Помоги проекту - поделись книгой:
Теснимые неприятелем, обе русские армии отходили к Витебску. Шли по жаре, полуголодные, порою не имея воды. Офицеры, как могли, помогали нижним чинам. По свидетельствам очевидцев, едва ли не все офицерские лошади были навьючены солдатскими ранцами, а сами их хозяева, так же как и их подчинённые, шли пешком.
Особенно отчаянным было положение армии Багратиона. С трёх сторон её брали в клещи корпуса Даву, Понятовского и брата императора – вестфальского короля Жерома Бонапарта. Численность неприятеля превосходила русских здесь едва ли не втрое. Наши части отступали, постоянно отбиваясь от французских авангардов.
Причём не только отбивались. Под местечком Мир в искусно расставленную казаками засаду попали польские уланы. В результате двухдневного боя были разбиты шесть полков неприятельской кавалерии.
Командующие русских армий планировали соединиться в Витебске. Первыми туда подошли части Барклая де Толли. Дожидаясь Багратиона, город собирались удерживать во что бы то ни стало. Но путь Багратиону туда Даву уже перекрыл. Неподалёку от Могилёва под деревенькой Салтановка состоялся бой. Несмотря на то, что он длился целый день, частям генерала Раевского не удалось выбить французов с их позиций. Путь на Витебск по-прежнему был закрыт. Но помешать войскам Багратиона переправиться через Днепр французы не сумели. Вторая армия повернула к Смоленску. Со свойственным ему мастерством и упорством из французских клещей Багратион выскользнул. Разгневанный Наполеон объявил виновником неудачи своего брата Жерома и отстранил от командования. На его место был назначен генерал Жюно.
Непростым было и положение армии Барклая де Толли. Узнав, что Багратион направился к Смоленску, он отдал своим войскам приказ о выступлении. Собрать войска в один кулак теперь предполагалось в Смоленске. Однако время было упущено, французские разъезды уже были замечены неподалёку от Витебска, который наши части собирались оборонять. Теперь же необходимость в этом отпала. Сражаться в одиночку со всей армией Наполеона командующий счёл безрассудством.
Навстречу неприятелю был отправлен 4-й пехотный корпус под командованием графа Остермана-Толстого. Русские и французы встретились у небольшой деревушки Островно. К тому времени наш отряд оседлал единственную проходившую здесь дорогу. Обойти его было нельзя: слева и справа располагалась лесистая болотистая местность. В авангарде маршала Мюрата пехоты не было. В атаку на русских он бросил свою кавалерию. В то время существовал единственный проверенный способ отражения таких атак: солдаты быстро строились в плотные квадраты – каре и ружейным огнём отбивали нападение. Правда, такое построение делало пехоту уязвимой для вражеской артиллерии.
Вскоре на поле боя появились неприятельские батареи. Ядра и картечь стали наносить нашим войскам большой урон. Вместе со своими бойцами под огнём находился и Остерман-Толстой. Когда ему доложили о потерях и спросили, что же делать, генерал, всё прекрасно видевший сам, спокойно произнёс фразу, ставшую крылатой: «А ничего, стоять и умирать!» Командир прекрасно понимал, что, как только строй рассыпется, его солдаты станут лёгкой добычей для вражеских всадников. Так под яростным огнём позицию удерживали до самого вечера. На следующий день потрёпанные полки Остермана-Толстого сменила дивизия Петра Коновницына. Бой разгорелся с новой силой.
Сражение под Островно длилось три дня. Русский арьергард как мог создавал впечатление, что наша армия готовится к генеральному сражению и именно здесь оно и произойдёт.
А тем временем Барклай де Толли отводил свои войска к Смоленску. Шансы Наполеона на то, что он разобьёт русские армии поодиночке, быстро таяли. Вскоре Первая и Вторая армии соединились.
На южном направлении
По требованию Наполеона для войны с Россией Австрийская империя должна была выставить 30-тысячный корпус. При этом командир корпуса генерал Карл Шварценберг получил от своего правительства секретные «рекомендации» сильно не упорствовать и далеко от границ не удаляться. Это совершенно не устраивало французского императора. Он потребовал присутствия австрийцев на главном направлении.
Таким образом, южный фланг Великой армии остался прикрывать только саксонский корпус генерала Ренье, части которого были разбросаны по линии Слоним – Пружаны – Брест – Кобрин – Пинск. В задачу корпуса входило блокировать Третью русскую армию генерала Тормасова и не дать ей возможность соединиться с остальными нашими войсками. Наполеон был уверен, что больших неприятностей от русских на этом участке ждать не следует. Он даже отправил Ренье своё заключение: «Тормасов ничтожен перед Вами, у него остатки трёх батальонов, плохие рекруты, не годные в дело… Обстоятельства дел таковы, что мы угрожаем Москве и Петербургу, и когда же тут думать Тормасову о наступательных действиях с его жалкими войсками». Только вот русский генерал думал совсем не так, как французский император.
О том, что действия австрийских войск скорее всего будут носить демонстрационный характер, генерал знал. Но, не доверяя бывшим союзникам, он всё-таки оставил для наблюдения за границей несколько казачьих полков, а основными силами решил атаковать неприятеля. К тому времени отряд саксонцев генерала Кленгеля, оторвавшись от главных сил, занял небольшой белорусский городок Кобрин.
Время для атаки также было выбрано очень удачно. Части Шварценберга уже начали марш, получив команду присоединиться к Великой армии, а оставленные ими позиции войска Ренье ещё не заняли. Да и сделать это быстро было совсем непросто. Сил у саксонцев было немного, а их части растянулись по фронту на 170 километров. Чтобы ввести противника в заблуждение, отряд генерала Мелиссино демонстративно направился к Пинску. Основной же удар Тормасов нацелил на Кобрин. Затея удалась. Где главные силы русских, Ренье так и не определил.
Находящиеся в Кобрине саксонцы генерала Кленгеля ожидали появления неприятеля со стороны Бреста. Подошедшие русские части сбили находившийся здесь заслон, но штурмовать город не стали. Вскоре он уже был полностью окружён нашими войсками, подошедшими с других направлений. Неприятель предпринял попытку пробиться, но был отброшен обратно в город. А затем загрохотала артиллерия. Городок оказался для неприятеля ловушкой. Закрепиться в нём было негде. Любые возводимые укрепления легко разбивались ядрами. Строения же в Кобрине были сплошь деревянными. От пушечного огня они загорелись. К концу боя из 630 домов целыми остались лишь 79. Тем не менее ожесточённый бой длился более двух часов.
В результате саксонцы были оттеснены в полуразрушенный Кобринский замок, где вскоре и сдались. Враг был разбит наголову. Погибло более двух тысяч человек, в плен попали 2382 солдата и 76 офицеров, в том числе и сам генерал Кленгель. Также русским досталось 8 вражеских орудий и 4 знамени. Потери же русских составляли всего 77 убитыми и 182 ранеными.
Узнав о поражении Кленгеля, генерал Ренье отступил к Слониму. Не надеясь на свои силы, он отправил Наполеону донесение с просьбой о помощи. Тот был вынужден усилить свой правый фланг. Корпус Шварценберга, едва дошедший до Минска, получил приказ возвращаться назад. К тому времени наши подвижные отряды уже вовсю хозяйничали на вражеских коммуникациях, захватывали обозы, брали пленных.
Соединившись, части Ренье и Шварценберга атаковали войска Тормасова под Городечно. Явного успеха ни одна из сторон в сражении не добилась, но ввиду численного превосходства неприятеля наши войска отступили к Ковелю, а затем к Луцку, где соединились с Дунайской армией Чичагова.
Победа, пусть и не очень большая, но бесспорная, в то время, когда остальные русские армии отступали, вызвала в обществе небывалый восторг. В столице даже произвели в её честь салют. Генерал Тормасов был награждён орденом Святого Георгия 2-го класса. Имела эта победа и большое стратегическое значение. Довольно значительные части Великой армии были оттянуты на юг. Третья армия намертво приковала к себе два вражеских корпуса, что, несомненно, оказало серьёзное влияние на победный исход войны.
В дальнейшем никаких активных наступательных действий на южном направлении неприятель не предпринимал. А в сентябре, не желая воевать за амбиции французского императора, австрийский корпус Шварценберга и вовсе покинул пределы России.
Защитники града Петрова
Ещё до начала боевых действий при русском дворе все были уверены, что главный удар Наполеон нанесёт по Санкт-Петербургу. В Европе его войска всегда стремились захватить столицы вражеских государств, и эта стратегия никогда императора не подводила. К тому же французские газеты хвастливо писали, что очередной день рождения императора (15 августа) будет праздноваться в русской столице. Однако Наполеон удивил всех, направив свои войска на Москву. «Если я возьму Киев, я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму её за голову; заняв Москву, я поражу её в сердце», – говорил он своим приближённым. Но, несмотря на то что основные силы французов двинулись на Москву, Петербург император без своего внимания тоже не оставил.
На этом направлении должны были действовать корпуса маршалов Макдональда и Удино. Предполагалось, что Макдональд возьмёт Ригу, а затем, соединившись с корпусом Удино, они вместе ударят по русской столице.
Однако всё получилось не так, как планировал Наполеон. Ригу французы взять не смогли, и корпус Макдональда прочно застрял под этим городом. Корпус Удино двинулся на Петербург в одиночку. Его численность составляла 28 тысяч человек. Переправившись через Двину в районе города Полоцка, маршал предполагал выйти на Псковский тракт и отрезать наши войска от Петербурга.
Тревога в столице была большая. После отступления из лагеря под Дриссой для прикрытия Петербурга оставили всего один армейский корпус, которым командовал граф Пётр Витгенштейн.
Император писал Удино: «Оставьте небольшой гарнизон в Полоцке. Наседайте на Витгенштейна, не давайте ему передышки. Когда выдвинетесь из Полоцка на Себеж, он, вероятно, отойдёт, чтобы закрыть петербургскую дорогу, но в его распоряжении не более 10 тысяч солдат. Можете атаковать смело…»
Действительно, по своей численности корпус Витгенштейна значительно уступал французам. Но генерал прекрасно понимал, что, если оба вражеских корпуса соединятся, шансов удержать столицу у него вообще не будет. Единственный выход в сложившейся ситуации он видел в атаке.
Русский отряд направился навстречу неприятелю.
Вскоре произошла первая стычка. Четыре эскадрона Гродненского гусарского полка под командованием генерала Якова Кульнева при поддержке 500 казаков опрокинули три полка вражеской кавалерии.
Затем последовал короткий бой у деревеньки Якубово. Русский авангард вытеснил французов из близлежащего леса и занял выгодную позицию на холмах напротив деревни. Неприятель предпринял контратаку, но был остановлен огнём артиллерии. Однако и Кульневу выбить врага из деревни не удалось. После того как подтянулись основные силы русских, Якубово удалось захватить. Удино отвёл свои войска к деревне Клястицы.
Противников теперь разделяла река Нища, а единственный мост через неё находился под огнём французских батарей. Гусары Кульнева спустились ниже по реке, нашли брод и ударили неприятелю во фланг. Понимая, что Клястицы ему уже не удержать, французский военачальник приказал поджечь мост, чтобы обеспечить своим войскам отход.
Но по горящему мосту вперед бросились гренадеры Павловского полка. Это решило исход сражения. При поспешном отступлении Удино потерял почти весь свой обоз. Витгенштейн отдал приказ Кульневу преследовать неприятеля. После переправы через Дриссу русский отряд попал в засаду у села Боярщина. Хорошо замаскированные на близлежащих высотах вражеские батареи открыли губительный перекрёстный огонь. Кульнев был смертельно ранен.
Теперь уже стали отходить русские. Преследуя отступающих, французский авангард генерала Вердье нарвался на основные силы Витгенштейна, был отрезан от основных сил и наголову разбит.
Маршал Удино отступил за Двину. Наступление французов на Петербург провалилось. Более того, опасаясь за свои коммуникации, которым стали угрожать русские, Наполеон перебросил к Удино весьма значительные подкрепления.
А в русской армии горевали по Кульневу. Это был генерал суворовской школы, отчаянный храбрец и рубака, любимец солдат, о которых он заботился и которых берёг. Приняв в бою какое-либо решение, он всегда действовал быстро и решительно. Получив сообщение о его смерти, Наполеон даже упомянул об этом в письме жене в Париж: «Вчера убит Кульнев, лучший русский офицер кавалерии».
Помимо того, что в трёхдневном сражении потери неприятеля почти в три раза превышали потери русских, победа под Клястицами имела и огромное моральное значение. Все поняли, что якобы непобедимую армию можно бить, даже уступая ей в численности. Паниковать в столице быстро перестали, а граф Витгенштейн был объявлен спасителем Петербурга.
Ключ от Москвы
Поделиться книгой: