, а почему про Дайардина и Рой говорят, что они странные?

– Да я бы не сказал, что сильно странные. Хотя некоторые и считают их колдунами или навроде того. Дескать, они могут прозревать будущее и всё такое. Я лично думаю, что парочка совпадений еще не делает тебя колдуном.

– А кроме Эсгиса и Оверета, других детей у них нет? – поинтересовался Ивар.

– Почему ты спрашиваешь? – искоса взглянул на него Киврис.

– Просто интересно, – пожал плечами Ивар.

– Вообще да, говорят, что когда-то у них было пятеро детей. Еще когда они жили на Имралтине. Но это было давно, во времена Великой усобицы. Что стало с остальными, никто не знает. Скорее всего, погибли или умерли от болезней.

– А что за Великая усобица?

– Об этом тебе лучше наш Дерог расскажет. Сам я неграмотный, пергаментов старых не читал, а у Дерога много этого добра. Ну или Дайардин – он тоже должен кое-что помнить про те времена. В общем, пару десятков лет назад случилась Великая усобица. Сам я тогда был еще безусым мальчишкой. Много городов и селений оказались тогда сожжены, много людей погибло от меча, голода и черной оспы. По крайней мере, так говорят. Но Эллана всё это почти не коснулось.

Сверху, со стороны поселка, послышался приближающийся стук копыт. Обернувшись, Ивар увидел Эсгиса верхом на белоснежном Форалефе. Через несколько секунд тот остановил коня в нескольких шагах от берега. Окинув быстрым взглядом Ивара и поприветствовав его легким кивком, Эсгис повернулся к Киврису:

– И снова здравствуй, сосед. Я всё по тому же делу… Эй, эй, тпру, Форалеф, да что с тобой такое?! – Всадник безуспешно пытался совладать с конем, который неожиданно принялся громко фыркать и мотать шеей в разные стороны. Киврис опасливо отошел на два шага назад. Сколько ни пытался Эсгис повернуть коня, Форалеф упорно разворачивался левым боком к стоявшим у берега Киврису и Ивару. В конце концов, Эсгису пришлось отъехать в сторону, где он, спешившись, прошептал что-то на ухо коню и уже пешком направился к Киврису.

– Не пойму, что за беда с Форалефом – уже второй раз на тебя так ярится. Ты, Киврис, не с волками ли начал дружбу водить? – улыбнулся Эсгис слегка натянутой улыбкой.

– Всякое может быть, – пожал плечами Киврис. – Пока по лесу набродишься, чего только к одежде ни прицепится. Может, и волчьей шерсти насобирал где.

– Ладно, не об этом я, – продолжил Эсгис. – Что там насчет нашего уговора?

– Уговора? – поднял брови Киврис.

– Ну да. Ты же мне обещал третьего дня. Или забыл?

– Что обещал?

– Как "что"?! Или ты прикидываешься? Двенадцать золотых торкелей одолжить – не ты мне обещал? – уже начинал сердиться Эсгис.

– А, это… Извини, Эсгис, совсем из головы вылетело. Конечно, конечно, обещал – одолжу. Когда тебе нужно будет?

– Думаю, ночи через три.

– Хорошо.

– Завтра на ярмарку идешь? В "скачках под конем" участвуешь?

– Староват я для ваших забав, Эсгис. Да и силы уже не те. Лучше я на тебя поставлю.

– Ну как знаешь. Удачного вечера, – Эсгис вернулся к коню, ловко вскочил на него и ускакал в поселок.

– Завтра будет ярмарка? Где? – спросил Ивар.

– С западной стороны поселка есть большой пустырь, недалеко от дома Оверета. Там у нас обычно ярмарки и проходят. Приходи тоже повеселиться. Участвовать тебя, видимо, уже не допустят, ну да это Дерога со старостой дело. Хотя там и без того будет на что посмотреть. Ох, ладно, – спохватился Киврис. – Пора мне возвращаться к моим свинкам. До встречи, Ивар! – И насвистывая что-то себе под нос, свинопас неспешно удалился.

Остывшее солнце окончательное скрылось за верхушками елей – а значит, пора было поспешать на ужин в дом Дайрадина.

* * *

На просторной, освещенной десятком свечей кухне уже сидели за столом трое солеваров. Ивар подоспел как раз в тот момент, когда Рой разливала по мискам густой гороховый суп. Через дверной проем Ивар мимолетом увидел некое подобие гостиной, с двумя резными стульями и лежавшей на столе толстой книгой в черном кожаном переплете. Рядом с книгой стоял семисвечный светильник с четырьмя зажженными свечами.

Закончив с супом, Рой расставила на столе миски с кусками вареного мяса и квашеной капустой, после чего, пожелав всем доброго ужина, удалилась. Самый молодой из рабочих поначалу пытался поговорить с Иваром о житье-бытье, но усталость быстро взяла свое, и ужин прошел в полной тишине.

Поденщики разошлись по домам, а вернувшаяся на кухню Рой отвела Ивара к месту его ночлега. Сеновал находился прямо за стеной дома Дайардина и, действительно, был довольно теплым. Удобно расположившись на чуть влажном, пахнущем прелой осенью сене, Ивар закрыл глаза, по-кошачьи потянулся и тут же заснул.

* * *

Он видел, как вспыхнула белая Луна на черном, как гагат, небе. Луна все приближалась и приближалась – пока не закрыла собой половину небосвода. Он видел, как в глубине лунных впадин сверкнули два гигантских сапфира. Затем из-под них брызнула кровь. Камни полностью утонули в крови, но она все прибывала и прибывала, заливая белое лицо Луны. Кровь бурлила, кипела, взывала о мщении. Потом он увидел, как клокочущая кровь окружила четыре горящие свечи, подбираясь к ним все ближе и ближе. Послышалось ледяное шипение ветра – и пламя одной из свечей, задрожав, угасло во тьме. Снова раздалось зловещее шипение – и вот уже вторая свеча дрожит, готовая сгинуть во мраке под напором ледяного ветра…

Ивар испуганно открыл глаза – но увидел пред собой лишь темноту сеновала. В окутавшей его ночной тиши не было ни шипений ветра, ни кровавых морей на белой Луне. Он повернулся на другой бок и снова попытался заснуть. Но сон так и не пришел к нему в эти два предрассветных часа.

День второй

До полудня Эверет успел принести пять тяжелых бурдюков, каждый весом пуда под три. Недалеко от морского побережья стояли навесы Дайардина, где носильщики заливали рассол в бурдюки и откуда несли его к варницам. В варницах рассол сгущался до рапы, затем выпаривался на чренах или высушивался на солнце, постепенно превращаясь в розоватые кристаллы соли.

Итого десять медных торкелей, или половина серебряного. Негусто, но всё же лучше, чем ничего.

После обеда носильщики, как и большинство жителей Оллтре, отправились на пустырь у западной околицы поселка. Пустырь начинался от дома Оверета и заканчивался у подножия насыпного кургана, который жители поселка называли горсет. Чуть далее, на поле за горсетом, виднелись несколько вертикально установленных камней.

Гуляние на пустыре уже шло вовсю. Среди собравшихся были и приторговывавшие всякой всячиной, в том числе несколько человек из Крейга, но в основном народ просто веселился: танцевал, играл на дудках и коленных арфах, состязался в силе, ловкости и сообразительности. Особой популярностью у зрителей пользовалось выталкивание бревна на дальность и перебрасывание мешка с сеном через перекладину. Чуть поодаль старики играли в фидхелл[8] и тафл.

Едва придя на пустырь, Ивар наткнулся на Аскура и Витру. Дети тут же потащили его знакомиться со своими родителями, Фариером и Фиалой. Светловолосого кузнеца и его смуглую красавицу-жену с огромными, как омуты, серыми глазами можно было бы назвать идеальной парой, если бы не едва заметная отстраненность Фиалы, как будто немного стеснявшейся своего грубоватого мужа.

Чуть позже Ивар заметил рыжебородого Оверета, младшего сына Дайардина. Оверет ужом увивался вокруг темноволосой девушки с густыми ресницами и молочно-белой кожей, явно пытаясь понравиться. Судя по скучающе-отрешенному взгляду красавицы, получалось это у него из рук вон плохо. Аскур рассказал Ивару, что девушку зовут Анейра, что живет она в Крейге, поселке рыбаков на западе острова, а в Оллтре приезжает лишь изредка, погостить у тетки.

"Гвоздем" ярмарки стали "скачки под конем". Их участникам предстояло пронести на плечах трехмесячного жеребенка по скользкой, присыпанной снегом земле. Порядок выхода соревнующихся решался жребием. В каждом забеге выходило по три участника, затем победители первых забегов состязались по трое между собой – и так далее, пока не выявится победитель.

Эсгису выпало идти в первом забеге, где он без особого труда одолел соперников. Очередь Оверета настала намного позже, когда земля под ногами уже превратилась в липкое месиво. Несмотря на это, Оверет стремительно рванул с места, быстро вырвался вперед и уже во весь опор шел к победе – как вдруг из толпы зрителей, будто ошпаренный, выскочил чей-то ободранный кот и бросился ему под ноги. Чтобы не споткнуться о мечущееся под ногами животное, Оверет неудачно ступил в сторону, поскользнулся, подвернул щиколотку и на полном ходу рухнул лицом в грязь, чудом успев сбросить с плеч жеребенка.

– Страшнее кошки зверя нет! – насмехась, выкрикнул из толпы какой-то сухонький горбатый старичок.