Гарро

Джеймс Сваллоу

ГАРРО

The Horus Heresy

Это легендарное время.

Галактика в огне. Грандиозные замыслы Императора о будущем человечества рухнули. Его возлюбленный сын Хорус отвернулся от отцовского света и обратился к Хаосу. Армии могучих и грозных космических десантников Императора схлестнулись в безжалостной братоубийственной войне. Некогда эти непобедимые воины, как братья, сражались плечом к плечу во имя покорения Галактики и приведения человечества к свету Императора. Ныне их раздирает вражда. Одни остались верны Императору, другие же присоединились к Воителю. Величайшие из космических десантников, командиры многотысячных легионов — примархи. Величественные сверхчеловеческие существа, они — венец генной инженерии Императора. И теперь, когда воины сошлись в бою, никому не известно, кто станет победителем.

Миры полыхают. На Исстване V предательским ударом Хорус практически уничтожил три верных Императору легиона. Так начался конфликт, ввергнувший человечество в пламя гражданской войны. На смену чести и благородству пришли измена и коварство. В тенях поджидают убийцы. Собираются армии. Каждому предстоит принять чью-либо сторону или же сгинуть навек.

Хорус создает армаду, и цель его — сама Терра. Император ожидает возвращения блудного сына. Но его настоящий враг — Хаос, изначальная сила, которая жаждет подчинить человечество своим изменчивым прихотям. Крикам невинных и мольбам праведных вторит жестокий смех Темных богов. Если Император проиграет войну, человечеству уготованы страдания и вечное проклятие.

Эпоха разума и прогресса миновала. Наступила Эпоха Тьмы.

1. ОСОБЫЙ ОБЕТ

1

Калт пылал. В глубине системы Веридиан, под резким светом раненого солнца, разгорелась война, подобной которой еще не случалось никогда. Война, отразившаяся на всей галактике, война, которой суждено было навеки изменить облик человечества.

Повсюду — на почерневших, умирающих полях, в руинах городов, в темных ущельях и в инистых пустынях — брат сражался с братом. Ультрадесантники, сыны примарха Робаута Жиллимана, великого тактика, прибыли в систему Веридиан, чтобы собрать силы для грядущего сражения. Их командир, верный солдат Империума, выбрал лучших Астартес XIII легиона и лучшие ауксилии из ультрамарских полков Имперской Армии. Он следовал приказу брата, Магистра войны Хоруса Луперкаля, — следовал без сомнений, не задавая вопросов.

Наградой за такую верность стал предательский удар, беспрецедентный по своей низости: война, к которой Жиллиман готовился по приказу Хоруса, сама настигла его — спустилась с небес, оставляя за собой след кровопролития и смерти. Несущие Слово, воины-фанатики из XVII легиона Лоргара, пришли, чтобы убивать. Они нарушили клятвы, данные Императору Человечества; еще не высохла новая, темно-алая краска, в которую отступники перекрасили доспехи в знак верности Хорусу; и вот теперь они ударили своих же братьев в спину и нанесли Ультрадесантникам сокрушительное поражение.

Огонь растекался по Калту раскаленными потоками кипящего газа, опоясывал планету гигантскими зарницами, которые бушевали в небе. Массированные залпы, обрушившие на планету термоплазменные и водородные бомбы, разрушили ее атмосферу, раскололи хрупкий купол неба и нанесли непоправимый ущерб. Скоро на Калте не осталось бы и глотка пригодного для дыхания воздуха; с каждым новым рассветом планета приближалась к смерти.

Лейтенант Оулен не был уверен, что среди этих пожарищ доживет до следующего восхода солнца. Как и его солдаты, Оулен родился на Эспандоре, который, наряду с Калтом, был одним из многих миров в коалиции Ультрамара; как и его подчиненных, лейтенанта привело сюда желание встать на защиту Империума и его Императора. Оулен с гордостью носил знаки аквилы и Ультрамара; пусть ему не хватило стойкости стать Ультрадесантником, но он все равно выполнял свой долг. И он никогда, даже в самые трудные времена сражений Великого крестового похода, не боялся за свою жизнь. Оулен не считал себя самонадеянным — просто ему еще не доводилось сталкиваться с врагом, против которого ультрамарское мужество оказалось бы бессильно.

По крайней мере, не доводилось до сегодняшнего дня.

2

Оулену также не доводилось сталкиваться в битве с Адептус Астартес, и у него никогда не было повода предполагать, что подобное вообще может случиться. Сама мысль об этом казалась… глупой. Невозможно было представить, что хоть один космический десантник восстанет против своего сеньора; а если допустить, что целый легион или даже примарх пойдет против Императора ради собственной славы… Если бы такое сказал один из его солдат, Оулен бы оглушительно расхохотался, заставляя его замолчать.

Но теперь смеялись только их убийцы. Вместе с Несущими Слово пришла смерть. Оулен видел, как сотни людей погибли под тем первым обстрелом, видел, как Ультрадесантники, которые, даже не приготовив оружие к бою, шли поприветствовать неожиданно прибывших братьев, были убиты на месте в предательской атаке. Под этим ударом, который пришел как гром среди ясного неба, пошатнулись лучшие из лучших воинов Ультрамара, как люди, так и Астартес.

Войска дрогнули и рассеялись по Калту, а сыны Лоргара продолжили разгром и подожгли планету, как будто весь мир и все живущие на нем были огромным огненным жертвоприношением.

В последний раз отряду Оулена удалось выйти на связь с танковым дозором, который двигался на север, к столице Нуменосу. Экипажи танков рассказали, что армии перегруппировываются в подземных городах — там, укрывшись под километровыми слоями камня и стали, люди могли пережить гибель атмосферы Калта. Услышав это, Оулен и его солдаты сразу снялись с места, намереваясь совершить быстрый переход по равнинам ужаса и добраться до пещер.

План был хорош, но потом появились чудовища.

Они выпрыгнули из ледяной тьмы, вылезли из укрытия, которым им служили развалины горящего космопорта. Оулену приходилось сражаться с чужаками, но такой породы ксеносов он не знал. Они меняли очертания, словно по их телам пробегала рябь; они выли и лаяли; у них были когтистые щупальца и пасти, похожие на зубастые воронки. Их ядовитая слюна разъедала человеческую плоть, от одного взгляда множества глаз замирало сердце. Некоторые из них — и это было хуже всего — чем — то напоминали людей, но людей искаженных, словно смотришь на них сквозь призму безумия и ужаса.

Чудовища атаковали снова, и Оулену вспомнилось слово, которое в этот век секуляризма мало кто осмеливался сказать вслух; однажды он услышал это слово от деда — тот произнес его или в приступе старческого помутнения рассудка, или, наоборот, в момент просветления.

Демон.

В молодости дед Оулена служил рядовым на космическом корабле и в безумии варпа он повидал, хоть и мельком, такие вещи, что не мог забыть о них до самой могилы. Для юного Оулена выговорить такое слово было смерти подобно. Теперь же, глядя, как убывает заряд лазпистолета, он с мрачной очевидностью признал, что очень скоро воссоединится с предком.

Твари приближались, и он, собрав остатки мужества, приказал отряду:

— Цельтесь тщательнее! Пусть получат по заслугам!

Порождения кошмаров налетели на солдат как ураган, убивая их одного за другим и сразу же пожирая тела. Пистолет Оулена раскалился докрасна, но твари и не думали дохнуть. Самые крупные из них ревели и выли, разрывая добычу, и круг, в который встали солдаты, все сужался с каждым новым убитым.

Спасение пришло с неба, спустившись на стальных крыльях.

Подобно огромному орлу, «Грозовая птица» вынырнула из огненных облаков и, накрыв сражавшихся своей тенью, развернулась на месте, удерживаемая в воздухе колоннами белого пламени. На мгновение Оулен забыл обо всем, кроме этого корабля: он явно принадлежал Астартес, но лейтенант никак не мог распознать, какому легиону соответствовали его цвета. Не предатели из Несущих Слово с их багровым цветом, похожим на артериальную кровь; и не яркая синева Ультрадесанта. Это был цвет призраков.

Открылся обшитый листами бронзы люк, и наружу шагнул гигант в доспехах того же цвета, что и корабль. «Грозовая птица» начала набирать ход, удаляясь, а гигантский воин с грохотом приземлился, раздавив заодно несколько клыкастых монстров. Оулен увидел отблеск света на огромном, с человека, мече, который воин извлек из ножен за спиной и, с черным болтганом в другой руке, бросился в схватку. Меч поднимался и опускался, поднимался и опускался, рявкал болтер, и после каждого сокрушительного выстрела очередная уродливая тварь разлеталась на кровавые куски.

Вся стая звероподобных монстров сосредоточила внимание на воине, видя в нем главную угрозу. Но он не был солдатом, не был обычным смертным: человек в бледно-сером доспехе был Адептус Астартес и шел сквозь вражеские ряды, как ангел смерти, оставляя после себя тишину и мертвецов. Число чудовищ, набрасывавшихся на него, постепенно уменьшалось.

Оулен приказал своему отряду поддержать воина, но тому их помощь была не нужна. В одиночку он сделал то, что с десяток солдат не смогли сделать даже ценой жизни.

Он победил.

3

Когда бой закончился, воин подошел ближе, и Оулен против воли сделал шаг назад. Он много раз видел Астартес в сражении, но никогда — так близко. Никогда еще ни один из этих воинов не стоял рядом с Оуленом, возвышаясь над ним, холодно и внимательно изучая сквозь изумрудные линзы устрашающего шлема.

Астартес стряхнул с клинка капли нечистой крови и вернул меч в ножны; прежде чем оружие исчезло из вида, Оулен успел заметить единственное слово на высоком готике, выжженное в металле: «Либертас».

— Вы командир этого отряда.

Это не был вопрос. Оулен коротко кивнул и крепче сжал рукоять лазпистолета. Он не решался вложить оружие в кобуру, опасаясь, что Астартес воспримет любое резкое движение как угрозу и среагирует соответственно.

— Мне нужна информация, лейтенант.

— Конечно. Спасибо вам. Вы прибыли сюда как часть группы усиления или?..

Воин поднял руку, прерывая его:

— 21-я рота Ультрадесанта под командованием брата-капитана Эррикона Гая. Вы скажете мне, где их найти.

Хотя Астартес не повышал голоса, Оулен, даже не заметив, что выполняет приказ, начал уже подзывать связиста отделения, но затем в замешательстве остановился.

— Вы скажете, что происходит? Несущие Слово… они атаковали нас. Сигналы, которые мы перехватили… люди говорят, что воины Лоргара восстали против Императора. — Наконец сказав это вслух, Оулен в полной мере осознал весь ужас сложившейся ситуации и вздрогнул.

— Все еще хуже. Так где капитан Гай?

Лейтенант передал имевшиеся у него данные. 21-ю роту в последний раз видели на западной окраине Нуменоса; бегло просмотрев карту данных Оулена (далеко не полную), Астартес поблагодарил его сдержанным кивком и зашагал прочь.

Внезапно Оулен понял, что их бросают.

— Сэр, подождите!

Лейтенант сразу почувствовал какую — то странность в доспехе Астартес, и теперь, еще раз осмотрев воина, он понял, что было не так. Кираса была богато украшена бронзой и золотом, на груди — изображение свирепого орла, еще одна фигура хищной птицы возвышалась за плечами. Но других отличительных деталей не было, что и казалось странным. Адептус Астартес с гордостью носили цвета своего легиона и его знак — символ братства, который обычно украшал наплечник доспеха. У этого воина такого знака не было. За исключением нескольких темных полос окантовки, весь его доспех был темно-серым и полностью лишенным каких — либо знаков отличия.

— Кто вы?

Астартес остановился.

— Хоть это вы можете сказать? Прежде чем уйти, позвольте хотя бы узнать, как зовут воина, спасшего нас, и из какого он легиона.

Воин помедлил мгновение, затем снял шлем. Оулен увидел бледное благородное лицо, покрытое шрамами; у Астартес были глаза человека, прожившего невероятно долгую жизнь и обремененного тяжелой ношей.

— Мое имя Натаниэль Гарро, и я — весь мой легион.

Ультрадесантники 21-й роты удерживали занятые позиции уже много дней; по правде говоря, ротой их теперь можно было считать только номинально. Во время первой атаки Несущих Слово они были на передовой, где роте выпало пережить гибель слишком многих боевых братьев. Их капитан — герой Гадирского восстания, Гай Сильный, Гай Несгибаемый — сумел сплотить их после жесточайших потерь. Словом и делом воодушевляя братьев, он повел их в битву, чтобы заставить врага кровью заплатить за все. Но пролитой крови было недостаточно. Пока еще недостаточно.

И вот они оказались здесь; отрезанные от остальных, они удерживали один из железнодорожных перегонов на подступах к Нуменосу и ждали, когда же эта разгоревшаяся война дотянется до них снова.

Брат Рубио едва заметно пошевелился, меняя позу. По приказу капитана он позволил каталептическому узлу игнорировать потребность во сне и сейчас стоял, бдительный и неподвижный, среди сооруженных из подручных средств баррикад. Перед ним простиралось переплетение стальных рельсов: некоторые пути уходили вдаль от города, другие скрывались в подземных туннелях. Железная дорога была частью инфраструктуры калтского общества и связывала в одну сеть города, находящиеся как на поверхности планеты, так и под ней. За спиной Рубио зиял вход в туннель, проложенный в защитной стене из гладкого черного камня, а дальше — намного дальше — располагалась столица.

Выжившие воины из 21-й роты перекрыли путь, по которому враг неизбежно должен был пройти, если собирался взять Нуменос. И враг пройти попытался. Вначале появилась армия обычных солдат — культистов, собранных Несущими Слово на далеких мирах. Доведенные до кровожадного безумия, эти рабы, называвшие себя «Братство ножа», бросились на Астартес, беря числом там, где им не хватало дисциплины.

Зона сплошного поражения перед баррикадами была усеяна их телами в рясах с капюшонами, напоминавшими одеяния древних идолопоклонников-монахов. На обожженной коже виднелись узоры из линий и звезд — ритуальные татуировки. Во время атаки эти фанатики неслись прямо под выстрелы Астартес, втаптывая в кровавую грязь своих же павших, и Ультрадесантники убивали их как скот. Наступление было отбито, но не без потерь.

Рубио заметил движение и склонил голову: его командир показался из тени, которую отбрасывал перевернутый грузовой тягач.

— Брат, — капитан Гай махнул ему, приказывая покинуть пост. — Пора.

— Кто — то должен стоять на страже, сэр.

Горе накатило внезапной тяжестью в сердце; на лице Гая читалась та же скорбь, которую чувствовал и Рубио. Слова срывались с губ капитана облачками бледного пара:

— Наблюдение будет продолжаться, но сейчас мы должны отдать последние почести нашему собрату.

Рубио мрачно кивнул и, взяв болтер на плечо, последовал за капитаном вглубь туннеля, испещренного желтыми островками света от слабых фонарей.

4

Брат Милес неподвижно лежал, окруженный своими собратьями. Белый доспех апотекария, так резко отличавшийся от темно-синей брони остальных воинов, был испачкан потеками крови. Поперек груди зияла длинная рана, оказавшаяся смертельной, — работа одного из культистов, который сумел пробиться сквозь линию обороны и подорвал себя с помощью жилета со взрывзарядами ударного действия.

Милес был последним в череде погибших, и его смерть оказалась абсолютно внезапной. Апотекария, обладавшего большой силой характера и жизнелюбием, считали другом все, и его гибель стала для воинов 21-й роты очередным жестоким ударом.

— Во имя Ультрамара и во имя долга. Ради прошлого и ради будущего. За Терру и Императора. Ни один из павших братьев не будет забыт.

Гай произнес слова, которые повторял уже много раз, затем редуктором осторожно извлек из тела Милеса прогеноиды с геносеменем. Их доставят в крепость Ультрадесанта на Макрагге и вернут в хранилище генетического материала легиона — наследство для будущего поколения Астартес. Так хотя бы часть Милеса будет жить; но сейчас Рубио видел вокруг себя только смерть и тьму. Он молча попрощался с товарищем, в очередной раз проклиная сынов Лоргара за вероломство.

Подняв голову, Рубио заметил внимательный взгляд капитана, устремленный на него, но речь Гая была обращена ко всем:

— Братья! Это наше испытание. Мы не знаем, какое безумие завладело Лоргаром, не знаем, какая судьба постигла наших соратников и примарха. Но мы знаем, в чем наш долг, — он взмахнул рукой, указывая на их позиции. — Наш долг — удерживать этот подход к городу. Не пустить сюда врага. Это последнее, что нам приказал Жиллиман. Милес отдал жизнь, выполняя этот приказ, и если потребуется, мы поступим так же!

В душе Рубио бушевала ярость. Она не была направлена на что — то конкретное: он злился на культистов, в безумии губящих и себя и других, злился на Несущих Слово, оказавшихся предателями, злился даже на себя самого — за то, что не сумел защитить боевого брата. Но Ультрадесантнику не пристало открыто говорить о таких вещах, и потому Рубио только молча кивнул.

Гарро быстро шел по разоренным окраинам Нуменоса, генетически усиленными легкими вдыхая ледяной отравленный воздух умирающего Калта. Вдалеке мерцал огнями целый улей жилых блоков, возвышавшихся на темных утесах: Нуменос тянулся в высоту так же, как и в глубину, поднимаясь к небу и спускаясь в пещеры под поверхностью. Но подойдя ближе, воин увидел, что когда — то величавые башни качаются в плазменном зареве, которое дальнобойные лазеры пронзали яркими точками вспышек. Продолжая путь, Гарро размышлял, сколько еще продлится война на Калте; фанатики из легиона Несущих Слово ввязались в бой, который потребует от них всех сил без остатка. Ультрадесант никак нельзя было считать легкой добычей: мало кто среди Адептус Астартес мог сравниться с ними по уровню военной выучки и опыта. Они дадут отпор неистовым и безжалостным воинам Лоргара везде, где бы ни развернулись боевые действия.

Противостояние на Калте было местным отражением гражданской войны, начатой Хорусом Луперкалем, но ни в борьбе среди звезд, ни в этом локальном конфликте нельзя было сказать наверняка, каков будет исход. Однако Гарро прибыл на эту планету не для того, чтобы повлиять на судьбу Калта: у его миссии была совсем иная цель.

Сколько времени прошло с тех пор, как Натаниэль, стоя в свете Терры, получил новый приказ? Казалось, сегодняшний миг и тот день в галерее цитадели Сомнус, затерявшейся на застывшей, безвоздушной поверхности Луны, разделяла вечность.

5

Вокруг, куда бы он ни посмотрел, раскинулось Море Кризисов — светящееся черно-белое пространство, которое поглощало все остальные цвета. Спутник Терры стал тюрьмой для Натаниэля Гарро, и он был обречен вечно видеть перед собой родной мир, но никогда туда не вернуться.

Сколько он уже здесь? Бесцельно проходящие дни сливались в один, превращаясь в пытку. Он нахмурился и продолжал смотреть во тьму, не обращая внимания на болевой спазм, источником которого был аугметический протез, недавно заменивший ему ногу. Где — то в этой тьме, в черной бездонной глубине космоса, шла война — но Гарро и его люди должны были довольствоваться только тишиной цитадели, бесконечной тишиной. Он чувствовал, как с каждым прошедшим днем умирает частичка его души. Для Астартес такое вынужденное бездействие было губительно.

— Капитан Гарро?

Он повернулся на звук голоса. Зал беззвучно пересекла фигура, лицо которой скрывалось под капюшоном; Гарро мог поручиться, что всего лишь мгновение назад он был в зале один. Однако он сразу узнал этот голос, и все вопросы исчезли.

— Великий Малкадор. Я пришел по вашему зову, лорд Сигиллит. Чем могу служить?

Натянутая улыбка Малкадора показала, что его не впечатлила вежливость Гарро.

— Помнится, в последнюю нашу встречу здесь ты злился на меня. Я видел твою ярость — она переливалась яркими цветами, как северное сияние. Разве я заслужил упреки?

Гарро замер.

— Я угнал корабль, проделал путешествие во много световых лет, попал под огонь собственных боевых братьев — и ради чего?! Чтобы предупредить вас о предательстве, которое вы уже предвидели. Чтобы столкнуться с недоверием и подозрительностью. Простите, но мое настроение никак не становится лучше.

Улыбка Сигиллита сделалась еще более нарочитой, и Гарро почувствовал легкое, призрачное психическое прикосновение. За исключением Императора, Малкадор был самым сильным псайкером из ныне живущих людей и видел любого, кто стоял перед ним, насквозь. От него невозможно было что — то скрыть, и Гарро не дрогнув перенес проверку. Ему скрывать нечего.

Малкадор видел, каков он на самом деле. Гарро, когда — то бывший капитаном одной из рот в XIV легионе Астартес — Гвардии Смерти под предводительством примарха Мортариона, — больше не знал, где его место. Он не нарушал данных им клятв — их нарушили другие. Когда его командир и соратники решили перейти на сторону изменника, Магистра войны Хоруса, именно Гарро посмел не согласиться. Именно он предпринял отчаянный космический перелет, чтобы донести до Императора весть об этом ужасном мятеже.

— Ты многим пожертвовал в обмен на верность, Натаниэль, — своим легионом, братством, жизнями людей. И все же ты остался собой.

— Я — Астартес Императора, — ответ последовал незамедлительно. — От этого я не мог отказаться.

Сигиллит кивнул: