Хозяин снежной земли

— Прошу, леда, — ей подали руку, помогая забраться в разукрашенные узорами сани. Или это настоящая карета?

Сиденья были мягкими — даже пальцем невольно потыкала. Кажется, стража это развеселило.

Сердце ушло в пятки, когда все вокруг засияло-засверкало серебром, что-то глухо ухнуло, натянулись поводья. Разбег. Распахнутые огромные крылья, что заслоняют зимнее солнце. Полет — от которого сердце колотится уже в горле и пальцы впиваются в бортик. И хочется смеяться громко-громко, смотря застывшим взглядом на открывающуюся красоту. И обнять ледяного, который только вчера ночью точно слышал, как сильно она мечтает прокатиться на крылатых вестниках!

— Здесь совсем не долго, — открыл рот молчаливый страж, — пока доедем, по… господин Эйдаллион разберется с небольшими неурядицами. Вам не о чем беспокоиться.

Только пристальный взгляд,

Только жест и кивок –

Вьюги кошки лежат

Смирно у его ног…

— Вроде тех проблем, которые пытались его убить? — хотела съехидничать, а вышло — почти просительно, тревожно.

Страшно за него. Пусть чудовище, и нрав отвратительный. Зато к ней он был добр.

— И их тоже, леда, — усмешка.

— Да почему же леда?! — не выдержала. — Я же не…

— Я полагал, девушки любят зеркала, — задумчиво сообщили.

— Да только не у всех столько денег, чтобы их покупать, и времени, чтоб смотреться.

— Йон, зеркало леде! — скомандовал страж, не отрываясь от управления скакунами.

Йон?

Снежная дымка недовольно заворчала, как раздраженный зверь, но после окрика смирилась. Вылезла откуда-то сверкающая когтями ледяная лапа — и положила на колени совершенно невероятное зеркало, украшенное узором из ягод, веточек и маленьких еловых шишек. А из прозрачного небытия смотрела… снежная. Настоящая снежная дева, как на картинках книг.

Серебристые волосы с голубыми отсветами льдинок, нежно-белая кожа с ярким румянцем на щеках, чуть бледноватые губы и глаза — пока ещё родные, темно-карие, но все сильнее выцветающие до искристо-голубого.

Она никогда такой не была! В мать ведь уродилась — темноволосая, яркоглазая, а теперь… даже неуютно стало. Как будто потеряла частичку себя. Даже страшно. И от того, что легко полетела в неизвестность, и от того, что имела глупость довериться ледяному, да и…

Обычные девичьи переживания. Знаем, проходили.

— А мне… не опасно в столицу?

— Разве я бы стал иначе везти? — спросил иронично, чуть фыркнув.

Стал — не стал. Ей-то откуда знать? Может, у них такое развлечение — людей в статуи превращать? Каких только страшилок по вечерам в таверне не наслушаешься!

Снежные кони легко скользили в потоках ветра, обжигающего с непривычки лицо. Вниз старалась не смотреть — земля, как маленькое пятнышко, того и гляди голова кругом пойдет. А уж когда показались высокие ледяные шпили — сердце занялось, застучало от волнения, заставляя заерзать.

Зачем позвали? Неужели… он отца нашел? Спустя столько лет и сама не знала, хочет ли встретиться. Наверняка снежный маг давно и счастливо женат, что ему до соблазненной огненной.

Думала об этом, и о величественных сверкающих куполах, и о трассах, по которым над городом неслись похожие кибитки, а иногда и вовсе несусветные белоснежные звери с всадниками на спине. Обо всем — только бы не вспоминались искрящиеся бирюзой глаза и ледяные пальцы, выводящие узоры на теле.

— Приехали, леда!

Так задумалась, что и не заметила, как кибитка заложила крутой вираж и замерла, медленно опускаясь на усыпанную снегом землю. Хрустальные веточки деревьев издавали нежный переливчатый звук, от которого замерло сердце.

Страж легко спрыгнул вниз, протягивая руку и помогая спуститься.

Он никого не звал — но со стороны громады из искристо-синего камня уже спешили слуги. Такие же бесцветные, одетые в темно-синие утепленные одежды.

— Расседлать, накормить, устроить в денники.

Короткий приказ — и её весьма настойчиво, но галантно подпихивают вперед, к мерцающим ступеням, что ведут наверх.

— Иди, тебя ждут. А мне пора…

Глава 7

Все случилось так быстро, что она даже понять не успела. Совсем рядом с чистого неба ударила ледяная молния, кроша камень. Раздались резкие крики, вспышки взрыхляли снег вокруг, заставляя упасть и накрыть руками голову.

Прямо перед ней кипел настоящий бой. Сцепились двое ледяных, да так, что глаз не отвести. Фигуры не сражаются — танцуют, расплываясь голубыми пятнами в белом мареве. Но вот один начинает сдавать. Видимо, он ранен или устал, или просто был слабее.

Хромает. Взмахи блеснувшего на солнце клинка становятся все медленнее, он все чаще пропускает удары, позволяя оттеснить себя к ступеням, по которым ещё надо успеть взбежать.

Мир вокруг обостряется, став до боли четким — и она видит его. Эйда. Ледяного, которого еле выходила. А он, паршивец, снова нарывается! Вот не терпится кому-то в Перелом умереть!

Нет уж! Сердце и природная огненная жадность решили быстрее разума. Не отдам!

Сама себя не помня кинулась вперед, да так шустро, что только комья снега в стороны полетели.

— Прекратите! — голос хрипел. Не слышат? Ну, получай, злодей!

Снежок привычно лег в ладонь. Баталии с детворой всегда вызывали незамутненный восторг.

Оп! Получи!

Врезалось как раз в затылок. Вовремя! Чужая рука дрогнула, клинок дал осечку. А вслед уже летело второе орудие мести. Лови, паршивец!

О себе не думала — только о том, как бы внимание отвлечь.

А её ледяной развернулся, сверкнув глазами, как-то быстро замахал вспыхнувшим мечом, разворачивая во второй руке потемневшую сферу заклятья…

Она еле успела пригнуться, чтобы пропустить свистнувшую ледяную крошку мимо — только щеку поцарапала. Но не испугалась, а разозлилась. И сама не поняла, как, вместо удачно собранного снежка из руки вылетело голубое пламя. Да как приложит противника пониже спины! Упал, как подкошенный. Надо надеяться — не прибила.

Ледяной Эйд задумчиво замер над поверженным соперником, развеивая заклинания и опуская меч. Присел — проверяет, жив ли?

— Льдинка, ты всегда действуешь настолько быстро?

— Не надо было спасать, так бы и сказал, — фыркнула, подходя и стремясь скрыть дрожь.

За него же, дурака, испугалась.

Наверное, Эйд почувствовал. Встал, потянувшись к ней. Легко подхватил за талию, переставляя рядом и прижимая к себе.

— Не бойся за меня, — холодный голос прозвучал чуть теплее обычного, — я в состоянии защитить и тебя, и себя. Это была проба сил, а не нападение. С ним я уже разобрался.

— Он тебя чуть не убил, — возразила неуверенно, чувствуя себя несколько неловко.

— Нет, Риналлион на самом деле проигрывал, — возразили спокойно, — и он тоже это понимал. Но вот поражение от юной снежной — весомый удар по самолюбию.

Её увлекали прочь по ступеням, не давая обернуться.

— Его заберут. Тебе не нужно об этом думать, Аная.

Какое-то время они шли по коридорам молчании. Как ни удивительно, но они не были закованы в знакомую серебристо-синюю гамму. Скорее, здесь преобладали песочные оттенки.

— Мне нравятся теплые цвета, — неожиданно заметил Эйд. Его голос сухо звякнул в пустом коридоре.

Все слуги при их виде либо спешили сбежать, либо вытягивались в струнку и кланялись. Эйдаллион определенно пользовался у них популярностью.

— Немного неожиданно. Вообще все это, — пояснила, не находя слов от окружающей роскоши. — Зачем вы меня позвали, лед? Поблагодарить?

А теперь ей и возвращаться некуда. А где тут жить? Как устраиваться, чтобы магии учиться? Конечно, свои накопления она прихватила, но…

— Аная, моя благодарность безмерна, — холодные бирюзовые глаза осмотрели с ног до головы, — но дело не в этом. Странно, что ты не ощущаешь.

— Не ощущаю чего?

Загадки, сплошные загадки!

— Прошу… — её подвели к резным огромным дверям, предупредительно распахивая их внутрь помещения. Нет, целого комплекса помещений!

Это была огромная прихожая, а дальше виднелись двери в другие комнаты.

Глава 8

— Это все… мне?

— Разумеется, — Эйдаллион невозмутимо кивнул, проходя следом, — во дворец учителям будет приходить гораздо удобнее. К тому же, здесь есть специальные комнаты для учебы молодых снежных и ледяных.

Он подождал, пока она разденется, не отводя мерцающего взгляда. Странного, нечитаемого. От него почему-то становилось жарко.

— Я буду жить во дворце? Ва… твоем? — поправилась в ответ на задумчивый перебор когтями в воздухе.

— Моем. Нашем, — невозмутимо договорили.

А потом кто-то нахальный, совершенно не соответствуя своему ледяному прозванию, притянул её к себе, обнимая так крепко, что кружилась голова. Притиснул тело к телу, сердце к сердцу, не отводя сверкающего взгляда.

И впился губами в губы — ненасытно, жадно, словно изголодался по женской ласке.

Никогда от неловких первых поцелуев так не кружило сладко голову. Никогда не дрожало пьяняще сердце, не растекался жар пополам со льдом по венам. Она вцепилась в него сама, обхватила руками плечи.

Чужая ладонь легла на грудь, лаская сквозь ткань и вызывая низкий, протяжный стон. Словно и не она это. Вторая рука уже ползла под юбку, приподнимая её, царапала когтями, лаская кожу на бедрах, заставляя дрожать, желать чего-то большего.

Ледяной был умелым во всем — что во владении оружием, что в занятиях любовью. Порывистым, неожиданно чутким и внимательным. И она таяла, теряя голову, когда чужие зубы нахально прихватывали шею и плечи. Извивалась, когда, уложив на постель, с неё стаскивали платье, что-то тихо шипя под нос.

И совсем обезумела от наслаждения, когда он смотрел на неё, обнаженную, лаская одним взглядом.

А после… после было невыносимо восхитительно, капельку больно, страстно и совершенно сумасшедше.

Голова никак не хотела приходить в себя после сладкого дурмана. Она парила в этих немыслимых высях, позволяя ещё хоть немного помечтать, когда в разум проник тихий шепот, обжигающий ухо.

— Перелом Года наступил, Аная. Снежная девочка… Загадывай свое желание.

В огромном окне, открывающем вид на монументальную статую матери Зимы, было прекрасно видно, как зазмеился по посоху богини морозный узор. Один удар каменным концом об землю. Второй. Третий. Четвертый… Одиннадцатый… С двенадцатым ударом она крепко зажмурилась, желая то, что скрывала от самой себя с самой первой их встречи. И пусть её желания никогда не сбывались — она продолжала верить.

— А ты, загадал?

Он лежал рядом, крепко обнимая одной рукой. На губах плясала задумчивая усмешка, хотя внешне Эйд оставался все так же бесстрастен. Длинные волосы щекотали её плечо, вызывая вспышку сладкой истомы.

— Моё желание уже сбылось. Такие, как мы, предпочитают осуществлять свои мечты собственными силами. Лишь один раз в минуту отчаянья я обратился к Матери за помощью. И она дала подсказку, которой мне хватило, — последовал странный ответ.

За окном искрились фейерверки.

— Это хорошо… — надо ли ей встать и уйти из собственных покоев?

— Мне кажется, что ты кое-что так и не поняла, снежинка. Наверное, я переоценил людское знание наших преданий.

Ладонь коснулась щеки, и он легко придвинул её ближе к себе, коснувшись губами плеча.

— Ой, а чем это вы тут заняты?

Воздух ярко заискрил, выплевывая из воронки портала вместе с осколками льда светло-рыжую морду. Два огромных уха-лопуха прилагались, как и пушистый хвост, беспокойно бьющий по бокам.

И только призрачная дымка, уходящая в никуда, говорила о том, что этот живчик — дух. Даром, что весьма плотный и мохнатый.

— Хм, — морда приподнялась. Блеснули бусинки глаз.

Яркие, хитрющие! В неё нагло ткнули лапой, вопрошая:

— А ты кто такая? Очередную девчонку приволок, неугомонный?

Сердце неприятно сжало. Но моргнуть не успела, как оказалось, что ледяной уже сжимают шею духа в пальцах, из кончиков которых ползут морозные узоры.