Помоги проекту - поделись книгой:
— Но без цели Астартес — никто. Что это за воин без войны?
Как Гарро ни старался сдержаться, в нем вновь поднялось раздражение:
— У меня есть цель. Не знаю, какая сила направляет нас, человеческая воля, судьба или высший промысел, но я знаю, что остался жив не просто так. Именно мне суждено было предупредить об опасности и остаться одному, когда мои братья поддались мятежному призыву. Во всем этом была своя причина, — он повел рукой, указывая на стены зала, — но пока вы держите меня здесь взаперти, вы лишаете меня возможности выяснить, что это за причина!
Встретившись глазами с Малкадором, Гарро почувствовал холод, словно над его душой нависла мимолетная тень. В этот миг он понял, почему Сигиллит неожиданно призвал его сюда.
— Мы еще посмотрим, какой цели ты сможешь послужить, но ты действительно Астартес, и это не изменится никогда. Однако ты больше не принадлежишь Гвардии Смерти, ты призрак. Тот, кто стоит между светом и тьмой, тот, кто обречен жить в серой зоне между ними. И мне нужен именно такой человек.
— Так дайте мне задание, Сигиллит! Я прошу лишь этого. Дайте мне исполнить свое предназначение.
И в качестве искупления Малкадор дал Натаниэлю Гарро именно то, что он просил.
Перед мысленным взором Рубио застыл миг, когда погиб его боевой брат. В реве калтских ветров ему слышался отзвук предупреждения, которое Милес выкрикнул за секунду до того, как погибнуть в разрушительном взрыве.
Рубио видел, что культист приближается, — заметил его именно в тот момент, когда в болтере закончились снаряды. Эти несколько бесценных секунд, которые ушли на то, чтобы взять новый магазин, установить его и навести болтер на цель, стоили апотекарию жизни. Рубио двигался слишком медленно.
Воспоминание обжигало, как свежее клеймо, чувство вины ядом иссушало душу. Трагедия была в том, что Рубио мог остановить культиста и без болтера, одним усилием воли — но теперь это было запрещено. Когда — то (казалось, что это было в другой жизни) он мог гораздо больше. Сейчас он носил знаки различия рядового Астартес из тактического отделения, но до этого — до этого на его наплечнике красовалось изображение черепа и свитка. Эмблема кодиция, знак воина-псайкера в рядах Ультрадесанта.
Были времена, когда Рубио и ему подобные внушали страх любому неприятелю; даже соратники робели в его присутствии. В его руках была сила варпа, и телекинетические молнии, срываясь с кончиков пальцев в синеватом свечении, сокрушали врагов человечества — не было числа противникам, которых он разорвал на части одной лишь силой мысли.
Но те времена прошли. Все изменилось после собрания на Никее, где Император принял окончательное и безусловное решение. Многие поговаривали, что люди, наделенные тем же талантом (или проклятием, как считали некоторые), что и Рубио, находятся лишь в шаге от того, чтобы стать чернокнижниками. Их разум — открытая дверь, через которую Губительные Силы, обитающие во тьме, могут войти и поглотить жертву. Возможно, причиной тому был страх или зависть, но на Никее голоса тех, кто придерживался такого мнения, наконец были услышаны.
В присутствии своих сыновей-примархов Император Человечества приказал, чтобы отныне все псайкеры в легионах Астартес, все эпистолярии, кодиции и библиарии, больше не использовали свои способности и вернулись к строевой службе в рядах боевых братьев.
Преданный и покорный, Рубио подчинился приказу и отказался от психического капюшона и психосилового меча. Лишившись прежнего статуса, он принял новое назначение и не сомневался в его правильности — по крайней мере, сначала.
Но теперь… Теперь смерть Милеса разрушила его уверенность. Каждым фибром своего существа Рубио чувствовал: если бы ему позволили в полной мере использовать свои сверхъестественные способности, апотекарий остался бы жив. И не только он один; сколько еще смертей Рубио мог бы предотвратить, сколько еще врагов уничтожила бы сила псайкера?
— Брат, тебя что — то беспокоит?
Оторвавшись от самоанализа, Рубио увидел, что над ним возвышается капитан Гай.
— Ничего важного, сэр.
Ложь вышла неуклюжей и Гая ничуть не обманула:
— Я знаю, о чем ты думаешь, друг мой. Я знаю также, что ты один из лучших среди Ультрадесантников, которыми мне доводилось командовать, и не важно, какими из своих талантов ты пользуешься. — Рука капитана легла на его плечо. — Отвага и честь, Рубио. Мы будем верны приказам Императора и Жиллимана до самой смерти.
— Отвага и честь, брат-капитан, — отозвался Рубио, хотя сейчас этот девиз казался ему пустыми словами. — Дело лишь в том, что я…
— Посторонний!
Его прервал внезапный тревожный окрик одного из Астартес, стоявшего на баррикадах. Появился кто — то неизвестный — воин, который приближался к их позициям, обнажив оружие.
Гай сорвался с места, и Рубио побежал следом, держа болтер наготове.
В полумраке Рубио различил легко узнаваемые очертания человека в силовом доспехе; незнакомец целенаправленно двигался к ним. Предательство Несущих Слово обернулось для Ультрадесанта огромными потерями, и они не собирались и в этот раз проявлять подобную доверчивость. Но когда приближающийся человек оказался в круге света, отбрасываемого светосферами на баррикадах, Рубио увидел, что броня его не вызывающе темная, как у предателей, а цвета грозового облака.
— Астартес… Но ни у одного легиона нет такой цветовой схемы.
Резким взмахом руки приказав воинам взять чужака на прицел, Гай окликнул его:
— Именем Императора, остановитесь и сообщите свои намерения!
Человек в сером доспехе неторопливо повесил болтер на плечо и окинул взглядом строй Ультрадесантников, готовых в любой момент расстрелять его.
— Капитан Гай? А вас нелегко найти.
Не обращая внимания на наставленное на него оружие, Астартес бесстрашно миновал баррикады и подошел прямо к командиру Ультрадесанта, встав с ним лицом к лицу. Рубио с трудом удержался от соблазна воспользоваться хотя бы малой толикой своих псайкерских сил, чтобы оценить незнакомца. Возможно, чужак что — то почувствовал: он повернул голову, и непроницаемые глазные линзы шлема воззрились на кодиция.
— Назовите свое имя и звание!
— Как прикажете, хотя уверяю, вам мое имя ничего не скажет. Я Натаниэль Гарро, а что до звания, то у меня его нет.
— Тогда кто вы?
Рубио окинул Гарро долгим изучающим взглядом.
— Вы стоите перед нами в безликом доспехе, без опознавательных эмблем и знаков; стоите на поле боя, где враг — те, кого мы когда — то считали братьями. Вы играете со смертью, Гарро, словно странствующий рыцарь из легенд.
Когда Гарро ответил, в его голосе чувствовалась сдержанная улыбка:
— Такое звание мне вполне подходит, брат.
— Но если вы не из сынов Ультрамара и не один из вероломных щенков Лоргара, что вы делаете на Калте? — Гай холодно посмотрел на чужака. — Я здесь командую и требую от вас ответа!
— Я не оспариваю ваше право командовать, но мои полномочия шире. Смотрите, — Гарро слегка наклонился, и в свете ламп показалась скрытая руна, изображенная на наплечниках его доспеха: стилизованная литера «I», с помощью мезонного луча вписанная в атомную кристаллическую решетку керамита.
— Печать Малкадора…
Рубио знал этот символ; они все его знали. Это был личный знак Регента Терры, и те, кто был им отмечен, получали право действовать от имени самого близкого доверенного лица Императора. Эта руна позволяла Гарро беспрепятственно проходить везде; выражая волю Малкадора, он также мог отменить любой приказ, даже отданный старшим офицером. Гай резко вздохнул, и Рубио понял, что его командир думает о том же.
— Я прибыл на Калт по приказу Сигиллита и Императора, капитан. Это все, что вам нужно знать, — на данный момент.
В глазах Гая не было ни нерешительности, ни страха:
— Пусть так. Но предупреждаю: не мешайте мне выполнять задание. Когда отступники попытаются прорвать нашу оборону, эта метка вас не защитит.
Когда капитан ушел, Рубио заметил, что чужак опять рассматривает его.
— Вы брат-кодиций Тайлос Рубио?
— Просто брат Рубио. Никаких других званий.
— Как скажете.
В холодном белом свете, отраженном от лунной поверхности, лицо Малкадора казалось призрачным и безмятежным. Он жестом указал Гарро, что тот должен делать:
— На колени, Натаниэль. Пусть адепт выполнит свою работу.
— Как прикажете, — Гарро нахмурился, встал на одно колено и, прижимая шлем к груди, посмотрел Малкадору прямо в глаза.
Адепт Механикум склонился над ним, и Астартес почувствовал острый запах биосмазки и машинного масла. С шипением посыпались крупные желтые искры, и незащищенную кожу шеи опалил жар. Он слышал, как шипит мезонное копье, со скрежетом прорезая пластины брони: поток частиц слой за слоем вносил в керамит неизмеримо сложную наносхему.
— Приняв этот символ, ты присягаешь мне на верность. Ты будешь беспрекословно выполнять мои приказы — до последней капли крови.
— Если это послужит делу Императора, — воин прищурился.
— Непременно.
Гарро ощутил, как разум псайкера старается проникнуть в его собственный, и собрался с силами, хотя и понимал, что не сможет сопротивляться этому тягостному внутреннему взору.
— И снова я вижу ярость, Натаниэль, но теперь она направлена вовне. Она сжигает тебя желанием отомстить твоим братьям-предателям, поквитаться с Тифоном и даже призвать к ответу самого примарха — за то, что тот посмел поверить, будто сможет склонить тебя к измене.
— Да, — он ронял отрывистые слова, сдерживая холодный гнев, охвативший сердце. — Я не стану этого отрицать.
Малкадор мрачно кивнул:
— Время для мести еще придет, но сейчас выслушай мой приказ. Не давай волю злобе! Задание — прежде всего.
С этим Астартес молча согласился. Так уже было раньше, на борту «Эйзенштейна»: ему пришлось пожертвовать всем, чтобы доставить на Терру предупреждение о предательстве Хоруса, и выполнение этой задачи было его главной — и единственной — заботой. Если истории суждено было повториться, его уделом будет та же роль, и он сыграет ее добровольно — во имя Императора.
В воздухе резко пахло раскаленным керамитом, и Гарро прислушался к тому, как потрескивает, остывая, нанесенная на доспех печать. Адепт отошел, выполнив свою работу: метка была оставлена, и теперь Гарро должен был принять все, что последует дальше.
Малкадор с осторожностью извлек Либертас из ножен. Гарро видел, что ему трудно удержать оружие — оно не было предназначено для рук обычного человека. Сигиллит опустил острие огромного меча к полу:
— И наконец, клятва.
Гарро положил ладонь на обнаженный клинок и кивнул. Назад дороги не было.
— Натаниэль Гарро, принимаешь ли ты свою роль в этой миссии? Клянешься ли ты не повиноваться ничьим приказам, кроме моих? Готов ли ты принести этот особый обет?
— Клянусь долгом, возложенным на меня, и этим оружием. Во имя Его.
Сигиллит приподнял бровь, услышав такую формулировку, но ничего не сказал. Забрав меч из его рук, Гарро склонился в низком поклоне и в этот миг заметил свое отражение в высоких окнах. Он был рад вновь носить доспех и кирасу с орлом спустя столько времени, но цвет брони все еще казался чужим. Цвета Гвардии Смерти остались в прошлом; на их место пришел серый безликий оттенок призраков. Его вид вызывал в Гарро странное чувство, которое он затруднялся выразить словами.
— Что я должен делать?
— Ты покинешь цитадель Сомнус и отправишься в странствие по галактике для того, чтобы собрать группу людей. Это будут Астартес из всех легионов — как лояльных, так и изменнических. Ты найдешь их и привезешь ко мне, не оставив нигде следов своего присутствия.
— Но ради чего?
Отвернувшись, Малкадор посмотрел на сине-белый шар Терры, стоявший высоко в ночном небе Луны.
— Ради будущего, Натаниэль.
Приближался рассвет, но таких рассветов холодная, покрытая изморозью поверхность Калта еще не видела. Ночью уровень кислорода в атмосфере продолжил падать, и теперь ставшая токсичной газовая оболочка планеты истончилась до предела. Вскоре недостаток кислорода убьет всю местную флору и фауну, и планета превратится в пустыню. Останется только война.
Облаченный в герметичный доспех, Рубио молча наблюдал, как воин по имени Гарро быстрыми и аккуратными движениями готовит болтер к схватке. Видно было, что это оружие ему досконально знакомо, а множество почетных отметок, вытравленных кислотой на корпусе и рукоятке, свидетельствовали, что болтер послужил своему владельцу во многих боях.
Гарро подчеркнуто старался держаться особняком, но Рубио видел, что это показное. Астартес внимательно наблюдал за всем, что происходило вокруг, и его взгляд снова и снова возвращался к капитану Гаю, который обходил позиции роты.
«Так Гарро здесь из — за него? Неужели Гай совершил какое — то прегрешение, и теперь этот чужак, явившийся из тьмы, собирается забрать брата-капитана?» На эти вопросы у Рубио не было ответов, но он точно знал одно: Натаниэль Гарро прибыл на Калт, чтобы судить их.
Вероятность того, что агент Сигиллита вынесет им нелестный приговор, рождала в сознании Рубио темные мысли; другой же внутренний голос имел смелость задаться вопросом: а по какому праву этот человек может ставить под сомнение действия воинов 21-й роты?
Из — за событий последних нескольких дней убеждения Рубио и так пошатнулись, и теперь он был близок к тому, чтобы полностью утратить веру. «Заглянуть в его разум нетрудно, — подумал он. — Если воспользоваться бесконечно малой долей запрещенного… колдовского зрения. Только чтобы проверить, действительно ли Гарро тот, за кого себя выдает…»
В этот миг сосредоточенность Рубио на долю секунды ослабла, и что — то проникло в его душу. Он окаменел, и вдруг перед ним возникло видение. Реальный мир затуманился и, став текучим, исчез. Разум Рубио проникал в абсолютное и бесконечное слой за слоем, распутывая их переплетение и выстраивая в новом порядке. Он попытался остановиться, избавиться от этого ощущения, но было уже слишком поздно. Дремлющие способности кодиция вышли из — под контроля за одно краткое мгновение, и видение захватило его полностью. И в этот миг кристальной ясности он увидел…
Битва, красное и черное, клинки и снаряды, и Гай, лежащий на холодной земле.
Рубио потянулся к командиру изо всех сил, так что кровь зашумела в ушах от напряжения; он должен любой ценой спасти капитана, прежде чем жизнь покинет его изуродованное тело…
— Рубио!
Ультрадесантник резко вздохнул и отогнал от себя видение; последние следы психической энергии рассеялись быстрее, чем появились. Проклиная себя за эту минутную слабость, он поднялся на ноги и махнул Гарро рукой, показывая, что все в порядке, но воин все равно подошел ближе. Неужели этот Астартес в сером доспехе понял, что случилось? Как дорого Рубио придется заплатить за эту мимолетную рассеянность? Он попытался разобраться в том, что испытал за эту краткую вспышку предвидения. Капитан сражен, он умирает. Он мертв.
— Нет! Этого не было! — Он постарался избавиться от последних обрывков видения, отказываясь поверить в него. Он проявил слабость, только и всего. На мгновение потерял концентрацию, и отраве варпа этого хватило. Нельзя сомневаться в правильности решения Императора.
— Брат, разве не видишь, они идут! К оружию, быстрее!
— Не вижу что?
Не успел Рубио договорить, как прогрохотал первый залп минометного огня, и рокритовое заграждение разлетелось шрапнельными осколками.
— Враг вернулся с подкреплением! Готовься к бою!
— Капитан! — Рубио быстро огляделся вокруг, высматривая командира.
И увидел его. Гай стоял на баррикаде, перекрывавшей вход в туннель; за его спиной развевался плащ, в одной руке был болтпистолет, уже нацеленный на врага, другую руку, сжав огромный силовой кулак, капитан поднял к небу:
Поделиться книгой: