Помоги проекту - поделись книгой:
Спустя несколько дней молекулы его тела разлетелись так далеко друг от друга, что взаимное притяжение уже не могло удержать их на местах. Том парил в кабине облачком невидимых пылинок, пока система циркуляции кислорода не унесла его в очистительный узел, где он окончательно развоплотился и вылетел через выхлопные трубы в открытый космос.
Том Герис совершил в жизни две большие ошибки. И обе по своей вине…
ДРЕВО ПОЗНАНИЯ
(Под псевд. П. Эдмондс)
ПОСЛЕ нескольких месяцев изучения старинных легенд, нам наконец удалось отыскать его в расположенных на границе с Бирмой Аннамских горах. Я понятия не имею, что это было. Когда-то давно в Индокитае жил великий и таинственный народ, и, как мне кажется, его наука намного превосходила нашу. Не приходилось сомневаться в том, что Красное дерево не могло появиться без человеческого участия.
Часть легенд была посвящена именно Красному дереву. Мы занимались раскопками в Эдемском саду, или, иными словами, в колыбели человеческой цивилизации. Согласно преданиям, человечество зародилось в долинах рек Тигр и Евфрат. Кроме того, важные для науки окаменелости были найдены в пустыне Гоби, но нам удалось отыскать кое-что совершенно иное. На месте раскопок мы обнаружили черепа четвертичного периода[3], оказавшиеся куда древнее черепов кроманьонцев, присланных нам из Аннамских гор. Тут как нельзя кстати подвернулись копии древних рукописей, которые Бэбкок — наш этнолог, переписал из источников куда древнее Книги Бытия.
Больше всего Бэбкок напоминал карикатурного марсианина: маленькое сморщенное тело венчала лысая голова, похожая на луковицу. По ночам, сидя на корточках у костра, он мог часами рассуждать о предстоящих открытиях.
— Фольклор, так или иначе, основан на научных фактах. — Его покрытое морщинами лицо светилось искренним энтузиазмом. — Местные легенды тесно переплетены с Книгой Бытия. Почти у каждого народа есть предания о стертой с лица Земли сверхрасе. Ну да, а почему бы и нет?
— Как и мифы об Атлантиде, — проворчал наш босс Кирни, рыжеволосый здоровяк с проницательным взглядом.
Хоть Кирни и был рабовладельцем, за работу он платил хорошие деньги, так что мы предпочитали не интересоваться их происхождением.
— Мифы об Атлантиде, — повторил он. — Да это же просто смешно. To есть ты хочешь сказать, что кроманьонцы внезапно превратились в сверхрасу, а потом бесследно испарились? Какая чушь!
— Я не имел в виду ничего подобного! — раздраженно ответил Бэбкок и бросил на него сердитый взгляд. — И в наше время существуют первобытные племена. Давайте представим, что человеческая цивилизация столкнется с катастрофой такого масштаба, что уцелеют только ее сильнейшие представители? Вполне возможно, что через несколько сотен лет на Земле в живых останутся только дикари… вроде австралийских бушменов[4]!
— Ну, хорошо, — натянуто улыбнулся Кирни. — Предположим, на Земле уже происходило нечто подобное. Тогда почему мы не нашли никаких артефактов?
— Если сообщество вело обособленную жизнь, мы и не могли ничего обнаружить. А в населенном лишь дикарями мире иначе быть не могло. А если скрещивались только самые умные из них? Это привело бы к вырождению, что, собственно говоря, и произошло в древнем Египте.
— Тем не менее, мы не нашли никаких следов, хотя должно было остаться хоть что-то! — пророкотал археолог Гюнтер.
Этого приземистого смуглого бородача вполне можно было принять за неандертальца. За стеклами очков в роговой оправе поблескивали внимательные глаза.
— Только если им не пришлось искать убежище в каком-нибудь безопасном месте, например, на острове Пасхи, как можно дальше от враждебного мира.
— Да ну тебя к черту, — сказал Гюнтер. — Ты сошел с ума.
— Если бы ты был таким умным, то смог бы прочитать найденные пергаментные свитки, — вспылил Бэбкок.
Я ЗАМЕТИЛ, что за нами пристально наблюдают носильщики-туземцы, и поспешил перевести разговор в более мирное русло. Я всегда так делал, потому что не являлся ученым в полном смысле этого слова. Моя работа заключалась, в основном, в том, чтобы делать заметки и при каждом удобном случае снимать происходящее на камеру. Позже мы привезем заметки обратно в Штаты и составим из них книгу. А отснятый материал вполне мог бы заинтересовать продюсеров в Голливуде, поэтому мне приходилось смотреть в оба.
— А где Уэстерли? — поспешил я ввязаться в разговор, потому что готовая вот-вот завязаться потасовка уж точно не входила в мои планы. — Я не видел его уже несколько часов. Может, он?..
— Он, наверно, опять присосался к трубке с опиумом. Да и черт с ним. — Кирни передернул широкими плечами. — Но он в курсе, что завтра предстоит тяжелый день, поэтому обещал скоро завязать.
Однако в глубине души я понимал, что заверения Уэстерли, к сожалению, могут расходиться с действительностью. Мы подобрали его в Сайгоне[5], узнав, что он считается лучшим проводником в округе. Может, так оно и было, только я в некотором смысле был еще и психологом, поэтому сразу распознал в Уэстерли шизофреника, жуткого невротика и, как мне показалось, просто психически неуравновешенного человека. Кроме того, он довольно часто курил опиум. Этому полукровке нельзя было доверять оружие, потому что он по неосторожности мог застрелить самого себя.
— Гюнтер, ты когда-нибудь слышал о мутациях? — спросил Бэбкок, не обращая на меня ни малейшего внимания.
— А что? — переспросил коренастый Кирни, поглаживая бороду.
— Эта вымершая раса как раз могла мутировать из-за близко-родственного скрещивания. Ради Бога, включи-ка уже логику, наконец! Благодаря лучшим методам ведения сельского хозяйства, богатствам, более здоровой пище и теплой одежде, такое племя быстро обогнало бы в развитии своих соседей, что, в свою очередь, привело бы к частым набегам, и поэтому мутанты должны были найти безопасное место для жизни…
— Здесь, в Индокитае, — усмехнулся Гюнтер.
— Эти горные хребты никто не исследовал, и туземцы стараются держаться подальше от этих мест. Я порасспрашивал некоторых из них, и узнал, что они сумели приручить диких животных, а это — нечто — живет совсем в глуши. Они понятия не имеют, что это за существо. Оказываясь в тех областях, туземцы стараются убраться. И как можно скорее, черт побери!
— Я все равно надеюсь найти несколько окаменелостей, — заметил Бэбкок. — Или пару резных фигурок.
ТУТ к нам присоединился Уэстерли — очень худой изможденный человек с ввалившимися глазами и впалыми щеками. Он молча встал у костра и принялся наблюдать за нами поблескивающими глазами.
— Что случилось? — спросил Кирни.
— Носильщики. Они явно не собираются тут задерживаться. У меня предчувствие, что они скоро сбегут.
— Да? А если платить им больше?
— Дело не в этом, — покачал головой Уэстерли. — Они напуганы до смерти. Сегодня или завтра они точно покинут нас.
— Тогда будем дежурить по очереди, — грубо сказал Гюнтер.
— Не думаю, что это сильно поможет делу. — Кирни закусил губу. — Если дело дойдет до драки… они, скорее, перережут нам глотки, чем пойдут дальше в горы. Что ты на это скажешь, Уэстерли?
— О, да, они вполне способны на такое, — кивнул проводник.
— Так, хорошо. А что, если они разобьют здесь лагерь и просто будут ждать нас? Как ты на это смотришь?
— Да, так будет правильно, — ответил Уэстерли. — Это самое мудрое и безопасное решение. Весь наш путь вряд ли займет больше четырех дней, если, конечно, карты не устарели.
Но, к сожалению, так оно и вышло. Несколько недель мы с трудом пробирались по дикой местности, стараясь питаться тем, что могла дать природа, и надеясь, что, вернувшись, обнаружим туземцев на базе. Если, конечно, мы все-таки вернемся. Мы сталкивались с враждебно настроенными племенами, но у нас с собой были винтовки, так что до открытого противостояния дело так и не дошло.
Запасы провизии подходили к концу. Нас спасала только меткая стрельба Кирни: не проходило и дня, чтобы мы не ели свежего мяса. Но так продолжалось недолго, и, по мере того, как мы все выше и выше забирались на высокие, таинственные горы, дичи становилось все меньше. Окружающие нас места не были отмечены на карте. Я справлялся по реке Ориноко и бывал в тех частях Африки, где никогда прежде не ступала нога белого человека, но могу с уверенностью сказать, что горы на границе с Бирмой были самым одиноким местом в мире.
Суть в том, что, как мне кажется, мы нашли Эдем совершенно случайно. Он оказался извилистым ущельем посреди неприступных скал шириной приблизительно километр и длиной примерно пять. Представьте себе этакий Большой каньон указанных размеров. Вот и все, что я могу поведать об Эдеме. Нам удалось разглядеть густую растительность и манящую серебристую реку, берущую начало в пещере и исчезающую где-то в долине.
— Эти каналы… — начал было говорить бледный как мел Бэбкок, бросив взгляд вниз.
— А? Что ты имеешь в виду? — я с удивлением посмотрел на него.
— Видишь? Сейчас русла сухие, но когда-то здесь было аж четыре реки.
Гюнтер что-то пробормотал себе в бороду.
— Ну, и что с того? — продолжал я.
— Эдем! — радостно воскликнул Бэбкок. — Четыре реки Эдема! И ведь мы с вами находимся уже не в долине Евфрата, а в самой настоящей библейской долине Четырех рек!
— Ты делаешь поспешные выводы. Пока что у нас нет никаких доказательств. — Гюнтер многозначительно кашлянул, но я увидел сомнение у него в глазах.
— Впереди обязательно еще будут руины, — уверенно сказал Бэбкок. — Нужно просто подождать.
— Но сначала надо спуститься. — Кирни, прищурившись, всматривался в глубину ущелья.
Это было не так уж трудно. Возможно, когда-то давно здесь были крутые скалы, и туземцам приходилось взбираться и спускаться с помощью колышков, вбиваемых в камень. Но, как бы там ни было, сейчас спуск вниз не представлялся такой уж непосильной задачей, так как эрозия и обвалы сделали свое дело, и сдвинувшиеся пласты образовали уступы и трещины, облегчающие задачу. Мы впятером медленно спустились, передавая друг другу рюкзаки. Я несколько раз останавливался, чтобы запечатлеть пейзаж на пленку.
Открывшиеся виды походили на сказочный парк. Стояла полнейшая тишина, от реки поднимался туман, а в километре от склона на противоположной стороне высокая скала упиралась в голубое бирманское небо.
— ТУТ ЧТО-ТО ЕСТЬ, — прошептал Кирни и поднял винтовку.
Мы замерли, глядя на кустарник в сотне метров от нас, и на такой высоте над уровнем моря меньше всего на свете ожидали увидеть выпрыгнувшего из-за него тигра.
Кирни прицелился. Тигр уставился на нас, а потом отвел взгляд. Казалось, он чего-то ждал.
На скале за нами что-то зашуршало. Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как прямо над нашими головами пролетел спрыгнувший с уступа горный козел. Затем он спустился к берегу реки, зашел в воду и поплыл.
Мы просто растерянно наблюдали за действиями диких зверей.
Козел выбрался из воды и направился прямо к тигру. Было очевидно, что он видит хищника.
Тигр не шевелился. Он просто смотрел, как козел спешит оказаться в зубах. Ничего страннее я еще не видел. Полосатый гигант протянул лапу, подтащил козла к себе и укусил его за шею. Вот и все, никакой борьбы.
Тигр выпрямился и потащил козла обратно в кусты.
Развернувшаяся сцена не представляла из себя ничего особенного, но от нее у меня по спине поползли мурашки.
— Земля, населенная прирученными созданиями… — прошептал Уэстерли.
— Какая-то чертовщина, — взъерошив рыжие волосы, с горящими глазами прокомментировал Кирни.
— Это уж точно, — поддакнул Гюнтер.
— Так не может быть. Вот уж настоящая загадка природы! Где же инстинкт самосохранения? Этот тигр поджидал козла, прекрасно понимая, что его жертва не намерена убегать. Да где это видано, чтобы жвачные добровольно шли на съедение!
— Мы что, собираемся разбить здесь лагерь? — нервно спросил Уэстерли.
Он был очень напуган, и мне почему-то показалось, что его запасы опиума закончились несколько дней назад.
— Полагаю, что так. Это… это все просто невероятно. Но, к счастью, мы вооружены. Пойдемте-ка дальше. — Кирни нетерпеливо повел мощными плечами.
Неподалеку мы нашли неглубокий брод и без труда пересекли реку. Затем пошли вниз по течению, стараясь держаться открытой местности. Я чувствовал, что за нами кто-то следит. Внезапно обернувшись, я заметил какое-то движение.
И понял, что… за нами следят птицы.
Я поделился наблюдениями с Кирни, но тот только хмыкнул.
— Скорее всего, им просто любопытно, — кивнул Гюнтер. — Да, наверное, так и есть.
И все же среди повисшей над долиной тишины и высоких скал действия птиц наталкивали на неприятные мысли. Не миновать нам беды, подумал я.
Вдруг из кустов вышел тигр и направился к нам. Кирни тут же поднял винтовку. Хищник повернул голову, уставился на нас янтарными глазами, а затем неторопливо удалился, оставив нас в полном недоумении.
— Проверь и уравновесь, — сказал Кирни.
— А? Что? — я удивленно посмотрел на него.
— Знакомая тебе природная система контроля и равновесия. Но в здешних ненормальных условиях она могла развиться иначе. Судя по всему, естественная пища тигров тут в прямом смысле слова ведет себя как… пища.
Гюнтер грубо засмеялся.
— То есть козы сами прыгают в рот тигру? Чушь!
— Может, у тебя есть какое-то другое объяснение? — пристально посмотрел на него Кирни.
Но Гюнтер промолчал. Мы двинулись дальше, держа винтовки наготове.
МЫ НАШЛИ руины, преодолев половину пути до ущелья. Гюнтер опустился на колени, чтобы осмотреть разрушенные временем и природой остатки стен.
— Гранит. Боже правый! Вот это
— Ты нашел какие-нибудь надписи? — Бэбкок присел на корточки рядом с ним.
— Может быть, одну. Не сейчас.
— Тут еще надписи. Все сюда! — позвал Кирни.
Мы добрались до небольшой лесной опушки. Сквозь деревья пробивался тусклый солнечный свет. Я с удивлением отметил, что одно из них больше всего напоминает саговник — древовидный папоротник. Но, возможно, я был не прав, ведь биологическая эволюция здесь шла совершенно другим путем.
Чем дальше мы продвигались вглубь, тем чаще попадались нетронутые временем руины, и, в конце концов, нам удалось найти несколько выгравированных на камнях надписей. Гюнтер и Бэбкок были в полном восторге.
— Иероглифы!
— Да. Слова-картинки.
— Египетские? — спросил я.
— Даже не шумерские, — бросив на меня сердитый взгляд, ответил Гюнтер. — Говорю вам, это настоящая
Поделиться книгой: