Помоги проекту - поделись книгой:
- Никто не знает. Просто пропала ночью. Но какая разница, Манси. Вот что она дала мне. У нее была статуя, понял? Очень старая. Какая-то земляная богиня или как там. Из нее она и брала свои силы, всю свою магию. В-общем, тот, кто вырезал статую, мог брать за модель меня, если ты понимаешь.
- Думал, ты сказала - она старая. А ты насколько старше?
Женщина скривилась. - Нет, не я. Но могла бы быть. Особенно мои подружки - нет, не оглядывайся так, идиот. Титьки, что ты держишь. Вот у этой имя Пышка, она такая ровная и твердая. А это - Кривышка из-за... ладно.
- Ты дала имена сисям?
- Почему нет? Они мои подруги.
- Вроде как... наперсницы?
Глаза сузились. - Ох, - сказала она, - такого мне в ум не приходило. Спасибо. Ну, отпусти их, чтобы я сняла платье и ты увидишь, что она с ними сделала. Сделала в точности как у статуи.
- Думал, ты сказала - они уже были как.
- Почти как. А теперь совсем, Манси.
Она вдруг повернулась спиной, будто вспомнив о скромности, зашевелила плечами, избавляясь от тяжелого грязного платья. А потом обернулась.
У ее грудей не было сосков. На их месте были рты с мягкими, женственными, ярко напомаженными губками. Пока он пялился, оба послали ему поцелуи.
- У них и зубы есть, - сказала Феловиль. - И язычки. Но говорить не могут, да и хорошо. Ну, я думаю, что хорошо. Смотри, сейчас я заставлю их облизнуться.
Эмансипор повернулся, бросился в угол и что-то уронил.
- Эй! - заорала позади Феловиль. - Это была половина лучшей моей похлебки!
Шпилгит отклеился от стены. - Она что-то завопила, - шепнул он. - А потом принялась его бранить. Что-то насчет она думала, он человек мира, не как всякий. А потом раздались шаги и кто-то попытался выбраться из комнаты.
- Только ма ее заперла. Ему не выйти.
Шпилгит нахмурился Фемале. - Она так уже делала? Зачем так? Запирает мужчин в комнате? А почему они хотят уйти? Ну, я захотел бы - но я ведь и не пошел туда. А он пошел, так что знал что будет. Более или менее, да? Но клянусь, он хрипел или что-то вроде. Звучало как хрип - стой, она его душит или что? Она их убивает, Фемала? Твоя мать массовая убийца?
- Откуда мне знать? - вопросила она с постели. Котоящер улегся ей на бедра и следил за Шпилгитом желтыми немигающими глазками. - Может, я и видела, как она зарывает тело. Или два. Но давно. Такое случалось. Но это же гостиница, люди в постелях, старики стараются уйти улыбаясь, все такое.
- Она закапывала людей?
- Ну, мертвых, конечно. Не как Якль.
- Якль не был мертвым.
- Нет, был.
- Ни шанса. Петля плохо его придушила, факт, и наверняка убила часть мозгов, потому он всем и казался мертвецом. Но он не был, потому и вернулся. Боги подлые, не могу поверить во все ваши суеверия. Проклятые задворки. Нет, вы с ним дурно обращались, так? Как со ссыльным.
Фемала заморгала. - Задворки? Ты назвал Спендругль, родной мой город, задворками? Тогда кто я такая? Задворница? Так ты на меня смотришь, господин Большой Вонючий Город?
Шпилгит поспешил к ней, но в последний миг отпрянул перед шипящим, вздыбившим чешую Алым. - Дорогая, вовсе нет. В каждой куче навоза есть сокрытая жемчужина, и это ты. Ну, если бы я не считал тебя милой и желанной, зачем предлагал бы побег? И, - продолжал он, пытаясь приблизиться, но Алый был уже на лапах, выгнул спину дугой и прижал уши, разинув пасть, - не думай ты, что тут задворки, не старалась бы убежать. Верно?
- Кто сказал, что я хочу отсюда убежать?
- Ты сама! Не помнишь, сладкая моя?
- Это ты хотел меня украсть, а я слушала и всё, и ты меня убедил. Но может, мне здесь по душе, и когда ма позволит работать с остальными девочками, я...
- Не позволит, Фемала, - заверил Шпилгит, выискивая взглядом какое-нибудь оружие против кота. - В том и дело. Никогда она тебе не позволит. Сделает тебя девственницей, старой девой на всю жизнь. Сама ведь знаешь. - Найдя бронзовый подсвечник на столике, он подхватил его.
- Но ты же сказал, что не позволишь мне иметь много мужчин в городе, так зачем куда-то ехать? Кончишь как ма, запрешь меня в каком-то погребе! Ну почему вы такие?!
Он подскочил, воздевая подсвечник. - Так вот чего ты хочешь? Чтобы я сдавал тебя на ночь ради горсти деньжат?
- Ох, ты согласен? Да, да! А зачем тебе этот подсвечник? - Она прижалась к постели. - Сколько тел зарыл ты под налоговой конторой, вот о чем теперь гадаю!
- Не глупи. Мы, сборщики, мечтаем, чтобы люди жили вечно. Становились старше и старше, чтобы мы отнимали у них последние гроши.
- Положи это!
- О, кое-что я положу. Рассчитывай. - Он замахнулся.
Алый прыгнул ему в лицо.
Он ударил со всей мочи.
Эмансипор Риз беспомощно царапал запертую дверь. Сзади Феловиль зашлась в нутряном хохоте. - Зря, Манси, мы тебя получили на всю ночь, и сказав, что покрою тело твое поцелуями, я не лукавила. Верно ведь? Поцелуи, укусы и засосы, и...
- Открой проклятую дверь! - зарычал Эмансипор, разворачиваясь и хватая меч.
Но Феловиль подняла руку. - Шшш! Слушай! Голоса в каморке дочери! Голоса! Боги подлые, это Шпилгит! - Она схватила платье с пола, принялась напяливать. - Так, он уже покойник. Все счета подниму. Не платишь - не выезжаешь. Всегда так. Не заплатил - пожалуй на задний двор!
Эмансипор посторонился. Феловиль вытащила ключ откуда-то из - под платья. Моряк поднял меч. - Отлично, открывай. Пока тут дела не пошли худо.
- Худо? - гаркнула она. - Сейчас ты увидишь худо, Манси, и все худое, что уже видел в жалкой безопасной жизни, покажется... - Она отперла дверь.
Оба вздрогнули, услышав увесистое шлепанье о стену. Сбитая штукатурка упала на кровать Феловили.
Что-то пробило стену под потолком. Когда осела пыль, Эмансипор разглядел голову котоящера - кровь из носа, глаза моргают не в такт. Казалось, кот им подмигивает.
Пока Феловиль стояла, пялясь на кошачью голову, Эмансипор сумел протолкнуться мимо нее - и в коридор. Не оглядываясь, помчался по ступеням. Сзади ревела Феловиль и еще кто-то. Эмапсипор свернул вниз, а за спиной нарастал стук чужих шагов. Моряк оглянулся. Всего лишь Шпилгит, за ним топочет Феловиль.
На нижнем этаже Эмансипор пробежал мимо барной стойки к двери.
Распахнувшейся, явив Хордило с наставленным на Эмансипора пальцем. - Ты! - сказал он.
Вуффайн трудился с лопатой, презрев и леденящий холод, и полузамерзший песок, и вонь мочи. Он уже вырыл приличную яму и начал гадать, не подводит ли память. Но тут лопата ударилась обо что-то твердое. Удвоив усилия, он выкопал предмет, поднял наверх покрытого выбоинами и вполне уместными пятнами каменного идола. Закряхтел, переваливая через край ямы, и положил, чтобы осмотреть подробнее.
Несколько лет назад он зарыл изделие под отхожей ямой, но следы зубила уже выглядели столетними. Весной, после улучшения погоды, он сможет загрузить ее в телегу и отвезти в селение. Этот куда лучше прежнего образца, а разве не заплатила Ведьма Хурл за первый целым кошелем серебра? Ясное дело, Клыгрызуб от счастья упадет на колени, поклоняясь идолу Древних Времен.
Творчество всегда несет элемент спонтанности: не сруби он последним ударом сосок на груди, не пришлось бы его переделывать в рот; а потом он переделал и второй сосок, изобретая новую богиню земли, секса, молока и чего угодно. На этот раз он усилил тему, добавив третий рот намного ниже.
С пляжа донеслись новые голоса. Он выкарабкался из вонючей ямы, отряс песок с ладоней.
Шлюпка вернулась, трое вылезли и бежали по тропе; тот, что в бинтах, уже заметно отставал.
Вуффайн ждал их, подобрав лопату.
- В разум пришли, да? Не удивительно. Новый шквал близок...
Однако троица просто пронеслась мимо, хрипя, бормоча и стеная. Вуффайн выпучил глаза, нахмурился. - Теплая похлебка! - Никакого эффекта. Он пожал плечами, положил лопату и занялся идолом. Статуя будет сидеть в воде, пропитываясь солью и источаясь ударами волн день и ночь - целые месяцы.
Вуффайн был на полпути, когда увидел другую быстро плывущую лодку.
Пыхтящий от боли Шпилгит вывалился на улицу. Не споткнись Феловиль в последний момент, нож угодил бы в голову, не в правую икру... Он содрогнулся, завидев свою контору. Лишь чудак идет в сборщики налогов, и последние месяцы привели Шпилгита к мысли, что он создан для чего-то другого.
Он вспоминал жизнь в Элине, изучение основ профессии. Сбор налогов в городе пиратов - смелая идея, сомнений нет, а исполнение ее стало опасным занятием. Все они упражнялись с оружием, изучали способы обнаружения ядов, а кое-кто из товарищей по-настоящему погрузился в серые искусства. В определенный день года, день сдачи налогов, нельзя было верить даже телохранителям, выделенным Анклавом для каждого сборщика. В прошлом году Гильдия потеряла шестьдесят процентов состава, и немало сундучков со сборами пропали среди хаоса.
Он-то считал, что пост в самом отдаленном городишке станет блаженным избавлением от Дня Крови и Налогов. Шпилгит не проявил талантов, достаточных для долгой и удачной жизни в Элине. Не был достаточно хладнокровным. Не имел в душе узла жестокости, при помощи коего сборщики легко и бездумно находят аргументы для наглых похищений, угроз и вымогательств, необходимых для успешного ведения дел. А он? Он так охотно верил слезливым историям про ужасные личные трагедии, внезапные пожары, загадочные кражи и пропавшие клады. Рыдал, едва завидев калеку с костылем, свору сопливых недоносков у пропахшей вином и кислым молоком материнской юбки, сочувствовал богачу, клянущемуся, будто в кошеле его нет ни гроша.
Что хуже всего: он верил, что собранные налоги идут на достойные дела, на заботу правительства, на закон и порядок... тогда как почти все забивалось в походные сундуки наглых нобилей, усердствующих лишь в грабежах.
Да, путешествие через бесплодные пустоши, на границы сомнительного государства многое ему открыло - и о себе, и обо всем мире. Убийства Феловили останутся неотомщенными. Она слишком полезна Спендруглю. Это он, Шпилгит, здесь не нужен.
Пнув дверь, он ввалился внутрь и побрел к единственному креслу. Угли в очаге еще пыхали жаром, и он подбросил новых дров.
Он пытался обернуть раненую ногу тряпкой, ругал замерзшие пальцы. Ну, хотя бы кота убил - утешал он себя. Тот не мог выжить, пусть тело еще дергалось, лапы впились в стену, растопырились, стараясь вырвать голову, хвост изгибался как древесная кора в очаге. Ох, кого он дурит? Проклятая тварь еще жива!
Теперь он понимает. Видит всё с предельной ясностью. Мир рушится. Но он ведь всегда рушится. Если это понять, злодеяния каждого момента - всего бесконечного царства Сейчас - обретают полнейший смысл. Пора присоединиться к остальным, к раздутым от жадности дельцам, и седлать злодейское настоящее, и к Худу будущее, как и прошлое. Так или иначе, Повелитель Смерти ждет всех.
Дверь заскрипела. Шпилгит взвыл, хватая нож.
- Это же я, - засунул внутрь голову Якль.
- Боги подлые!
- Можно присоединиться? У меня есть вино.
Шпилгит махнул рукой, позволяя. - Давай, и дверь закрой. Забавно, что ты пришел. Мне подумалось: мы с тобой похожи.
- Ага, оба мертвецы.
Шпилгит вздохнул и потер лицо. - Если останемся в Спендругле на всю зиму - точно будем.
- Ну, я мог бы. Пока не замерзну. Тогда Хордило сожжет меня на костре. Я видел его глаза, когда он говорил это. Только Феловиль ко мне добра - потому я и здесь.
- О чем ты?
- Ну, все прощено. И если тебе не достаточно, Феловиль решила стереть твою табличку. И комнату оставляет.
Шпилгит мрачно смотрел на Якля. - Тебе должно быть стыдно.
- Мертвые стыда не имеют, Шпилгит. То есть признаюсь, я дрожу, но только из-за холода.
- Она действительно ждет меня назад в "Пяту"? С тобой рука об руку?
- Ну, трудно сказать, признаюсь. Она была не в себе. А бедная Фемала расстроена тем, что ты с ней сотворил.
- Я ничего не сотворил! На меня напал кот и я защищался!
- Потом он напал на Феловиль, едва оторвал голову от стены. Потом проклятая тварь напала почти на всех - на гостей и на половину девочек. Ну, в доме был хаос. Все в руинах. И два пса мертвы, горла порваны. Кстати, меня это сильнее всего разозлило.
Шпилгит облизнул губы и наставил на Якля палец. - Разве я не предупреждал? А? Котоящеров не приручить! Они злобные, хитрые, гнусного нрава и воняют как гнилая змеиная кожа.
- Ну, я запаха не уловил.
- Убили его?
- Нет, сбежал, но Феловиль клянется, что насадит его на вертел, если попробует вернуться. Тут Фемала опять в слезы. Девочки разбежались, особенно когда гости начали требовать деньги назад, и компенсации за раны, все такое.
- А чем занимался Хордило?
- Ушел, повел лакея в замок. Сказал, что никогда не видел подобного со дня смерти жены. Только он никогда не был женат.
- Мне наука, - буркнул Шпилгит, потянулся и поглядел в окошко сквозь ледяные наплывы. - Но если я вернусь, она меня убьет.
- Хотя бы настроение улучшит.
- Вот доказательство, что люди думают лишь о себе! Вот почему они не любят сборщиков. Едва кто-то что-то попросит у тебя, ты делаешь дикие глаза и бормочешь о грабеже, насилии и коррупции и так далее. Прижми любого и любую, и все будут издавать одинаковые звуки, пищать и стенать, плакаться и молить. Скорее кровь отдадут, чем деньги!
- Прости, Шпилгит, но ты о чем? Меня не тебе доить, верно? Я же мертвый.
- Ты не мертвый!
- Слова настоящего сборщика налогов.
- Думаешь, я не знаю этой чепухи? Изображаешь смерть, чтобы не платить? Считаешь всех идиотами?
Поделиться книгой: