Помоги проекту - поделись книгой:
— Аня, ты остаешься с ними, — шагнул ко мне Кейел.
Лохматый, с темными кругами под глазами, какой-то уставший.
— Тебе бы выспаться, — обняла его за талию, вглядываясь в теплые глаза. В них даже сейчас затаилось веселье.
— Ждать меня будешь? — легонько усмехнулся, приобняв в ответ.
Сердце споткнулось; вновь поднялась тоска. Я сглотнула и кивнула.
— Буду.
Он прижал мою голову к плечу. Холодная куртка коснулась лица, а я зажмурилась. Нельзя думать о нашем расставании. Сейчас он уходит не навсегда, всего лишь до рассвета.
— Не скажешь куда? — решила отвлечься любопытством.
— Не скажу, — выдохнул в макушку и потерся носом о волосы. — Будь осторожна и не отходи от друзей далеко.
Под ложечкой засосало. Поежившись, я крепче обняла Кейела.
— А может, возьмешь меня с собой? Нехорошо ведь получается, что я тебе доверяю, а ты мне нет.
Он шумно втянул воздух, будто наслаждался запахом местного шампуня, в который я добавляла хвойное масло, а затем произнес:
— Аня, то, что я о многом тебе не говорю, совсем не значит, что я тебе не доверяю.
— Аня, Ань, Анька, Анечка, Анюта, Анна… — подняла голову, снова заглядывая в его лицо. — У моего имени много вариаций.
— На рассвете я вернусь и выслушаю все, — прислонился лбом к моему лбу.
Порыв ветра качнул нас, поиграл волосами, но не разлучил. Нас никто не разлучит, кроме наших целей. Чувствуя дрожь в груди и подступающие к глазам слезы, я резко привстала на носочки и прильнула губами к его губам. Мои пальцы коснулись теплой шеи, ощутили мурашки на коже Вольного. Поцелуй затягивался, руки сжимались теснее, отнимая воздух. Я отвернулась, но так и не выпустила его из объятий.
Негромко сказала:
— Нельзя целоваться на ветру.
Он долго молчал, прижимаясь щекой к волосам и поглаживая по спине. Ребята остановились в метрах ста от нас и ждали, когда мы разойдемся.
— Прости меня.
— Все в порядке, — заверила я. Он старается для моего блага, оберегает меня. Я верю ему. Или хочу верить, а значит, успею научиться до того, как вернусь домой. Вот только предчувствие беды не отпускало.
— Иди к ним, — прижался губами к скуле, а затем отодвинулся и, подтолкнув в поясницу к ребятам, повторил: — Иди.
Я повернулась и, отступая, ухватила его за руку. Скользила по ней ладонью и никак не могла найти сил, чтобы отпустить. Напоследок, глядя ему в глаза, сжала теплые кончики пальцев и сказала:
— Я буду ждать на рассвете.
— Я вернусь.
Заставила себя развернуться к нему спиной и поспешила к ребятам. Невыносимо хотелось обернуться, увидеть его еще раз, но я не позволяла себе.
Сегодня мы расстаемся лишь до рассвета. Сегодня разлука не страшна.
Кейел.
Холодный ветер хлестнул по спине. Я пригнулся к мчащемуся Тоджу, осматривая местность. Скоро будет ущелье, затем низина и за ней начнется лес. Через несколько часов доберусь до тайника, дождусь ночи, заберу фрагменты карты, ключи от сокровищницы и сразу отправлюсь обратно.
От Васгора до региона Пылающего тумана священными кольцами прямой путь, и задерживаться тут нельзя. Если враги появятся возле пещеры, шан’ниэрд и фангра справятся. Хороший обзор не позволит подобраться к ним незамеченными, а вот их за каменными уступами видно будет плохо. Глубина пещеры защитит даже от драконов, а в самом скверном случае, духи воздуха Ромиара выведут всех по пещерным коридорам дальше к востоку. С Аней ничего не случится.
Утренний разговор с фангрой все еще раздражал. Аню нельзя баловать. Нельзя позволять ей расслабляться. Все свободное время она должна заниматься собой и Единством. Почему фангра не хочет этого понять? Щепетильная забота все усложнит. Пусть сначала научится защищать себя, а затем отдыхает. Она совершенно не приспособлена к жизни. Как можно бояться убить, если собираются убить тебя? Как можно наивно доверять всем подряд? Ее жестокость граничит с милосердием, а доброту можно купить всего лишь улыбкой. Достаточно улыбки — и она уже готова уступить. Но Аня может быть жестокой. Я знаю. Видел, сталкивался лично. Она бы перерезала мне горло в Древнем лесу и запечатала бы душу. Она запросто приняла версию, в которой отец любит собственную дочь больной любовью. Я скривился. В каком же сложном мире она жила? В неоднозначном, грязном и в то же время великодушном.
Крик орла вырвал из раздумий. Я тряхнул головой, потянул поводья. Тодж замедлился, принюхался и настороженно направился в ущелье Ехидных кристаллов. Я погладил его по холке. Ему не нравилось тут, а я наоборот любовался здешней красотой. Разноцветные кристаллы росли из стен ущелья, переливались на солнце, отбрасывали тени, и они играли многочисленными оттенками на твердой земле.
Приближаясь к первому кристаллу, Тодж низко зарычал.
— Ну что ты, — похлопал я его по шее, улыбаясь.
Красный кристалл вырос огромным, а вокруг торчали маленькие желтые. Цокот от когтей Тоджа приблизился к ним, долетел и отразился хохотками. Мальчик опрометчиво крикнул на них, и из ущелья эхом понеслись ехидные насмешки. Я тоже тихо засмеялся. Когда-нибудь до наивного ящера дойдет, что кристаллы звенят в ответ на звук, а их эхо напоминает хохотки, тоненькие и противные.
— Ладно, давай уже, беги, — сжав крепче поводья, разрешил я. Он мгновенно сорвался с места.
Мерцающие кристаллы облепили стены, стелились по земле, сужали проход, ловили нас в свои отражения и назойливо смеялись нам вслед. Цветное сияние густело, пестрило. Соггоры верят, что в них навеки заключены души предателей.
Во время войны Предков за долину Пылающего тумана ожесточенно воевали. Священные кольца тогда переносили мгновенно, обеспечивали фронты провизией и при необходимости безопасным отступлением. За каждое кольцо проливали реки крови.
В одной из битв командующей союза Справедливости стала невероятно красивая человечка, Танфала, поразившая всех своими могущественными ведьмовскими силами и прозорливым умом. Ее младшая сестра, Каргона, всегда находилась рядом с ней. Она обладала силами попроще, красотой скромнее, а уму не хватало находчивости, сообразительности. Зависть разъедала молодое нутро, множила обиду.
Ночью, перед сражением с союзом Возмездия, Каргона предала старшую сестру. Предала всех соратников. Подкупленная высокой должностью, рассказала шан’ниэрдам все, что знала, а знала она немало. Показала на карте лагери, скрытые и затаившиеся в засаде. План Танфалы был прост, но обещал победу. Ночью группа бесшумных эльфиоров должна была обойти врага с тыла, а на рассвете беспрепятственно пропустить его в ущелье. На другом конце поджидала бы армия Справедливости. Эльфиоры отрезали бы путь отступления: перебили бы караульных, разлили жгучее масло и подпалили его. Целители укрыли бы щитами армию, а драконы пролетели бы над ущельем, убивая врага.
На рассвете сошлись в ущелье Справедливость и Возмездие. И среди командующих шан’ниэрдов Танфала увидела Каргону и поняла, что битва проиграна, даже не начавшись. Головы эльфиоров были насажаны на пики. Шан'ниэрды несли их впереди, высоко поднимая над собой; с длинных ушей свисали трубочки поющего растения. Ветер играл ими, и они переливчато звучали, привлекая внимание. Разорванные знамена из спрятанных лагерей Справедливости украшали стены ущелья, а над ними продолжением скал возвышались мертвые драконы.
Разгневалась Танфала и прокляла всех предателей: обрекла их на вечное любование собой. Закрепила проклятие кровью из сердца младшей сестры и своей смертью. Растеклась ее сила по всему ущелью, и каждый умерший в той битве, кто хоть раз в жизни предавал из зависти, обращался в красивый кристалл. Теперь живут они вечно в ущелье, любуются собой, соревнуются великолепием, бездумно насмехаются над всеми, кто приходит сюда, а стоит их вынести за пределы ущелья, как начинают они плакать о разменянной жизни на мелочь. И вся красота обращается в слезы, а ветер возвращает невесомые души обратно в ущелье.
Жаль, что кристаллы в самом деле превращаются в соленую воду, если их вынести за пределы ущелья. В простонародье их зовут бабьими слезами. Ане бы они понравились. Возможно, когда-нибудь Елрех приведет ее сюда. Я не мог рисковать. Пусть лучше не знает о тайниках. Если девочку поймают, она не выдержит пыток. Кажется, с ними Аня вовсе не знакома.
Мы оставили ущелье позади. Тодж радостно завопил, распугивая птиц и понесся через низину к лесу. Руины древней деревни у опушки тонули в зарослях крапивы и лебеды. Я спрыгнул с Тоджа. Старый колодец давно иссох, покрылся трещинами и частично осыпался. На дне медленно и неминуемо рос слой земли. Я перегнулся, заглядывая внутрь. Отковырял кинжалом камень и вытащил ключ от тайника. Тяжелый и немного покрылся ржавчиной.
В дремучем бору опять пришлось спешиться. В здешние места немногие осмеливались заглядывать — опасный лес: различная нечисть издавна облюбовала его и часто устраивала потасовки между собой за каждый кусочек территории. Вот и сейчас Мивенталь шелестели подлеском, трещали сосновыми шишками, гудели полыми стеблями вой-травы, предупреждая об опасности. Прогоняют меня. Что их тревожит?
Еще метров двести вперед — и меч станет бесполезным. Деревья растут плотно — не позволят замахнуться. Тодж крался рядом, вытягивая шею и всматриваясь в заросли. Я легонько хлопнул его по боку и прошептал:
— Разведывай, малыш.
Он еле слышно проворковал и бесшумно исчез в кустах. Я вытащил из ножен кинжал и, стараясь не издавать шума, направился вглубь.
Лес темнел, ветер гонял сырой воздух. Сосны вытягивались выше, поваленные деревья встречались чаще. Подошвы сапог мягко касались густого мха, усыпанного колючками и листвой. Отовсюду доносился треск и шелест. Мельтешение листвы вызывало легкое головокружение. Густая паутина свисала лохмотьями на ветках. Кое-где растягивалась белым покрывалом от ствола до ствола, занимая весь проход. Ее нельзя смахнуть или спалить. Она будто живая: умеет тушить огонь и тянется к теплой, мягкой плоти. Стоит только прикоснуться, как густые ворсинки врастают в тело и превращаются внутри в крепкие крючки, которые смыкаются прямо под кожей. Увязнуть в ней — секундное дело. Она тащит жертву на себя, пеленает и приклеивается намертво. Срезать ее с угодившего в ловушку — значит, снять с него кожу.
За Тоджа беспокоиться не стоит, он ни при каких обстоятельствах сюда не приблизится. От тлетворных пауков разит гнилью. Я остановился, крепче сжимая кинжал и разглядывая одного из них. Он висел на сосновой ветке, зацепившись за нее длинными лапами-палками. Чахлый, серый, с медным оттенком на блошином брюхе. Когда нажрется, растолстеет. Я оценил размер кинжала — две ладони — брюхо паука побольше. Значит, совсем взрослый. Оглянулся вокруг: паутины много, молодняка не видно. Сколько особей в лесу? Неподалеку глубокий овраг. Уверен, гнездо там. Чистить лес от них все равно что против саранчи с сачком из травы выходить. Придет нечисть страшнее, и сама отвоюет этот участок леса, чтобы ничего не угрожало потомству.
Пауки проспят весь день, а ночью их придется обходить стороной. Лишний крюк. До поляны с тайником рукой подать. Я шагнул дальше, огибая паутину. Три дерева в ряд были обтянуты плотными нитями, с другой стороны та же картина. Над узким проходом низко висел паук. На корточках проберусь. Я опустил взгляд и подобрался. Волк прижался к земле и скалился в беззвучном рычании. Прижимая уши к голове, он прополз под пауком ближе ко мне. Клыки блестели, в зеленых глазах сверкала угроза.
— Мивенталь? — прошептал я, разглядывая одно из их обличий.
К тайнику нужно успеть сегодня. К нему можно подобраться только в полнолуние. Если не этой ночью, то придется ждать целый период. У меня нет столько времени. Почему лесные духи, зная об этом, гонят меня?
Рык раздался справа. Совсем близко. Я повернулся, прислушиваясь и отступая в тень. Это не Тодж и не Мивенталь.
Двухголовая кугида мелькнула бурым панцирем в кустах. Тяжело выползла, словно не умела нестись быстрее пустынного гепарда. Задрала тупорылый нос, приоткрыла черепашью пасть. Попробовала воздух длинным языком на вкус — Мивенталь потерлись мягким боком о мою ногу, мгновенно скрывая запах. Белые глаза твари высматривали безопасный путь. Увидев свободный от паутины участок, она поползла к нему, оставляя за собой черный мох, разъеденный ядом. На когтистых мощных лапах переливался желтым цветом знак подчинения, на конце толстого хвоста крепко сидело шипастое кольцо из драконьего железа.
Гнев на мгновение завладел рассудком, и я успел представить мертвые глаза Этирс. Если продажная шлюха до сих пор жива, от нее необходимо избавиться. Я сжал кулак, успокаивая себя. Нужно сконцентрироваться на враге.
Сколько их пришло к тайнику? Неважно. Никто не должен уйти.
Кугида исчезла из поля зрения, и я склонился к волку. Положил руку на мохнатую голову, поймал осуждающий взгляд и попросил:
— Не злись, Мивенталь. Тебе не идет, — услышав ворчание волка, улыбнулся. — Помоги мне: закрой их всех. Тварь тоже. И никого не выпускай, пока я не скажу.
Зверь заскулил, попятился, пригибаясь к земле. Вскоре остановился, вскинул голову к темнеющему небу. Душераздирающий вой пронзил лесную тишину. Его поддержал вопль Тоджа неподалеку, а затем и громкий треск. Земля заходила под ногами — я шагнул вперед. Корни вырвались вверх, рассыпая чернозем, образуя собой высокую стену. Прикрыв глаза рукой, я отступил и кивнул волку. Он растворился в зеленом мареве.
Сил Мивенталь хватит лишь на удержание стены. Вскоре запахи вернутся, и кугида учует меня. Нужно успеть рассмотреть врагов, оценить обстановку.
Духи не потревожили крепкий сон тлетворных пауков. Я прополз под одним из них. Спрятав кинжал в ножны, вскочил и бросился к тайнику. Поскользнулся на поваленном дереве, но удержался за ветку. Оттолкнулся сильнее, перепрыгнул паутину. Остановился, едва не влетев в паука. Отодвинулся от блестящего брюшка, поморщился от тошнотворного смрада, ударившего в нос. Обошел тварь и продолжил бег. Листва мелькала, ноги не чувствовали земли, в голове вспыхивали воспоминания о местности.
Если не прогнили ветки, ловушка из ямы и кольев будет к западу, на поляне с дичком. Могильный медведь давно очистил деревенский курган и обустроил берлогу к юго-западу близ тайника. Его спячка продлится до тех пор, пока рядом не появится новое кладбище. Или пока кто-нибудь не потревожит сон… Над самим тайником густые заросли луноцвета, его смертельные шипы вытягивают жизнь за секунды.
Враги, предупрежденные шумом, озирались, стоя на большой поляне с тайником, но не ждали, что я выскочу к ним открыто. Переглянулись удивленно и тихо засмеялись. Я отступил, пряча руки за спиной. Просто сжал их в кулаки, но противники насторожились. Время выиграно.
Пятеро васовергов, двое виксартов, эльф и человек. Виксарт с шипастыми браслетами и белым рисунком подчинения на голой груди управляет кугидой. Убью его — тварь одичает. Васоверг с тремя рогами, доросшими до поясницы, перехватил мой взгляд; рога лоснились сталью — выходит, окрепли. От опытного воина надо избавляться в первую очередь. Он ощерился и шагнул ко мне, из рукава крепкой куртки выпали плети. Остальные васоверги тоже стали обступать меня. Второй виксарт стоял дальше всех. Полоснув руку кинжалом, вытянул ее в сторону. За его спиной бесшумно крался Тодж. Мы долго учились работать в команде, разбирать врагов и выжидать нужного момента. Он терпеливо таился, я не задерживал на нем взора.
Губы виксарта дрогнули.
Резко раскинув пустые руки в стороны, я крикнул:
— Грызи!
Васоверги сначала отшатнулись от меня, а только потом обернулись. Тодж уже придавил лапой жертву к земле и отрывал ему голову. Мне хватило секунды замешательства, чтобы ринуться на старшего васоверга. Я с силой толкнул его в заросли луноцвета. Он упал. Не издав ни звука, поднялся. Все смотрели на него, зная, что старый воин больше не жилец. Мелкие голубые шипы вонзились в открытую кожу. Серые щеки чернели, превращаясь в труху, осыпались пеплом. Он поднял на меня светлые глаза и, оскалившись, произнес на своем языке:
— Ты последуешь за мной.
Я вмиг выхватил кинжал и подставил под плети левую руку. Васоверг потянул меня на себя, а я опрокинулся. Повиснув, резанул по крепкой плоти и уже разглядывал других врагов. Кинжал не осилил, но плети лопнули от веса. Земля встретила спину мягко. Я мгновенно перевернулся на живот, увернувшись от хлесткого удара другого васоверга. Взор выхватил эльфа, исчезающего в кустах. Тодж выбрал добычу и не отпустит ее. Никто не бросился на подмогу товарищу. Воздух загудел надо мной, и через секунду обрушился на опустевший участок невидимым молотом. Земля под ним дрогнула, просела; взметнулась пыль. Стоя на колене рядом, я фыркнул и потер нос. Человек без гильдейского знака, в старом шмотье и с длинными спутанными волосами управлял духами воздуха.
Ближайший васоверг ко мне сплюнул, накручивая плети на руку так, чтобы костяные концы выпирали между пальцев.
— Кто-то должен занять место Фаррда, — прогнусавил он.
Я вскинул брови, улыбнулся. Хочет получить мое разрешение? Добавляя в голос насмешку, прокаркал на васовергском:
— Займи. Или предлагаешь его мне?
— Я вырву твой язык и подотру им задницу!
Он кинулся на меня, замахнулся в лицо. Зажмурившись, я припал лбом к земле. Ощутил колебание воздуха после пролетевшего мимо кулака и вскочил, крепко сжимая кинжал. Васоверги недооценивают реакцию Вольных. Куртка треснула, плоть податливо разошлась. Я открыл глаза, убеждаясь, что попал верно: артерия под мышкой повреждена; кровь быстро расползалась по куртке и штанине. Ублюдок умрет в ближайшие минуты. В ушах стучало, сердце колотилось, адреналин бежал по крови, заставляя двигаться дальше. Локоть васоверга дернулся. Я не успел уклониться, но повернулся, подставив лоб и уберегая висок. Отлетев, выронил кинжал.
Потряс головой. Сквозь звон донесся гул. Я откатился, спасаясь от воздушного удара. Медлительные духи, но сильные. Прафи или Фисши?
Поднялся на корточки. Черные точки мельтешили в глазах, во рту появился соленый привкус, а под носом защекотало теплом. Вытер рукавом кровь с лица, не сводя взгляда с приближающихся васовергов. Виксарт сидел на коленях с закрытыми глазами — зовет кугиду. Раненный васоверг осилил несколько шагов и повалился, тяжело дыша. Кровь под ним обильно растекалась, пропитывала мох.
Тодж завопил неподалеку. Значит, догнал эльфа и вскоре вернется. Враги тоже это поняли, но улыбнулись, навострив уши. Кугида громко топтала ветки, спеша сюда.
Алурей, помоги мне.
С новым вдохом втекла сила, наполнила легкие, остановила настоящее: мир пронзили нити событий, связанных со мной, раскололи на множество вариантов. Невидимый отсчет зазвучал в сознании. На обдумывание хода всего несколько секунд.
Я могу остаться на месте или подойти к виксарту. Еще нить ведет к человеку. Что случится с ним, когда я подойду? Испугается, оступится и упадет? Что мне это даст? Бессмысленные действие. Последние секунды…
Нашел.
Кровавые нити ведут меня к виксарту и связывают его с кугидой.
Я выбрал, Алурей. Забери мою тень, напитай ее запахами и раздели мое будущее. Отдай мне настоящее.
Фантом оттолкнулся, отделяясь от меня и забирая часть силы. Увернувшись от плети, кувыркнулся.
Пока враги были отвлечены видимой приманкой, я приблизился к ближайшему васовергу, понимая, что до человека бесшумно не доберусь. Стал ждать.
Моя тень, точная копия, двигалась так же быстро, как и я. Уклонившись от плетей, присела в двух метрах напротив виксарта. Тяжелый воздух обрушился на нее сверху, но вреда не причинил. На удивление никому не осталось времени. Кугида ворвалась на поляну, сметая все на своем пути и отравляя землю ядовитыми парами. Раскрыла крепкую пасть и даже захлопнуть не успела. Промчалась сквозь фантома и, не сумев остановиться, снесла собой виксарта.
Желтые знаки подчинения медленно таяли на неподвижных лапах, испачканных янтарной кровью.
— Это не он! — воскликнул человек.
Я схватил васоверга за рога и, приложив все силы, резко дернул. Раздался хруст в толстой шее, тело потяжелело и упало к моим ногам.
Спасибо, Алурей. Верни мою тень. Прости за призрачное будущее.
Фантом развеялся, невидимой силой вернулся ко мне.
— Человечий выродок! — выплюнул низкорослый васоверг.
Кугида потрясла головой и принюхалась. Угрожающе зарычала. Я кивнул на нее:
— Сколько ее морили голодом? — усмехнулся. Как приятно видеть в глазах васоверга страх. — Отсюда никто не уйдет.
— И ты тоже. Чему же радуешься, Вольный? — подал голос второй васоверг, пригибаясь к земле, готовясь к последнему сражению.
Поделиться книгой: