Мастер зверей

donbau

Мастер зверей

Часть первая

Глава 1. Пролог

…– Очнись, очнись, очнись…

– Очнись, очнись, очнись…

Очнулся. Спрашивается зачем. Только чтобы осознать, как хорошо мне было мгновение назад. Там в безвременьи, в неосязаямости. В нирване короче говоря. Там не было ничего, не было меня. И там было темно и тихо. А теперь я снова мыслю. И значит нужно ожидать проблем. Уж без этого никуда.

– Очнулся, отлично!

– Кто это интересно? И кому это я сдался? При жизни покоя не было, так и после смерти достают…

– А я думал, что ты догадаешься. Ты ведь единственный, кто понял мироустройство…

– Колыбель. Я почему-то думал, что у тебя будет женский голос.

– Ты хочешь женский?

– Да мне вобщем-то все равно. Так зачем меня разбудили?

– Ты нужен.

– Я?!

– Ты уже давно в нирване. Я пытался несколько раз. Но каждый раз заканчивается ничем. Люди свою миссию не выполнят. Это уже ясно. Теперь задача в другом. Сохранить мир к следующему циклу в приемлемом состоянии. Я не собираюсь тратить тысячелетия на восстановление природы. Ресурсы Колыбели велики, но не безграничны. Я дам тебе возможности. Ты сможешь… и еще… и так… Но…

– Э, стоп не так быстро. Это ты собираешься меня в себя засунуть?

– Ну да, а что, ты против?

– Конечно. Опять в эту ущербную тушку. Со сбитым напрочь обменом веществ, близорукостью, неправильным прикусом, заиканием, крипторхизмом и аномально маленьким членом. Ну давай, уж я тебе навоюю.

– Резонно. Ладно, черты лица трогать тебе не буду, организм-усредненный стандарт по расе. Готов?

– Ну что с тобой поделаешь? Готов.

Глава 2

Ну вот и свершилось. Попал. И судя по всему с самого начала. Зрение расфокусировано. Лежу почти все время на спине. Вокруг двигаются силуэты. Ворочают, кормят. Делать пока что совершенно нечего. Только думать. Интересно, что будет с тельцем. Колыбель сказал средний по расе. Я не сообразил уточнить, а теперь придется гадать. Какую расу он имел в виду. Вот не помню, какое там академическое определение расы. Покрупнее народа, помельче вида. Как-то так похоже. Да впрочем не столь важно. Если от большинства своих болячек избавлюсь, уже хорошо. В той жизни я был исключительно болезненным ребенком. Может быть хотя бы в этот раз удастся болеть поменьше. Зато имеет смысл обдумать переспективы. Советский Союз мне спасать не надо. Это уже радует. Да я бы и не смог. Плюшки, что накидала Колыбель связаны с совершенно другим аспектом. Так еще и проявляться будут постепенно. Если я правильно ее понял, то в полную силу войду лишь годам к тридцати. В прошлой жизни к тому моменту я уже удрал в Израиль. В этой придется действовать иначе.

Наконец начало получаться наводить взгляд и разглядывать окружающее. Маму рассмотрел. Какая же она красивая, дух захватывает. В конце той жизни мы не очень ладили, хотя теперь-то я понимаю, насколько был неправ. По сути всю свою молодость она на маня и угробила. На все эти бесконечные болезни и недомогания. А я оказался сплошным разочарованием. Ленивый мечтатель. В более поздние времена такой тип называли "диванный мыслитель". Надо будет по крайней мере в этот раз доставлять хлопот поменьше. Пусть они с отцом хоть немного получат от молодости. В поле зрения все время крошечная комната. Сразу за спинкой детской кроватки. По видимому это та комната на улице Хмелева. Мамины двенадцать метров. Об этой комнате я знал лишь по рассказам родных, зато теперь вижу воочию. Ужас.

Ну вот и первая победа. Оторвал голову от подушки. Даешь прогресс! Начинаю ворочаться, хочу ползать. В идеале ходить, но это пока рано. И еще, как говаривал вождь мирового пролетариата, "конспирация, только конспирация". О своей второй жизни надо молчать в тряпочку. В лучшем случае в психушку упекут. Лучше уж буду странным и угрюмым ребенком. И ведь придется. Боюсь искренне веселиться вещам, которые радовали в прошлой жизни может и не получиться. Так что первостепенная задача, овладеть собственным телом. И не реветь. Не реветь я сказал. Долбанный детский организм. Функция рева включается автоматически. Всегда ненавидел эти слюнявые детские пасти разинутые в безудержном вое.

Квартира сменилась. Теперь это улица Лобачевского. Тоже по прошлой жизни не известная. Попытка родителей ужиться вместе со свекровью. Бабушка Оля. Аж сердце захолонуло, как я ее увидел. Как я ее любил. И она меня. Это лобастое русское лицо с высокими скулами и голубыми глазами. Папина родня вообще вся красивая. Настоящая русская красота. Жаль что это все впустую. Грусть тоска. Ладно, чего уж теперь. Ближайшие лет пятнадцать поживем более или менее спокойно. Потом моя дорога и дорога родни начнут расходиться. Будет боль и слезы. А пока ловим момент счастья. Если я правильно помню, то на этой квартире мы долго не проживем. Не уживутся мама с бабушкой, не смогут. Во точно, новый адрес. Шарикоподшипниковская, это я уже кое что помню. Интересный эффект от наложения старых воспоминаний и новых впечатлений. Здесь-то мы довольно долго проживем.

Какое счастье не болеть. Так-то я уже должен ходить в логопедический детский сад, лечить заикание, а нет. И не предвидится. Мама правда в свой литературный институт так и не поступила. Учится на медсестру. Зато дома тишь да гладь, да божья благодать. Я уже хожу и стараюсь ходить как можно больше. Тут у меня есть на что ориентироваться. Не даром я в той жизни книгочеем был. Спортсменкой, комсомолкой, отличницей становиться не собираюсь, но кое что полезное из той книжки применить можно. Так что пока стараюсь больше двигаться и бегать. Ем все и без жалоб или понуканий. Нужно было прожить всю жизнь холостяком, что бы оценить, какая это вкуснятина мамина манная каша.

Еще одно что помнилось из той жизни это запах. Потрясающий аромат окутывает весь этот район. Свежеиспеченный хлеб и горелая резина. Шинный завод и пекарня. Из-за шинного завода маме приходится вставлять в форточку кусок марли. За пару дней он чернеет и надо менять. Хожу в детский сад. В этой жизни с дикцией порядок. Все эти, так веселившие по прошлой жизни высказывания типа "я босой и синий", не состоялись. В саду мне сложно. Прошлую жизнь я закончил бобылем. Последние двадцать лет наслаждался одиночеством. Мне всегда было сложно сколько-нибудь долго поддерживать разговор. А теперь пожинаю плоды характера. Воспитатели замечают мою необщительность, но тревогу не бьют. Во всем остальном я идеальный ребенок. Выполняю все без капризов, послушен, с удовольствием кушаю.

Ах общепит, моя слабость. Единственное по чему я ностальгировал в Израиле, это по блюдам предприятий советского общественного питания. Все эти биточки с макаронами и белым соусом, азу с пюре… А уж какой гороховый суп готовили в столовой Литературной газеты… М-м… Вот и в саду кормят просто великолепно. Рисовая запеканка с клубничным киселем, восторг. Я жрал так, что по-моему напугал воспитательницу.

Мне уже шесть лет. Разница налицо. Расту себе крепким, здоровым ребенком. Папа обучил читать. Читаю с удовольствием. Вернее сказать делаю вид, что читаю. В прошлой жизни начитался так, что к концу уже смотреть на книги не мог. Так что эти сказки, которые мне подсовывают энтузиазма не вызывают. Но приходится изображать интерес. Мама в положении. Ждем рождения брата. В прошлой жизни он стал маминой усладой, в отличие от бездарного меня. В этой, как мне кажется будет нечто подобное.

Пошла первая плюшка Колыбели. Понимаю языки. Дворник-татарин пробухтел что-то по своему, а я понял. Мог бы даже ответить, но не стал. Конспирация однако. И птичий щебет за окном, тоже понимаю. Там правда и понимать-то особенно нечего. "Я здесь", "тут еда" да и не язык это в нашем понимании. Скорее сигналы. "Опасность", это они на кота отреагировали.

Скоро в школу. Про здешнюю школу не помню почти ничего. Серая мышиная форма, черные скошенные парты и чернильницы. Ладно, доживем и посмотрим. Пока я все чаще у бабушки. После размена она получила комнату на Петровке. Окно практически на уровне земли. Выходит в узкий дворик. В квартире несколько старушек, живут эдакой коммуной. И кот, Тишка. С ним моментально нашел общий язык. Впрочем Тишка существо ленивое и вальяжное. Бабушки совместными усилиями раскормили его до невозможности. Он теперь гурман и сибарит. Любит шпроты, зато сырые сосиски не ест, брезгует. Когда ложится отдохнуть, кошачье пузо расползается на площадь, как бы не большую, чем он сам. С бабушкой мне хорошо. Можно свободно бегать во дворе. С силовыми упражнениями стараюсь не напрягаться, рано. По вечерам листаем коллекцию журналов "Крокодил". Действительно смешно. Даже мне нынешнему.

Ну вот и оно, семейное гнездо. Папа решился взять кооперативную квартиру. Сильно помогла бабушка с первым взносом. Вот эти места я уже хорошо помню. Улица Миклухо-Маклая, Юго-Запад. Калужская застава. Панельная двенадцатиэтажка с черно-белыми балконами. Наша трехкомнатная квартира на шестом этаже. Здесь-то я прожил все свое детство. Отсюда уходил в армию, сюда же вернулся. Позади дома имеется площадка, которая по замыслу строителей должна была стать спортивной, но не стала. Сохранились лишь п-образные ворота из ржавых труб. Идеальное место для моих занятий. Тельце надо развивать. Спортсменом я в прошлой жизни не был, но кое что читал на эту тематику. Я хочу получить крепкий и закаленный организм, все-таки жить придется в лесу по большей части. Возможно что для той же конспирации и придется записаться в какой нибудь спортивный клуб, посмотрим. Пока я занимаюсь по утрам и вечерам. Пришлось выдержать нелегкий бой с мамой, но все-таки отец тоже не чужд развитию себя. Так что вскакиваю ни свет ни заря и минимум час бегаю, отжимаюсь и приседаю позади нашего дома. И тоже самое вечером. Мама поглядывает удивленно, но поскольку я не болею и к тому же послушно выполняю все ее поручения, махнула рукой.

Глава 3

Потянулась школьная пора. Помню, что мама любила меня контролировать, на предмет выполнения домашних заданий. А я тогда всеми силами стремился оттянуть неизбежное ежедневное зло. Сейчас все иначе. Прихожу домой из школы и сразу же делаю все задания. Времени это у меня нынешнего отнимает немного, зато потом свободен, как майский ветер. Все-таки вторая жизнь дает много преимуществ. Пусть даже и нет у меня идеальной памяти или возможности получать инсайдерскую информацию. Зато и с собственным характером бороться не надо. Это все я уже прошел и преодолел. Что мне более всего мешало в прошлой жизни, это накатывающее временами желание купить что-то. Желание зачастую было настолько сильное, что бороться с ним не было ни какой возможности. А уж полностью преодолеть эту манию удалось лишь годам к пятидесяти. Зато первый случай врезался в память накрепко.

Накатило внезапно непреодолимое желание купить мороженого. Посреди зимы это было чистым идиотизмом, но и удержаться было совершенно невозможно. Помню я нашел тогда папину заначку, он копил деньги на покупку трансформатора. И со спертой трешкой потопал к заветному ларьку. Сожрал на морозе вожделенное эскимо и принялся думать, что же теперь делать. Хранить деньги дома было решительно невозможно. Поэтому всю сдачу закопал в сугроб, но что бы не потерять, на снегу предусмотрительно нарисовал крестик. Очевидно, что все всплыло в тот же вечер. Отец правда сказал, что если я принесу остаток денег, то мне ничего не будет. Я жутко порадовался собственной предусмотрительности и сияя от радости отправился к зарытому кладу. И выйдя на улицу обомлел. С неба падал пушистый снег. Пропал заветный сугроб и клад вместе с ним. Поиски ничего не дали. Надо было идти сдаваться… Это была практически единственная порка за все мое детство. Но что особенно врезалось в память, так это формулировка приговора. "За кретинизм!"

В школе я теперь держусь особняком. Не надо мне никого. Не было у меня в моей жизни друзей, так что и искать не стоит. Приятели были, знакомые… По детскому времени-то были те кого я считал друзьями, но потом… Уже десять лет мне было. На день рождения отец отвел меня в Детский Мир и сказал, что купит мне любую вещь в пределах десяти рублей. И я его естественно разочаровал. Уж не знаю, на что он рассчитывал, только я потребовал себе ружье, стреляющее пластиковыми пробками. Папа конечно обещание выполнил, хотя лицо у него было… Впрочем я ничего не замечал. Вне себя от счастья, дождался нашего возвращения домой и помчался хвастаться к друзьям. Видимо хвастался я чересчур самозабвенно, потому что это самое ружье у меня моментально отобрали. И вот что интересно, с теми самыми "друзьями" я потом и дальше дружил и проводил время. Тема того ружья нами никогда не поднималась. И лет уже прошло не мало, больше полувека. Но вот то как я брел домой по снегу размазывая сопли и слезы, забыть не удалось.

Вон тезка мой, тоже Миша. С лопоухой обезьяньей физиономией. Во втором и третьем классах мы много времени проводили вместе. Моей маме он не нравился, я же был от него в восторге. А сейчас я даже и не пытаюсь заводить отношения. Мне некогда. Мои плюшки продолжают развиваться и мне надо их осваивать. К счастью недалеко от дома есть небольшой лесок. Если спуститься к школе, пройти мимо нее и пересечь улицу Волгина попадешь на пустырь. На нем зимой мы бегаем на лыжах на уроках физкультуры. А сразу за пустырем, меньше чем в полукилометре начинается лес. Кусок чащи, который не стали вырубать при строительстве микрорайона. Позднее слева построят общежития университета Дружбы Народов, а справа возведут несколько высоток. Но пока это все еще маленький кусочек некогда дикого леса. Сюда-то я и прибегаю после обеда. У меня начинает работать Зов. Это особенное чувство, когда ощущаешь всю живность вокруг себя. Радиус невелик, но мне и его пока хватает с лихвой. А если расставить в стороны руки с кусочками хлеба, раскрыть ладони и послать Зов, то мелкие пернатые скачут по плечам и клюют угощение. Иногда и белки забираются по штанинам и пытаются найти чего-нибудь вкусненького. С ними сложнее, орехи дома бывают нечасто.

В один из таких выходов в лес я и нашел друга. Неожиданно мне на плечо приземлился молодой ворон. Как его занесло в город непонятно. Здесь же засилье серых ворон, этот же молодец весь радикально черный. Мы с ним переглянулись и засмеялись. От его каркающего жизнерадостного смеха пернатая мелочь брызнула во все стороны. Невозможно поверить, но он меня понимает. По крайней мере каркает исключительно вовремя, словно реплики вставляет. Теперь я не один. На моих пробежках и тренировках, походах в магазин за продуктами и выходах в лес. Дома на балконе я оборудовал для Черныша кормушку. Туда-то он и прилетает ко мне, если я дома. Он всеяден, но имеет одну слабость. Неравнодушен к сыру. И если у нас в холодильнике появляется этот деликатес, то у моего друга случается праздник. Склевывает кусочки сыра и от наслаждения прикрывает глаза. Склоняет голову набок и словно прислушивается к собственным ощущениям. Выглядит это забавно до невозможности.

Мама обнаружила моего приятеля. Пыталась было запрещать, но я даже спорить не стал. Зачем? На тренировках Черный со мной, этого запретить никто не может. На прогулках тоже. Дома мы теперь соблюдаем некоторую осторожность, но и только. Впрочем внутрь квартиры он и раньше не залетал, так что по большому счету ничего не изменилось. Мелкий братец уже уверенно топает ножками по полу. Родители собираются отдавать его в детский сад. Тоже наверное навесят на меня обязанность забирать его оттуда. Да и не страшно. Все таки растет будущий отличный доктор. А может в этом варианте бытия выберет себе другое призвание, посмотрим. В отличие от меня прошлого, братец взял себе в основном отцовские гены. Такой же невысокий, худощавый и усидчивый в учебе.

Началась зима. Только выпал снег, как отец принялся на выходных бегать на лыжах. Я пока мелковат, так что мой удел санки. Какие мы с Черным устраивали заезды, не передать. Санки мчатся с горы, а ворон вцепившись когтями мне в плечо пытается управлять движением расставленными крыльями. Отец как увидел нас впервые, чуть со смеху не помер. В результате поговорил с мамой и теперь Черный получил разрешение прилетать ко мне в гости. Мы ему соорудили удобный насест с кормушкой и поилкой. В холодные ночи бывает постучится в стекло, я впускаю. Потом всю ночь напролет болтаем с ним тихонько, что бы братца не будить. На отвлеченные темы с ним конечно не побеседуешь, но и так достаточно интересно. Про кота в соседском доме, что охотился на воробьев и упал в сугроб. Или про самих воробьев, что обнаглели настолько, что даже у него, у Черного не стесняются воровать еду.

Посмотрел на себя в зеркало. Вытягиваюсь понемногу. По настоящему силовые упражнения начну лет с десяти наверное. А пока попробую-ка я тибетские жемчужины. Застряли у меня в голове эти приемы. Так и назывались по-моему "Пять тибетских жемчужин". Для начала самое то. Одним бегом с приседаниями сыт не будешь. Надо развиваться все-таки. В школе обнаружился "живой уголок". Попугай и кролик. Записался в группу по уходу за бедолагами. Учительница природоведения с умным видом протрепалась полчаса об этих "уникальных" животных и ушла. Ребятня тоже потолпилась и разбежалась. Теперь и моя очередь настала. Из кабинета труда принес ведро опилок. Перетряхнул клетку попугая. Самого пернатого выпустил полетать, предварительно заперев дверь. Условие ему было одно, не срать! Бедняга ошалел от простора, после тесноты своей клетки и метался от стены к стене. Пообещал ему регулярные прогулки, все-таки режим должен в любой тюрьме соблюдаться. Промыл поилку у попугая и взялся за клетку кролика. Потом разогнал сидельцев по камерам и пошел на кухню. Ушастому взял пару морковок и кочан капусты. Попугаю несколько жменей разных круп. Надо бы выяснить как-то, его вкусовые предпочтения. Впрочем обитатели "уголка" и на эту пайку набросились так, что за ушами запищало. Из клетки кролика доносился звук ужасно похожий на звук работающей циркулярной пилы. Мы с Черным посмеялись и пошли домой.

Глава 4

Я в Житомире. Отправили на лето к тетке. Мамина сестра замужем за дирижером военного оркестра. И здесь его место службы. Зимой мне будет десять лет. У тети Жени две дочки. Одна моя ровесница, другая постарше на несколько лет. Живут родственники в военном городке. Сразу за домом начинается лес. Настоящий лес, а не та пародия, что возле моего московского дома. Здесь-то я и пропадаю целыми днями. Полный восторг и наслаждение. Лес живой и полон жизни. И главное, это ни с чем не сравнимое ощущение, что все это многообразие – часть меня. Я не хозяин им, не царь и не отец. Я их часть, главная часть. Часть, без которой они были ущербны и не полны. Меня даже комары не трогают. Невозможное ощущение, непередаваемое.

Начинаю полноценные тренировки. Нашел неплохое место на полянке. Ветка расположена практически горизонтально и на высоте, на которую могу допрыгнуть. Подтягиваюсь с замедлением. Медленно вверх и также не торопясь вниз. В идеале должно быть около двадцати секунд в одну и в другую сторону. И такие же приседания. Это тренировка розовой мускулатуры. Обычные динамические упражнения тоже не отменяю. И "тибетцев" по утрам. Мышцы трещат, но это нормально, я уже втягиваюсь. Недалеко от дома есть гранитный карьер, место для купания всей местной публики. Но я его не очень люблю. Вода там чистая, но сам водоем пустой, без жизни. Там купаемся по выходным с родственниками. На неделе я предпочитаю бегать на Тетерев. Это местная речка. До нее от военного городка километров десять. Для меня нынешнего самое то. Жутко скучаю по Чернышу. Он все порывался лететь ко мне сюда. Еле отговорил. Все-таки тысяча километров, пока ворон долетит, как раз придется лететь обратно.

Прорезалась еще одна плюшка. Лесные пути. Или короткие дороги. В литературе это по разному называется. Пока дальность действия мизерная. В пределах дальности зрения. Но ощущения невообразимые. Лес словно сжимается в одну большую точку и войдя в нее я могу выйти где угодно. Очуметь. Это надо тренировать и развивать. Полезная способность. К середине июля за мной приезжает отец. Мы возвращаемся и идем в поход в августе. Ну да, родители же заядлые туристы походники. Интересно будет сравнить впечатления от подмосковного и украинского леса.

Четвертый класс. Начали появляться предметы. Я по прежнему держу успеваемость на максимуме. Интересно, что в некоторых отношениях история повторяется. Мама решила, как и в прошлый раз делать из меня полиглота. В тот раз из этого ничего не вышло. Немецкий в школе и английский дома с репетитором. В результате из английского усвоился только стишок про алфавит. "Нау ю си, ай кен сэй зе ай би си". А из немецкого только фрагмент песни немецких спартаковцев. "Друм линкс цвай драй, во дайн платц геноссе ист?" В этот раз может и получиться, с нынешними-то способностями. Надо только подумать, где пополнять словарный запас.

Состоялся разговор с родителями. На предмет дополнительных занятий. В прошлый раз я куда только не ходил. Даже в кружок юных стеклодувов. Попытались снова к археологам запихать. В музей Изобразительных Искусств. Там все-таки папина тетка работает. В той жизни она меня и пристроила. Известная личность между прочим. Даже упомянута была в художественной литературе. У Орлова если я не ошибаюсь, его альтист Данилов интересовался в киоске, не появилась ли в продаже монография Седовой о Гойе. Вот Татьяна Седова эта самая моя тетка и была. Отбился кое как. Ныне у меня интерес один, естествознание. Вот куда-то на биологию я и готов ходить. Все остальное, увольте. Папа предложил юных натуралистов при московском зоопарке. Пришлось соглашаться, хотя боюсь добром это не кончится. Был я там разок. Больше всего хотелось поубивать сотрудников. Им конечно тоже надо семьи кормить, но и совесть иметь все же надо.

Одноклассники бедняги. Никак не могут понять, как ко мне относиться. С одной стороны я ни с кем не дружу и не вожусь. Сам себя вроде бы определил на место изгоя. С другой попробуй меня тронь. Я и так-то слабым не был, а за лето еще окреп. Уже на голову выше всего своего класса. Физрук на меня начал посматривать. Явно попытается пристроить куда-нибудь. У него же отчетность, как и у всех. Ладно, подойдет поговорим. Может и правда стоит взять что-нибудь. В той жизни я страдал от замедленной реакции. Если ставили меня на ворота, то мяч я видел уже после того, как он отлетал от моей головы. Сейчас с этим проблем нет. То ли Черный на меня влияет, или это плюшка очередная, но реакция как у кошачьих. Классное ощущение.

А вообще мне их жаль. Окружающих меня людей. Особенно родных. Сердце щемит и сделать ничего нельзя. Может попробую оттянуть неизбежное немного, вот только толку с этого… Если в развитии этого мира ничего не изменится, то конец будет весьма печальный. А с чего бы ему меняться. Это пока все распевают про "космические дали". И про то как на "пыльных тропинках далеких планет…", а еще ведь лет двадцать и вся эта космическая экспансия сойдет на нет. А вместе с ней и шанс человечества на исполнение своей миссии. А хоронить человечество придется мне. Вот этими руками. Дернул же меня черт, под конец жизни догадаться про "колыбель". Плавал бы сейчас в нирване и хлопот бы не знал.

Привел все-таки физрук какого-то мужика на урок. Класс вяло топал по кругу вдоль стенки, а я пробежав резво свои пять кругов качал пресс на шведской стенке. Эти двое огляделись и направились ко мне.

– Вот Сергей Иваныч, – физрук махнул рукой в мою сторону, – наш уникум Миша.

– Я тренирую команду боксеров, – Сергей Иванович сразу взял быка за рога, – хочешь к нам?

– Нет спасибо, – я спрыгнул на пол и помотал головой. – Не хочу.

– А что так? – Тренер удивился, – данные у тебя приличные, сразу видно.

– Вот именно поэтому. Я там ваших всех поубиваю нафиг. А оно мне нужно?

– Ну так дозировать надо силу удара. Мы тебя и этому научим.

– Да я как бы и не желаю дозировать. Эдак приучишь себя ограничивать, а потом в нужный момент и не справишься с угрозой. Да и не нужны мне спортивные достижения. Это я себя к жизни готовлю, а не к медалям.

– Н-да, – тренер задумался, – ладно если надумаешь, то приходи, посмотришь хоть, может чего полезного для себя увидишь. Мы на Островитянова сидим, напротив химчистки.

– Ладно, – я пожал плечами и побежал на круг трусцой, разминая руки.

… – Ну и как тебе пацан, Иваныч? – Физрук смотрел с улыбкой.

– Материал шикарный, – Сергей Иванович почесал затылок, – из таких как раз чемпионы и получаются. Но не в этот раз. Я эту породу знаю, парень упертый. Раз сказал, что ему медали без надобности, то и все. А терять время и убалтывать каждого сопляка у меня нет ни сил, ни желания.

* * *

То же мне умник. Помахал морковкой под носом у ослика. Медалями да чемпионством поманил. Мне известность не нужна и слава тоже. Я наоборот голову ломаю, как бы мне лет так через десять пропасть бы с концами. В идеале так, что бы выглядело как смерть. Родных хоть из под удара вывести. И как мне в этом поможет спортивная слава. Удар он меня научит дозировать умник. Я и так умею, но вот что мне с моей реакцией делать? До меня же соперник пока кулак дотащит я успею его раза два, а то и три приголубить. Ну и какой интерес в таком соревновании? А открываться я пока не намерен. Рано.

Сходил в зоопарк. На предмет в юннаты вступать. Ужас. "Нахт унд Небель", мрак и туман. Придется вступать все таки. Черный тоже в трансе. Такого концлагеря он еще не видел. Я вовсе не противник содержания животных в неволе. Тот же Даррелл правильно писал, что там, в природе у большей части живности жизнь не сахар. Но того, что творится в Московском Зоопарке… Как говорится, где работаем, то и тащим. И ладно бы только это, еще и вопиющая некомпетентность. Вот нахрена они белого медведя пытаются рыбой кормить? Как добавка к рациону еще куда ни шло. Но у белого мишки же основное питание нерпа. Он с одной нерпячьей тушки может две недели поститься. И это в условиях заполярья. И что ему эта рыба. Не сдохнуть и только. Походил, поговорил с заключенными. Надо что-то делать. Понять бы еще что. Тут мы с Черным услышали, что кто-то плачет. Твою мать! "У пони длинная шерстка… Он возит детишек в такие края…" Согнал очередного карапуза и принялся расседлывать несчастную коняшку. А у нее вся спина сбита до крови. Ремень перекрутился. Администраторша бежит с мамашей карапуза, орут что-то гневно. Увидели мое лицо и притормозили. И слава богу. А то я бы боюсь не сдержался…

Глава 5

Не прижился я в юннатах. Поперли со скандалом. У них там все шито-крыто и юный бунтарь с "пеплом Клааса стучащим в сердце" не нужен. Вызвонили отца, он там о чем-то разговаривал с директором и мы мрачно двинулись домой. Обсуждать было нечего, и так все ясно. Тут еще и в школе проблемы подвалили. Шел массовый прием в пионеры. Октябренком-то пришлось побыть просто по умолчанию. Там никого не спрашивали. Вручили значок и гуляй. С пионерством так просто уже не получалось. Проблема в том, что все это времяпрепровождение должно быть коллективным, а мне этого не особенно хотелось. Но и идти на конфронтацию с системой было глупо. Не время еще, рано. Как минимум надо дотянуть до получения паспорта. То есть еще шесть лет. Что же предпринять такого, что бы не ходить строем под барабан, или там не участвовать в сборе макулатуры на законных основаниях? Вот так я и оказался на улице Островитянова, напротив химчистки. Из нескольких зол приходится выбирать меньшее.

Тут располагался, как выяснилось, клуб ДОСААФ. Имелись секции бокса, самбо и какой-то борьбы. Ну я и двинулся к боксерам. Тренер увидя меня несколько удивился. Пришлось объясняться. Он покивал.

– Отмазка тебе нужна. От общественной деятельности. Понимаю. Но за красивые глаза я тебе бумажку не дам. Придется поработать.

– Так я же не против. Тем более, что работой я бы это не назвал, – кивнул в сторону занимающихся мальцов. – Я же вам говорил уже, чемпионство мне не нужно. А вот разряд, какой-никакой может пригодиться. В армии там, или еще где.

– Ясно все с тобой, юный карьерист – тренер засмеялся, – переодевайся и проходи. Посмотрим на что ты годен.

Пробный бой получился странным. Я никогда не был бойцом, ни в одной из жизней. Поэтому и ударить противника мне не удавалось, я его просто толкал. Но и он по мне попасть не мог. Уж со своей-то скоростью я все его телодвижения видел еще до того, как он их начинал. Так что либо уклонялся, либо разрывал дистанцию. К концу боя противник дышал, как загнанная лошадь. Я же был свеж и бодр. Тренер посмотрел на меня странным взглядом и кивком позвал за собой.

* * *

– Рассказывай, – Сергей Иванович уселся за обшарпанный стол и предложил взмахом руки устраиваться.

– Что именно? – Я огляделся и присел на диван, что располагался у стены.

– Ну во первых, сколько времени ты уже тренируешься?

– Да сколько себя помню. Поначалу просто бегал, потом начал приседать и отжиматься. С лета вот к силовым упражнениям перешел.

– И зачем тебе это? Здоровья хоть отбавляй, но удара нет. – Тренер смотрел с недоумением.

– Зачем? – Я задумался. По всему выходило, что придется немного приоткрыться. – С животными у меня хорошо выходит. Когда вырасту, буду в лесу работать и жить.

– В лесу говоришь, ну так-то да. Логично. А что значит "хорошо с животными"?

– Вы позволите? – Я встал и подошел к приоткрытому окну. Распахнул его и негромко свистнул. Послышался шум крыльев и на стол перед мужчиной приземлился Черный. Слегка раскрыл крылья и приветственно каркнул. Потом перелетел на мое плечо и уставился на тренера одним глазом.

– Сам не видел бы, не поверил. И у тебя со всеми так, или только с этой вороной?

– Вообще-то это ворон. Но да, со всеми хорошо получается. Просто с Черным мы уже несколько лет дружим.

– Ну что же, суду все ясно. Работать я с тобой буду. Удар тебе поставлю и с дозированием силы мы поработаем. Извини, но та пурга, что ты нес по поводу силы, это пурга и есть. Ломая спичку ты же не выкладываешься на полную? С мальками тебе делать нечего, будешь приходить по вечерам. Поначалу поработаю с тобой индивидуально, потом посмотрим. Будешь моим оружием ставки верховного командования. Согласен? Тогда давай домашний телефон. С родителями твоими я обязан поговорить.

* * *

Только начав регулярно заниматься в секции у Сергея Ивановича я понял, чего мне не хватало все это время. Наставника. Теперь дело пошло семимильными шагами. В спарринги меня пока не ставили. В основном я лупил грушу, а когда тренер освобождался, то по удерживаемым им лапам. Свои занятия я тоже не отменял и совсем скоро почувствовал результат, начало нарастать мясо. Плечи немного раздвинулись. Тренировка розовых мышц имела и неприятную особенность, требовалось много энергии. Причем слойками с повидлом из школьной столовой обойтись не удавалось. Организм требовал белок. Пока выходил из положения с помощью пустых бутылок. После школы, на пару с Черным, прочесывали микрорайон. Всю добычу мыл и сдавал пункт приема. Вырученных средств хватало на обед, другой в столовой или пельменной.

Домашнее питание уже не удовлетворяло. Мама готовила вкусно, но достаток не позволял излишеств. Все-таки она работала лаборанткой, отец инженер. Да и братец подрастал, так что я и не заикался о дополнительной пайке. В лесу усиленно тренировал короткие пути. Надо было повысить дальность хотя бы километров до двадцати, а уж тогда со жратвой проблем не будет. Зато с пионерскими поручениями и общественной нагрузкой меня больше не дергали. Физрук пару раз приходил на тренировку и остался доволен увиденным. Во второй приход он стал свидетелем интересного действа. По вечерам тренировалась продвинутая группа. Народ начал меня ревновать к наставнику. Поползли шепотки и слухи. Блатной мол, или за деньги тренер так с пацаном возится. В результате к тренеру явилась целая делегация.

– Сергей Иваныч, чего вы с этим блатным возитесь? – Заводила, здоровенный тяжеловес Дима размял кулаки, – вы бы его на ринг поставили что ли. Он уже на завтра не придет…

– На ринг говоришь, – тренер посмотрел на пацана. Тот трудился над мешком, отрабатывая удары вполсилы, как и они и договаривались. – Мишаня, прервись на минуту. Покажи-ка пяток ударов на максимальной своей скорости и один удар в полную силу.

Пацан замер напротив длинного мешка свисающего на цепи. А потом… Удары были настолько быстрые, что движения рук слились в полупрозрачное облако, как у пропеллера самолета. У всех наблюдающих отвалились челюсти. И тут зал потряс звук хлесткого удара. Кожаный мешок содрогнулся и из него на пол высыпалась куча опилок с песком. Тренер смотрел с ухмылкой.

– Ну что Дима, как тебе блатной? Поставить его против тебя?

– Не-не-не, – Дима выставил свои лопатообразные ладони, – прошу прощения тренер. Беру свои слова обратно. Я еще пожить хочу.

– Вот то-то. Ладно народ, пошли мешок чинить.

* * *

Дома обстановка накалялась. Мама посматривала с недоумением. Я совершенно не вписывался в образ интеллигентного еврейского ребенка. Тем не менее старался не обострять. Послушно учил английский с репетитором, по первому требованию предъявлял дневник и тетради с домашними заданиями. Придраться было невозможно. Из школы я приносил как правило пятерки, репетитор меня хвалила, даже посоветовала купить мне что-нибудь почитать художественного. Для расширения словарного запаса. На английском разумеется. Мама пыталась несколько раз заводить разговор о будущем. Бокс туда не вписывался совершенно, по ее мнению. Я старался не спорить и сводил по возможности эти беседы на нет. В то будущее, которое я планировал для себя не вписывался не только бокс, но и вообще вся городская столичная жизнь. Вот только устраивать раньше времени конфронтацию не хотелось совершенно.

Так оно и шло. Дни были заполнены до предела. Свободного времени практически не оставалось и это было здорово. "Лесные пути" вышли на новый уровень. Десять километров леса я мог преодолеть практически одним шагом. Так что на бутылочные деньги купил себе в магазине "Рыболов и охотник" котелок и складной ножик. И в воскресенье метнулся на Десну. Ближайшая к нам река. Ну как река, метров десять шириной. Из леса возле дома сумел туда попасть в четыре десятикилометровых шага. Стояла уже поздняя осень и народу на реке не было. Сунул руку в воду и послал Зов. Откликнулось несколько рыбин. Выкинул их за жабры на берег и принялся разводить костер. Пару картофелин и луковицу я предусмотрительно прихватил из дома. Устроили себе с Черным праздник живота. Наконец-то я наелся от пуза. С моим нынешним метаболизмом, не такая уж и простая задача. Потом спрятал котелок в кустах и мы с приятелем моим пернатым отправились домой. Тренировку никто не отменял.

Глава 6

Зиму удалось пережить с некоторым трудом. Рыбалка накрылась сразу, как стал лед на реке. Охотится мне было еще рановато, а народ перестал выпивать в сквериках. Искать бутылки стало на порядок сложнее. Пришлось через Черного подключать воронье. Пробежки по району стали протяженнее и в основном через винные магазины. Частью полученных денег расплатился с пернатыми. Им зимой тоже приходилось не просто. Но преодолели. За помощью к родителям обращаться не хотелось. Я непрерывно возносил благодарственные молитвы за то, что теперешние пельмени делаются по ГОСТу. И все-таки имеют в своем составе более восьмидесяти процентов мяса. В новые просвещенные времена, в благословенном Израиле в пельменях было указано содержание мяса лишь двадцать пять процентов, да и это вызывало сомнения, уж больно вкус был гадкий.

Иваныч начал ставить меня против бойцов из своей продвинутой группы. Задача была натаскивать их в физухе, чем я и занимался. Удары практически не проводил, лишь в случае уж совсем явных ошибок. Тренер меня обрадовал, сообщил что раньше лет тринадцати мне на разряд рассчитывать не стоит. Не пропустят на соревнования из-за возрастных ограничений. Думал, что я расстроюсь, но я наоборот успокоился. Мне сейчас больше нужна была атмосфера клуба, я здесь отдыхал душой, после школы и будем уж откровенны семьи. Дело шло к лету, Житомир в этом году откладывался. Тамошняя родня собралась на Карпаты. А мне светил пионерский лагерь на две смены, зато в августе отец обещался устроить поход на байдарках. Ну и хорошо.

Лагерь оказался от завода Серго Орджоникидзе. Имел любопытную особенность. Оформлением и дизайном занимались сотрудники завода. И делали это явно со всей душой. В частности скульптурой поручили заняться модельщикам из литейного цеха. Мужики резали по дереву вполне профессионально, но художниками все-таки не были. Физиономию Белоснежки их работы я наверное никогда не забуду. Сказать что страшна как атомная война, это просто не сказать ничего. Кормили неплохо, с кружками не приставали. Я озаботился справкой от тренера и все время проводил на спортивных снарядах. Благо спортплощадка была оборудована вполне прилично. Притащил свой котелок и время от времени, коротким путем прыгал на Клязьму, на противоположный от лагеря берег. Подкармливался рыбой, иногда раками. Черный тоже был со мной и тоже доволен нашим времяпрепровождением.

Иной раз со скуки хулиганил помаленьку. В лагере оказался кружок "охотников на лис". Эдакая разновидность спортивного ориентирования. Где-то в лесу прятался маячок и надо было бежать со странной металлической фигней в руках, слушать усиливающийся писк и искать его. Тренер этих "охотников" увидел, как я наворачиваю круги по стадиону и попытался заманить к себе. Настроение было хорошим и я считерил. На пробном забеге с помощью лесного зверья моментально нашел маячок и вернул его владельцу. Алюминиевую приблуду с обручем даже не включил. Тренер посмотрел на меня дикими глазами и больше не приставал.