Неформат

Возможно, не стоило такой пример приводить, мужа это только больше взбесило:

— Кто тебя привез, Ксения?! — буквально рявкнул, вновь посмотрел так, словно уже ее в шлюхи определил.

Забавно.

— Друг Жени. Ему самому по дороге было, — разминая кожу головы, она пошла в сторону спальни, игнорируя злость Макса.

Отвратительная сцена, которая ее даже немного удивила, если честно. Совершенно такого не ожидала. Все шикарнейшее настроение, заряд позитива, которые получила на вечере, начали растворяться, как утренний туман.

— Поэтому он тебя до подъезда провел?! — не утихал Макс. — И под навесом задержался… для чего, а, Ксюша?!

Вот тут она обернулась и внимательно глянула на действительно злого мужа. Даже улыбнулась с каким-то удивлением.

— Максим, я не понимаю, в чем суть твоих претензий, — твердо и все так же ровно проговорила она, прямо встретив его взгляд. — Я не понимаю, почему ты позволяешь себе кричать. И что, вообще, сейчас творится в твоей голове, что ты так себя ведешь? В чем ты меня пытаешься упрекнуть и на основании чего? Или… извини, конечно, ты по себе судишь, а потому уверен, что меня есть в чем обвинять? — Ксюша с вопросом заломила бровь, впервые начав разговор на эту тему открыто. Но Макс сам виноват, нечего было орать.

Муж немного притих, явно уловив намек. Сдал назад, хотя глазами сверкал все так же грозно.

— А как я должен реагировать, когда ты домой под утро возвращаешься?! — огрызнулся. — Шлялась непонятно где! И непонятно, кто тебя привез…

Ксеня не удержалась, фыркнула:

— Сразу «шлялась», значит? — Макс отвел глаза, но наезда в его позе не поубавилось. Это и ее разозлило. — Ты знал, где я, получил и почитал сообщение с адресом, я видела. Ты знаешь мой номер телефона. Ты — мой муж, ради бога, Макс! Кто мешал тебе позвонить? Что не дало приехать и забрать меня домой тогда, когда ты хотел меня здесь видеть, а?

На это, наверное, Максиму сказать было нечего. Он сжал губы и раздраженно посмотрел на нее исподлобья. Но Ксеня еще не закончила:

— Касательно же остальных твоих упреков, я устала вокруг да около ходить! Я ни разу не изменяла тебе за годы нашего брака, я даже не целовалась ни с кем за это время. И сегодня тоже… даже под навесом нашего крыльца, представь себе! — с ее губ вновь сорвался этот фыркающий звук, который, похоже, не особо нравился Максу. Его проблемы. — Леонид хотел быть уверенным, что я безопасно доберусь домой, потому провел до парадного… Ты можешь мне ответить так же по всем пунктам? — продолжая смотреть мужу в глаза, поинтересовалась она. — Насчет твоего отношения к моему безопасному возвращению, я уже в курсе, этот пункт можешь пропустить, — не прикусила язык, не остановила саркастический укол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Макс теперь выглядел пораженным и, казалось, был уже вовсе не рад развитию темы. Но и злость никуда не ушла из его взгляда. Хотя и стало очевидно, что он не ждал такого хода событий. Да и от нее подобных слов не планировал услышать.

А Ксюша… она не знала, зачем это вслух произнесла. Для чего обострила? Однако что-то сдвинулось внутри нее за последнее время. Или эта вечеринка, или все ее общение с Женей, или просто устала, а тут эти дурацкие придирки…

— Что ж, полагаю, молчание можно считать исчерпывающим ответом, — резюмировала через две минуты тишины в квартире. И отвернулась, направившись все же в спальню.

Вроде знала в душе все и так, а стало как-то паршиво. Или это похмелье догнало?.. Хотелось бы верить, но нет… Ксения была достаточно честна с собой сейчас, чтобы понимать, почему ей все же отвратно на душе. Одно дело предполагать, другое — когда муж и не пытается оспорить…

— Ксения, прекрати немедленно! — вдруг взорвался Максим. Хм, она неожиданно поняла, почему Леню обращение полным именем раздражало, да… Смотри, какой официальный стал. — Не говори глупости и не оборачивай все так дико. В чем ты меня обвиняешь?! — тем временем продолжил муж.

Скосила взгляд через плечо, словно бы уточняя, действительно ли Макс тут что-то не понял? Повторить вопрос?

Но, подождите-ка, он ведь так и не сказал ничего, чтобы опровергнуть ее «догадки». Только крик.

А Ксюша прекрасно знала эту игру «я и не должен ничего доказывать!»… И что самое обидное, она даже не испытывала гнева или ярости. Была обида, злость какая-то, потому что претензии дурацкие, потому что четыре утра, а он ей не дает нормально раздеться, умыться и лечь спать. А еще потому, что ОН обвиняет Ксюшу черти в чем. И вот в этот момент даже расстроилась, что ее и упрекнуть-то по сути не в чем.

Эта мысль потянула за собой другую, и она как-то отстраненно посмотрела на Макса, в глубине души, на самом деле, ужаснувшись — что она здесь делает? С этим мужчиной? В этой точке реальности? В этой квартире… Это то, что она хотела когда-то? Куда стремилась всю жизнь, год за годом, уверяя себя, что все делает правильно?

Пугающим пониманием стало то, что Ксюша не могла ответить положительно. И даже не совсем понимала, что заставило об этом размышлять сейчас, нежданный приступ ревности, устроенный Максом, что ли?

Очень странное чувство: будто над каким-то обрывом застыла, из-под ноги уже камни и комья земли посыпались, а она не может понять, как сюда попала и что вообще дальше будет?

— Знаешь, Макс, я устала. И мне действительно сейчас неинтересно выяснять отношения. Да и соседей будить криками — некрасиво, — добавила, заметив, что он с ней не особо согласен и не собирается успокаиваться. — С большим удовольствием я бы сейчас отдохнула, — не оставив ему шанса, Ксюша пошла в ванную и просто закрыла дверь, все еще пытаясь понять, для чего столько острых слов сказала, и как теперь будет это заминать.

«Да и хочет ли притворяться, что ничего не было? Вот что пугало ее больше всего, так это то, что подобного желания она не имела.»

Может, проспятся оба и все станет на свои места? Дурацкий план, даже после шампанского она это понимала. Но лучше, чем никакого…

А когда вышла из ванной через десять минут, уже умытая и в халате, в квартире никого не было. Макс ушел. Куда — непонятно, ни записки, ни сообщения.

У Ксюши не осталось сил. Да и звонить ему сейчас… не захотела, и все. За что это все он ей устроил? Чем заслужила такое отношение? Выпила пару таблеток сорбента на всякий случай, чтоб после шампанского потом с головой не мучиться, и пошла спать.

Проснулась около десяти. Не так и много отдыхала, но организм не привык спать в такое время. Голова тяжелая, хоть и не болит. Скорее из-за сбившегося ритма, чем от алкоголя вчера.

А вот мужа дома все еще не наблюдалось, как и хоть какой-то информации, куда он подевался. Заварив себе кофе, Ксеня позвонила родителям Макса, честно говоря, даже не опасаясь, что тот мог им уже преподнести какую-то свою версию «утреннего разговора». Она все еще не могла и для себя сформулировать, как относится к тому, что случилось, и какой выход ей кажется оптимальным.

Но Макс им не звонил и у родителей не появлялся, похоже. Во всяком случае, свекр не упомянул ничего, что хоть как-то могло бы прояснить для Ксюши местопребывание мужа. Да и в целом он охотно и активно делился их планами на поездку в аква-парк с внучкой, рассказал, что они вчера делали после того, как забрали Марго из школы, и как замечательно провели время в развлекательном центре. И попросил забирать внучку не раньше четырех вечера.

Ксюша с удовольствием это все выслушала, вот правда. И со смехом согласилась с просьбой свекра. Потом поговорила с Марго, но дочь тоже казалась счастливой и полностью довольной выходными. Не было похоже, чтобы отец ей звонил или как-то сообщал о ссоре с матерью. То же можно было сказать и о свекрови: мама Макса забрала трубку у мужа и очень даже доброжелательно поговорила с Ксюшей о ее делах, расспросила о новинках в галерее, напомнила о выставке, на которую Ксюша ее сама пригласила, и о театральном спектакле, на который они уже полгода хотели попасть.

— Я достала билеты на лучшие места, — с торжеством в голосе, обрадовала ее Светлана Сергеевна. — Так что не планируй ничего на третье апреля!

Вот уж кто действительно разделял ее страсть ко всему, что так или иначе было связано с искусством, и искренне одобрял переход Ксюши в галерею. Немного забавно, но со свекровью у нее были лучше отношения, чем с родной матерью. И даже лучше, чем с мужем, кажется…

— Замечательно, Света! — искренне обрадовалась Ксюша, пока не решив, стоит ли поднимать вопрос о том, куда мог подеваться их сын и ее муж с утра пораньше. — Я обведу этот день красным в ежедневнике! — разумеется, она вела электронный ежедневник в смартфоне, и обвести там ничего не могла, но вот выделить цветом — очень даже.

Они обе еще раз порадовались, что попадут на долгожданную премьеру, в которой главную роль исполнял не кто-нибудь, а сам Министр культуры, причем, не по должности, а заслуженно. Потом Света пригласила их остаться на ужин, когда приедут забирать внучку… И тут Ксеня окончательно убедилась в том, что родители Макса не в курсе.

— О, спасибо, — не совсем зная, как лучше поступить, немного замешкалась. — Я уточню у Макса, но не уверена, Света.

— Хорошо, решайте сами, — с улыбкой, похоже, согласилась свекровь. — До вечера.

— До свидания, — отозвалась Ксюша.

Отложила телефон, только сейчас поняв, что уже допила кофе, а в окне, к которому подошла во время разговора, ничего интересного не происходило: утро субботы, хоть уже и не раннее, а не располагало людей к прогулкам. Да и весна еще только вступала в свои права, не так тепло, чтобы рваться на улицу… Почему-то вспомнилось, как Леонид ее вчера уговаривал нормально пальто надеть, а не просто накинуть… «Леня», поправила саму себя, вспомнив о его просьбе. Леня…

Он ей понравился. Причем, неожиданно для Ксюши, и как человек, и как мужчина. Да, разумеется, ее впечатления были поверхностными, сложно за один вечер хорошо узнать кого-либо, однако, уже то, что этот мужчина был другом Жени, значило для Ксюши много. Ну и то, как он себя вел на протяжении вчерашнего вечера располагало к нему. Даже готова была простить ему все те бутерброды, что съела на празднике. В конце-то концов, сейчас это вообще не казалось проблемой!

До вечера Макс не появился. Ксюша сбросила ему сообщение: «ты хоть живой или мне подавать в розыск?». Да, с сарказмом. Но ее неприятно поразила выходка мужа. Что это за манера, убегать от сложностей или проблем, словно подросток? Сам разговор начал, так будь добр…

«Я хочу побыть один. Подумать», — пришел ответ Макса.

Супер! Нет, правда, просто блеск! Ксении все происходящее казалось какой-то идиотской комедией, начисто лишенной логики. Подумать он хочет… О чем?! И действительно ли «один»?

«Твои родители приглашали нас на ужин», на всякий случай сообщила она.

«Сегодня не настроен».

Кратко. И… елки-палки! Ее это так разозлило, неожиданно! Да с какой стати весь этот скандал и какая-то истерика?! Какие к ней претензии?! С чего вдруг? Хочется ему подумать? На здоровье! Пусть думает! А ей… машину еще забрать надо, вот!

И Ксюша пошла в ванную, раздраженно негодуя внутри.

— Мам, а где папа? — Марго удивленно прошла по квартире, заглядывая в комнаты.

Макс так и не появился. Пришлось закрыть глаза и мысленно призвать себя к спокойствию. Но это не помогло.

Эгоист чертов! Думает он! О чем? Лучше бы о дочке подумал, кстати, и о том, как эта дурная ссора отразится на ней.

Посмотрела в глаза дочери, где явно видела недоумение и вопрос. А еще настороженность. Во рту горечь какая-то появилась. Наверняка, Марго и ее собственную напряженность ощутила.

— Я не очень уверена, что знаю, — и не думая обманывать дочь, честно ответила Ксеня, устало сев на диван. — Мы с твоим отцом немного повздорили утром. Он ушел, сказав, что хочет подумать. Он тебе не звонил сегодня?

— Нет, — Марго подошла и села рядом с ней на диван. Прижалась к боку. Ксеня тут же обняла дочку обеими руками. — Мам, вы разводитесь? — откуда-то у нее из под подмышки вдруг спросила дочь. — У меня сейчас чуть ли не у всех друзей родители разводятся. Так что ты не думай, я понимаю, не маленькая. И… — Марго как-то неуверенно и испуганно замолчала.

Похоже, высказав то, что зрело в голове самой Ксении сегодня утром, да и несколькими неделями ранее, кажется. И все же она не торопилась с ответом, крепче обняв дочь.

Поцеловала светлую макушку Марго, пригладила волосы, даже не подбирая слова, а честно осмысливая и обдумывая вопрос. А еще вспоминая невероятное количество статей и блогов об общении с ребенком и подростком, которые читала и отслеживала. Потому что, может, она и не стремилась когда-то рожать, возможно, и не была идеальной матерью с чьей-то точки зрения, но Ксения очень любила свою дочь. Очень. И меньше всего хотела походить на собственную мать. Страх этого был таким же сильным, как и вновь растолстеть.

Немного забавно, но был момент, когда оба эти ужаса едва не стали ее ежедневной реальностью, смешавшись, раздирая ее душу и мозг на части, когда она родила…

Ксюша набрала вес во время беременности. Сильно набрала. Она понятия не имела почему, но ей дико хотелось есть, и как бы она ни старалась себя ограничивать — ничего не работало. Сорвалась. Двадцать два килограмма… И почти ничего не ушло с родами, как ее пыталась обнадежить Светлана, замечая нервозность и вечную измученность невестки. А еще, вероятно, подозревая и то, что и сама Ксюша заметила: именно тогда Макс впервые «вспомнил» про других женщин. Возможно, ничего удивительного, Ксюша и у самой себя в тот момент никаких положительных эмоций в зеркале не вызывала. А потом непростые роды, кормление, когда сам себе кажешься жирной станцией по производству молока, придатком к этому мелкому комочку, который только и умеет, что орать и пачкать пеленки… А ты оторваться от своего дитя не можешь, и вдруг такая любовь накрывает, ниоткуда вроде бы! Невероятная, невыносимая местами, когда смотреть спокойно не можешь на ребенка, реально плачешь от того, что у тебя в жизни вдруг чудо такое появилось!

И не до фигуры в тот момент, не до прически… да и не до ворчащего или недовольного подгоревшим завтраком мужа. Вероятно, была и ее вина в том, что тогда Макс начал искать утешения и нежности на стороне. Ксени было не до него, это правда. Тем более что ей на работу необходимо было через четыре месяца вернуться.

Так что вопрос о разводе уже тогда впервые мелькнул в ее голове. И она задумалась, как будет объяснять все своей дочери в будущем, если все именно так обернется… Так что ее знакомство с форумами мамочек, психологов и специалистов было давним и плотным.

— Я не знаю, солнышко, — чуть отодвинувшись, так, чтобы смотреть дочери в глаза, честно призналась Ксюша, не лукавя и не обманывая. — То, что сегодня случилось, весь этот неприятный разговор — он оказался для меня неожиданным. Как и решение твоего отца куда-то уйти. Возможно… — она немного помолчала. — Я не знаю, мы не обговаривали такого никогда, но… я допускаю, что тема развода может стать актуальной. Однако, — и она обхватила щеки дочери руками, прекрасно видя, что, несмотря на всю разумность и уравновешенность характера Маргариты, девочке было больно услышать такие слова. У нее самой в ответ замерло сердце в груди, болезненно сжавшись. — Ты должна хорошо меня услышать сейчас, Марго, ладно? — дождалась кивка. — Чтобы ни случилось и куда бы не повернули наши отношения с папой — мы оба любим тебя. Оба. Сильно. И это всегда будет неизменно. Даже если мы решим жить дальше отдельно. Это не поменяет того, что ты наша дочь и самое лучшее, что есть у нас. Поняла? — чувствуя, как к горлу подкатывают слезы, она прижалась губами к виску дочери.

— Поняла, — Марго тоже всхлипнула, крепко обняв ее в ответ. Совсем по-детски, как уже лет семь не обнимала, наверное, с первого класса. — И я вас очень люблю, мамочка. Вас обоих, — все-таки разрыдалась, хоть и спрятала лицо у нее на груди.

— Мы знаем, Марго, правда, — баюкая ее, будто маленькую, глотала слезы Ксения, пытаясь тем не менее дать дочке хоть какое-то чувство уверенности и поддержки. Твердое знание, что взрослые не будут рушить весь ее мир из-за своих конфликтов.

Глава 8

Выходные у него прошли смазано. Собственно, большую часть субботы Леонид просто проспал, сказалось долгое «празднование» на Женькиной вечеринке, да и повода не было куда-то подрываться, вот и отдыхал.

Бывшая жена сына ему на этих выходных не отдавала. Они больше двух лет уже жили отдельно, наконец-то утрясли все детали по разводу, осталась формальность. Расписание встреч с сыном составили, чтоб ее… через забор!

Леонида подбешивало каждый раз, как думал об этом!

Но Татьяна и сейчас вечно придумывала какие-то отговорки, помехи, дурацкие причины, лишь бы они с Андреем пересекались как можно меньше. На что не раз указывали его адвокаты в суде, кстати, раздражая и беся Татьяну. Она, похоже, считала, что Леониду с сыном вообще не стоит встречаться, достаточно и того, что он деньги платит. Еще и удивлялась каждый раз: о чем они разговаривают, чем занимаются? За идиота его держала что ли? Странной стала, если честно. Как встретила эту «новую любовь всей своей жизни», будто подменили человека. Хотя они раньше не особо мирно жили, правда же, зачем лукавить. И любовью или привязанностью между ними особо не пахло. Не было подобного… Такого, как бывает, когда искренне. Тоже не дурак, пожил уже, повидал всякого.

Но раз так сложилось… Да и с сексом у них все нормально складывалось всегда, а уж как Танька минет делать умела — закачаешься! Похлеще некоторых дам, которые таким на жизнь зарабатывали. Да и в остальном не отказывала… По сути, они расписались когда-то только из-за «залета», чего уж там, без всякой пламенной любви. Но Леня свои косяки признавал и от ответственности никогда не уходил. Да и Андрюшу любил. Рад был, что Таня тогда не на аборт побежала, а к нему пришла с претензиями… Даже несмотря на то, что многие друзья намекали: еще проверить стоит, действительно ли он отец… Леонид «за руку» не ловил, но циркулирующие вокруг него слухи улавливал. Ну и не дурак, тоже подмечал время от времени признаки. И семья у нее нормальная вроде, и отказа ни в чем не знала никогда. Красивая, как бестия. Умела всегда мужиками крутить… Это ли сказалось, что вела себя по жизни, как шалава, по итогу, готовая лечь под того, с кого больше получить можно сейчас? И он так попался, выходит?

Однако и сам ведь с ней спал тогда без принуждения, да и на презервативы, бывало, рукой махал, по дурости и в какой-то дикой уверенности вседозволенности, управления жизнью… Многие из его друзей страдали таким лет десять назад. И если искренне подумать, Леонида еще легче всего та самая жизнь проучила, хоть и протащив мордой по асфальту. Но живой хоть и при всем своем, сколько бы раз ни приходилось с нуля вверх карабкаться. А многих парней, с которыми еще в школе и университете начинал, уже и похоронил. Так что сложный брак — мелочи, разгребется. Уже, собственно.

Как бы там ни было, не жалел Леонид, что есть Андрей. И отношения с сыном у них были хорошие: могли поговорить, обсудить, Леонид всегда держался с ним на равных, хоть и оставляя рамки старшинства. Пацан растет, ему нужно и ощущение поддержки, но и уважения его собственных границ и достоинства. Даже сейчас. Когда-то родной отец это все с лихвой дал Лене ощутить и, умея видеть примеры остальных, прекрасно понимал, как ему повезло. Вот и сыну старался не меньше дать. Даже если мать у него шалава и дура… прости, Господи, конечно. Но об этом он Андрею, само собой, не говорил. Не время еще такие темы поднимать.

Вот и в этот раз именно сын попросил перенести встречу: у его друга был День рождения, с праздником в развлекательном центре, аниматорами и даже ночевкой в загородном доме семьи приятеля. Понятное дело, парню хотелось поучаствовать. Так что Леня здесь был без претензий, понимал прекрасно, насколько сыну это важно. Нагонит в следующий раз: возьмет его на рыбалку, может, под городом хороший клуб открылся. Или на картинг, они давно с Андреем туда собирались, сын страшно хотел сам «погонять», а не у него типа «штурманом», да все ростом они «не проходили», а сейчас вытянулся сильно, в рост пошел. Надо посмотреть, возможно, уже и пустят…

Вот сам как-то ленно и скучно прослонялся два дня, послав подальше дела, которые, — ну куда без этого? — все равно норовили навалиться кучей. Заслужил выходные, в конце-то концов! Сходил в тренажерный зал, расположенный на территории его поселка, пообедал пару раз в кафе здесь же, вот и все его передвижения. Дома больше сидел, даже до биографии Форда добрался, которую все откладывал, не находя времени. Но большую часть выходных, особенно ночь, в мастерской проторчал… Появилось какое-то внутреннее стремление. Порыв, который пока никак в четкую картину и образ оформиться не желал. Несколько раз начинал работать, разминал глину, пытался пальцами понять, отключить мозги, позволить рукам выплеснуть то, что еще не картинкой перед глазами, а лишь нечетким образом внутри теребило.

Не сложилось, однако.

Видно, не готово еще было материальную форму обретать. Бывало так, что и пару месяцев изнутри что-то тлело и пекло, пока, наконец, не выплескивалось часами отрешенной роботы, когда и есть не хочется, и спать не тянет! Диким удовольствием от готового изделия! И не важно: кружка в итоге получалась или статуэтка, Леня от процесса в нирвану уходил! Не в этот раз, рано еще, наверное. Но ему и некуда спешить.

А когда сел в авто утром понедельника, удивился и даже не понял поначалу: на полу пассажирского сиденья увидел какое-то яркое пятно. Наклонился, присматриваясь в полутьме гаража, рассмеялся, когда дошло, что это шарф. Женский… И сомнения не возникло, откуда тот здесь взялся, помнил, как Ксеня вертела ткань в руках, не желая повязывать и доказывала ему, что на улице тепло. А потом в карман сунула. Видимо, выпал все-таки.

Леонид поднял шарф… Тонкая ткань, деликатная. Шелк точно, да еще и расписанный очень изящно. Наверняка, ценная для Ксении и памятная вещь. Она явно не обрадуется потери… И, сам не поняв зачем, вдруг поднес шарф к лицу, вдохнув полной грудью. Какофония ароматов, ассоциаций, образов. С головой накрыло, отвлекая от рабочих проблем и планов, на которых уже успел сосредоточиться, и вновь каким-то приятным послевкусием вечера и их общения потянуло. Вместе с этим прикусом «травки», на который Ксюша шутливо жаловалась, сигаретным дымом, что тогда весь бар пропитал, и ощущающимся под этим «бардаком» ароматом самой девушки… Неясной тонкой смесью духов с цитрусовыми нотками и самой кожи, что ли. В солнечном сплетении приятным жаром отозвалось. Да и в паху тоже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Леонид соврал бы, если бы сказал, что не думал о ней на протяжении выходных. Думал, само собой, времени было пруд пруди, а новая знакомая явно стоила того, чтобы о ней вспоминать и размышлять. Сам не понял, почему не признался, что у них в галерее выставляются его работы, ведь было пара удобных моментов… Ан нет, засомневался. Вот как выходит: думаешь, что давно плюнул на всех и вся, живешь своим разумом и по своим правилам в жизни, а как только на горизонте замаячит кто-то, кто интерес вызывает, так и понимаешь, что никуда сомнения и комплексы не делись, просто спрятались поглубже. Но тут же готовы голову поднять… Потому и промолчал, наверное, присматривался.

Татьяна его увлечения никогда не понимала. Считала, что такое занятие с образом серьезного мужика, солидного бизнесмена, никак не вяжется. То и дело пыталась задеть и оскорбить тупыми намеками, над которыми Леня по большей части смеялся. Не был гомофобом, возможно, благодаря длительной дружбе с Женькой и ее приятелями, хоть сам и являлся приверженцем классической ориентации… Любил он женщин, чего тут скрывать? И уж кто-кто, а Татьяна этого не могла не знать, сама же к нему тогда сколько подкатывала, то грудью, то пятой точкой искушая. Опытная, не отнять.

А уж когда он развод активно начал, «попросив» ее из своей квартиры — прилично нервы помотала и крови попила, несмотря на то, что Леня купил им отдельную и на сына оформил. Не тот район, к которому она привыкла, не те контакты! Так и хотелось сказать, что не его проблема, пусть о ее «контактах» тот мужик думает, который теперь трахает, а он квартиру ближе к школе сына выбирал и к парку, который Андрей просто обожал… И не ее забота, что у него еще и дом есть, не собирался из-за этого у нее на поводу идти. Не на того напала. Но Таньке что-то объяснять — себе дороже. Во время одного скандала, когда сюда приезжала, еще и разбила несколько его работ… Как назло, тех, что были действительно Леониду дороги… Ну не с*чка ли? Знала же, чем задеть.

До сих пор этого бывшей не простил, хоть и напоминал себе, что не стоит оно того, нет смысла с идиоткой связываться. Но, блин, пекло и злило!

Потому, возможно, и Ксении не заикнулся даже о керамике. Приглянулась она ему и не хотелось впечатление портить, если и эта начнет нос воротить? Потому как управлять галерей — это одно, а верно оценить, что такого человека, как Леонид, тянет к керамике… Ладно, чего уж там, и не все друзья, что с ним давно по жизни, понимали. Но ведь и не настраивался ни на что, кроме общения вроде… Помнил о замужнем статусе, и лезть в дебри еще и чужого брака — точно не планировал. Тут хоть бы в своем точку поставить и не подохнуть, ей-богу!

Ладно, как бы там ни было, а придется ему в галерею наведаться, видимо. Завезти шарф владелице… Да и не против он был еще парой слов с Ксюшей перекинуться. На самом деле, один позитив от общения с ней остался. И встреча у него в обед в центре, там до галереи пару шагов, как раз и заглянет «в гости». Может, и с Ольшевским пересечется, тоже есть о чем поговорить.

Как ни странно, первым, кого он встретил еще на небольшой парковке у галереи, оказался как раз Ольшевский.

— Какими судьбами? — искренне удивившись, похоже, Александр двинулся в его сторону, стоило Лене выйти из своего авто. — Здорово, Леня!

— Здоров, Санек, — искренне улыбнувшись и пожав протянутую руку, хлопнул его по плечу.

Нельзя сказать, что они закадычными друзьями были, но все же точно хорошими приятелями. Да и партнерами в некоторых делах. В тех, которые Ольшевский вел законно. Впрочем, сейчас у него почти все переведено в легал, так что… связывало их немало.

— Да вот, подвозил твою управляющую в субботу домой после юбилея, куда нас обоих пригласили, а она у меня шарф в машине потеряла. Решил вернуть, мне по дороге, да и с тобой пересечься надеялся, кстати, — показал Саньку тот самый шарф.

Приятель глянул сначала на самого Леонида с каким-то непонятным вниманием в глазах, словно присматривался.

— Интересно… — хмыкнул непонятно. — Точно Ксюшкин, — Ольшевский перевел все-таки взгляд и тут же согласился, рассмотрев ткань. — Помню, она месяц любовалась и всем показывала, нарадоваться не могла, когда мы ей на День рождения подарили. Сотрудники все сбрасывались, ручная роспись. Ее бы огорчила пропажа, Ксюша любит все красивое, тонкая душа, — еще раз ухмыльнулся Александр. Но так, по-доброму, без издевки, а даже с теплотой какой-то. — Потому я ее сюда и позвал. Знал, что по ней работа. Пошли, проведу.

— Вот и я подумал, что ей жаль будет такую вещь потерять, — согласился Леня, следом за Александром заходя внутрь галереи. — Ого, да у вас тут перестановки! — оглянулся, с удивлением осматривая новый интерьер.